***
— Ну что, он согласился? Ходок нервно потеребил длинную мочку уха, почти касающуюся плеча. — Да. Мои информаторы оказались верны, он и его отряд уже давно сидят на голодном пайке. Мне практически не пришлось его уговаривать, хотя он и не продешевил. Теперь вы примите моё предложение? — Что ж, раз нас прикроют мечи Железнобокого, ваше предприятие может даже увенчаться успехом, — ухмыльнулся нелюдь. Вытянутое и узкое лицо, яйцеобразная голова, акцент, чем-то неуловимо отличающийся от любого людского, оливковая кожа и, конечно, длиннющие мочки ушей выдавали в нём дикого ходока — выходца из лесной империи изоляционистов, раскинувшейся на восточных лесах континента. — Славно. Тогда увидимся утром. — Вы, конечно, производите впечатление серьёзного человека, но я хочу предупредить, что если завтра мы увидим у опушки только вас, то мои луки потребуют компенасции. — Не беспокойтесь, — кочевник, недавно разговаривавший с Франциском, успокаивающе поднял руки, криво ухмыльнувшись при этом, — если я и стал бы врать, то уж точно не так мелочно. — Смотри, человек-из-степи, — прищурился нелюдь, — твои всадники хороши в поле, но так ли они хороши со стрелой в черепе? С этими словами рангатир Микаере Зелёная Тетива встал из-за стола и направился наверх, в свою комнату. Тамерлан, ещё раз ухмыльнувшись, сел и подозвал слугу. Он никогда не вёл переговоров на полный желудок, но теперь-то можно было расслабиться.***
Большая часть «Железнобоких» квартировалась за городом, потому как найти место для восьми десятков двухметровых железных бойцов было проблематично. Да и не испытывали они жажды или голода, усталости или похоти, а потому в самом городе им было делать нечего. Только командир отряда и первый взвод остановились в самом дешёвом дворе, остальные же расположились в палатках за стенами. Теперь же, расплатившись с низеньким и неопрятным человеком, который взял их на постой, Франциск со своей небольшой свитой двинулся к выходу из города. Стальные сабатоны громко бряцали по каменной мостовой, распугивая загулявших прохожих. Оробевшая стража без лишних слов открыла толстые деревянные ворота, пропустив отряд к своему лагерю, охранявшему город вот уже полгода куда лучше любых стен. Палатки наёмников напоминали просторные цирковые шатры. Ибо нужны были не столько для сна, сколько для уединения. Стальные воины предпочитали одиночество или небольшую компанию соратников, и не любили, когда на них пялятся живые существа. Многие из них помнили, как живые громили и жгли их города, а потом, после падения Кровавой башни, ещё многие годы плевали им в след. А некоторые помнили, за что им плевали след. Помнили, как сладок вкус праха, извлечённого из ещё живого существа. А потому, кроме всегда бдительных часовых, все наёмники прятались за плотной тканью шатров. Тем более что жители хоть и привыкли за полгода соседям, которые ничем не вызывали своего удовольствия, всё же иногда продолжали перешёптываться о них, когда думали, что их не слышно и не видно. Так или иначе, большинство наёмников сторонились жителей города, проводя своё время в тренировках, медитациях и саморазвитии. Учитывая, что ни спать, ни есть им не было необходимости, времени у них было предостаточно. Впрочем, сейчас, когда прах осталось совсем мало, тренировкам всё чаще предпочитали медитации, которые с каждым днём всё больше напоминали спячку. Так что первым делом прибыв в лагерь, я велел своему первому помощнику, сержанту Гийому раздать каждому бойцу по сотне грамм праха из ставших уже совсем скудных запасов, после чего собрать всех офицеров в своём шатре. В небольшом уголке стало тесно, когда тут набился десяток гигантов, даже после того, как они расселись на земле, прикрытой плотным шерстяным ковром. В шатре царил полумрак, так как его жители не нуждались в свете. Прах извратил все пять их чувств. — Странно, — приняв дополнительную дозу праха, я всё равно не мог изъясняться более многословно — последствия проклятья одного из неистовых чародеев, — Не торгуется. Нужны воины. Лучшие. С ним Микаере. — Зелёная тетива тоже в городе? Мне о нём не докладывали, — удивился Гийом. Его шлем напоминал сферу с несколькими круглыми отверстиями на уровне глаз. Плюмажа у него не было, зато место соединения шлема и нагрудника прикрывал высокий стальной воротник. — Похоже его отряд тоже прячется где-то за городом. Они же не особо любят города. - — Да уж, им лучше под открытым небом, — весело сказал один из десятских. Вряд ли, правда, кто-то посторонний смог бы уловить в монотонном глухом