Шпилька.
Удары сердца вторили звону колоколов, оповещающих тревогу, когда Элинор была уже на полпути к своим покоям. Ей казалось, что сейчас из-за угла выскочит стража и схватит её, но никому не было дела до сестры новоиспечённой королевы. Каждый в замке уже знал о смерти лорда Тайвина, и ни у кого не было сомнений в том, кто совершил это преступление. — Пустил болт прямо в живот и сбежал! — Родного отца! Слуги и придворные высыпали в коридоры и обменивались слухами с ужасом и тем волнением, которое бывает, когда происходит что-то трагическое, но слишком интересное, чтобы сдержать своё любопытство. Элинор завернула за угол длинного коридора, ведущего в её покои, и уже была готова выдохнуть с облегчением, когда кто-то схватил её за руку. Вздрогнув, девушка чуть было не закричала, готовясь отрицать всё на свете, но это была лишь её сестра. — Ты уже слышала? — взволновано прошептала Маргери. Её окружали испуганные фрейлины, да и в глазах самой королевы плескался неподдельный страх. — Да, — выдохнула Элинор. — Я вышла узнать подробности. Говорят… говорят, это сделал лорд Тирион. — Бес! — зловеще зашипела Маргери. — Ты можешь представить? Сначала Джоффри, теперь десница… — Маргери, ты же знаешь, что Джоффри… — Молчи! — Маргери сильнее сжала пальчики, всё ещё держащие руку сестры. — Ты от шока не ведаешь, что говоришь. Я понимаю, смерть лорда Тайвина — ужасная трагедия… — Пусти! В коридоре раздался истерический крик и приближающиеся шаги, которые вскоре явили взору сестёр растрёпанную Серсею Ланнистер в сопровождении лорда-командующего. — Не торопись, — просил её Джейме, едва поспевая за Серсеей. — Уже ничего не исправить. — Конечно не исправить! — взвизгнула королева-мать. — Он убил его! Как и нашу мать! Как и нашего… с Робертом сына! Твоего племянника! Он кровожадный маленький Бес и убийца! — Серсея, прошу… Она резко остановилась и обернулась к своему брату, не обращая внимания на столпившихся в коридоре придворных и сестёр Тирелл. До Элинор донёсся злобный шёпот Серсеи: — Ему кто-то помог, Джейме. Я уверена — он не смог бы выбраться в одиночку. — Приди в себя, — холодно произнёс Джейме. — У Тириона здесь нет сообщников. Как и нигде в мире. Он один, покинутый всеми за свои преступления. Всё, что у него есть — это деньги. А люди любят деньги. — Откуда у него деньги в темнице?! — Не забывай, сестра, Ланнистеры всегда платят свои долги. На мгновение Серсея замолчала, поджав губы и что-то обдумывая. Затем она развернулась и продолжила свой путь — уже менее поспешно, стараясь держать шаг и осанку. Джейме последовал за ней, пройдя мимо склонивших перед Королевой Матерью головы Маргери и Элинор. Ни взглядом, ни жестом он не дал Элинор никакого знака, но девушка чувствовала, что он держит ситуацию под контролем и хочет, чтобы она сохраняла спокойствие. — Она едва держит себя в руках, — тихо заметила Маргери. — Это не к добру. Прошу меня извинить, сестра. Все эти волнения плохо сказываются на сне, я бы хотела вернуться в свои покои с твоего позволения. Маргери слегка нахмурилась. — Конечно, Элинор. Доброй ночи. Как только за спиной Элинор закрылась дверь, и девушка убедилась, что в комнате нет ни одной служанки, она смогла выдохнуть — впервые за эту долгую ночь. Наутро в комнату постучались, выводя Элинор из беспокойного сна. Остаток ночи ей виделись длинные коридоры-лабиринты, по которым она преследовала злобно хихикающего карлика с лицом Джейме Ланнистера. Ей всё никак не удавалось его поймать, а если она ошибалась дверью, какой-то механизм запускал арбалет, который пронзал живот находящейся в комнате Маргери. Сестра смотрела на неё полными непонимания глазами, а у её ног копошились запятнанные кровью котята маленького короля. — Миледи? Вас ожидает леди Оленна в своих покоях. Элинор быстро собралась, не желая заставлять бабушку ждать. В коридорах всё ещё шептались о вчерашнем происшествии, но уже не так открыто. Видимо, стража пригрозила зевакам расправой за распространение слухов. «Это не помешает людям промывать косточки несчастного Тириона», — уныло подумала Элинор, остановившись перед дверью в покои Королевы Шипов. — Войди уже да поскорей! — послышался голос бабушки на её стук. Элинор вошла в комнату и замерла на проходе, не веря своим глазам: всюду сновали слуги, перетаскивая вещи Оленны Тирелл из угла в угол, и на какой-то миг Элинор подумала, что Серсея приказала обыскать комнату бабушки. — Что происходит? — Закрой дверь. Элинор послушно закрыла за собой дверь и