Я больше не хочу...

      Через неделю у меня День рождения. В следующую субботу мне исполнится шестнадцать лет. Для меня этот день всегда был чем-то особенным. Мама сама пекла торт и готовила кучу моих любимых блюд. Папа, в свою очередь, занимался украшением комнат. Пару раз приглашала на праздник одноклассников, с которыми у меня были более-менее нормальные отношения, и мы весело проводили время: танцевали, пели и играли. Родители всегда дарили то, что я хотела. Когда приходили гости, папа с мамой оставляли нас одних, и мы делали всё, что душе угодно. От этого Дня рождения я ничего не ждала. Моё детство закончилось. Я догадывалась, что не будет ни тортов, ни шаров, ни даже гостей. Я вообще не знала, что будет. Я была уверена, что мама и не вспомнит о том, что шестнадцать лет назад в этот день появилась на свет ее дочь.        Школьные дни не отличались друг от друга, каждый из них был похож на предыдущий. Душные кабинеты, наглые морды одноклассников, нудные учителя. Я впала в апатию, мне стало всё равно, что происходит вокруг. Главное, чтобы не трогали меня. Таня пару раз искренне интересовалась, что у меня случилось, но не я хотела с ней разговаривать. Она грустно кивала в ответ и уходила. Мы с ней стали совсем чужие. Я иногда с завистью замечала, как она веселиться в кругу «элиты» и про себя отмечала, что без меня ей лучше. Таня избавилась от ненужного балласта, который тащила за собой много лет. Теперь она свободна.       Каждый вечер я по уже сложившейся привычке созванивалась с Антоном, и мы обсуждали сериал. Меня устраивало, что в моей жизни наступила хоть какая-то стабильность. Хоть дома и были проблемы, зато в школе наступило временное затишье. Я уже безбоязненно ходила по коридорам, меня перестали травить: учебники и сменная обувь больше не пропадали, перестали обливать чаем и харкать в лицо. Это очень радовало. Но в глубине души меня грызло ощущение, что за этим временным спокойствием придёт что-то другое. Эта тишина пугала. Она была угнетающей и давила. Я привыкла быть в центре внимания, и это безразличие людей ко мне настораживало. И оказалось, что не зря переживала...        В основном все перемены я проводила с Настей и Геной, иногда к нам присоединялась Наташа. Вот и сегодня на перемене мы прогуливались с Настей по коридору, она рассказывала мне какую-то историю, а я слушала ее вполуха. Девушка оказалась жуткой болтушкой, хотя с виду и не скажешь. Ее рот не затыкался ни на минуту. В целом мне это нравилось, приятно общаться с человеком, который может поддержать любой разговор, но иногда все таки это раздражало. Мои мысли были заняты родителями. Я думала об их разводе, о том, что будет дальше и как все это воспринимать мне. Оставить все, как есть, или попытаться, что то изменить? Прозвенел звонок, и мы направились в класс. Ребята что-то бурно обсуждали и громко смеялись. Я села на свое место, не обращая на них внимания.       — "Андрей меня сильно обидел, он причинил мне ни с чем не сравнимую боль. Смогу ли я когда нибудь после этого верить снова парням..." — раздался в классе голос Валерика. И меня словно молнией ударило от осознания, что они читают мой личный дневник. Я быстро схватила рюкзак и вытряхнула из него все содержимое, моего розового цвета с белой тесьмой блокнота не было. — " Я до сих ощущаю на своем теле прикосновения его рук... " — продолжал он, все смотрели на меня и гадко смеялись. Сердце бешено забилось, как на ранней стадии инфаркта. Я начала хватать ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Я оглядела класс в поисках человека, который мог бы мне помочь, но даже Таня, моя бывшая лучшая подруга, смеялась вместе со всеми во все свои идеально белые тридцать два зуба.       Я соскочила с места, и словно ошпаренная, подбежала к Валерику. Он вытянул руку с блокнотом вверх, чтобы я не смогла достать. Я прыгала, хватаясь за его рукав, но все было бесполезно. Он и так был высоким, а с вытянутой вверх рукой и подавно.       — Отдай ты ей блокнот, посмеялись и хватит, —неожиданно для меня сказал Денис.       — Неа, пусть попрыгает, мартышка, — под одобрение класса ответил ему Валера.       Я забралась на парту, чтобы приблизиться к его руке и выхватить мой дневник, но он начал бегать по классу и я, не задумываясь, по следовала за ним. Я перепрыгивала с парты на парту под всеобщий гомон и смех. Меня пытались столкнуть те, по чьи партам я прыгала, но я держала равновесие. Не знаю, как долго бы мы еще так бегали, если бы в класс не вошла учительница.       — Что здесь происходит? — стараясь держаться спокойно, спросила Галина Юрьевна, учительница русского и литературы. — Аня, ты чего, как обезьяна, скачешь по партам, — я знаю, что она сказала это не специально, но от этого мне было не легче. Класс ржал, как ненормальный.       — Валера взял мой дневник и не отдает, — сглотнув ком в горле, сказала я, заикаясь от слез.       — Отдай ей ее вещь, и рассаживайтесь по местам, — Галину Юрьевну было сложно вывести из себя, меня всегда удивляла ее выдержка. Валера с гадкой ухмылкой швырнул мне блокнот. Поймав, я прижала его к груди, села за парту. Стало дико больно от того, что они сделали. Я сдерживалась, чтобы не расплакаться и не убежать. Мои личные мысли, девичьи тревоги, слова и шутки, над которыми я смеялась, когда записывала. Все это исходило из самого сердца, они были только моими и ничьими больше. А одноклассники вынесли это все на всеобщее обозрение и посмеялись над тем, что мне было важно. Это были мои тайны, возможно, глупые и наивные мечты, но они мне были дороги. Больше всего меня задело, что и Таня смеялась вместе с ними. Я с ней всегда делилась своими мыслями, какими бы они ни были. Она сопереживала и старалась помочь. А сейчас она, как и они, смеялась над моими переживаниями и горестями и даже не попыталась его остановить и хоть как-то мне помочь. Обида душила меня. Все, что мне дорого и важно, было безжалостно растоптано и высмеяно. В ушах до сих пор звучал смех одноклассников.        После школы во время возвращения домой меня догнал Денис. Я продолжила свой путь, смотря под ноги и делая вид, что не замечаю его, уже приготовившись к очередной порции унижений, а он просто шёл рядом и ничего не говорил.       — Что тебе нужно? — не выдержала я.       — Ничего. Просто мне показалось, что тебе нужен друг… — от его слов мне стало смешно — нервный смешок всё же вырвался против моей воли.       — С чего ты взял? — непонимающе посмотрев на него, спросила я.       — Ты в последнее время выглядишь очень… — он запнулся, подбирая слова. — Эм-м, печально что ли. Я решил, что тебе нужен человек, с которым ты можешь поговорить.       — А при чём тут ты? — притормозив, я вперила в него пылающий взгляд. Я смотрела на него, внимательно ища подвох. Я обеспокоенно осмотрелась по сторонам, чтобы убедиться, нет ли поблизости нашей «элиты», которая наблюдает за нами и выжидает время для очередных издевательств. Но я никого не заметила.       — Я могу быть этим человеком. Я умею слушать… — пробормотал Денис.       — Если ты решил поиздеваться надо мной, то ты подобрал неудачное время! — грубо сказала я. — Мои проблемы тебя не касаются. Если бы мне нужен был друг, то ты последний человек, к которому я бы обратилась.       — Но… — начал Денис.       — Говоришь, ты умеешь слушать? — не дала договорить ему я.       — Да, — улыбнувшись, откликнулся он. Его улыбка мне понравилась, она была искренней, и я почти поддалась.       — Тогда прошу, услышь меня. Я благодарна, за что ты вступился за меня, но не нуждаюсь в твоей помощи. Отвали! — сказала я и, отвернувшись, ускорила шаг.       И он ушёл. Во мне боролось множество чувств. Он был таким искренним и доброжелательным, что хотелось ему всё рассказать. Мне хотелось хоть с кем-то поделиться, тем что у меня на душе. Казалось, что он может понять, как никто другой, пожалеть и утешить. Но, с другой стороны, именно он превращал в ад каждый мой день. Из-за него я ненавидела свою жизнь и каждый прожитый день. А теперь он как ни в чём не бывало предлагал свою дружбу. Мне хотелось верить ему, но я не знала — как? Я не знала, кому вообще, я теперь могу довериться.       Дома в прихожей я заметила отцовские кроссовки. Сердце бешено заколотилось.       «Папа вернулся!» — я радостно пробежала на кухню.       — Привет! — улыбаясь, поприветствовала я родителей. Вместо счастливой улыбки я увидела на лице мамы слёзы. Папа сидел темнее тучи. Они молчали.       — Что случилось? Ты вернулся? — с надеждой в голосе спросила я.       — Нет, — отец замялся. — Я уже собирался уходить. Мама не отвечала звонки, а нам нужно нести документы в суд. Вот я и пришёл. А ещё я принес тебе подарок. Я уеду, и меня не будет на твой День рождения, — он протянул мне подарочный конверт. — Купишь себе, что захочешь.       — Ты хочешь откупиться от меня? — зло прошипела я.       — Нет, что ты! Это просто подарок, мне хотелось сделать тебе приятно, вот и всё… — отец поражённо распахнул глаза, рука с конвертом дрогнула.       — Ты бросил нас, а потом приходишь и суёшь мне деньги! — я чувствовала, как ярость заполняет меня. — Мама ни ест, ни спит из-за тебя, только плачет. Ты бросил меня, как у тебя хватило наглости придти к нам?! — кричала я, слёзы уже ручьём текли по лицу. — Ненавижу тебя, ненавижу!       — Ладно, мне пора идти. Тебя, Катя, я жду в суде в понедельник, — посмотрел он маму. — А тебя, Аня, я прошу не торопиться с выводами. Подрастёшь и всё поймёшь. Я развожусь с мамой, но не с тобой. Ты для меня так и останешься моей доченькой, — спокойно проговорил отец.       — Пошёл вон. Мы не хотим тебя видеть! — даже не смотря в его сторону, рявкнула я. Отец молча встал и ушёл, положив конверт на кухонный стол. Я хотела разорвать и выбросить его, но мама давно не давала мне денег на карманные расходы, а они были нужны. В конце концов, он обязан содержать меня.       Мама так и сидела молча с каменным лицом. Её как будто не было в этом мире. Я подошла к холодильнику и достала вино. Достав из шкафчика бокал, я поставила его на стол. Разлив вино по бокалам, я один взяла себе, другой пододвинула мама. Она безразлично посмотрела на вино, а потом на меня. Взяв бокал, она осушила его в считанные секунды и налила ещё.       — Ты ничего не хочешь мне сказать? — спросила я у мамы.       — Что ты хочешь узнать? — её выражение лица было равнодушным, она смотрела сквозь меня.       — Что мы будем делать дальше? — я нахмурилась.       — Я не знаю, — пожала она плечами.       — На что жить? — я чувствовала, что складка между бровей стала ещё глубже и жёстче.       — Не знаю…       — Когда ты пойдёшь на работу?       — Не знаю! Не знаю! Не знаю! — крикнула мама, от неожиданности я даже подпрыгнула. — Я ничего не знаю. И знать не хочу!       — Ты забыла, что у тебя есть я? Мне тоже плохо, ты замкнулась в себе. Подскажи, как мне тебе помочь? — потянулась я к ней, беря её руки в свои.       — Можешь идти к отцу. Он счастлив, у него есть деньги, там молодая и красивая мама, которая всегда весела. Иди, я тебя не держу! — уже спокойно проговорила мама, вырвав свою руку из моей. Было видно, что она с большим трудом выговаривает слова.       — Я тебя не брошу. Я буду с тобой. У нас всё будет хорошо, — попыталась успокоить её я, но она отшатнулась от меня и опять замкнулась в себе, это было видно по её стеклянным глазам.       Я допила свой бокал и взяла конверт со стола, в нём оказалось пять тысяч.       «Хм, а папка-то расщедрился», — ухмыльнулась я.       Мне не хотелось сидеть дома, я оделась и собралась на улицу. Немного прогулявшись, я пошарила по карманам и поняла, что забыла телефон дома.       — Вот, чёрт! — вслух выругалась я.       Домой возвращаться я не стала и, немного подумав, решила прогуляться до Насти. Я забежала в магазин и купила четыре бутылки шампанского. Мне дико хотелось выпить. Когда я дошла до Настиного дома, то облегчённо выдохнула — в её окнах горел свет. Я позвонила. Дверь мне открыл Гена, удивлённо хлопающий глазами.       — Вот это сюрприз, — вместо приветствия протянул он.       — А то! Впустишь меня или мне на коврике расположиться? — грустно улыбнулась я, помахав пакетом с ценным грузом.       — Проходи, — пожал плечами Гена. — Настя, к тебе гости.       — Кто? — послышался из комнаты голос Насти.       — Это я! — крикнула я. — Можно пройти?       — О-о-о, какие люди, — довольная Настя выскочила в коридор. — Заходи. Мы только что вспоминали о тебе, хотели позвонить и позвать к нам.       — Я телефон дома забыла. А вот что у меня есть, — снова потрясла я пакетом, в котором было шампанское.       — Замечательно, а то у нас уже заканчивается. Хотели Гену отправить, — доставая бутылку, сказала Настя.       — Наташа тоже тут? — заглядывая в комнату, спросила я.       — Я в ванной. Сейчас выйду, — крикнула Наташа.       В комнате царил полумрак и играла музыка. С первых мелодий стало понятно, что это «Фактор 2». Я обожала эту группу. Мы все сели на диван, и Гена разлил шампанское по бокалам. Я с удовольствием припала к игристому напитку, будто это был мой спасательный круг.       — А где у тебя мама? — спросила я Настю.       — Уехала, приедет через два дня, — объяснила та.       — Круто тебе… — протянула я.       — Пойдёмте, покурим? — вдруг предложила Настя.       — Ты куришь? — удивлённо приподняв бровь, спросила я. Эта девушка не переставала меня удивлять. Я бы никогда в жизни не подумала, что она курит. Ведь она была тихоней нашего класса. Все учителя ставили нам её в пример. А тут я узнаю о ней такое.       — Да. А что такого? — равнодушно спросила она и направилась на кухню.       — Ничего. Я должна это видеть! — соскочив с дивана, я побежала за Настей. Мы сели на кухне. Настя открыла окно и достала сигареты.       — Будешь? — протянула она мне пачку.       — Я не умею, — смущённо ответила я. Мне почему-то стало стыдно, что она умеет, а я нет.       — Я тебя научу, — пожала плечами девушка.       — Никогда бы не подумала, что именно ты научишь меня плохому, — улыбаясь, я взяла сигарету. Она была тоненькая, длинная и пахла яблоком. — Моя мама курит такие же, — почему-то вспомнила я.       Настя закурила, изящно выдыхая дым. Ей шла сигарета, она была из тех девушек, которым идёт всё, даже если это что-то плохое. Я попыталась повторить за ней. Зажгла сигарету и вдохнула дым. Он обжёг мне горло, и я начала задыхаться. Ребята засмеялись. Мне стало обидно, что у меня не получается.       — Попробуй ещё раз. Делай затяжку меньше. Не вдыхай так много и выдыхай медленно, — проговорил Гена.       Я попробовала снова, и у меня получилось. Через пару затяжек я почувствовала, как приятно закружилась голова, стало хорошо. Тело как будто освободилось от тяжелого груза и стало легче. Возникло ощущение полета, невесомости. Мне понравилось курить, понравилось, как лёгкие заполняются дымом, как он выходит белым облаком.       Мы распивали шампанское, пели песни и много смеялись. От смеха у меня болели скулы и живот. Если смех продлевает жизнь, то я сегодня продлила себе жизнь на много десятков лет. Я уже и не помнила, что бывает так хорошо и беззаботно. Нам было весело, и я забыла о своих проблемах. Я опьянела и устала. На часах уже было одиннадцать вечера.       — Мне пора домой, — встав с дивана, я направилась к выходу.       — И я пойду, — последовала за мной Наташа.       Мы кое-как оделись и попрощались с ребятами. Морозный воздух отрезвлял. Мы немного постояли на крыльце, посмеялись над пьяным Геной и разошлись по домам. Я еле передвигала ноги. Голова соображала ясно, а тело не слушалось. Я решила идти в обход, мне не хотелось домой. На улице не было ни души, я наслаждалась тишиной. Идя через парк, я заметила, что фонари почти не горят. Была полная луна, так что от неё хватало света. Я засмотрелась на звёздное небо и жёлтую луну. Было очень красиво. Я нашла созвездия большой и малой медведицы. Это были единственные созвездия, которые я знала.       — Кто это тут у нас? Обезьяна? — пугающий голос раздался сзади и огнём обжёг слух. Андрей. Дрожь уколола каждый участок тела. На меня тяжёлым колючим одеялом обрушилось подавленность вместе с болезненной лихорадкой. Я с ужасом почувствовала, как страх парализовал меня настолько, что я не могла даже повернуть голову. Только не это! Дыхание участилось. Внутренний голос закричал об опасности.