I'll be your light

Медленно заходящее солнце пробивается сквозь плотно зашторенное окно. На стену льется розовато-золотой свет. Озорной лучик упрямо скользит по стене быстрее остальных, пока не падает мне на лицо и не ослепляет своим светом. Черт возьми! Я резко сажусь, от чего в глазах темнеет на несколько мгновений. Настырный лучик уже подбирается к моей ноге, когда я встаю и подхожу к окну, распахнув шторы. А за окном кипит жизнь. Наш дом стоит практически на окраине, и окна моей комнаты выходят на дорогу, что ведет из города, и лес, непроходимой стеной тянущийся так далеко, на сколько хватает взгляда. Смотря на всю эту гущу деревьев, я чувствую, как медленно скользит меж ветвями осенний ветерок, срывая уже пожелтевшие листья, унося их глубже в лес. Я слышу, как он усиливается, приближаясь к реке, и как он заставляет водную гладь нервничать и разбивать свои волны о прибрежные камни. Слышу, как щебечут птицы, перышки которых топорщит этот вездесущий ветер. Но, все это мигом перебивается визгливым сигналом проезжающей машины. В ней так же визгливо что-то доказывает мужу жена, тыкая ему в грудь длиннющим красным ногтем, а на заднем сиденье сидит пухлый парнишка, одну руку засунув в пачку с чипсами, а другой, стараясь направить луч смерти в зомби, тыкает в свой смартфон. Автомобиль кряхтит, словно он уже невероятно устал терпеть вопли неугомонной женщины, издает непонятный скрежет и тормозит, выпуская на волю облако черного газа. Облако медленно летит ввысь, пока не растворяется, в то время как пассажиры выбираются из машины. Мужчина лишь почесывает затылок, под неисчерпаемые вопли женушки, а толстячок, выкатившись из машины, трясет пустой пачкой перед матерью. И вот уже эта пачка, подхваченная ветром, летит куда-то вглубь леса, а вслед за ней и слюнявая салфетка, которой мамаша вытирала жирные щеки сынули. Невероятный контраст — многообразие природы, со всеми ее красками, невероятными просторами и завораживающими звуками, и люди. Все это необъятное стадо, что изо дня в день только и стремится, что уничтожить всю красоту созданную миром. От лицезрения этой картины меня отвлек стук в дверь. — Тереза, я могу войти? — из-за двери показывается голова моей матери. Пшеничные волосы, стянутые в какой-то неаккуратный пучок на затылке, зеленые глаза и легкая улыбка. Черный галстук болтается на шее, видимо она недавно пришла с работы. Ей явно что-то надо. И зачем было спрашивать, если ты уже и так наполовину в комнате? Я усмехнулась и отошла от окна. Этой женщине давно за сорок, а ее бодрости и подтянутости могут позавидовать двадцатилетние спортсменки. Ну да, может я и преувеличиваю, но покажите мне мужчину, что на улице не обернется ей вслед? — Ты хорошо себя чувствуешь? — ее взгляд скользнул по баночке с таблетками, что стоит на рабочем столе, затем по разваленным учебникам, что выпали из сумки, когда я швырнула ее мимо стула, и по моему лицу, которым я явно напоминала ей сейчас зомби, которого недавно мочил пухлый мальчишка. — Да, мам, все хорошо, — я глянула на бардак в комнате и махнула рукой, мол, позже все уберу. — Ты что-то хотела? — Там к тебе Ариана пришла. Выглядит она уж очень обеспокоенно, — женщина плавно вплыла, и уже было направилась к кровати, чтобы привести ее в божеский вид, как я преградила ей путь. — Ма, позови лучше Ари, я сама тут все приберу, — аккуратно, но настойчиво, я начала пихать мать в сторону двери, попутно пиная куда-то в угол, неизвестно откуда взявшийся, носок. — Уж ты постарайся, каждый раз краснею за тебя перед твоими же друзьями! — наигранно сдвинув брови и выпятив нижнюю губу, женщина вышла в коридор, и направилась к лестнице, ведущей на первый этаж. Как будто Ариана что-то здесь не видела, а кроме нее никто ко мне не ходит. Да и было бы за что краснеть. Я обвела комнату взглядом. Первое, на что попадает внимание, стена, противоположная двери. На ней изображено бушующее море, которое вот-вот выплеснется бурным потоком за