Fifty days with Severus Snape

Видишь этот взгляд? Похоже он — последнее, Что я смог отдать тебе, помимо искренних строк. Теперь, лишь длинный гудок и дождь, но Никто не виноват, Что нам стало смеяться с тобой трудней. Мы остались одни, жизнь не стала ясней. Жду, когда ты придешь. А мне хочется быть с тобой, Но это немыслимо: Чтоб в сердце попавшая мне стрела Сломалась бессмысленно…

Северус Снегг чувствовал себя идиотом. Конченным. Шагая впереди Поттера (что-то булькающего по поводу того, что ему вообще не стоило сюда соваться, ведь Тёмный Лорд может всё узнать и убить их обоих, даже не напрягаясь), Снегг буквально проклинал тот день, когда вообще согласился помогать Дамблдору осуществлять «грандиозный план» по спасению Гарри. Никто же за язык не тянул. Сидел бы себе в одиночестве и оплакивал Лили. Правда, в Азкабане, этого бы сделать всё равно не дали, так что… оставалось бы лелеять надежду на то, что он умрет раньше, чем сойдет с ума от одиночества. Сколько же лет всё это тянется? И как только всё получилось? Именно так, как хотел Дамблдор. Надо же. Снегг посветил палочкой, когда наткнулся на что-то. Оказалось, стена. Высоченная, закрывающая собой даже облака, сгрудившиеся над каньоном, словно перед грозой. — Сколько же можно идти, профессор? — Не переживайте, уже пришли. — Тупик? — очень вовремя задал вопрос Гарри. — Нет, вашу мать, Поттер! — ответ выдался грубым. — Что же тогда? «Заткнётся ли этот наглец?», — подумал Снегг, хмыкая. Он провел ладонью по камням. Осторожно и бережно, будто прикасался к любовнице. Гарри в этот момент смотрел на его пальцы — красивые и умело двигающиеся. Снова в памяти всплыли фрагменты сна. — Будете руки резать? — Что? — зельевар в недоумении повернулся к парню. — Профессор Дамблдор, во время нашего последнего похода за крестражем резал руку, чтобы пройти сквозь стену, — пожал плечами Поттер. — Сказал, что это плата за право находиться там. — Хорошая сказочка. Северусу захотелось рассмешить малолетнего и ужасно доверчивого Поттера анекдотом, который ходил в их кругах, про одного старого гнома, который тоже твердил, будто раньше считался великаном, а потом просто неудачно выбрал зелье и… — Профессор? — Гарри прервал его размышления. — Не хотели ли бы вы немного перекусить? — А у вас есть чем? — Снегг удивленно моргнул. — Только не предлагайте заколоть палочкой здешних крыс. У меня на них аллергия. — Да, у меня тоже, — невесело усмехнулся Гриффиндорец. — После Петтигрю. Гарри достал из кармана джинс пакетик. Обычный, из плотной бумаги серого цвета. Снегг не предполагал, что закон невидимого расширения действует и на продовольственные котомки. — Тут есть печенье и немного сухофруктов. Я, к сожалению, не смог выудить ничего больше у кухарки-домовушки. Она отказалась мне подать завтрак, так как считает, что я зря перевожу продукты. Всё равно мне скоро помирать. Северус посмотрел на Поттера чуть сочувствующе: — Давайте свои сухофрукты, Поттер. Гарри выудил сушеный банан. И сам еле сдержал смешок. Идиотские эльфы! Пошутить хотели? Снегг внимательно следил за движениями молодого волшебника. И ловил себя на мысли, что будь Поттер чуть менее смазливым, то издеваться над ним было куда проще. На самом деле. — Сливы? — Гарри облегченно вздохнул, найдя что-то более подходящее для ситуации, и резко напрягся, когда зельевар потянулся за фруктами и задел тыльной стороной ладони его руку. Снегг невозмутимо поедал сливы. Полностью сосредоточился на этом. К счастью. Клал по одной в рот и тщательно пережевывал, иногда щурясь и довольно улыбаясь. Гарри не мог отвести от него глаз. — Профессор? — Да, Поттер, — сытый Снегг оказался куда менее едким в своих словах. — Что случилось? Они сидели, прислонившись спиной к каменной глыбе, отделяющей потусторонние силы надежными вечными валунами. Северус на всякий случай, всё же, проговорил заклинание-щит. — Я могу ещё кое о чём вас спросить? — Ваше любопытство не знает границ. Снегг понимал, что парень поставлен в такие условия и не интересоваться Лордом не может, но, будь он на его месте, то думал бы о чем-то другом. Светлом. Радостном. Хоть ненадолго позволив себе расслабиться. — Вы не будете злиться? — Гарри теребил в руках печенюху, откусив от неё только раз. — Я знаю, что эта тема вам неприятна. Снегг догадался, что волнует Поттера — их отношения с Лили. Зачатки отношений. Дружба, так и не завершившаяся чем-то большим. Зачем что-то ворошить? Зачем выуживать из больной головы те воспоминания, которые живут на самом дне и надежно скрыты от посторонних? — Я не буду обсуждать с вами вашу покойную мать, Поттер. — качнул головой Северус. — Нет, увольте. Никогда. — А отца? — провокационно полез в наступление упрямец. — Его тоже не будете обсуждать? Мне казалось, что это для вас, своего рода, забава… — О, это отлично умел ваш отец и его дружки. И у них были весьма странные представления о забавах, — злость просачивалась в слова. — Знаете, Поттер, я человек терпеливый и никогда не полезу на рожон, если меня не трогать. — Он ревновал, сэр, — Гарри опять откусил печенье. — Меня там, конечно, не было, но я почему-то уверен, что мой отец увидел в вас соперника и пытался устранить… Всё на почве ревности, а не на личной неприязни. — Да что вы говорите? — съязвил мужчина, поворачиваясь к юноше. — И как много показал вам Дамблдор, даже не знавший ни меня, ни, тем более, вашего отца? — Почему не знал? — удивился Гарри. — Он же состоял в Ордене. — По-вашему, Орден — это пуп Земли? — Снегг развеселился. — Неужели, вы на самом деле считаете всех, кто состоит в Ордене Феникса, святыми? — Нет, не святыми. — Да, подозреваю, что святость имеет определенные критерии, а все ваши родственники были едва ли не божествами. Так что, можете порадоваться, Поттер. — Почему вы не забрали меня к себе? Снегг поперхнулся собственной же слюной. Гарри смотрел ему в глаза. Не жевал. Отложил пакет с печеньем и придвинулся чуть ближе. Зельевар всё ещё молчал, пораженный тем, что услышал. — Каким образом я подошел бы на роль вашего… отчима, Поттер? — почти шепотом выдавил Снегг, отодвигаясь подальше от мальчишки. — Мне это не по силам. Я ненавижу детей. — Потому, что вас в детстве ненавидели. — Да и сейчас не особенно жалуют, — Северусу всё меньше нравился этот разговор. — С чего у вас вообще такие мысли? Снова Тёмный Лорд шалит? Гарри помотал головой. — Просто за последнее время я… лучше узнал вас… и мне кажется, что… вы, профессор, смогли бы… ответить на один самый главный вопрос в моей жизни… — Боюсь даже представить, что творится сейчас в вашей голове, Мистер Поттер. У нас с вами слишком много барьеров, которые преодолеть не получится. Не сделать так, чтобы я стал относиться к вам по-другому. Мне жаль, Поттер. — Почему я стал таким? — Гарри рискнул снова пододвинуться к Снеггу. — Почему я стал таким, что вы никогда не сможете относиться ко мне по-другому? