Дыши

Больница на юго-западе Токио. Июнь 2011 года. Раннее утро. Тонкие лучи солнца, цепляясь за мелкие неровности на стекле, скромно, но настойчиво пробирались в маленькую палату. Неслышно путались в полосках жалюзи, падали на пол наклонными линиями, ровными, точно выведенными под линейку, а в них причудливо танцевали невесомые пылинки. Красота и покой. Единственный обитатель комнаты, хрупкий молодой человек, еле заметно улыбнулся: с койки, где лежал он, подключенный к загадочным аппаратам, волшебная картина рассматривалась во всей красе. Вот только не видно места слияния света с полом... Собрав остатки сил, он попытался приподняться на постели, но резкая боль тут же пронзила грудь, не давая сделать и вдоха, а голова предательски закружилась. Упав на подушку, пациент с горечью решил, что это никуда не годится. Хроническая слабость, за столько дней ставшая привычной, сегодня казалась прямо таки всепоглощающей, но в ней, не в сравнении со вчера, больше не было липкого страха и навязчивости. Зато была тишина и какое-то особое равнодушие, как будто тело уже давно не твое, а сознание витает где-то под потолком тесной палаты и думает о хорошем. Даже давящее чувство в грудной клетке и ноющие суставы не создавали знакомых неудобств. Так необычно. «Хочу покачаться на нем, это, наверное, презабавно», - безмятежно подумал парень, рассматривая ровный луч. Но трезвое воспоминание о том, что пока он жив, такое невозможно, вернуло в безрадостную реальность. И почему у него все всегда идет вкривь и вкось? Даже сейчас, когда уже ничего не изменишь, когда извилистая дорога жизни выпрямилась, не скрывая близкой финишной черты? Почему бы ему, скажем, не покинуть сей мир этим утром, не уйти по тонкому свету, не дотронуться до прозрачных струн, не сыграть небесную музыку?.. Почему он все еще жив? И главное – зачем?.. «Как обычно, - с грустью подумал парень. – За окном цветет лето, моя любимая пора, а я по какой-то дурости сдохну в ту же срань, когда узнал о болезни. Под занавес года, в самый темный дождливый день. Я хронический неудачник». Взгляд снова остановился на мягком луче с кружащимися пылинками – и покой, струящийся в этой картине, не мог не подарить новую порцию глуповатой надежды. Правда, она наталкивалась на чудовищную слабость: чтобы взобраться на луч, нужно сползти с койки или хотя бы протянуть руку, а сил-то на это и нет. «Никогда не сдавайся, - вспомнил он старый постулат. – Сделай вдох – и у тебя получится собраться». Но сие оказалось даже сложней, чем попытка привстать. «Я уже и забыл, как это – нормально дышать... А дышал ли я когда-нибудь вообще?.. Нет, нужно постараться. Хотя бы раз». Вокруг было предостаточно кислорода.