пределы стены, снося все на своем пути. Рассекая огромные волны, в сторону горизонта движется корабль. Его паруса уже обвисли драным тряпьем, а через дыры в боках в трюм уже заливается вода, но он стойко плывет к своей цели. И кто теперь посмотрит на кровать, которую я никогда не считала нужным застилать. Вечным комом валяется одеяло, в котором, непонятно как, но постоянно, завернута подушка, которую мама считает своим долгом выпутать и уложить на аккуратно ею застеленную постель. Справа стоит тумбочка, на которой стоит лишь светильник, а слева книжный шкафчик, до отказа забитый книгами. Ну да. Я глянула на рабочий стол, на котором тихонько стоял ноутбук, валялось несколько листов и ручек, и стоял бутылек с таблетками. Хоть тут все нормально. Кроме нелепо выдвинутого стула и кучи учебников, рассыпанных вокруг него и сумки, что откатилась к углу, в который я пнула носок. — Вечно с вами одни проблемы, — я села на корточки и принялась собирать учебники в одну кучу. — Какая хозяйка, такие и вещи! — в комнату завалилась, по-другому не скажешь, Ариана, швырнув свою сумочку в угол к моей сумке и носку. На лице как всегда улыбка от уха до уха, но сейчас она какая-то натянутая. Она встала напротив окна и уставилась на меня, уперев руки в бока. — Помочь не хочешь, а то я уже подумывала начать кидать всем этим в ту верещащую матку за окном. — Ты о чем? — Ариана кинула взгляд в окно, и, не увидев там ничего, присела рядом на колени, собирая раскиданные тетради. — Да, там машина заглохла, а в ней истеричка какая-то была с мужем и сыном. Орала так, что аж тут слышно было. — Тесс, там никого нет. — Ну, значит от ее криков машина ожила и они уехали, — я пожала плечами и подняла глаза на подругу. Улыбка исчезла, а на ее место пришли хмурые брови и обеспокоенный взгляд, который тут же метнулся к оранжевой баночке на столе. — Ну чего? — Почему ты сегодня ушла с уроков? — ну теперь все понятно. — Дилан мне сказал, что ты выглядела странно, когда чуть не сбила Боуи с ног, — а вот теперь не понятно. — Тебе Дилан это сказал? — кажется, мой голос произнес имя новенького слишком едко. Я сощурила глаза, громко выдохнула, и отодвинула от себя стопку учебников, принимаясь собирать листочки.– Что же еще он тебе сказал? — Он подошел ко мне на большой перемене, сказал, что ты резко выбежала из кабинета истории, и больше на уроках не появлялась. Сказал, что кроме меня тебя ни с кем не видел, и просил присмотреть за тобой, и передать от него извинения. Только не сказал за что, — подруга быстро протараторила, прекрасно видя, что я начинаю злиться, и подала мне тетради. Верхняя тетрадь привлекла мое внимание. Алая обложка, исполосованная серебристыми линиями, явно не могла быть среди черных и серых. Я взяла стопку и поднялась с колен, положив ношу на стол и беря в руки только ту, что алая. — Он просто выводил меня с самого утра. Весь первый урок он шептался со всеми подряд. Из-за этого я не могла ни на чем сосредоточиться. Знаешь же, не люблю, лишний шум рядом, — я замолчала, рассматривая тетрадь. — Тереза, что опять не так? — Ариана, явно уставшая от моих странностей, которых за этот день было слишком много, поднялась с колен. — Какого она цвета? — я потрясла тетрадью в руках. — Ну, красная, — девушка растерянно пожала плечами, а в ее глазах с новой силой заблестело беспокойство. — Ты же пьешь таблетки? — если бы я не знала, что в комнате кроме меня кто-то есть, я бы подумала, что этот писк был в моей голове. — В том то и дело. Я пью таблетки точно по расписанию, но сегодня твой ненаглядный О’Брайен схватил меня за руку, а я вместо него увидела, как мою ладонь накрывает ручонка маленького мальчишки, — я скривила губы и открыла тетрадь на первой попавшейся странице. Весь лист был исписан тригонометрическими формулами, выведенными чьим-то аккуратным, дико знакомым, почерком. Я открыла первую страницу. — Твою ж мать. — Ты чего? — Ариана сделала шаг по направлению ко мне, но остановилась, когда