Fifty days with Severus Snape

Здесь нас не найдут проблемы, только ты и я в этом мире. Время застынет на этом моменте, всё что имею я отдам тебе. Пальцы сжимаются крепко-крепко, это всё что нужно мне. Готов убежать за тобой на край света, чтобы Ещё раз по-новому всё повторить. Между нами тает лёд, пусть теперь нас никто не найдёт. Мы промокнем под дождём и сегодня мы только вдвоём.

Иногда, если закрыть глаза, можно представить себя нормальным. Северус Снегг именно так и делал на протяжении вот уже второго десятилетия. Закрывая глаза, он видел перед собой безмятежную юность, которая сулила ему немалые надежды. Как много можно забыть, чтобы стараться помнить о самом важном? Северус никогда не хотел бы забывать о том, что ему довелось почувствовать, находясь рядом с любимым человеком, но и совершенно не смог бы забыть то, как он, в итоге, пострадал от той самой любви. Школьная любовь самая чистая. Самая первая и вообще… самая. И этим всё сказано. Снегг сохранил в своей памяти те фрагменты, когда они с Лили общались на равных и никто не упрекал другого в том, что он принадлежит к той или иной мировоззренческой системе. Но время делало своё дело. Разные факультеты, разные интересы, разные люди, разные семьи… Северус сам себя спрашивал: почему именно Эванс? И не находил ответа. Кроме того, что уж и так зазубрил наизусть: она была единственной из тех, кто пошел с ним на контакт, без претензий и опаски за свою жизнь. Даже после того, как Лили начала встречаться с Поттером, она не перестала обращать внимание на Северуса. Только теперь делала это украдкой, с самым невозмутимым видом, из-за угла школьного коридора, будто высматривала добычу… Она никогда больше не подходила к нему, но он всегда чувствовал её взгляд. Семь лет обучения в Хогвартсе подарили ему семь лет рядом с Лили. Если не считать того, что она после пятого курса не была его «подружкой», то чуть меньше. А если считать даже то время, когда он был ярым сторонником Волан-де-Морта, а она, тем временем, налаживала контакты с Поттерами и его знакомыми, то чуть больше семи лет. Снегг надеялся только на одно — на то, что Альбус Дамблдор не показал Поттеру одно из самых сокровенных воспоминаний, которое пришлось выложить на алтарь жертвоприношения в обмен на помощь (но на помощь ли?) Дамблдора. Этого воспоминания Гарри Поттер не должен видеть никогда. Лучше сразу его убить. Плевать на то, что у Лорда свои планы. Снегг решил для себя, что Поттер никогда не сможет понять, как именно он относился к ней и почему она так относилась к нему. Ненависть к Джеймсу набирала обороты постепенно. И тот злополучный пятый курс стал лишь одним из звеньев большой цепочки. Снегг знал, где она берет начало. Но не подозревал, где будет её конец. Никогда не заводя отношений с противоположным полом во время учебы, Снегг, всё же, порой интересовался вещами, свойственными организму взрослеющего и созревающего юноши. Поцелуи, клятвы и цветочки на лугу его не интересовали. Но вот Лили… она как раз стремилась переделать мудака-Поттера в романтичного соплежуя, который бы таскался за ней всюду и воспевал её, как свою единственную. Нет, на это даже Северус бы не подписался, решив она быть с ним. Одной из причин ненависти стал тот факт, что Джеймс Поттер тоже не жаловал романтические ухаживания, а предпочитал конкретику и действия. Он многих девчонок таскал по углам и занимался с ними тем, чем занимаются шестнадцатилетние подростки, когда дорываются «до сладкого». Бездумно. Неумело. Но так самозабвенно. И по-геройски. Северус Снегг знал всех, кто бывал в руках у Поттера, наизусть. Явки, пароли. Знал всё. До мелочей. Нет, он не следил и не поил однокурсниц сыворотками правды, а просто, время от времени, наблюдал за Лили. Девчонка знала о похождениях Поттера и каждый раз втолковывала ему о том, что нельзя быть таким эгоистичным болваном. Порой, слушая её, можно было заснуть. Снеггу не нравилась её манера читать нотации и пару раз он специально затыкал девушку заклинаниями, сваливая всё на Поттера или Сириуса. Последний, к слову сказать, защищал дружка всеми средствами. Грудью. И вешал лапшу на уши Эванс всякий раз, когда Поттер, уже находясь в «серьезных отношениях», похаживал налево. Лили верила ему. И это бесило. За свою жизнь Снегг целовался очень мало. Ему не доводилось сцепляться