Последний из Поттеров

Ко второму раунду Гарольд подходил поистине во всеоружии. План выполнения задания был составлен, обдуман, опробован, испытан и окончательно утвержден. Тренировался Гарри в Выручай-Комнате, местонахождение которой ему дружно подсказали Сириус и Винки. В качестве своей партнерши (ведь придется как-то возвращаться с похищенной особой) он использовал второкурсницу Гриффиндора Ромильду Вэйн и третьекурсницу Рэйвенкло Луну Лавгуд. Пусть эти девушки и не входили в число его ярких поклонниц, но и наотрез отказать Гарри Поттеру в его подготовке к турниру они не смогли. Винки исполняла обязанности строгой дуэньи. — Эх, — жаловалась потом Ромильда, — на подобную трансфигурацию мне пока силенок не хватает. Но зато теперь я очень четко знаю, к чему мне нужно стремиться. Через Ромильду же Гарри совершил очень тонкий выброс информации относительно собственных матримониальных планов. Дескать, невесту ему искать уже можно, крестный на то дал личное позволение и согласие. Но пока имеется одна закавыка: на самого Гарри составлен контракт, причем даже не отцом, а как бы не прадедом. Суть такова — имеется предварительная договоренность с неким родом из Германии о равноправном полном магическом браке. Подробности этого договора доподлинно неизвестны, обстоятельства его заключения тоже. Крестный, который вроде бы в бегах, в континентальной Европе в розыске не находится, а потому вполне легально поедет к немцам и разузнает что там да как. Сам Гарри покуда о младшей жене не думает, с потенциальной старшей бы разобраться. Однако к сентябрю ситуация будет решена и, если Поттер не объявит о помолвке, то, значит, он от контракта вполне свободен и снова возвращается в число наиболее перспективных женихов магической Британии. Гарольд знал что делает. Во-первых контракт и вправду был. А во-вторых количество решительно настроенных девиц в его самом ближайшем окружении резко поубавилось. Многие прекрасно понимали, что даже в случае компрометации Поттера им, в лучшем случае, придется рассчитывать на младшую супругу, а в худшем — на собственный позор. Причем второй вариант был более вероятен. Вызывать же самого Поттера на дуэль и вовсе было страшновато. Уж если сам Волдеморт не справился… Да и рассчитывать на то, что Сириус Блэк останется в стороне, было практически невозможно, а тот еще до Азкабана своими дуэльными способностями и, особенно, успехами держал в страхе добрую половину Хогвартса. Зато задергались те, на кого Поттер, первоначально, и подумать не мог. Для начала его к себе вызвал директор и в течении целого часа заливался соловьем о том, какая хорошая, крепкая и дружная семья Уизли, еще о том, какая темная была семейка Блэк. Затем уже сама Ромильда ему сообщила о том, что Джиневра Уизли распускает слухи о том, что ее замужество с Поттером — дело практически решенное. И, как финиш, он, совершенно случайно, подслушал разговор МакГоннаголл и Грейнджер, в котором последняя возмущалась тем, что Поттера, вроде бы, обещали именно ей. «Наивная», подумал тогда Гарольд, «да кто же такой приз, как последний Поттер, с бухты-барахты отдаст какой-то магглорожденной, пусть и с претензиями. Пообещать могут, но только пообещать.» Дело в том, что Поттер занялся новым занятием — облетать Хогвартс на метле извне. К тому же это увлекательное дело можно было совместить с отработками у Филча, к которым его все-таки приговорили по результатам расследования его пропажи. Завхозу Гарри вручил сертификат на пятьдесят галеонов в лавку одежды и обуви в Хогсмите. Такой себе подарок на Йоль. Филч незамедлительно отоварился, приоделся, купил мягкие туфли и его походка стала еще более тихой, отчего нарушители мигом взвыли в голос. Завхозу требовалось выяснить, где на внешних стенах имеется серьезная изморозь, что свидетельствовало о наличии сквозных трещин. Гарри медленно летел на метле вдоль этажа, а Филч брел по коридору, время от времени отмечая в блокноте местоположение той или иной проблемы. Вот Поттеру и помогла