Тэхёна сильно удивляет ранний и столь внезапный визит друга. Предложив ему пиво, Ким ждёт, когда тот наконец заговорит, но Чон лишь молча рассматривает обстановку комнаты. Затем, заметив на камине фарфоровую статуэтку, подходит и берёт ту в руки.
— Мило, — улыбается, разглядывая хрупкую фигурку балерины. — Всё ещё не можешь отпустить?
— Зачем спрашиваешь? Ты и так знаешь, — опускает голову и закрывает глаза, пытаясь не думать о прошлом, что, словно клеймо, будет постоянно напоминать о себе.
— Прости.
— Я уже привык, — вяло приподнимает уголки губ. — Ты ведь не интерьер мой обсуждать приехал?
Чон, всё же положив статуэтку, поднял на друга изучающий взгляд.
— Ты всё ещё думаешь, что больше не сможешь полюбить никого другого?
— А ты что, решил предложить свою кандидатуру? — ехидно улыбается и через мгновение лицо парня встречается с мягкой подушкой.
— Ха-ха, очень смешно, — отмахивается Чонгук, но через пару секунд тоже не может сдержать улыбку.
— Ладно, не волнуйся. Ты не мой тип.
— Не сомневаюсь, — толкает друга в плечо и садится рядом, отпивая остатки пива в баночке. — Просто странно, что в Америке тебе не приглянулась ни одна девушка. Ведь формы у них ещё те, согласись.
— Ну, здесь я с тобой поспорить не могу. Формы божественны, только вот дальше твоего кошелька они ничего не видят.
— Что правда, то правда.
Беседу друзей прервал внезапный звонок в дверь.
— Ты ещё кого-то ждешь?
— Нет. Ты — единственный наглец среди знакомых, который достанет с утра пораньше.
— Сыно-о-ок, — раздается звонкий голос женщины, как только Тэхён открывает входную дверь. Сразу за возгласом следуют крепкие объятия и поцелуи в щёку, что сию минуту вводят парня в растерянность.
Сказать, что Тэхён был удивлен — ничего не сказать. Он, конечно, ожидал от родителей чего угодно, но чтобы пролететь за ним аж тысячи километров — это уже что-то новенькое.
— О, Чонгук, родной. Как ты? Как родители? — интересуется, заметив подошедшего парня к источнику шума.
— Здравствуйте, госпожа Ким. Всё отлично. Рад вас видеть.
— А как я рада-то.
— Что ты тут делаешь? — холодным тоном спрашивает Тэхён и выжидающе смотрит на мать.
— Вот кто точно не рад, — фыркает женщина и решительно проходит мимо сына. — Тебе не кажется, что ты, сынок, задержался тут. Пора бы и домой вернуться.
— Я дома, если ты не заметила. А вот что вы тут делаете — это действительно странно. Ведь ты явно не одна. Где же отец?
— В гостинице, конечно. Ты же не рад нам, не так ли? С тобой всегда так тяжело, — вздыхает, глядя из-под прозрачных очков на сына.
— А по-другому никак, мам. Ты сама всё время твердила, что это — жизнь и здесь ничего не даётся легко. Поэтому знайте: я не вернусь и твёрдо намерен остаться в Сеуле.
— Кхм, тогда я, пожалуй, пойду. До свидания, госпожа Ким, — почувствовав себя безусловно лишним в семейной разборке, Чон спешит покинуть дом и, проходя мимо друга, хлопает того по плечу, тем самым желая удачи. — Пока, дружище.
Ким сухо кивнул в ответ и продолжил прожигать дыру в женщине, что сыграла немаловажную роль в чудовищном происшествии много лет назад, которое изменило всю его жизнь изрядно и основательно.
— Сколько можно держать обиду на родителей и строить из себя обиженного мальчишку?!
— Я не желаю больше об этом говорить. Так что, будь добра, покинь это место.
— Ты видимо шутишь, родной. Это место и мой дом тоже. Мы с отцом поистине не понимаем твоего поведения. Всё ведь было хорошо: ты ходил в университет, учился на юриста, начал новую жизнь без той сиротки. Я искренне недоумеваю, что с тобой сталось за каких-то пару дней? Где же мой прежний Тэхён?