неуверенно прошла вглубь комнаты. Из открытых окон в комнату проникал свежий бриз, развевая тонкие белые занавески. Мимо неё пронеслась одна из служанок, едва не выронив из рук фарфоровый сервиз. У кровати с пологом две девушки упаковывали платья Королевы Шипов, а сама Оленна Тирелл перебирала какие-то бумаги на рабочем столе, отправляя ненужное ей в мусор. И тогда до Элинор наконец дошло. — Ты уезжаешь. — Как проницательно с твоей стороны, дорогая. — Но почему? — Элинор медленно подошла к бабушке и положила ладонь на её плечо, а затем добавила шёпотом: — У них ничего нет. — Я знаю, — леди Оленна прервалась лишь на то короткое мгновение, когда взглянула на внучку из-за плеча, и тут же снова вернулась к своему занятию. — Но они найдут, если захотят. И они захотят. — Почему? — Потому что им нужен крайний, Элинор, дорогая, — она наконец бросила бумаги и обернулась к девушке, взяв её ладони в свои мягкие морщинистые руки. — Мне нельзя здесь оставаться. — Но разве это не вызовет к тебе лишь вопросы? — Возможно, — согласно кивнула она. — Но я знаю, как отвести от себя внимание. Благо, у меня больше причин находиться в Хайгардене, чем здесь, на что я и делаю ставку. — А как же я? — выдохнула Элинор, чувствуя, как будто земля уходит у неё из-под ног. Зная, что Королева Шипов рядом, она ощущала поддержку и уверенность, что здесь есть человек, который её непременно защитит, но что будет теперь? — Ты должна остаться. Должна быть рядом с Маргери. О Маргери она и не подумала. В свете последних событий, которые ей довелось пережить, Элинор совсем позабыла подумать о том, каково приходилось сейчас её сестре. Да, Маргери всегда хотела быть королевой, она готовилась к жизни в постоянных интригах и кознях и должна чувствовать себя в этих дворцовых страстях как рыба в воде. Но это вовсе не значило, что ей было легко. Элинор вспомнила свой сон и будто заново пережила свои ощущения от зрелища умирающей Маргери. Могло ли это что-то значить, или просто её подсознание подсказывало, что совесть Элинор не в порядке из-за пренебрежения родным человеком? — Конечно, бабушка. Я останусь ради Маргери. Леди Оленна кивнула. — Я в тебе не сомневалась. И ещё кое-что, — она снова вернулась к своим бумагам, будто избегая взгляда Элинор, — я хочу, чтобы ты знала. Для тебя уготована великая участь, Элинор, — она обернулась через плечо, кивая на дверь. — Стоит только подождать. Однозначный намёк не оставил сомнений в том, что леди Оленна пожелала остаться одна. Поспешно поцеловав её в щёку на прощание, Элинор выскочила из комнаты, едва сдерживая слёзы, и столкнулась нос к носу с лордом-командующим Королевской гвардии. Джейме замер лишь на мгновение, а затем едва уловимым жестом указал ей следовать за ним. Элинор держала дистанцию, двигаясь в сторону внутреннего двора, который, в свою очередь, выходил в тот самый сад, где ночью под аккомпанемент сверчков они гуляли с Джейме, обсуждая план по спасению его брата. При свете дня королевский сад уже не казался таким волшебным, скорее прилизанным, словно выверенным под «линеечку». Вишнёвые деревья отбрасывали спасительную тень, под которой прятались перешёптывающиеся придворные, но Джейме держал путь в сторону смотровой площадки, окружённой живой изгородью. Оглянувшись лишь раз, Джейме нырнул куда-то в сторону, и подоспевшая было к нему Элинор удивлённо замерла перед зелёной изгородью, не зная, куда идти дальше. Джейме и след простыл. Она подняла голову, убедившись, что прилизанные кусты доходили в высоту до её груди. Да и она была бы не в своём уме, попытавшись прыгать через кустарники в платье с таким разрезом, что было страшно даже ногу на ступеньку поставить. — Миледи, — услышала она приглушённый голос. На секунду ей показалось, что с ней разговаривает сама изгородь голосом Джейме Ланнистера. — Пройдите вдоль изгороди. — Но там дальше замковая стена, сир, — с глупым видом прошептала Элинор в ответ, наклонившись к кусту. — Там есть проход, о котором мало кто знает. Просто двигайтесь вдоль, не бойтесь. Глубоко вздохнув и, на всякий случай, оглядевшись вокруг на предмет любопытных глаз, Элинор убедилась, что рядом никого нет, а между живой изгородью и каменной стеной всё ещё не было видно и просвета, и решительно направилась вдоль кустов. Левую руку щекотали постриженные листочки, правую — шероховатость стены. Было так узко, что Элинор диву далась, как же здесь сумел пройти в своих доспехах сир Джейме. Но эти мысли её занимали не слишком долго, так как прямо перед