одна из таких трещин подслушать тот самый разговор, происходивший в пустом классе этажом ниже. Тем же вечером Гарольд обратил внимание на весьма хмурого Колина Криви. Подобное настроение не было обычным для этого веселого и никогда не унывающего мальчишки. Даже издевательства Снейпа не могли согнать с лица старшего Криви улыбку. А теперь он, едва не плача, сидел в уголке и хмуро украдкой поглядывал в сторону первокурсников, откуда время от времени раздавался веселый смех его брата Денниса. — Здорово, Колин, — подсел к нему Гарри. — Случилось чего? Я тебе чем-то помочь могу? — Случилось, — едва слышно выдавил тот. — А помощь… Эх, похоже, мне тут никто не поможет. — А ты расскажи мне, — негромко попросил Гарольд. — Никогда не знаешь как и кто тебе может помочь в той или в иной ситуации. — Не здесь, — прошептал Криви. — Тут… слишком много чужих ушей. Еще донесет кто… — Понятно, — Гарольд на миг призадумался. — Ладно же. Есть тут одна комнатка, где мы с тобой можем поговорить без лишних свидетелей. Пойдем. Дойдя до шестого этажа, Гарольд вдруг обнаружил, что за ним, буквально по пятам, идет Драко Малфой в тесной компании своих эсквайров. Причем слизеринцы именно что преследовали Поттера сотоварищи, а не топали своей дорогой. Коротко хмыкнув, Гарри тут же из флакона с зельем и тоненькой лески соорудил растяжку, после чего внезапно атаковал Криви, оглушив его. Затем вскинув мальчишку на плечо помчался к заветной цели. Сзади раздался хлопок и тут же пораженную часть коридора вначале затянуло непроглядной тьмой, после чего пол стал очень гладким. Свалились все трое. Малфой, возможно, имел какие-то шансы не только остаться в вертикальном положении, но и вообще выскочить из ловушки, однако падающий Крэбб выполнил просто-таки идеальную подсечку. Дальнейшие действия этой троицы Поттеру были уже не интересны. Его цель была близка и он очень торопился. Войдя в комнату с заранее облюбованным интерьером, он опустил Колина в кресло и стал приводить того в чувство. — Гарри! — вскрикнул очухавшийся Криви. — Гарри, за что?! — Не «за что», — поправил его Поттер, — а «почему». А потому, что я хотел, до поры, до времени, оставить свое убежище в неизвестности. Ну и еще потому, что нам требовалось как можно быстрее удрать от Малфоя. Ладно уж, рассказывай, что там у тебя за горе-то случилось. — Ты изменился, — прошептал мальчик, недоверчиво рассматривая своего собеседника. — Жить захочешь, — хмыкнул Гарольд, — еще и не так раскорячишься! А я планирую жить долго и счастливо, быть богатым и уважаемым. Рассказывай! Колин еще несколько посомневался, помялся, но все-таки заговорил. По его словам, во время недавних каникул произошло кое-что совсем из ряда вон выходящее. Обычный семейный вечер, все как всегда. Вдруг родители и он сам резко начали зевать, налетела какая-то странная сонливость, после чего они дружно ушли спать, пожелав остававшемуся в гостиной Деннису спокойной ночи. Казалось, ничего необычного этот вечер не предвещал. Но Колин решил не ложиться спать, а попытаться почитать книжку. А чтобы хоть немножко взбодриться, он выпил баночку энергетического напитка, которым его накануне тайком угостил соседский мальчишка. Как ни странно, но сон также резко исчез, как и появился. Едва осилив первую страницу, Колин вдруг понял, что в гостиной кто-то есть и это явно не член семьи. С дрожью вспомнив о магах-ворах он решил посмотреть что и как. Подходил он тихо, в мягких тапочках, да и пол, стараниями отца, совершенно не скрипел. Подкравшись поближе к гостиной он вдруг услышал очень знакомый голос. Голос Альбуса Дамблдора. Директор, своим мягким, сладкоречивым голоском банально шантажировал Денниса тем, что его родители и брат могут не проснуться и тогда его заберут в одну из магических семей на правах домашнего раба. В качестве компенсации Дамблдор требовал службы и Непреложный Обет. Перепуганный Деннис, естественно, дал такой Обет, но скрепил его не сам директор, а находившаяся рядом с ним Минерва МакГоннаголл. Затем