Fifty days with Severus Snape

Как тяжело в себе носить опустошённость, Когда снаружи та же пустота, Но большей массы большего объёма Не видно ей ни края, ни конца. И давит грудь массивное «ничто». Весомое отсутствие чего-то, Без этого «чего-то» — ничего, Только гнетущая ненужная свобода. Когда тюрьма — отсутствие тюрьмы, Надеждой захлебнётся вопиющий, Необходимость «быть» — это тиски, В которых нас сама природа плющит…

Гарри поднимался по ступеням винтовой лестницы. Его шаги глухим эхом отдавались где-то в груди, и дышать становилось всё тяжелее. Глубокий вечер опустился на равнину, виднеющуюся с высоты Астрономической башни. Солнце в кроваво-красных тонах, уходящее за линию горизонта, и дымка, обволакивающая каждый сантиметр пространства, сейчас показались Поттеру особенно мрачными. Как пройти мимо Северуса Снегга, когда он на твоих глазах убил Альбуса Дамблдора? Как пройти и не посмотреть в паршивые глаза предателя, чья наглость перешла все границы? Как сдержаться, в очередной раз заталкивая свои принципы куда подальше, только потому, что Снегг теперь директор? Гарри остановился на верхней ступеньке и прислушался. Тишина. Гробовая тишина всегда преследовала зельевара. Сколько бы Поттер ни пытался прислушаться к нему — ничего не получалось. Самым обидным было и то, что эта тишина никогда не обещала быть дружелюбной. Она была другой. Зловещей. Змеиной. И неизвестно, что лучше: находиться рядом с убийцей в безмолвной тишине или же ждать Волан-де-Морта, который «разговорился» за последние только пару месяцев настолько, что Гарри уже не всегда мог понять, нормальный ли он вообще. На площадке никого не было. Гарри выдохнул и сделал решительный шаг вперед. Вот только, тут же за спиной раздалось чье-то дыхание. Юноша замер, моментально узнавая того, кому оно принадлежало. Северус Тобиас Снегг. Тот самый Принц-полукровка. Холодный и высокомерный. Загадочный и жестокий. Со звериными принципами, но в то же время ужасающе похожий на человека. Парадоксально, не так ли? Гарри уже видел его в омуте памяти с матерью и сейчас мог бы с уверенностью сказать, что Снегг является едва ли не единственным, кому удалось удивить его своей выдержкой. Гарри обернулся, хоть и знал, что ничем хорошим это не закончится. Снегг на самом деле был здесь. Их зрительный контакт не прерывался несколько секунд, но затем зельевар резко двинулся на Поттера. Доставать палочку Гарри не стал. Что бы сейчас ни сделал Снегг, он точно ничего не изменит. Поттеру вообще начало казаться, будто новый директор решил поиграть с ним, как кошка с мышкой. Северус посмотрел на парня, который дерзнул бросить ему вызов при всех, с долей уважения. Однако это уже не могло бы спасти ситуацию. Тогда, ночью, когда Гарри призывал труса-Снегга сражаться, всё закончилось тем, что возле тела Дамблдора Поттер вызвал Северуса на дуэль, публично обвинив в намеренном убийстве и сподвижничеству Тёмному Лорду. У Снегга не было выбора. А даже если бы и был, он бы никогда не отказался. Минерва и весь преподавательский состав, даже некоторые студенты умоляли Гарри одуматься, но тот был решителен, как никогда. Он сразу назвал место и время, однако, учитывая траур по Альбусу, их дуэль перенеслась аж на два месяца. Приличный срок. Со взаимного согласия, разумеется. Каждый захотел отдать дань памяти Величайшему Волшебнику всех времён. По правилам, установленным самим же Поттером, видимо, возомнившим себя Господом, дуэль могла продолжаться до тех пор, пока один из них не попросит пощады, а если захочет сражаться на смерть, то должен заранее предупредить об этом оппонента. В дело вмешались авроры и, конечно, всё испортили. Назначили конкретную дату и принялись нанимать секундантов. Снегг отказался от любезно