— Нет, мам, ты ошибаешься. Другим человеком я был там, с вами. Вы меня без моего же согласия взяли и увезли, запихнули в этот долбаный университет, чуть не женили, глупо предполагая, что я всё забуду и буду мило улыбаться вам в лицо после всего, что вы сделали. Разве нет?
— Да сколько уже можно?! — повышает голос госпожа и, потеряв всю свою былую сдержанность, бьёт ладонью о поверхность стеклянного столика. — Прекрати это немедленно. Сколько можно говорить, что мы не виноваты в её гибели?
— Ошибаешься. Ты хорошо знаешь, что виноваты вы и только вы с отцом. Мне стыдно за то, что вы мои родители, — в глазах парня разгорелся огонь ненависти, и сил сдерживать чертей внутри больше не было.
— Что? Стыдно? А то, что ты живёшь за наш счёт до сегодняшнего дня? За это тебе не стыдно?
— Не проблема. Верну всё до копейки, если дело встало только за этим.
— Всё, достаточно. Я больше не могу слышать твои беспочвенные обвинения. Раз уж мы всё равно в Сеуле, завтра поедем и навестим семью Чон. И запомни: это твой последний визит у Чонгука. На следующий день ты отправишься вместе с нами обратно в Штаты, и я даже не желаю слышать твои претензии, — не дав Тэхёну даже слово вставить, госпожа Ким резко встает и уходит.
После такого же неожиданного ухода матери, как и её появления, Ким был готов разгромить всё к чертям. Хотя стоит ли говорить, что так оно и было. Разбросанные вещи, подушки, картины, битая посуда и различные элементы декора покоились в мелких осколках на полу, как и запыхавшийся парень. На протяжении двух лет сердце Тэхёна ничем не отличалось от этой самой посуды: вдребезги разбито и не имело никакой надежды в будущем стать снова одним целым. Парень настолько потонул в своих воспоминаниях, что до него первое время даже не доходил звук вибрирующего сотового на диване. Проигнорировав того или иного знакомого, Тэхён отправился в душ. Стоя под потоком прохладной воды, он только и видел силуэт той самой, которая пообещала быть рядом невзирая ни на какие преграды. И где же теперь она? Он отлично понимал: сколько бы он не обвинял родителей в случившемся, во всем виноват только один он. Мы привыкли обвинять других в своих же ошибках, ведь нам кажется, что так нам станет легче. Именно из-за таких мыслей слёзы, смываемые водой, заставляли жмурить покрасневшие глаза и, тяжело дыша, прислоняться лбом к дверце душевой кабинки.
После двух попыток дозвониться до друга Чон бросает телефон на стопку бумаг и откидывается на спинку кресла, покачиваясь и задумываясь, как бы помочь Тэхёну в бесконечных разборках между родителями. С одной стороны, он не имеет права вмешиваться в дела чужой семьи, но с другой, наблюдать как лучший друг пытается забыться в алкоголе и дешевых девушках — не самое приятное. Тем более учитывая то, что он когда-то был таким весёлым и наивным парнишкой при знакомстве, пока не наступила чёрная полоса в его жизни, унёсшая девичью жизнь. Жизнь любимой девушки и верной подруги. Такой же жизнерадостной, как когда-то сам Тэхён. Только вот жизнь не переставала испытывать и без того измученную девушку.
Из размышлении плана по спасению Чона вывел голос Ёнхи, которая уже пять минут как пыталась вернуть временного директора из собственного мира раздумий.
— Тебе говорили, что ты всегда мешаешь думать другим?
— Ладно, тогда я пойду и выпью кофейку, а ты... То есть вы... Позовите, когда будете менее заняты, — притворно улыбнувшись, Ёнхи делает вид, будто собирается выйти.
— Ты тут ещё будешь приказы отдавать? Чего пришла, говори.
— Вы просили документы для подписи. Вот, это то, что передала секретарь, — девушка спокойно протягивает приготовленные бумаги, а у самой внутри бушуют эмоции от волнения и страха до ненависти и презрения.
Она всё ещё не могла закрыть глаза на его поведение в клубе прошлой ночью. И, если быть честной, она всё ещё опасалась: вдруг случившееся повторится? Вряд ли в следующий раз ей кто-то поможет.
— Всё, держи, — Чон, подписав все документы, одаривает девушку пронзительным взглядом, догадываясь обо всём, что творилось у неё внутри. Он бы удивился, если бы Ёнхи не боялась их уединения.
Как только девушка разворачивается и минует стол директора, слышится вопрос, который заставил девушку застыть на месте, а после недоуменно взглянуть на парня:
— Как ты добралась вчера?
— Простите?
— Боже, ты реально не слышишь с первого раза или тебе так нравится действовать мне на нервы?
— Мда-а, парой секунд назад я даже подумала, что с тобой что-то не так, но ты быстро пришёл в себя. Удивил и тут же нахамил. Так, наверное, только ты умеешь.
— Ну, тогда учись, пока живой.
— Да тебя хрен убьёшь, — еле слышно проговаривает и отводит глаза куда-то в сторону.
Чон хоть и услышал слова Ёнхи, пропустил их мимо ушей и двинулся на неё. Девушка тут же отшатнулась назад и заметно напряглась, ожидая чего угодно.
— Ей, ты, извращенец, стой где стоишь и не смей ко мне подходить, — обрывисто проговаривает и вытягивает руки перед собой, тем самым пытаясь остановить надвигающегося на неё подозрительного парня, взгляд которого не вызывал доверия.
Пользуясь замешательством Ёнхи, Чон с хитрой ухмылкой и недобрым взглядом подходил всё ближе, заставив хрупкое тело съёжиться и попятиться назад к двери. Как только парень настиг свою «жертву», а Ёнхи зажмурилась, схватил ту за плечи обеими руками и повернул в сторону своего стола. А затем, слегка толкая вперед, посадил в своё кресло и навис над ней. Глаза в глаза и ничтожное расстояние. Вот что не давало брюнетке спокойно вздохнуть и здраво мыслить. Переживать одно и то же, при этом каждый раз реагировать одинаково — уму непостижимо!
— Что ты собираешься делать?
— То, что должен.
— Нет, пожалуйста, — смотрит на парня отчаянным взглядом и не видит в глазах напротив ни малейшего проблеска сострадания.
— Я должен, прости, — каждое слово проговаривая медленно, даже почти шепотом, парень наклонялся всё ближе.
— Нет. Ты не посмеешь снова это сделать. Я буду кричать, учти, — хочет встать и бежать, но сильные руки Чона усаживают её обратно в прежнее положение.
— Я... Должен... Идти, детка.
Из-за всей этой ситуации Ёнхи не сразу поняла, что парень только что сказал. Но вот весь смысл его слов дошёл до запредельно испуганной девушки, и та озадаченно смотрела на загадочного парня.
— А ты пока доделаешь кое-какую работёнку, — мгновенно поменявшись в лице, Чонгук теперь смотрит шутливыми глазками и с милой улыбкой на физиономии. И кто бы мог подумать, глядя на это выражение, что этот самый парень секундами ранее строил из себя альфа-самца.
— Простите, конечно, господин Чон, — прочистив горло, проговаривает в официальном стиле и более холодным тоном. — Но не кажется ли вам, что вы переходите все границы? Я не могу больше сидеть в этом здании целыми сутками и заниматься всей этой нудной работой. У меня могут быть и свои дела.
— Во-первых, не прощу. Во-вторых, у меня свои границы и их я очерчиваю сам. И, наконец, в-третьих, не сутками, милая, а только второй половиной дня. Думаю, твой парень не будет против, если ты будешь уделять это время работе, — самоуверенно глядя прямо в глаза брюнетки, плавно перемещает руку на девичью коленку.
— Твои границы явно стоит пересмотреть и сузить до предела умеренного масштаба. А мой парень как раз-таки был бы против, — возвращает руки парня обратно на ручку кресла.
— Был бы? Да ладно?! Хотя, кто бы сомневался, — посмеиваясь, выпрямляется во весь рост. — Ладно, в любом случае, мне уже пора идти. Здесь проекты прошлого квартального календаря. Нужно их рассмотреть и сравнить, ну, и понять чего они стоят. Так что твои ближайший пару часов обещают быть насыщенными и занимательными, детка.