её глазами из кустов показалась золотая рука, за которую она охотно схватилась. Рывок — и вот Элинор стоит перед улыбающимся Джейме Ланнистером на тайной смотровой площадке, со всех сторон окружённой живой изгородью. За спиной Джейме простиралась Королевская Гавань — было видно, как искрится на солнце Черноводная, а в Блошином Конце копошатся нищие. В небольшом фонтанчике посредине площадки плескалась вода, а каменная скамейка в тени будто приглашала присесть и отдохнуть. Несмотря на красоту этого места, оно выглядело весьма заброшенным. — Мало кто знает о местонахождении этой смотровой, — словно прочёл её мысли Джейме. — Именно поэтому мне всегда нравилось сюда приходить. — Вы каждую сообщницу сюда приводите? — нервно улыбнулась Элинор. Джейме добродушно рассмеялся. — У меня не так много братьев, которых нужно спасать. Давайте присядем? Элинор кивнула и медленно направилась к скамейке, хотя внутри неё было ощущение, будто она бежит к ней с глазами навыкате. Отчего-то в груди заходилось стуком сердце в странном волнении. Она избегала взгляда Джейме, и когда они оба присели на скамейку, и он взял её за руку, Элинор испуганно вздрогнула. — Вы боитесь меня? Она наконец решилась посмотреть ему прямо в глаза, и голова закружилась от волшебной зелени, которая отражалась в них. Джейме смотрел взволнованно, будто переживая о её здоровье у тифозной койки. Этот взгляд ещё больше смутил Элинор — она не привыкла так реагировать на мужчин. Раньше ей вообще были не интересны все эти сантименты и вздохи-охи её многочисленных ухажёров у балкона в Хайгардене. В основном, все они были молоды и хороши собой, но Элинор больше интересовали прогулки верхом, охота и чтение, чем обмен слюной под звёздным небом. Грех было портить прекрасный вид мерцающих звёзд в ночи чьим-то похотливым присутствием. Всё было именно так до встречи с ним. Джейме Ланнистер не был молод, но от его зрелой красоты у Элинор каждый раз перехватывало дух. Даже когда она увидела его впервые не в самый лучший период его жизни, она будто сразу рассмотрела за грязными лохмотьями и сальными волосами, закрывающими лицо, живые зелёные глаза, красота которых затмевала собой всё — даже отсутствие одной руки. Чем больше они проводили вместе времени, чем больше разговаривали о жизни, о приключениях, о книгах и семье, тем больше Элинор понимала, что эти эмоции для неё — нечто новое. И ей не хотелось останавливаться. — Я боюсь другого. — Кого? Или чего? — нахмурился Джейме. — Что вы покинете меня. Сжав челюсти, из-за чего на лице заходили желваки, Джейме отвёл взгляд, и Элинор всё поняла. Позабыв о приличиях, она придвинулась ближе, неосознанно хватаясь за его здоровую руку, сжимая её пальчиками и слегка притягивая к себе. Джейме так же неосознанно и немного отрешённо переплёл их пальцы и притянул её руку к своим губам. Тёплый и сухой поцелуй к тыльной стороне ладони. А затем ещё один и ещё один. Элинор рвано вдохнула воздух, неотрывно следя за его губами. Наконец Джейме посмотрел прямо на неё, и время будто остановилось, когда он произносил: — Мне придётся оставить вас. Я должен отправиться на войну в Речные земли. — Нет, — словно ребёнок покачала головой Элинор. Джейме положил руку на её щёку, слегка погладив большим пальцем уголок губ, заставляя его приподняться в подобии смущённой улыбки. — Я постараюсь вернуться как можно скорее. Слышал, Королева Шипов покидает Красный Замок. Что ж, вы всё равно не останетесь здесь одна, верно? Элинор покачала головой. — Но неужели вам так необходимо уехать? — Необходимо. Боюсь, я не смогу ни писать вам, ни даже нормально попрощаться. Наши встречи слишком опасны для нас обоих, но на себя мне, в общем-то, наплевать. Я не хочу подставлять вас, миледи. — Это всё вздор. — Не глупите. Зачем вам такой старый однорукий вояка? Десять лет назад я бы ещё понял, ведь тогда моя красота заставляла дам падать в обморок, — самодовольно зажмурился Джейме, расплываясь в улыбке. — Сир Лорас бы плакал горькими слезами, будь он тогда со мной одного возраста. Вы уж извините за брата, но у него не было бы никакого шанса! — О, я не сомневаюсь, сир Джейме, — прыснула Элинор. — Да вы и сейчас недурны собой. Джейме слегка поморщился, но Элинор видела, как приятны ему были эти слова. Он продолжал поглаживать её щёку, даже не заметив, что прикасается золотой рукой к её колену, о чём Элинор не могла перестать думать. Пусть Джейме не чувствовал этого прикосновения, она не могла игнорировать приятную прохладу от