— Выходи за меня…
Одна фраза, перевернувшая мысли каждого в эту самую секунду.
София, мягко говоря, в шоке, ну так, знаете, самую малость (нет, не самую и нет, не малость). Это определенно было неожиданно. И больше походило на то, что серб соревновался, как мальчишка и уж точно не был серьёзен.
Для Даши в этот самый момент рухнуло все, рухнуло, да, но она не удивлена. Нет, ни капли. Ну это же Паша! Хочется топнуть ножкой этой мысли. Даже маленькое осознание того, что серб скорее всего несерьёзен и в последнюю секунду совершил такой порыв, даже это не успокаивает. Все равно больно отчего-то. Отчего же? Пфф, действительно. Невидимый нож проворачивается где-то внизу, под рёбрами, снова и снова, и, кажется, становится трудно дышать. Все идёт по… по наклонной, ага.
В этом городе не осталось ни одного близкого человека, я одна, совсем одна. А ещё доставляю неприятности своими ногами и псевдочестностью. Нет, мне правда от себя противно. Канаева, вот и где твой характер?
Паша в шоке.
Это я что сейчас сказал?
Порыв, внезапный. Он ведь шёл к Даше, а потом в мозгу (ха, он правда есть?) что-то так «щелк» и вот взгляд уже направлен в другие глаза.
—…Соня?
Почему? Ну она хорошая, добрая и у неё есть мороженка. (Паша, тебе пять лет?). А ещё она никогда не предаст. А ещё … Черт, да! Назло. Назло сказал «Соня», а сам прожигал взглядом другую, почти скалясь. (У тебя точно нет мозга…)
Дашу пробирает до дрожи, она с трудом различает силуэты своих коллег из-за накатившей пелены слез, но держится, не даёт слабину.
Вдох-выдох. Уходит на негнущихся ногах, стараясь не сорваться на бег, привлекая тем самым к себе внимание,
а сбежать хочется. И как только силуэты пропадают из поля зрения, она срывается.
— Так стоп! — обрывает Элеонора. — Я кажется ясно выразилась по поводу ваших страстéй, — ее взор устремляется сначала на Софию, затем на Михаила, про которого мы совсем забыли, но, по-моему, в его душе сейчас тоже ураган, все это время он не сводил презрительного взгляда с серба, а София Яновна спокойна, как и всегда.
— Согласна. Паш тебе не кажется, что ты спешишь? Давай мы это потом обсудим.
— Аа?.. — мысли путались, а взгляд был устремлён куда-то в даль, туда, где ещё несколько секунд назад стояла Даша.
Основной зритель ушёл. Ну что Паш, как выкручиваться будем?
София все ещё не до конца понимает происходящего и только она порывается сказать, как Павел продолжает:
— Хотя знаешь, я согласен, это, наверно, было необдуманно, сгоряча. Нам стоит об этом поговорить позже, — он как-то глупо улыбается.
Вот это ты выкрутился!
— Не то слово, — голос Элеоноры выше, все немного вздрагивают от всего напряжения, что повисло в воздухе, а Эля тем временем удаляется, посчитав, что сегодня все немножко сошли с ума. Серб поскорее удаляется вслед за тетей и все ещё не понимает, что сейчас он нес, на что чуть не пошел… или все же пошёл.
Их осталось двое.
«Ночь, улица, фонарь, аптека» — сказал бы классик. Вечер, отель, ресторан, два человека — скажу я. Искра, буря, безумие!
… Увы, но нет, лишь огромное напряжение и куча недосказанностей, а ещё обид.
— Соня–
— Наслушалась, — блондинка будто предугадав мысли собеседника, остановила его жестом руки.
— Я совершил огромную ошибку, и я хочу все исправить.
Интересно, кто-то видел Джековича таким нежным? Ну правда. Этот взгляд, такой тёплый и родной.
Просто уже хочется вернуть все на свои места, потому что в какой-то момент все пошло словно не по тому сценарию и все роли перепутались. (От авт.: по хуевому сценарию)
— Моя самая главная ошибка — это ты, — София держалась молодцом, наверно, все дело в таблетках, именно из-за них ее голос размеренный и спокойный. И так же спокойно в повисшей тишине она уходит.
Он остался тут один.