Больше не сказав ни слова, парень стрелой покидает помещение, оставляя закипать от злости и несправедливости девушку, которая давно должна была быть в другом месте.
Довольный своей проделкой, Чон на скорости мчится в сторону дома. Давно у него не было такого прекрасного настроения. И кто бы знал, что, пока парень будет проходить мимо кабинета Ёнхи, ему случайно доведётся услышать телефонный разговор девушки с каким-то Чим-Чимом и узнать о её вечерних планах с этим типом. Ну, и, конечно, помешать им.
— Мамуль, — парень мягко целует мать и в спешке закидывает горячее печенье в рот. — М-м-м... Мам, вкуснятина.
— Прекрати, милый. Поешь сперва.
— Зачем ты готовишь, когда дома километр служанок и поваров?
— Я всего-то испекла твои любимые печенья. Давно я их для тебя не готовила, ты, наверное, успел соскучиться.
— Да, немного, — довольно улыбается Чон, закидывая очередное печенье и набивая обе щёки. — Кстати, как там отец?
— А вы с ним не разговаривали после твоего визита?
— Нет, не созванивались. А должны были?
— Нет-нет. Просто я подумала, может, он хоть проверяет тебя по телефону. Видимо, он всецело доверяет тебе.
— Пусть лучше не обнадеживает себя, — угрюмо отзывается Чонгук. — Тем более, у нас с ним договор. «Деловой подход», как он выразился.
— Договор? — непонимающе взглянула госпожа Чон на скрытного в последнее время сына.
— Он пообещал, что больше не будет втягивать меня в свой бизнес, если помогу ему с делами на фирме, пока он в больнице.
— Понятно. Однако, Чонгук, ты не пробовал поставить себя на его место? Он столько лет и сил вложил в компанию, которая сейчас нас кормит. Какого ему будет просто взять и выкинуть все на ветер? Кто-то должен продолжить семейное дело.
— Поставить себя на его место? — задумчиво и разочарованно повторяет Чонгук. — А он? Он когда-нибудь пытался поставить себя на наше место? Он только и делает, что обвиняет тебя в моём не послушание. Знает, как надавить на меня, манипулирует мной, как куклой, дёргая за нужные ниточки.
— Перестань, родной. Это не так. Он всё равно любит нас.
— Вот только он перестал показывать это. Я прекрасно понимаю, что это было когда-то его мечтой: стать успешным бизнесменом, добиться своих целей и стремиться достичь большего. Но и у меня есть мечта. Почему он навязывает свою мечту мне?! Я — не он и никогда не стану его жалкой копией.
— Я всегда поддерживала тебя. И, поверь, не перестану. Но хочу спросить у тебя: дорога ли тебе твоя семья так же, как и твоя мечта? Подумай хорошенько, и, чтобы ты не выбрал, я не осужу тебя.
Сказанные слова заставили парня успокоиться и пообещали не раз занять его мысли. Чон промолчал и не смог ответить ничего, потому как знал, чтобы мать ему не сказала, она никогда не говорила спроста.
— Итак, — тянет госпожа, желая развеять неловкое напряжение, повисшее на кухне. — Скажи лучше, когда ты последний раз разговаривал со своим братом? Что-то он вовсе позабыл о нас.
— Скорее всего просто занят. Ты скучаешь по нему? Если хочешь, можем слетать к нему на выходных, заодно повидаешь внуков, — предлагает Чон, подумывая, что неплохо было бы поговорить с Намджуном о том, что давно беспокоило парня.
— А это идея, милый. Тогда завтра утром твоего отца выпишут, и на выходные полетим все вместе.
— Как скажешь. Мам, хотел еще кое-что попросить, — вспоминает свою раннюю цель, для которой парень искал мать, надеясь на помощь и гладкое протекание своего замысла.
***
Шесть вечера. Черный внедорожник останавливается во дворе коттеджа семейство Чон. Водитель авто открывает заднюю дверцу мужчине солидного вида с еле видной пробирающейся сединой в волосах и строгим взором. А затем и женщину с гладкой кожей лица и аккуратно уложенными волосами, одетую в шелковое платье, которое украшали изделия из редких бриллиантов, посвёркивающих на свету.
— Добро пожаловать! Джуонг, Ёнок, сколько лет, сколько зим!
— Здравствуй, дорогая Джи. Неужели мы всё-таки встретились, — светится от радости госпожа Ким, увидев давнюю подругу в холле.
— Добрый вечер, Джи, — тепло приветствует господин Ким. — А где же мой друг, Ынхёк? Совсем заработался у себя там на фирме?
— Как же быть?! Вы, наверное, не слышали: наш Ынхёк пролежал в больнице после внезапного приступа. Но сейчас всё отлично, он уже дома. Так что проходите, он в гостиной.
— Боже мой, приступ? — ужаснулась госпожа Ким, и они с мужем последовали за хозяйкой в дом.
— Ынхёк, приятель, как ты?
— Джуонг, наконец-то вы приехали, — широко улыбается господин Чон.
— Ты чего это расклеился? Раньше назначенного захотел увильнуть от работы? Сын небось уже вовсю управляет капиталами и свои порядки устанавливает?
— Да уж. Вот даже просто слышать такие слова приятно.
— Как же я тебя понимаю. Мой бездельник никак не повзрослеет. Кстати, а где же сам Чонгук? Давно мы его не видели.
— Поверь, мы и сами его нечасто видим, — хмурится господин Чон, взглядом спрашивая жену где их сын.
— Тэхён, ну, долго ещё? Ты где вообще? — крепче сжимает сотовый в руках и поджидает друга у своего дома.
— А я тут, Гуки, — слышится пьяный голос друга за спиной.
— Ким, едрит твою пьяную рожу, Тэхён. С ума сошел? Ты с какого перепуга напился? — придерживает Тэхёна, чтобы тот не рухнул, и ведет в дом.
— Да, дружище, сошёл с ума. Давно уже, не помню когда именно, но точно помню, что тогда ты был пониже. Ого, Гук, ты чего так вырос? Эх, малый, как я горд за тебя. Ты уже совсем большой, — пьяно улыбается и с родительской заботой гладит Чонгук по голове.
— Пиздец просто, — пыхтит Чон и всеми силами пытается протащить тушку Тэхёна мимо гостиной.
Не успевает Чон опомниться, как Тэхён отталкивается и на своих двух, пошатываясь, направляется прямиком к столу, где родители обсуждают свои дела.
— Та-та-дам, — громко произносит и широко раскидывает руки по сторонам, привлекая внимание взрослых. — О, какое же восхитительное зрелище: высшие слои общества пребывают в блаженном расположении духа и отпивают красное винишко. Составить вам компанию, господа?
Каждый в комнате в полнейшем шоке созерцал данную картину. Господин и госпожа Чон не могли вымолвить ни слова, пока мать парня готова была сквозь землю провалиться.
— Думаю, с тебя и так хватит, сын. Не позорь себя и пойди лучше отоспись, — грозно велит отец кое-как держащемуся на ногах сыну.
— Ну вот, всё как всегда — не позорь, уйди, сделай то, сделай сё — ничего нового. Мне вас даже как-то жалко, родители, — беззаботно говорит парень, который даже не печётся о сказанных отцом словах. — А, — выкрикивает, будто неожиданно вспомнил что-то очень важное, — знаешь, что? Я по дороге сбил пешехода. Ну, понимаешь, нечаянно. Давай ты сделаешь своё дело, а во всём обвиним кого-нибудь левого. Как тебе? Вроде по твоей схемке, нет?
— Вон отсюда, паршивец, — зло, но в то же время еле слышно шипит мужчина, с трудом одолевая свой гнев.
Если вначале Тэхён открыто посмеивался, то сейчас лицо его не выражало ничего, кроме скорби и боли.
— А если бы на его месте был я, отец? — парнишка неожиданно задаёт вопрос, который мужчина боялся задать себе ранее. — Ты бы так же поступил? Дал бы правосудию сбыться или подчинился бы своим принципам продажного судьи?
Последние сказанные парнем слова заставили всех сидящих задержать дыхание и бояться представить что за ними может последовать.
— Простите, он просто не в себе, — прокашляв, подает голос Чонгук, всё это время стоявший в стороне и явно не ожидавший такого поворота. — Я помогу ему подняться.
Тэхён, больше не противясь, опёрся на друга и медленно зашагал из гостиной, пока каждый из свидетелей развернувшейся сцены переваривал случившееся.
— Джи дорогая, прости нас за этот спектакль. Прошу, не подумай о нас ничего неприличного, — устало покачивает головой госпожа Ким.
— Хватит извиняться, Ёнок. Тут и думать нечего. Все родители сталкиваются с этим, — ласково улыбается госпожа Чон и сразу вспоминает вчерашнюю просьбу сына. — Но, если быть честной, я хотела бы с тобой поговорить о Тэхёне, только, пожалуйста, не принимай мои слова слишком близко к сердцу. Это, скорее, мой совет как давней подруги.
— Конечно, Джи. Говори. В чём дело?
— Ты и сама видишь, дела у нас в семье ничем не лучше. Напряжение в отношениях Ынхёка и Чонгука — хоть ножом режь. Поэтому я всегда боялась, что если буду давить на сына, то он вовсе уйдёт от нас и отдалится от родных. Так я потеряла старшего сына. Может, тогда я и не оказывала какое-либо давление на него, но он не получал поддержки матери, когда действительно нуждался в ней. Теперь мы видимся только раз в полгода, а то и в год, — погрустнев, вспоминает госпожа Ли Джи и быстро смахивает проступившую одинокую слезу.
— Я тебя поняла, Джи. Но ты должна понимать и меня тоже. В каждой семье свои проблемы, и они не решаются одинаково. Твой сын уважает тебя и защищает при малейшей беде. Тэхёну это незнакомо, к сожалению. Упустили мы единственного сына.
— Не спорю, подруга. Но имей ввиду: если ты начнёшь уважать его выбор и дашь ему поддержку, сама не заметишь, как он ответит тебе тем же.
— Как-нибудь сами разберемся. Спасибо за совет, — сухо отвечает госпожа Ким и выходит из террасы, пребывая в существенно скверном настроении.
Поднимаясь по лестнице, Чон всё думал: какого друг ни с того, ни сего напился перед самым ужином. Но большим удивлением для юноши было то, что он не обнаружил Тэхёна, когда зашёл в его комнату. Парень еле дотащил того полчаса назад, после чего друг попросил воды и намеревался отдохнуть.
— Значит... — поразмыслив, Чон понял, что Тэхён обвёл вокруг пальца родных и его в придачу. Да ещё и удрал куда-то.
***
— Значит, убежал? — заинтересованно смотрит девушка, ожидая, когда Тэхён сядет рядом на скамейку.
— Я никогда не убегаю.
— Но ты ведь согласился убежать со мной.
— Ты та ещё заноза, Чан Юнха. Мне просто стало скучно, — усмехается парень.
— А ты тот ещё плейбой. И тебе ли жаловаться на скуку?!
— Много ты знаешь обо мне? — встречается взглядом с её карими глазами, которые отчаянно пытаются понять всю суть столь странного поведения парня.
— Не много. Мне достаточно того, что я вижу. Порой поступки человека могут сказать многое о его характере, жизненной позиции и даже мыслях. Но знаешь, что ещё можно разглядеть в них?
Тэхён выжидающе смотрит на девушку, в это же время ожидая какую-то глупость с её стороны, и одаривает равнодушным взглядом.
— Саму причину его поступков.
Парень призадумался над словами девушки и устремился в речную гладь. Он молчал, а она ждала, когда тот раскроется ей. Юнха до жути хотела узнать, что тот скрывает, что его беспокоит и каким он может быть на самом деле, настоящий Ким Тэхён. Но так же знала, что парень попросту не позволит ей быть постоянным персонажем его повседневных похождении.
— Значит, можешь узнать даже причину?
— Да, представь себе, могу.
— Ну, и что ты скажешь на счет меня? — с забавой и некой издевкой спрашивает, желая заставить ту пожалеть о своей абсурдной теории.
— Но для этого ты должен ответить на пару простых вопросов, — тут же оживляется Юнха и взволнованно поворачивается к парню.
— Ага, конечно. В чём тогда прикол? Ты сказала, что узнаешь всё только по поступкам. Я тоже могу пересказать биографию человека, расспросив его.
— Да нет же. Я не буду тебя спрашивать напрямую. Вот увидишь.
Однако, когда девушка смотрит на безразличное лицо парня щенячьими глазками, тот устало вздыхает и жестом позволяет начать свой эксперимент.
— Итак, ты просто выбираешь один из двух мной предложенных вариантов.
— Начинай уже, иначе передумаю.
— Семья или друзья? — не растерявшись, вмиг произносит Юнха.
— Друзья, — тут же слышит неожиданный ответ парня, что даже на секунду не стал задумываться, прежде чем выбрать.
— Деньги или любовь?
— Деньги, конечно, — самодовольно говорит и смотрит на девушку, будто он сказал, что-то само собой разумеющееся.
— Просто слов нет, — ворчит, одарив того опасливым взглядом. — Красота или доброта?
— Простота.
— Ладно, принимается. Единорог или пони?
— Чего? — теперь очередь Тэхёна настороженно покоситься на девушку рядом.
— Да расслабься, шутка и только.
— Остроумно, — с сарказмом бубнит. — Повзрослей, принцесса.
— Да-да. Устала в сотый раз слышать это от вас. Согласна, неудачная шутка. Всё же продолжим. Доверие или безразличие?
— Не знаю я, — стушевался парень, всем видом высказывая нежелание продолжать дальше этот приём у психолога.
— Выбирай же, — не унималась Юнха, явно догадываясь, что попала в точку.
— Всё, отстань. Сказал же: не знаю. Это неважно.
— Раз уж начал, то отвечай.
— А ты что бы выбрала? — резко дёргает руку девушки, тем самым приближая ту к себе значительно близко.
— Я... Ну... — вроде бы простые варианты, что пришли в голову девушки ранее на автомате, ввели её саму в ступор.
— Твоя очередь определиться. И я обещаю тебе: за любым выбранным тобой вариантом последует мой незамедлительный ответ.
«Что ты задумал, Тэ? Не пожалею ли я, доверившись тебе?»
Загородный дом семьи Ким. Глухая тишина в радиусе километра. Двое молодых в спешке и на ходу терзавшие друг друга, скидывая всё на своем пути, слепо поднимались вверх по лестнице. Сбившееся дыхание, свидетельствовавшее о недостатке кислорода в легких, по видимому не служило преградой, лишний раз разжигая желание. Куртка, платье и остальные вещи летят далеко в неизвестном направлении. Девушка, не теряясь, принимается стаскивать одежду с парня и толкает того на кровать, взбираясь сверху.
— Нет, детка. Доверь это дело мне, — хищно улыбается юноша и, мгновенно поменявшись местами, нависает сверху, глазами исследуя лицо напротив. — Только знай одно: это твой выбор и мой своеобразный ответ.
Flashback
— Прошу, Тэхён. Помоги мне, пожалуйста. Мне не к кому пойти. У меня больше никого нет, — с трудом выговаривая каждое слово, школьница падает к ногам ошарашенного парня и не может сдерживать неконтролируемую истерику.
— Родная, встань. Прекрати плакать, — тянет ту за руку и вытирает дорожки соленых слез, заглядывая в глаза. — В чем дело? Что случилось?
— Мой брат, Тэхён. Они... Они избили его. На моих глазах избили, — срывается на крик и судорожно стискивает хлопковый материал мужской кофты.
— Так, сперва успокойся и ответь. Они видели тебя? Видели или нет, Сора?
— Нет. Думаю, что нет. Я не знаю, Тэхён. Не знаю, — снова истерика загребает с головой и не дает придти в себя после увиденного.
— Твой брат в больнице?
— Нет, он... — не может произнести этот жуткий вердикт, лишний раз захлебываясь в собственный слезах.
— Я понял, милая. Всё, только не плачь, прошу тебя. Я сейчас же отправлюсь к отцу. Сделаю всё, чтобы поймать этих подонков, обещаю тебе.
— Я доверяю тебе, Тэ. Я знаю, что я тебе не безразлична, как остальным, кто нас бросил.
— Просто доверься мне. И самое главное — не выходи никуда. Будь дома и жди меня тут. Ясно тебе? — встревоженно следит за девушкой и, дождавшись от неё кивка, успокаивающе обнимает.
The End Of Flashback