соприкосновения золота к своей оголённой коже. Слегка пошевелив ногой, она случайно толкнула его руку, и опустив взгляд, Джейме смущённо поднял обе ладони, будто сдаваясь. — Я перехожу все границы, миледи, мне очень жаль. — По вашей улыбке так и не скажешь, — в её голосе не было упрёка — лишь веселье и любопытство. Она хотела, чтобы Джейме Ланнистер её поцеловал. Но он лишь глядел в её глаза — долго до неприличия, заставляя сердце девушки колотиться у самого горла. Она не могла себе позволить сделать первый шаг. Он не мог себе позволить поставить её в компрометирующее положение. Лорд-командующий Королевской гвардии и сестра королевы. Они смотрели друг на друга, грустно улыбаясь и отказываясь прощаться. Но прощаться было нужно. — Я сожалею, что должен вас покинуть. — Останьтесь. — Это невозможно. Я… — Я знаю, — Элинор опустила взгляд, и Джейме тут же поднял её голову, придерживая подбородок двумя пальцами. Что-то взорвалось внутри, когда, не говоря ни слова, он притянул Элинор к себе в тёплом объятии. Это всё, что они могли себе позволить, и это уже было очень много и за гранью дозволенного. Но даже это объятие было самым интимным и нежным в жизни Элинор. Оно подарило ей такие эмоции, которые — она знала — она будет лелеять до конца своих дней.***
Со дня отъезда Джейме на войну в Речные земли прошло уже несколько недель. Каждый день Элинор проводила подле своей сестры, как и полагалось. Жизнь юной королевы замужем за мальчиком оказалась далеко не лёгким времяпрепровождением, наполненным чаепитием и светскими раутами. Нападки Серсеи с каждым днём становились всё очевиднее и заставляли Элинор всегда находиться начеку, в то время как сама Маргери не придавала им особого значения или, по крайней мере, делала вид, что они её не волнуют. В один из походов Маргери в город, во время которого Элинор её, как обычно, сопровождала, девушки неспешно прогуливались по рыночным улочкам. Маргери благосклонно отдавала распоряжения поднести еду тем или иным замызганным гражданам, которые благоговейно склоняли головы в её присутствии. Королева мягко улыбалась, но Элинор уже не дивилась красоте её улыбки, потому что видела, каким пустым и безжизненным казался её взгляд. Ей не было особого дела до нищих и страждущих — она просто выполняла свой долг, чтобы казаться лучше, чем королева-мать, которая дни напролёт пила вино и смотрела свысока на всех вокруг. Конечно, жители Королевской Гавани не могли об этом знать, ведь им не представлялось воочию лицезреть мать короля — слишком много чести. Элинор считала, что Серсея сама себя закапывала, зная, чем занимается Маргери, и какую тактику она избрала. Но у Серсеи были свои методы. Элинор помнила слова, сказанные ей Тирионом на прощание, о том, что королём можно манипулировать, и будет это Серсея или Маргери — зависит от неё. Маргери остановилась у лоточника, самозабвенно делая вид, что её заинтересовал гнилой лук. Не поднимая головы, она обратилась к Элинор: — Свекровь посчитала, что проверка моей девственности — недостаточное унижение на этой неделе. — Что опять? — хмыкнула Элинор, морща носик от дурного запаха. Маргери лучезарно улыбнулась лоточнику. — Уважаемый, да здесь всё протухло. Как же вы собираетесь заработать? Позвольте компенсировать ваши затраты продуктами, — она слегка наклонила голову, и на её зов тут же прибежала служанка, покачиваясь от тяжести мешка с зерном. — В следующий раз вы не будете выставлять на продажу испорченный продукт. Договорились? — Лоточник подобострастно закивал, принимая дар от королевы, а Маргери тут же о нём позабыла, продолжив свой путь вдоль лавок с молочными и мясными продуктами. — Она решила подослать ко мне соблазнителя. Не удержавшись, Элинор прыснула. — Да что ты? И на кого же пал её выбор? На Ланселя? Маслобоя? — С ума сошла? Маслобоя привезла сюда бабушка. Они обе добродушно рассмеялись, привлекая к себе внимание унылых граждан, которым было не до смеха. Какой-то оборванец сплюнул под ноги совсем рядом с Маргери, и, нахмурившись, Элинор жестом указала на него одному из сопровождающих их стражников. — Уведи. — Не горячись, сестра, — Маргери мягко положила на её плечо руку и прошла прямо к оборванцу, который испуганно переводил взгляд с неё на стражника. — Чего тебе не хватает, уважаемый? Могу ли я чем-то помочь? — Я… — бедняк совсем растерялся, но нашёл где-то в себе мужество (наверное, терять ему было нечего) и выпалил: — Лекарства! Моя жена чем-то тяжело больна. Маргери кивнула и обратилась к