Ошибки не найдено

На улице стояло лето, которое сложно было назвать таковым. Синоптики отчаянно пытались повлиять на погоду, но та никак не хотела поддаваться: небо хмурилось, чуть ли не каждый день неистово рыдало дождем, и температурный режим, подбадриваемый оптимистичными сообщениями о глобальном потеплении, не поднимался выше пятнадцати градусов. Именно поэтому Василию Шестерёнкину так сладко спалось в его законный выходной. И спал бы он, примерно, до двенадцати, а потом встал и провёл свой серый день, но сегодняшние обстоятельства выбили его напрочь из колеи. Пробуждение его было очень сумбурным, ведь не каждый день какие-то посторонние люди в деловых чёрных костюмах и красных галстуках пытаются передвигать вашу кровать в вашей квартире. От неожиданности Шестерёнкин впал в ступор и не мог сказать ни слова. На мычание молодого человека мужчины не обратили никакого внимания и продолжали своё нелёгкое дело. Хоть Василий был очень худым, это никак не облегчало труд многоуважаемых граждан. – Я извиняюсь, но вы кем будете? – вымямлил передвигаемый. Амбалы удивлённо переглянулись друг с другом, отпустили края кровати и впали в какой-то мыслительный процесс. К счастью, длился он недолго. – Мы от Аркадия Петровича, а ты? – гаркнули двое. – Какой Аркадий Петрович? – выпучил глаза студент. – Я как-никак в своём доме, и Аркадии Петровичи всякие не могут распоряжаться здесь. – Да как ты смеешь! – взревел первый и хотел было ударить Шестерёнкина, но другой его остановил и сам продолжил диалог. – Наверное, возникло недоразумение. Наш руководитель получил в дар эту квартиру от одной фирмы, – Василию показалось, что в его голове произошёл маленький взрыв, он ничего не понимал. –А фирма, в свою очередь, получила это помещение в дар от ныне умершего, светлая ему память! Василия Шестерёнкина. – Но… Но я живой…– запинаясь, стал оправдываться паренёк.– Я сейчас перед вами. – Гхм. Живой вы, или нет, решает документ. По нашей базе вы -мёртвый. Если хотите исправить ситуацию, идите и получите справку об обратном. – Где я её вам возьму? – Через суд, конечно, либо через местных чиновников. Надеюсь, их местоположение вы знаете?– Василий неуверенно мотнул головой. –Вот и славно. Раз вы усердно верите в воскрешение, то мы придём чуть позже. Кстати, по вопросам реинкарнации подходите в кабинет 343. Счастливо оставаться! Мужчины чинно вышли из комнаты, и вскоре скрипнула входная дверь, после чего Шестерёнкин вскочил с кровати и побежал в ванную, где долго рассматривал себя. А вдруг и в самом деле труп? Но, не найдя никаких доказательств своей мысли, стал умываться. Завтракать не хотелось совсем. Окончив водные процедуры, студент незамедлительно схватил паспорт и побежал по нужному адресу. Он там бывал пару раз по каким-то незначительным проблемам: то доказывал, что он является законным наследником имущества, то бился за льготы, - одним словом, много всякого. Городская растительность, обложенная со всех сторон асфальтом, запылённая, пыталась цвести наперекор обстоятельствам. Однако Шестерёнкина сейчас она едва ли интересовала. В конце концов, он не идейный эколог, готовый бросить все дела и наблюдать за жизнью под куполом. У него стоят куда более важные задачи. Прохожие будто не видели Василия и постоянно сталкивались с ним. Молодой человек только успевал маневрировать в толпе, но это не всегда спасало его от столкновения. Несмотря на трудности, Шестерёнкин довольно быстро дошёл до заветных дверей. Ему показалось, что он безумно маленький по сравнению с ними, и что их надо открывать осторожно, с трепетом. Заглянув за эти царские врата, студент обнаружил ещё одни двери, на которых кто-то с отменным чувством юмора написал: «Оставь надежду всяк сюда входящий». Со второго вскрытия прохода в святая святых бюрократизма Василий попал в приёмную, залитую слепящим электрическим светом. Отсюда шли, казалось, миллионы коридорчиков, ведущих в неизвестность, вдоль которых располагались двери с номерками. К одним чиновникам шла народная тропа, к другим никто не подходил, то ли из-за слишком большого статуса владельца кабинета, то ли из-за ненадобности. В голове студента постоянно вертелись цифры злополучного места, где ему предстояло доказывать свою живучесть. На поиски ушёл целый час. Поразительно, но у этой дверки никого не было, будто её обходили стороной, как осквернённое место. Даже в самом закутке не было ни одной живой души. Набравшись мужества, Василий постучал. – Я занят!– грозно крикнули с той стороны.– У меня полно работы! Мне некогда! – Но я с очень серьёзным делом. Вопрос жизни и смерти. – Вы там русский язык не понимаете или оглохли в конец?! Мне не-ког-да! – И всё же, вы обязаны… – Кому я обязан?! Что за чушь! – громыхал чиновничий голос. – Дело касается меня и некого Аркадия Петровича. – Аркадия Петровича?