языком с девчонкой на длительное время. Он не считал себя умелым любовником, и вообще, с осторожностью относился ко всякому роду контакта тел. Целоваться, по мнению Снегга, означало довериться. А как можно доверить тому, кого ты не знаешь? Никак. Он никого не знал так, как Лили. Перед выпускными экзаменами Гриффиндорцы всегда устраивали что-то вроде игрищ. С пиротехникой, алкоголем и танцами. Вечеринка. Только для своих, надо признать. Спокойные (в этом отношении) Слизеринцы, считающие себя особенными Когтевранцы и замкнутые Пуффендуйцы, не пытались присоединиться к ним. Северус ложился, по обыкновению, рано. Он с начала шестого курса переехал в одноместную спальню старосты и теперь мог уединиться. Но в ту ночь не получилось… — Северус, — Дамблдор, увидев воспоминание в омуте, не мог произнести ни слова больше. — Директор, — Снегг напрягся, понимая, насколько тяжело ему было решиться на такой шаг и показать… показать свою душу, вывернутую наизнанку всего одной девчонкой. — Обещайте, что никогда и никому не скажете об этом. Никогда. — Хорошо, Северус. Так просто? Но зачем же тогда всё остальное? — Директор, прошу вас… — Я тебя понял, — озвучил волшебник, кивая. — Но… что же было дальше, Северус? Снегг сглотнул, и мина безнадежности изменила его лицо. — Я снял с неё платье, а под платьем… бронежилет… Губы Поттера заслонили собой всю Планету. Всё сучье мироздание, словно пошатываясь сейчас, у них под ногами, вновь обрело могущество. Северус дышал глубоко и не мог вдохнуть ровно столько, сколько требовалось. Как тогда. С Лили. — Поттер! — голос Снегга редко срывался на визгливые ноты, но этот случай изменил всё. — Салазар подери! Авады на вас нет! Гарри оторвался от губ Северуса уже несколько секунд назад, но отходить не спешил. Он стоял так близко, что его нос (который, очевидно, все считают самым длинным), почти соприкасался с носом Снегга. — Вы совершенно ополоумели?! — прошипел зельевар, грубо отталкивая Гриффиндорца. — Если я начал откровенничать с вами, это ещё ничего не значит… Гарри, стукнувшись спиной о торчащий камень, сделал ещё шаг назад. Теперь проход был уже, и расстояние от таких наскоков всё равно бы не сократилось, но Снеггу важным было просто навести в своей личной зоне комфорта порядок. — Дева Мария, — мужчина вытерся рукавом и смерил Поттера брезгливым взглядом, который в полутьме показался почти прожигающим насквозь. — Хотел бы я знать, за что мне такое наказание… Гарри чувствовал себя смущенным и напуганным. Он не знал, что теперь делать. Он впервые так запросто поддался внутреннему импульсу, пронзившему его изнутри. Впервые не задумался ни на секунду: правильно ли поступает? — Профессор, — еле выговорил он, прислоняясь к стене напротив Снегга. — Я прошу прощения за это… мне сделалось дурно… — И вы решили поделиться своим состоянием со мной при помощи слюнопускания?! — разъяренный волшебник отвесил Поттеру подзатыльник. — Причём, изо рта в рот! Черт! И Гарри на удивление быстро успокоился. Такой жест Снегг использовал всякий раз, когда негодовал и хотел показать силу своего гнева. Привыкнуть было сложно, но именно сейчас Поттеру хватило этого, чтобы понять: Снегг не убьёт его. Шелест крыльев наполнил коридор за долю секунды. — Поттер, пригнитесь! — скомандовал Северус, резко бросая заклинание за спину. — Дождались гостей, твари подземные. Летучие мыши существа интересные. Во всех смыслах этого слова. С верхушки обрыва посыпались тяжёлые камни, когда из-за облака на ночном небе вышла луна. Снегг схватил Поттера за воротник и потащил за собой. — Но нам же в другую сторону, профессор! — Не сейчас, Поттер! Они нырнули в боковой коридор, который Гарри и не заметил. — Пройдём этим ходом. Гарри увидел, что «идти» не получится. Небольшое круглое отверстие прямо в каменном изваянии сужалось ровно настолько, чтоб можно было ползти, но никак не распрямив спину, шагать, с гордо поднятой головой. Нет. — Полночь, профессор? — О да, Поттер. — Нехорошо это, — обронил Гарри. — До утра не подождём? — За мной. — Что это за вонь? — скривился молодой человек, ощущая, что ноздри его заложило неприятным смрадом. — Это канализационные стоки? — Нет, это гробница. Гарри с недоверием поглядывал на Снегга, пока тот приноравливался к лазу, чтобы не зацепиться и не искупаться в помоях. — Чья? — Угадайте.