предложенной кандидатуры Люпина. И с чего вдруг он должен был пойти к нему, а не к Поттеру, скажите на милость? Северус отказался и от секунданта-Кингсли. Зельевару вообще пришлось заявить, что он не нуждается ни в чьей помощи. Таков его крест. С момента убийства Дамблдора прошло почти десять дней. Соответственно, до дуэли осталось не так и много — пятьдесят. Всего-навсего пятьдесят дней. Гарри повесил в своей спальне календарь и решил, что будет зачеркивать дни красными чернилами. Гермиона сказала, что он безумец, а Рональд посмеялся, рассказывая всем вокруг, что Поттер ждёт «судьбоносного» дня. Примирительные мероприятия закончились так же быстро, как и начались. Снегг уходил от любых контактов и раздражался по поводу и без. Мальчик-который-выжил не проронил ни слова. Они так и стояли друг напротив друга. Открытое пространство давало чуть больше воздуха и простора, чем нужно было Снеггу. Он привык к своему кабинету зельеварения и редко бывал где-то ещё. Северус начал размыкать губы. Гарри заметил это, почувствовал. Но мужчина не двигался и, по-прежнему, молчал. Он будто сопротивлялся самому себе, пытаясь что-то сказать и одновременно заставляя себя заткнуться. — Что вы делаете на моей территории, Поттер? Гарри взметнул взгляд на Снегга, который опять замолчал, и тишина стала вдруг какой-то обреченной, пустой, болезненной. — Дышу свежим воздухом, сэр. — Гарри собрал все последние душевные силы, чтобы фраза прозвучала как можно спокойнее. Северусу Снеггу понравилось. Во всяком случае, выражение на его сером лице с весьма отросшей щетиной (Гарри не припоминал такого дня, чтоб Снегг был небритым), изменилось с раздраженно-уставшего на заинтересованно-выжидающее. — Простите, сэр, но я хотел бы побыть один. Привычка извиняться стала вторым именем Гарри Джеймса Поттера. Он делал это по нескольку десятков раз в день на протяжении уже пятнадцати лет. Северус сделал шаг вперед. Поттеру пришлось отступить назад. Гарри знал, что Башня, после смерти Дамблдора, стала некой отдушиной для Снегга. Здесь он мог остаться в одиночестве и подумать. Юноше всегда казалось, что Северус Снегг слишком много думает. Не о себе. А если и о себе, то вряд ли это были мысли о светлом будущем. — Вдвоём мы здесь точно не уместимся, Поттер, — слова облетели каждое препятствие. Лавируя между арками, словно обладающие телесной сущностью, они дошли до мальчишки тяжелой и полной презрения волной, заставив отвернуться. Снегг издал некий звук, который должен был, по его мнению, окончательно выставить Поттера. Но упрямый Гриффиндорец не желал освободить место. То самое, где стоял Дамблдор той ночью. Напротив — Северус. Так же молча, как и минуту назад. Гарри смотрел сквозь очки, но глаза его жглись на расстоянии, и для Снегга это стало настоящим испытанием. Поттер подумал о том, осознает ли Снегг в эту самую секунду, что он может повторить «подвиг» с Дамблдором и произнести ещё одно убивающее заклятие? И проблема исчезнет. Сама собой. — Жаль, что ничего нельзя вернуть, Поттер. — Снегг после этого медленно развернулся и, скрипя подошвами ботинок, обошел вокруг отверстия. — Потерять в разы проще, чем найти. Гарри не поверил в то, что услышал. Неужели это произнес человек, без всякого сожаления убивший того, кто спас его жалкую шкуру когда-то и не задался вопросом, правильно ли поступает, доверяя всё, что только можно, такому… мерзавцу? — Да, — кивнул, наконец, Поттер. — И вы, профессор, потеряли всё. И что бы вы ни искали, надеяться вам больше не на что. Северус мысленно чертыхнулся. Парень достаточно точно подметил некоторые детали и, должно быть, сейчас упивался тем положением, которое навязал ему за шесть лет обучения Дамблдор. Старик, конечно, не растил из Поттера стервозного