прозвучало слово «обливиэйт», а уж сам Колин прекрасно знал об этом заклинании. Трясясь от ужаса, мальчик спрятался за комодом. Из гостиной, помимо директора Хогвартса и декана Гриффиндора, вышел еще и рослый чернокожий мужчина, голову которого украшал цветной полосатый тюрбан. К нему обращались, кажется, Кингсли. Когда, наконец, высокопоставленные маги соизволили покинуть дом Криви, Колин стремглав бросился к братишке, но тот мирно спал напротив мигавшего телевизора. Пытаясь напрячь свою собственную память, Колин, с ужасом, вспомнил что, банально, не помнит половину своих первых каникул. И он, вроде бы, всегда это знал, но, почему-то, не придавал слишком большого значения. А вот теперь до него сполна дошел весь ужас сложившейся ситуации. Ведь если ему прикажут что-то из ряда вон выходящее, то у него будет два выхода — или очень погано умереть, или переступить через собственную совесть. И, как ни странно, но Колин рассматривал, как наиболее вероятный итог развития событий, именно первый вариант. Ошеломленный Гарольд, поначалу, даже не пытался успокоить своего собеседника. Зато он теперь понял почему многие маггловоспитанные агенты Поттеров предали интересы своего работодателя. А ну, попробуй-ка сопротивляться, когда смерть грозит если не тебе самому, то твоему ребенку. Конечно, и в этой ситуации необходим был подробный анализ действий и поступков всех предателей с целью отделения семян от плевел, но сам факт заставлял задуматься и о более решительных действиях. «Минерву МакГоннаголл, получается, необходимо, в самое ближайшее время, физически ликвидировать или, говоря более простым языком, убить», размышлял Гарри. «Вот только как это сделать в Хогвартсе? Стоп! Она ведь летом ходит по домам магглорожденных первокурсников. Где-то в тех краях ее и надо подловить. Да, тогда-то Дамблдор взвоет! Ведь помимо верной соратницы и слуги, он лишится еще и влияния на тех магов, магические обеты которых так или иначе были связаны с нынешним деканом Гриффиндора. А сам Гарольд Поттер, после ликвидации одного из своих противников, незамедлительно приступит к перевербовке.» Впрочем, раскрутить Колина на полный пожизненный вассалитет Гарольд смог достаточно быстро. Это, судя по опыту Джеймса Поттера, могло начисто перебить приказы подателя обета. Оставался вариант еще личного предательства, но и слишком серьезное ограничение свободы своего подчиненного тоже не есть хорошо. На следующий день, после завтрака, Гарри, как обычно, пришел к месту выступления самым первым. Впрочем, он был не один. Рядом шел вооруженный колдокамерой Колин Криви. Пользуясь тем, что зрители только-только начали собираться, они внимательно осмотрели помост над водой, где должны были располагаться судьи. Особое внимание Гарольд уделил подпорным столбам, которые, по его скромному мнению, были укреплены не очень качественно. — Если мадам Максим пригласит сюда еще и Хагрида, у судей будет шанс опробовать температуру озерной водички лично, — пошутил он. — Ты, Колин, прислушивайся. Услышишь треск, немедленно снимай. Либо увидишь эффектные чары, либо грациозные прыжки, либо громкий всплеск. В любом случае кадр обещается быть просто великолепным. Буквально за пару дней до начала состязания Гарольд провернул еще парочку необходимых действий. Во-первых он велел Винки сесть в засаду неподалеку от кабинета директора, дождаться когда туда приведут потенциальных заложников, чтобы сообщить их имена Гарри, а заодно попытаться подцепить на одежду одного из них магическую следилку. К самому Поттеру на доклад домовухе надлежало появляться исключительно в невидимом состоянии. Винки отработала великолепно. И о заложниках разузнала, и жучок подцепила. На дно озера отправились Чжоу Чанг — пассия Диггори, Жаклин Лебеф — спутница на балу Крама, Габриель Делакур — младшая сестра Флер, и, на закуску, лично предназначенный для самого Гарри — Рональд Уизли. Бедного Поттера аж перекосило в этот момент. Жучок угодил именно на Рона, куда-то на низ левой