стражнику: — Сопроводи этого господина к нему домой и сделай всё необходимое, чтобы они с женой больше не страдали. — Слушаюсь. Маргери и Элинор продолжили свой путь, а Элинор всё никак не могла перестать думать об этом несчастном человеке и о том, что именно имела в виду Маргери. Спросить напрямую она не могла, ведь что-то подсказывало ей, что Маргери не даст честного ответа. Возможно, она действительно имела в виду помощь лекарствами или мейстера, и думать в этом русле было… удобно. — Она подослала ко мне Осни Кеттлблэка, представляешь? — как ни в чём не бывало продолжила королева. — Бедолага пыжился как мог, весь раскраснелся, но у меня даже желания не возникло ему подыграть. — Кандидатура крайне неудачная, — вдоволь отсмеявшись, заметила Элинор. — Кстати о соблазнителях, — вдруг остановилась Маргери, хитро прищурившись. На её губах играла та самая улыбка, не предвещающая ничего хорошего. — Есть ли новости от лорда-командующего? Элинор внимательно посмотрела на сестру, но в её взгляде она видела лишь догадку. Не став ни подтверждать её, ни отрицать, она решила сменить тему. — Я знаю не больше твоего. Говорят, осада Риверрана всё ещё длится. Чёрная Рыба никак не хочет сдавать замок. — Я в этом ничего не смыслю, — разочаровано отмахнулась Маргери и, что-то вспомнив, подозвала к себе одну из фрейлин. — Не забудь заглянуть к Пицелю насчёт того, о чём мы договаривались. Девушка кивнула и поспешила в сторону замка. — Маргери, — Элинор почувствовала странное напряжение и не предвещающее ничего хорошего предчувствие. — Это то, о чём я думаю? — Не забивай себе голову, сестра, — холодно улыбнулась Маргери, и они продолжили свой путь. Элинор догадывалась, зачем ей понадобился Пицель, и что именно она хотела у него взять, и эта мысль не давала ей покоя. Не слишком ли беспечно Маргери относилась к угрозам Серсеи? На следующий замечательный солнечный день королева со своей свитой расположилась в саду во время чаепития. Солнце нежно ласкало крышу беседки, а лёгкий ветерок шевелил налившиеся бутоны кроваво-алых роз. Маргери выглядела как никогда прелестно в платье цвета зелёной волны, лёгком, как морская пена. Вокруг неё щебетали фрейлины и придворные дамы, стараясь угодить королеве и развлечь её. Элинор хмурилась, всё время пытаясь поправить замысловатую причёску, в которую служанка понатыкала невообразимое количество шпилек. Она порой очень скучала по тем временам, когда могла свободно распустить волосы, и они развевались вороным крылом по ветру во время прогулки верхом на Рейвене. Давненько она не навещала своего верного скакуна и мысленно дала себе обещание вскоре наведаться в королевскую конюшню. Её размышления прервала Маргери, мягко толкнув сестру локтем в бок. Элинор растеряно уставилась на неё. — Довольно ёрзать, дорогая. Ты же не собака на сене. Элинор недовольно прищурилась. Когда-то они могли спокойно перебраниваться друг с другом, не боясь никого задеть. Теперь же ей приходилось сносить замечания Маргери, соблюдая осторожность, чтобы, не дай боги, не нагрубить королеве. Она сделала глоток чая, не отрывая взгляда от сестры, которая фальшиво смеялась над дурацкой шуткой одной из дам, и вдруг чашка будто сама собой выскользнула из её рук, упала на пол беседки и разбилась ровно на две части. Остатки чая выплеснулись на подол её тёмно-зелёного платья. Неожиданность и громкий звук заставили девушек испуганно вскрикнуть, но добродушный смех Маргери всех успокоил. — Ты бываешь такой неловкой, — она подала Элинор полотенце, вполне искренне улыбаясь. — Не поранилась? Элинор покачала головой, не в силах оторвать взгляд от идеально расколовшейся чашки. Но ей пришлось, когда в саду показалось какое-то мельтешение, а затем они услышали звуки шагов, сопровождаемые лязгом доспехов. — Что происходит? — нахмурилась Маргери, и когда в их поле зрения оказалась Серсея в сопровождении гвардейцев, она медленно поднялась со своего плетённого кресла и натянула самую добродушную и самую ненастоящую из своих улыбок. — Королева-мать, какой сюрприз. Соизволите ли присоединиться к нам? Правда, боюсь, в таком количестве ваших спутников нет нужды. Здесь нам ничего не угрожает, я вас уверяю. Серсея осклабилась, даже не пытаясь скрыть свою неприязнь. Она сделала шаг вперёд, и Элинор заметила, что Маргери едва заметно отступила. — Взять её. Рыцари Королевской гвардии не мешкали ни мгновения, целенаправленно устремившись к ошеломлённой Маргери, которая, казалось, потеряла дар речи. — В чём дело? — зашептались