– дверь неожиданно распахнулась, и перед взором Шестерёнкина предстал тучный мужчина, с невыносимой, режущей глаза улыбкой.– Сразу бы сказали! А то я думаю, кто там стучится робко-робко! Эх, какие вежливые люди ко мне приходят! Прошу, проходите! Чай? Кофе? – Нет, нет, спасибо,– засмущался Василий неожиданно прорвавшейся ласки. Пока чиновник в экстренном порядке на компьютере закрывал пасьянс, студент сел на стульчик перед рабочим столом. – Эх вы! Куда же вы садитесь?– гаркнул властелин всея кабинета. От этого, как ему казалось, замечания Шестерёнкин подскочил, будто из-за внезапно пришедшей в движение невидимой пружиной. – П-простите… Я не знал, – замялся студент. Однако не успел он договорить, как был снова усажен, но уже в более удобное кресло. – Вот так-то лучше! Значит, говорите дело касается Аркадия Петровича?– зрачки чиновника хищно сузились.– Пока мы не начали говорить конструктивнее, хочу представиться. Я Александр Яковлевич. – Очень приятно, Александр Яковлевич. Для вас я просто Василий, – собеседник усмехнулся. – Дело в том, Александр Яковлевич, что каким-то образом меня записали в покойники… И я вынужден доказывать, что я живой. – Ну это обычное дело, голубчик,– сказал мужчина, добавив шепотом. – А Аркадий Петрович тут причём? Вы его родственник? – Нет, я ничей не родственник, я его даже никогда не видел, однако, почему-то моя квартира отошла к нему. Будто бы я перед смертью её отдал в дар организации, а та передала её ему. – Значит, я всё понял!– Александр Яковлевич снова ядовито улыбнулся.– Вам нужно в суд! – Без него нельзя?– жалобно спросил студент. – Никак, голубчик! Срочно в суд! Он состоится…– чиновник пристально вгляделся в календарь.– Завтра! – Как завтра?– удивился Шестерёнкин. – Завтра, только для вас, голубчик! Только зайдите за справкой, пардон, уведомлением в центральное управление. Я сейчас позвоню, а вы пока идите туда. – Спасибо вам, Александр Яковлевич. Человеческое спасибо,– радостно произнёс Василий, вышел из кабинета и снова оказался в лабиринте из коридоров и дверей. Но что-то поменялось… Конечно, не в здании, а в голове студента. Он смотрел на происходящее вокруг спокойнее, теперь его не пугали ни проносившиеся стайками мимо него люди, ни открытые двери, из которых доносились шипящая речь, крики и брань, ни этот слишком яркий искусственный свет. Опасность миновала. Шестерёнкин шёл к своей цели, а именно в новый кабинет, где сидели рядовые, передовые отряды блюстителей бумаг. Они не имели ровным счётом никакой власти, однако, без их подписи документ не мог вступить в полную силу. По сути, весь день данный подвид чиновников подписывал бумажки, то одни, то другие. Однако бывали прецеденты, когда поступал приказ ни в коем случае не ставить свою закорючку под очередной печатью, и тогда эти милые белые, пушистые, безропотные агнцы превращались в диких и свирепых медведей-крикунов. Какой вой поднимался из отдела, когда от них требовали поставить свою закорючку под невыгодным документом. В такой опасный для их дальнейшей карьеры момент они шли на всевозможные уловки: кто-то сбегал через окно, кто-то заползал на потолок и шипел на любые попытки стащить его, кто-то в последний момент проливал жидкость на договор. В любом случае, они всегда находили способ избавиться от опасности. Но Василий шёл от вышестоящего человека, и никаких казусов не должно было предвидеться. Шестерёнкин победоносно прогарцевал внутрь комнаты. – Мне бы повестку в суд забрать,– сладостно протянул студент. Оторвавшись от работы, весь отдел недоумённо переглянулся. Кто-то кашлянул, однако, никто не спешил передавать документы в руки Василия. Спустя минут пять, сотрудники снова принялись за работу, тогда молодой человек повторил свою просьбу: – Мне бы повесточку бы в суд бы забрать бы. Мелкие чиновники затихли, затаились, будто не понимая, откуда шёл звук. Один из них неожиданно завопил, когда столкнулся нос к носу со студентом: – Чур меня! Чур меня, нечистая сила! – Какая сила?– переспросил Шестерёнкин, однако его никто не услышал. Присутствующие начали активно креститься. Особо грамотные в этом вопросе пели молитвы. – Я не понял, это дурдом на прогулке?– прорычал только что вошедший Александр Яковлевич. – Никак нет, Александр Яковлевич. Мы разрабатываем защиту от лукавых духов! – Каких к чёрту лукавых?! Если телефон отрубили, это не значит, что можно халявить. Не видите, что человек пришёл?! – Какой человек? – удивился отдел. – Ослепли? Вася перед вами стоит, наверняка, справку. Тьфу, уведомление просит,– казалось, мелкие чиновники никого не видели, однако, перечить начальству – верная смерть, поэтому заветная бумажка мигом очутилась сначала в руках Александра Яковлевича, а потом проследовала к Шестерёнкину. Под гробовое молчание документ проплыл по воздуху рядом с начальником, пока они не скрылись за углом.