штанины. Во-вторых Гарольд вспомнил еще про одно собственное упущение и тут же его исправил. А именно привязал к себе свою полярную сову в качестве фамильяра, причем с осуществлением кровной привязки. Заодно выяснил, что его сова подвизалась в качестве компаньона у Аберфорта Дамблдора. Похоже, братья не только окончательно не расплевались пару десятилетий тому назад, как тот же Аберфорт любил повторять всем своим постояльцам, но и вели серьезное обоюдно выгодное сотрудничество. — Надо же, — хмыкнул тогда Поттер. — Не знал. Теперь знать буду. И вот наступил торжественный момент. Из палатки, в которой Чемпионы должны были переодеться для предстоящего заплыва, Гарри выходил самым последним, когда перед ним нарисовался… кто бы вы думали? Конечно же, Добби. Домовик протягивал ему какой-то пакетик. — Возьмите Гарри Поттер, сэр, — сбивчиво зачастил он. — Это жаброросли. Они вам помогут добраться до места. Гарри молча кивнул, взял пакетик и положил его себе в карман мантии. Естественно, он не собирался использовать эту растительность, к тому же неизвестно где и у кого взятую. Надо будет их отдать Винки, пусть припрячет получше. А потом их сдать на анализ, чтобы определить нет ли чего там интересного. Кое-как отбоярившись от назойливости Добби, Гарольд вызвал к себе Винки и отдал ей пакетик, велев его спрятать в герметичный мешочек. Домовуха поклонилась, забрала пакетик и мгновенно исчезла. Гарри же отправился к берегу. Косо поглядев на дрожащую француженку в закрытом купальнике, невозмутимого болгарина в плавках и покрытого гусиной кожей Седрика в семейных трусах, Гарольд аккуратно стряхнул с плеч мантию, свернул ее, положил в пакет и передал Колину. И сразу же ощутил на себе целую кучу взглядов, выражавших что угодно, кроме понимания. Да оно и не мудрено. Перед потенциальным заплывом Поттер приоделся в черный обтягивающий костюм без шапочки, опоясался широким кожаным поясом куда подвесил длинный кривой нож да еще и обулся в горные сапоги с тяжелой, рифленой подошвой. — Вы собираетесь в этом плыть, Поттер?! — насмешливо процедил невесть откуда взявшийся Снейп. — Или, может вы решили прогуляться по дну пешком? Окинув зельевара, которому, вообще-то, полагалось сидеть на трибуне среди зрителей, равнодушным спокойным взглядом, Гарольд спокойно ответил. — Как вы изволили мне неоднократно повторить, сэр, я сын своего отца. Теперь-то вы должны быть очень горды тем, что наконец-то уговорили меня поступать в точности так, как на моем месте поступил бы он сам. Думаю, находись Джеймс Поттер сейчас рядом со мной, он воздал бы вам, сэр, по заслугам, целиком и полностью. Несмотря на потенциальную похвалу и скромную ученическую благодарность, Снейп побледнел так, словно перед ним стояла сама Смерть. Выдавив какую-то нечленораздельную фразу зельевар мгновенно ретировался. Впрочем, недоумение Снейпа поддержал и Альбус Дамблдор. — Мальчик мой, — удивленно сказал он, — это ведь не купальный костюм. Или… ты собираешься использовать трансфигурацию? — Собираюсь, директор Дамблдор, — ответил Гарольд. — И именно трансфигурацию. А костюм — это так, чтобы не замерзнуть насмерть. В следующие сорок минут происходили такие события: Дамблдор говорил долгую витиеватую речь, старшие Чемпионы отчаянно мерзли и стучали зубами от холода, а Гарри и Колин преспокойно попивали горячий какао, который Криви наливал из термоса. Наконец дан сигнал о начале испытаний. Делакур и Диггори наколдовали себе головной пузырь, Крам превратил верхнюю часть своего торса вместе с головой в некое подобие акулы, а Поттер… А Поттер лениво извлек из-за пояса палочку, неторопливо наморозил себе узкую льдину, многим маггловоспитанным студентам напомнившую доску для серфинга, легким прыжком вскочил на нее и двинулся вперед. Гарольд теперь действовал двумя палочками. Старой, остролистовой, он пользовался как указателем, а более новой он вздымал по маршруту своего следования пенящиеся волны и, время от времени, обновлял толщину своей опоры. Поттер постепенно