придворные дамы. — Ваше Величество, скажите что-то! — взмолились фрейлины. Элинор попыталась загородить Маргери собой, но один из гвардейцев грубо оттолкнул её. Девушка оступилась на осколках разбитой чаши и совсем не грациозно повалилась в кресло. Замученная служанкой причёска вовсе растрепалась, и на колени Элинор упала одна из шпилек, с трудом державшаяся в её тяжёлых волосах. Элинор машинально зажала её в кулачке. — Маргери Тирелл, вы обвиняетесь в супружеской измене и разврате, — торжественно заявила Серсея. Её голос дрожал от радостного возбуждения. — Я готова предоставить свидетелей на суде. Тем временем вы будете находиться под стражей в темнице септы Бейлора. Уведите её! Элинор в ужасе наблюдала за тем, как гвардейцы сопровождают её сестру из сада мимо злорадствующей королевы-матери. Маргери шла, высоко подняв голову, и даже не обернулась, не кинула взгляд ни на Серсею, ни на саму Элинор. Элинор попыталась встать, но замерла, встретившись взглядом с Серсеей. — На каких основаниях… — начала было она, но Серсея грубо перебила её. — Элинор Флауэрс, вы обвиняетесь в совращении и преступной связи с лордом-командующим Королевской гвардии. Нет нужды дожидаться суда, чтобы представить свидетеля этого отвратительного поступка, — она обернулась и махнула кому-то, скрывающемуся за розовым кустом. — Этот мальчик-садовник видел вас с лордом-командующим. И не один раз. Побледневший мальчишка испуганно кивнул, избегая взгляда Элинор. — Это вздор, — сквозь зубы проговорила Элинор, всё-таки поднимаясь с кресла и гордо выпрямляя спину. На сгибе её локтей сомкнулись сильные пальцы двух гвардейцев, смотревших на неё с осуждением и даже презрением. — У вас будет возможность сказать что-то в свою защиту, — осклабилась Серсея. — На суде. Учтите, в этот раз вас не выручит раздвигание ног. Пожалуй, у вас с сестрой это в крови. Уведите её. Пусть составит компанию Маргери, — королева-мать уставилась на перепуганных фрейлин и придворных дам, будто только сейчас заметила их. — Ох, как невежливо с моей стороны. Прошу, продолжайте своё чаепитие, я не в праве вам мешать. Или в праве? В конце концов, на данный момент я становлюсь королевой-регентом. Пока не уладятся все мелочи! Развернувшись на каблуках, Серсея Ланнистер промчалась мимо стражи и самой Элинор, которая не могла поверить, что это происходит с ней на самом деле. Идя по каменной тропинке королевского сада, сопровождаемая по обе стороны гвардейцами, она сжала от отчаяния и злости кулачки, и почувствовала, как что-то резануло по ладошке. Вспомнив про шпильку, которую она до сих пор сжимала в руке, Элинор осознала, что в темнице её переоденут и оставят без личных вещей. Не зная, чем может помочь ей шпилька, она всё-таки незаметно спрятала её за щекой под видом несуществующего кашля, и стала мысленно молиться Семерым, чтобы им с Маргери позволили ещё увидеться. Сердце всё ещё колотилось о грудную клетку словно птица в заточении, когда Элинор завели в септу Бейлора и повели по длинному коридору с витражными окнами, но в мыслях она была спокойна и сосредоточена. Адреналин не мешал ей ощутить вселенское облегчение от того, что её обвинили не в цареубийстве или в освобождении убийцы короля и десницы, что было практически одним и тем же по степени преступности. К счастью Элинор, её обвинили в том, чего она не совершала. Маргери резко обернулась, когда в небольшую комнату под стражей втолкнули её сестру. До этого королева нервно расхаживала от окна к двери и злилась так, что с трудом сдерживала крик отчаяния. Но она должна была держать лицо даже в таком незавидном положении. Тиреллы всегда остаются при своём. — Что тебя выдало? — спокойно спросила Элинор, когда дверь за стражником захлопнулась, оставив сестёр наедине. Маргери нервно передёрнула плечами и наконец остановилась, заставив себя взглянуть на Элинор. Рвано выдохнув, она устало опустилась на перекошенную скамью — на самый краешек, глядя на Элинор снизу-вверх. — Я послала фрейлину к Пицелю за лунным чаем. — Я догадалась. — Пицель, должно быть, тут же побежал докладывать. Старый прихвостень. — Стоило догадаться, что он служит Серсее, — заметила Элинор. — Или Пауку. Или Мизинцу. Они все кому-то служат. Это сводит меня с ума. Маргери на мгновение зажмурилась, медленно покачав головой. Элинор осторожно присела рядом с ней на скамью и мягко укрыла ладонью слегка подрагивающие пальцы сестры. — Я пониманию. — Элинор, я не для себя, — в глазах Маргери вдруг вспыхнуло то, чего