наглеца с манией величия, но некоторые замашки Гриффиндорца выводили Снегга из себя даже тогда, когда он помнил о том, чей сын перед ним. Неприязнь к Джеймсу давно переросла в хроническую ненависть и сейчас расплескивалась на всех подряд потому, что больше выхода ей не было… Контроль полетел ко всем чертям. После того, как Дамблдор, практически перед своей кончиной, рассказал Гарри об их отношениях с Лили, Северусу всё чаще нужно было давить на Поттера-младшего, чтоб тот не вздумал распускать свой длинный язык по этому поводу. — Вы так говорите, Поттер, будто я уже мертв, — ответил Снегг голосом низким и хрипловатым. — Спешу вас разочаровать: пока ещё нет. — Лучше умереть, чем влачить такое существование. — На что это вы намекаете? — скрипнул половицей Северус, сжимая кулаки. — А на то, что вы с Волан-де-Мортом одинаково держитесь за жизнь, даже не понимая, в чем её смысл. — Гарри чувствовал, что Снегг сдает свои позиции. — Вы выбираете зло, потому что добро для вас — слабость. — Сила не в том, чтобы бояться быть слабым, Поттер. И слабостью нельзя назвать то, что по определению делает нас сильнее. Зельевар вновь обрел почву. Всего за одну фразу он реабилитировался в словесном поединке. Гарри злобно дёрнул уголками губ и сузил глаза: — И что же такого хорошего лично вы сделали, профессор, для того, чтобы обрести мнимую силу, которой так кичитесь, в особенности со мной один на один? — Вам знать не обязательно. — Вы собираетесь убить меня на дуэли? Снегг посмотрел на Гарри в упор. — Или отдадите на растерзание Волан-де-Морту? — шестнадцатилетний подросток, который осмелился бросить вызов сразу двум сильным волшебникам, сейчас, даже в глазах Северуса Снегга, был ребёнком. Тем самым, обычным. С кучей проблем. Храбрящимся, но не осознающим всей серьезности ситуации. Бравирующим своими неплохими умениями, но не подозревающим даже, что соперники владеют магией куда лучше и больше о ней знают. — Что вы замолчали? Скажите правду! — И что же это изменит, Мистер Гарри Джеймс Поттер? — Северус обратился к нему, как никогда, вежливо. — Ничего, — очки Гарри блеснули круглыми стёклами. — И не надо. — Сделать выбор в шестнадцать легко, — новый директор Школы Чародейства и Волшебства подошел ещё ближе к студенту. — Следовать своему выбору всю жизнь — вот истинное достижение, Поттер. Гарри растерянно поводил взглядом по сторонам. Он почему-то думал, что Снегг будет оскорблять его или применит заклинание. Но зельевар вел себя странно. — Я надеюсь, что у вас хватит мужества выдержать эти оставшиеся дни траура, после чего мы выйдем на дуэль. Если вы помните, то о своём решении не просить пощады и отказе даровать её врагу, нужно сообщать заранее? — Конечно. Снегг снова сделал несколько шагов в сторону, но теперь уже от Гарри. Остановился и долго смотрел на небо, заложив руки за спину. Поттер, увидев это, сразу вспомнил Дамблдора. — Тогда знайте, Поттер, что я не собираюсь просить пощады и даровать её вам, в случае вашей недееспособности во время дуэли. Гарри, занервничав, сглотнул. Он не рассчитывал услышать эти слова сию секунду. Он вообще не задумывался над тем, что будет во время дуэли. Он хотел лишь дождаться дня, когда можно будет смело бросить в Снегга «сектумсемпрой» и заставить его ответить за смерть Дамблдора. — Исчезните, Поттер. Я устал от вашего общества. И я, как Директор, полагаю, что теперь имею полное право запретить вам в любое время приходить сюда. — Слова ничего не значат там, где всё решает война. — Гарри взялся за перила лестницы, намереваясь уйти с гордо поднятой головой. — Запомните это, сэр. — Ты воюешь не с тем, Гарри, — печально и тихо обронил Снегг, прежде, чем молниеносным движением трансгрессировать в неизвестном направлении.