набирал ход, под конец маршрута несясь по волнам с довольно-таки приличной скоростью. Но Гарри не только не ехал на льдине по прямой, а вообще перемещался замысловатым зигзагом, то полностью взлетая над волнами, то буквально подныривая под наиболее высокие из них. Наконец он выполнил особо высокий прыжок, и, на короткий миг замерев в наивысшей точке, сложившись подобно прыгуну с вышки Поттер резко нырнул в набегающую волну. Гарольд пошел на столь пижонский финт только затем, что зрители не обратили внимания на то, что Поттер наколдовал себе воздушный кокон на всю поверхность тела и трансфигурировал из льдины чугунную плиту, которая сейчас увлекала бесстрашного мага в озерные глубины. Надо было видеть морды русалок и тритонов, когда Гарри Поттер свалился им буквально на головы. Сам маг не обратил на суету подводных жителей ровным счетом никакого внимания. Первым делом призвав в ладонь «жучок» и укрыв его в кармашке на своем поясе, Гарольд, окинув внимательным взглядом столбы с пленниками, преобразовал плиту в свинцовые подошвы своих ботинок и решительно шагнул вперед. Уизли Поттера совершенно не привлекал, более того, Гарри не считал нужным спасать конкретно его. Ведь ни о личности спасаемых, ни о том, что кто-то из них предназначен какому-то конкретному магу ни в задании, ни самим Дамблдором не говорилось. А это значило, что Поттер, как прибывший на искомое место первым, имел наиболее широкий спектр выбора. Видимо, у подводных жителей на этот счет имелось свое собственное мнение, потому как один из тритонов стал угрожать Гарольду трезубцем. В ответ ему продемонстрировали длинный нож с эмблемой атакующей мантикоры на рукояти. Тритон так и шарахнулся в сторону. Да и не мудрено. И более смелое магическое существо отступило бы от того, кто носил этот нож по праву — наследника Поттеров, печально известного рода боевых магов и наемных убийц, мага, уже открыто вступившего на собственный кровавый путь. Устранив со своего пути неожиданную помеху, Гарольд шагнул к столбу, рассек путы связывающие Габриель Делакур и, избавившись от балласта начал, подобно гигантской капле воздуха, подниматься наверх. По пути Поттер наморозил себе новую пластину льда и вновь уверенно утвердился на ее поверхности. Тем временем девочка пришла в себя и, оглядевшись по сторонам, тихо вскрикнула от неожиданности. Она стоит в каком-то странном коконе, прижатая к груди затянутого в черную кожу мага, а мимо них проносятся водные толщи. Габриель от немедленной истерики и вопля ужаса остановил лишь тот факт, что они явно поднимались вверх, к свету. Едва они вынырнули на поверхность как Гарольд с усмешкой произнес. — Ну, а теперь мы прокатимся с ветерком! Вперед, к пристани. Теперь Гарри не сдерживал ни скорости, ни пируэтов. Даже сальто на полном ходу сделал. Если поначалу Габриель лишь в страхе прижималась к Поттеру, то вскоре она визжала от радости. Ученики Хогвартса, в своей основной массе, просто выли от переполняющих их чувств. Вот только судьи и часть преподавателей сидели с изрядно ошеломленным видом. Поттер не только превзошел все их мыслимые ожидания, но и устроил из скучнейшего испытания красочное шоу. Но финиш пути мчащегося во весь дух Поттера оказался несколько смазанным. Дело в том, что Гарри, как показалось многим, банально не рассчитал как собственной скорости, так и траектории движения, в результате чего его путь практически совпал с помостом на котором гордо восседали судьи, лихо подрезав три подпоры. Если директора школ, поняв, чем им грозит столкновение, спешно убрались с помоста, то ни Людо Бэгмен, ни уж тем более Персиваль Уизли, снова заменявший своего начальника, подобной предусмотрительностью и скоростью реакции не отличались, а потому покатились кубарем по основательно перекосившемуся помосту и с пронзительным воплем свалились в холодную февральскую воду. Сам Поттер лихо на остатках льдины проехал по прибрежному песку и, в последний раз прижав к себе девочку, громко выкрикнул: — Наш день придет!!!