Элинор давно у неё не видела — мольба. — Лунный чай нужен был моей фрейлине. Она не могла взять его сама. — Кто это? — Тейна Мерривезер, — выдохнула Маргери. — Она не могла взять его сама, но под видом того, что он нужен тебе, подставила тебя под удар… Маргери, — Элинор слегка сжала руку королевы, — Тейна всё это время служила Серсее. Серсея устала ждать, когда ты сама оступишься, и решила подтолкнуть тебя. — Как я могла быть так наивна… — прошептала Маргери, устремив невидящий взгляд в стену напротив. — Тебя одурачили, — сказала Элинор и тут же добавила: — Как и меня. — Что насчёт тебя? Это касается Джейме Ланнистера? Элинор слегка опешила от такой прямолинейности Маргери. На мгновение показалось, будто они сидят в садах Хайгардена за чаем с лимонным пирогом и сплетничают о замковых чашниках. Только они были заточены в септе в ожидании суда, а предметом сплетен был брат королевы-матери и, по совместительству, лорд-командующий Королевской гвардии. — Серсея сказала, что мы спим. Мне даже кажется, она сама в это верит. — А это не так? — на мгновение губы Маргери тронула тень озорной улыбки. — Нет! — воскликнула Элинор, а потом уже спокойнее добавила: — Нет, Маргери. Не буду говорить, что между нами с Джейме ничего нет, но мы никогда не позволяли себе переходить грань дозволенного. — С Джейме, — уже по-настоящему расплылась в улыбке Маргери, и Элинор её слегка толкнула в плечо, заставив рассмеяться. — Брось, даже не целовались? Элинор покачала головой и вздохнула. — Хоть и очень желали этого. Маргери вдруг прижалась к ней, совсем как раньше, и тихо сказала: — Мне очень страшно, сестра. Мы здесь совсем одни. Бабушка уехала, отец в Хайгардене. Некому нас защитить. — Мне тоже страшно. Но мы не одни. Мы есть друг у друга. Они уснули в обнимку, прислонившись к стене на покосившейся скамье. Элинор снился Джейме, сражающийся с Маслобоем за её честь в башнях Близнецах. На покачивающемся мосту выл ветер, путающийся в золотых волосах рыцаря, а искажённое ненавистью лицо Маслобоя превратилось в лицо Серсеи. Она начала хохотать. Так громко, так оглушительно громко, что Элинор проснулась, и поняла, что они с Маргери больше не одни в этой комнате. — Ваша Милость, — у дверей мялся рыцарь Королевской Гвардии, — мне приказано сопроводить вас обратно в замок. С вас сняты все обвинения. Маргери уже давно не спала и сидела, всё ещё сжимая Элинор в объятиях, прямо глядя на рыцаря. — Кто приказал? — Рендилл Тарли прибыл в Королевскую Гавань и уговорил септона… после признания сира Осни Кеттлблэка. — Кеттлблэк признался в клевете? — не поверила своим ушам Элинор. — Уверена, пришлось немного надавить, чтобы правда, подобно гною, вышла наружу, — сквозь зубы произнесла Маргери и медленно поднялась, оставив Элинор сидеть на скамье в недоумении. — Что с королевой-матерью? — Взята под стражу, — пролепетал рыцарь. Маргери обернулась, взглянув на сестру с торжеством. — Я вернусь за тобой, — прошептала она. — Ваша Милость, вы находитесь под протекцией лорда Тарли и пока не сможете покинуть Красный Замок. Маргери так взглянула на рыцаря, что тот замялся и отступил в сторону, позволяя королеве пройти в коридор септы. Маргери больше не оборачивалась, и почему-то Элинор показалось, что захлопнувшаяся за нею дверь больше никогда не откроется. Дни тянулись как густая смола. Липкие дни одиночества и чувства покинутости. В ожидании суда Элинор медленно сходила с ума, гадая, забыли ли о ней или ждут, когда она будет готова признаться в том, чего не совершала. Маленькая комната с окошком под потолком и хлипкой скамьёй стала казаться ещё меньше, будто с каждым днём стены сужались и давили на девушку. Она знала, что даже если её оправдают, на ней навсегда останется клеймо распутницы, коей она не являлась. Чувство несправедливости душило до слёз — таких горьких, что сжималось горло в хрипоте и злой обиде. Элинор боялась, что доведёт себя до точки невозврата, когда захочется взорваться правдой и покрыть себя бóльшим позором, чтобы смыть нынешний. По крайней мере, он будет оправданным. Она убивала, нарушала закон, освобождала преступника, но никогда — никогда! — не ложилась в постель с мужчиной до брака. Тем более с мужчиной, который дал обет безбрачия. Может, стоило. Элинор лежала на скамье и смотрела в потолок, представляя Джейме Ланнистера. Может, стоило согрешить, раз её всё равно судят за это. И сейчас бы она не лежала взаперти, гадая, какими были бы на вкус его губы. Маргери уже знала, каково это, целоваться. И