голосе нотки веселья. — Значит, мы возвращаемся в Марлиндар, — задумчиво произнёс Амбруаз, десятский второго взвода, состоящего из арбалетчиков. У его шлема не было забрала, и пустоту на месте лица он на людях прикрывал тканью. Но среди братьев он позволил себе оголить лицо. Или то, что им когда-то было. — Это не тот Марлиндар, что возвращается к нам в наших грёзах, Амбруаз, — возразил ему мой второй помощник, сержант Хамнет, — и даже не то, во что его превратил Маркиз. Сейчас это пустыня, которая кишит лазутчиками Улья, и лезть туда — всё равно что будить летом ледяного варга. Посторонний мог подумать, что сержант против моего решения, что он оспаривает моё лидерство. Однако я знал, что он просто прямо высказывает то, что у него на уме, ни в коем разе не сомневаясь в моём авторитете. За это я и сделал его сержантом. — Это пустыня, Хамнет. Там не так много еды и воды, чтобы лазутчики «кишели» в ней, — Гийом, любил подтрунивать над прямодушным вторым сержантом. — Может и так. Но нам придётся брать с собой железных зверей, чтобы передвигаться максимально быстро. — А ты собирался угнаться за лошадьми кочевников на своих двоих? — Ну, не думаю, что они будут передвигаться так быстро, как обычно, всё-таки у них будет груз. Что за груз, кстати? Пустые шлемы и опущенные забрала повернулись ко мне. — Не знает. Не хочет говорить, — выложил я свои догадки. — Эх, гнилое всё-таки дело, — покачал головой Хамнет, — если бы нам за эти полгода хоть что-нибудь подвернулось. — Живые ещё помнят Войну крови, — с грустью произнёс Амбруаз, — они боятся нас и презирают. Это было правдой. Несмотря на то, что с той войны прошло много лет, а воинов, способных один на один справится с любым из стальных братьев на Ауриге просто не было, большинство боялось нанимать нас, а потому мы часто жили впроголодь. Если так можно сказать о существах, которые вместо еды, воды и сна предпочитают золотой порошок. — Контракт заключен. Выступаем завтра, -подытожил я, — Пробудите бойцов, подготовьте зверей. Большая часть людей и животных погибла во время Катаклизма, катастрофы ужасающих масштабов, которая опустошила Ауригу. До сих пор у каждого — от архиваторов драккенов до писчих Хранителей есть своя история произошедшего, но правду вряд ли знает кто из ныне живущих. Однако точно известно, что Владыки Праха, как их когда-то называли сначала с благоговением, а потом и с ужасом, появились именно в результате этой катастрофы. Они мало что помнят о самом Катаклизме и ещё меньше о том, что было до него. Лишь смутные видения, которые проявляются после длительного прахового голодания. Вместе с Владыками под воздействием праха изменились и животные, чьих потомков сейчас уже не осталось на Ауриге. Железные звери, как и их хозяева, не знали слабостей обычных животных, убить их было практически невозможно, а подчинялись они лишь своим наездникам. Однако праха они потребляли намного больше, чем сами Владыки. Сейчас все звери отряда находились в спячке, и чтобы их пробудить, потребуется немало драгоценного ресурса. — Это всё. Сержанты, — попросил я остаться троих свои помощников-сержантов. Кивнув, командиры десятков встали и вышли из моего закутка. Когда все вышли, я обратился к своим ближним соратникам: — Идеи? — Слишком мало информации, — покачал головой Гийом, — чешуйчатые всегда были себе на уме. Там может быть что угодно — от оружия или какого-нибудь артефакта Вечных, что, в принципе, одно и то же, до мешков зерном или книжки с подробнейшим описанием всей флоры Ауриги. Гадать рано. — Лишь бы не было проблем с законом, — молвил Хамнет. Его голос был резким и неприятным для непривычного слушателя, напоминая металлический скрежет. — Хамнет, единственный закон на Ауриге — закон сильнейшего, — усмехнулся одним лишь голосом, как могли только Владыки Праха, Гийом, — пора бы это уже понять, разменивая третий век. — Предательство? — покачал я головой. С каждой минутой я всё больше жалел о том, что дал согласия этому таинственному кочевнику. С другой стороны, сколько ещё можно страдать от Жажды, теряясь в галлюцинациях, ожидая, пока кто-нибудь не окажется в столь отчаянном положении, чтобы нанять нас? — Пусть попробуют, — Хамнет любовно погладил лезвие своего топора, висящего на поясе. Я повернулся к третьему моему помощнику. — Судьба предлагает нам вернуться домой. Глупо отказываться от такого дара. А небольшой риск, — тут рука, обмотанная плотной тканью непроизвольно дёрнулась за спину, к оружию, сокрытому от посторонних взглядов кожанным чехлом — для нас не проблема.