Славик, а давай ебаться?

Продавцы ушли, а Бутусов вернулся к Косте, который сидел на бутылке и ворчал «Ну что ты так долго, а? Ещё и трусы мои напялил блять» - А что я должен голым к ним идти? – засмеялся Славик Кинчев промолчал. - А давай ещё кое-что попробуем? – Бутусов покосился на столовые приборы, - как насчет заменить бутылку на… - Не… не надо! – Костя испугался, - Ты ебанутый? - Шучу, шучу, - улыбнулся Слава, - а все же, что ты выбираешь: вилкой в глаз, или в жопу раз? - Мой ответ всегда один, и ты его прекрасно знаешь, - ухмыльнулся Панфилов, - как видишь, глаза у меня на месте! - Тогда давай держись! С этими словами Бутусов накинулся на Кинчева. Он сорвал с себя трусы и запульнул их куда-то. Парни повалились на холодную кухонную плитку. Бутусов прижал Константина к себе, и поглаживая ему спину, целовал его плечи. Теперь он провел языком по шее Кинчева. Тот, запрокинув голову, прикрыл глаза и еле слышно застонал. Но вот Бутусов отстранился. Кинчев тяжело дышал. Они оба уже горели желанием совокупиться, и поэтому Слава резко и без предупреждения вошел. Кинчев вскрикнул. С каждым толчком Бутусов ускорялся, а Костя все больше сдерживался, чтоб не закричать. - Сунул, высунул, вздрочнул, кончил, сигу затянул… - приговаривал Бутусов, смеясь - Ты… рифмоплет… иди в Ленинграде пой с такими стихами… - Бля! Автор идиот, запутался во времени, - возмутился Бутусов, - Ленинград только лет через 10 появится…. - Ты зачем ломаешь четвертую стену? Атмосферу испортишь! – зашипел Константин - Пацаны, вырубайте камеры, переснимаем! – послышался откуда-то голос, - что у вас такое вообще? Дырка в сюжете?

***

Они сидели, обнявшись, на балконе и курили. Был уже вечер, темнело. Кинчев затягивается, а потом выдыхает папиросный дым, который тут же рассеивается в воздухе. - Слав, знаешь что? - Что? – Бутусов выходит из своих мыслей и смотрит на Костю, - я тебя внимательно слушаю. - Я тут подумал… А ведь я люблю тебя, чувак. Ну знаешь, по-настоящему! До тебя мне было тяжело… Я уже будучи подростком чувствовал, что я другой, не такой, как остальные. Меня не тянуло к противоположному полу, друзья удивлялись, почему я из всего класса в 15 лет ещё не с кем не встречался, и даже прикалывались, называли гомиком, я не предавал значения. А зря... Девушкам из школы я нравился, то и дело приставали ко мне, заигрывали, а мне было абсолютно все равно. А потом в 16 лет… у меня был половой контакт с парнем из параллельного класса. Все ещё удивляюсь, как меня в колонию не упекли по 121 статье… Ведь пол школы потом узнало, что я гей… Могли же настучать! Но они этого не сделали. Скажу честно, когда я удостоверился в своей ориентации, все пошло на сдвиг, в жизни настала какая-то неопределенность. Я понимал, я никогда не смогу жить нормально, у меня не будет семьи, а чтобы была, придётся скрывать свою ориентацию… и вообще, разве это семья? Ну может, будет у меня жена, которая не сможет меня возбудить, будут дети от нелюбимого человека… Это все не по настоящему… Чисто для вида, чтоб было «все как у людей» Не нужна мне такая жизнь! Я даже о суициде думал… но была одна вещь, которая давала мне смысл жить. Это музыка! А ведь благодаря ей я встретил тебя… С тобой мне стало хорошо. Но я боюсь, что это не надолго. Если о наших отношениях узнают… Я не знаю, что буду делать… Бутусов слушал Кинчева, и с каждой минутой ему становилось все грустней. Костя же к концу рассказа из некогда сурового и брутального рокера превратился в мальчика, что вот-вот расплачется. - Я и не знал, что ты так страдаешь, - Слава отвёл взгляд от собеседника - Пожалуйста, не бросай меня, - Кинчев прижался к Бутусову - Не брошу… Я буду с тобой! Костя облегченно вздохнул, он действительно любит Славу, и считает его самый дорогим человеком. Слава на самом деле тоже испытывает чувства к Кинчеву, за всей той грубостью скрывалась любовь… Они ещё некоторое время провели в объятиях, а потом зашли в квартиру. Бутусов включил чайник, и пошел готовить есть. Кинчев в это время сидел перед телевизором и смотрел какую-то передачу. Она была ему совершенно не интересна и он немного задремал. Его разбудил стук в дверь. Кто-то пришел в гости. Кинчев встал с дивана и поплелся открывать. На пороге стоял его лучший друг – Витя Цой. - Привет, Витька! – Кинчев по-приветствовал товарища и жестом пригласил внутрь. Виктор осмотрелся по привычке и снял обувь. Он пошел на кухню. Там он обнаружил Славу. - О, и ты тут! – обратился Цой к Бутусову, - здравствуй! Они пожали руки. - А ты когда приехал? – спросил Вячеслав - Вчера, - ответил Виктор, - кстати, вы что уже вдвоем живёте? Цой был одним из немногих, кто знал про отношения Славы и Кости, и он относился к этому факту примерно… никак, хоть раньше он и был гомофобом. Витя считает, что дружба важнее принципов. - Да вообще отдельно, но уже два дня ночуем вдвоем. Кстати, здесь только одна спальня… - Я понял… Пожалуйста без подробностей, - лицо Виктора скривилось - Как скажешь, брат, - Кинчев махнул рукой - Слушайте, я есть хочу! – перевел тему Цой, - и пить тоже! - Бери из холодильника все, что хочешь, а еще на столе салат стоит, и чай почти готов - Хочу чаю, аж кончаю! – засмеялся Кинчев - И без шуточек… - Цой осуждающе посмотрел на него - Ну ладно… Виктор открыл холодильник. Там было пиво, какие-то овощи, ВНЕЗАПНО ветчина, пачка пельменей в морозилке и замороженные вареники с вишней, непонятно откуда взявшиеся там. Цой осмотрел все это и пришел к выводу, что лучше съесть салат. Он ещё никогда так не ошибался… - Тебе лучше не знать, что было с бутылкой масла, из которого салат сделан, - Бутусов еле сдерживал смех. - Фу блять, - Виктор понял намек, - вы ебанутые?! Нахуя я вообще к вам пришел... Он встал из-за стола, и матерясь, побежал к выходу. - Пидоры! – сказал Виктор и хлопнул дверьми Так Бутусов и Кинчев потеряли одного друга.