не только… Элинор начала жалеть, что упустила эти простые и, в то же время, невероятные радости жизни. Маргери на свободе и под протекцией, Элинор — взаперти и в плену своих мыслей и сожалений. В какой-то день было так пасмурно, что она сбилась со счёта, не в состоянии определить, ночь за окном или день. Большую часть времени Элинор спала или блуждала по закоулкам своего сознания. Еду приносили раз в день и никогда — в одно и то же время. От неё разило немытым телом, она исхудала и потеряла веру. И это было самым страшным на тот момент. Элинор не знала, зачем спрятала шпильку, когда их с Маргери схватили. Она не знала, чем ей может это помочь. Но на всякий случай всегда держала её при себе. Это была единственная вещь, которую не смогли забрать стражники. Никто не стал проверять, что у неё во рту. Каждый день Элинор сжимала шпильку в руке, причиняя себе боль словно в напоминание о том, что она всё ещё жива. Задрав голову к потолку, под которым ютилось крохотное оконце, ведущее на улицы Королевской Гавани, Элинор впервые за долгое время ощущала ясность своего ума. Когда она уже начала осознавать, что теряет рассудок, эта ясность пришла к ней благословением в виде шпильки. Её спасение всё это время было в её же руках. Элинор настолько преисполнилась решимостью, что не услышала шагов за дверью, которая вскоре распахнулась. Рука замерла, дрожащие пальцы крепко сжимали заточенную о каменную кладку шпильку. «Уйди скорее», — мысленно взмолилась Элинор, зажмурившись, ожидая услышать стук деревянной тарелки с очередными помоями о пол. — Элинор… Она резко обернулась, в глазах — безумие. Рука со шпилькой замерла над венами другой руки. Губы медленно растянулись в сумасшедшую улыбку, переросшую в истерический смех. — Когда я решила уйти из жизни, сознание начало посылать мне видения, пытаясь меня отговорить! В пекло! Я уйду, и твой призрак меня не остановит! — срываясь на визг, она занесла над рукой шпильку, намереваясь оставить как можно более глубокую рану. Разорвать вену. Чтобы было быстро. Чтобы нельзя было спасти и остановить. А кто её будет спасать? Призрак Джейме Ланнистера?! Он бросился к ней, с силой оттолкнув к стене и выбивая из дрожащих пальцев шпильку. От удара Элинор показалось, что из неё вышибло весь дух, а потом его резко вернули в тело, которое тут же обмякло от слабости и голода. Она схватилась за сильные плечи, пытаясь устоять на ногах и недоверчиво заглянула в его лицо. На неё смотрели зелёные глаза Джейме Ланнистера из-под отросших золотистых волос, падающих на лоб. Он тяжело дышал. И он был живым прямо под её пальцами. Мгновение рассыпалось битыми осколками по каменному полу, когда Джейме притянул её к себе в крепком объятии, словно в попытке поглубже затолкнуть обратно уже было вырвавшийся дух. В отчаянии и ужасе Джейме чувствовал, как по его щекам текут слёзы, а Элинор всё ещё до конца не могла прийти в себя. И тогда он поцеловал её. Так, как всё это время мечтал. Жадно, глубоко, словно затерявшийся в песках Дотракийского моря путник у родникового источника, который всё это время казался миражом. Когда Элинор всхлипнула и ответила на поцелуй, он понял, что жив. До этого момента он не был уверен. А теперь знал наверняка. Она с ним, и он жив. — Ты не видение, — прошептала Элинор в его губы. — Нет, леди Флауэрс, — улыбнулся Джейме, вытирая свои же слёзы с её щёк. — Я вовсе не видение. Из септы Бейлора они вышли под руку. Джейме придерживал ослабевшую девушку, а септы и придворные провожали их взглядами. Элинор не было до них дела. Ей казалось, что она умерла и попала в иной мир. Может, шпилька всё-таки достигла цели? Если бы не тёплые губы Джейме, не живые прикосновения его пальцев, не сверкающие счастьем глаза, она бы поверила в свою смерть прямо здесь, на этом самом месте. — Почему никто не вмешивается? — вдруг спросила Элинор. — И куда мы идём? На мой суд? Джейме покачал головой. — Никакого суда не будет. — Как это? — «Нет, я точно умерла». — С тебя сняли обвинения, — спокойно ответил Джейме. — Но почему? — Как только я прибыл в Королевскую Гавань и узнал… обо всём этом, — челюсть Джейме сжалась в приступе неконтролируемой злости, — я признал тебя своей невестой, и все обвинения сняли. Элинор искренне рассмеялась. — Джейме Ланнистер! — всё ещё посмеиваясь, произнесла она. — Ты не можешь иметь невесту… или жену, — её улыбка начала понемногу гаснуть. Словно кто-то несмешно подшутил над ней. — Ты — лорд-командующий Королевской гвардии. — Больше нет.