я швырнула тетрадь на стол. Мои сжатые в полоску губы, раздутые ноздри и вздернутые брови подсказали ей не приближаться. Я подняла на нее глаза, шмыгнула носом и почесала его кончик, успокаивая свою внутреннюю истеричку. — Тетрадь О’Брайена. Черт, видимо схватила ее не глядя, вылетая из класса. Как же бесит все порой! — я подошла к кровати и плюхнулась на живот, накрывая голову подушкой. — Может, сходим к реке? Там тебе всегда легче становится, — со стороны Ари послышался смешок, а спустя несколько мгновений я почувствовала, как справа прогнулась кровать, и меня в бок тыкнул ее острый ноготь. — Ауч! — я повернулась к ней лицом и потерла бок. — Как росомаха, размахалась своими когтищами, — Ариана засмеялась, и мне уже стало легче. В ее глазах больше не было бесполезных переживаний и ненужной жалости. — Вечереет, у реки ветер поднимется сильный, а ты в одном платьице. Мои кофты ты надевать отказываешься, — со стороны подруги послышалось фырканье — она лучше голая пойдет, чем черное на себя наденет. — А так ты попросту замерзнешь, — я пожала плечами. — Да, ты права. Черт! — девушка подскочила и кинулась к своей сумочке. Она извлекла телефон, и ее глаза стали напоминать два блюдца, которые она подняла на меня, скорчив жалостливую мордашку. — Тесси, — так она называет меня, когда накосячила — раз, когда ей что-то нужно — два. — Терезочка, прости. У меня совсем из головы вылетело, что мы с родителями сегодня идем на ужин к коллеге отца. И у меня меньше часа, чтобы быть дома и успеть собраться. — Я тебя не держу, — я усмехнулась, ведь такую моську увидишь не каждый день. А зная, сколько времени ей требуется на то, чтобы подобрать одежду для какого-то выхода, ситуация становилась еще комичнее. — Вали уже давай быстрее! — Люблю тебя, — она метнулась ко мне для объятий, чуть не свалилась с кровати, когда я мягко ее отпихнула, и ринулась к двери. — Извините, миссис Милингтон, до свидания, миссис Милингтон, — послышался какой-то грохот, смех и удивленное ворчанье мамы. — Пока, Тесс, — этот вопль слышала даже престарелая дама в соседнем доме, как и хлопок входной двери. И этот ураган по имени Ариана Франта преследует меня всю мою жизнь. Знала бы она, как я благодарна ей за это. Мой взгляд упал на тетрадь и хорошее настроение вмиг улетучилось. Теперь придется самой идти на контакт с человеком, с которым вообще контактировать нет желания. — Че-е-рт, — мой стон, полный боли, заглушила подушка, в которую я уткнулась лицом.

Флэшбэк

Серый кафельный пол, голубые стены, высокие потолки, длинные узкие лампы ярко освещают коридор, по которому идут женщина с ребенком — очень худой девочкой лет семи-восьми. Мимо снуют врачи в голубых халатах, угрюмые пациенты, смотрящие на пришедших с явной враждебностью. Девочка ближе жмется к матери, которая уверенным шагом идет к нужному кабинету, а в глазах у нее плещется страх. — Войдите, — женщина постучала в одну из дверей, и по ту сторону раздался мужской голос. — М-милингтон, — женщина подтолкнула дочь вперед и зашла следом, прикрыв за собой дверь и кивнув врачу на девчушку. — О, прекрасно! Вот бумаги, требуется ваша подпись на второй и последней странице, — мужчина пододвинул бумаги на край стола, ближе к женщине, и подошел к малышке. Мать, трясущимися руками поставила подписи в нужных местах и, еле сдерживая слезы, взглянула на дочь, с которой врач уже спокойно беседовал, вручив леденец. Девочка болтала ножками, сидя на кушетке, открыто улыбалась мужчине и отвечала на все вопросы. — Что ж, мы позаботимся о малышке, Вы можете идти, — мужчина потрепал волосы девочки и посмотрел на женщину, которая была готова разрыдаться. — Мама, куда ты? — на лице девочки отразился ужас. — Я ненадолго. Ты просто побудешь здесь некоторое время. Добрые врачи позаботятся о тебе, родная. Я скоро вернусь, — женщина, сквозь слезы, улыбнулась девчушке, крепко обняла ее, и, быстро отпустив, направилась к двери. — Мам!!! — Так надо, Тесси, так надо.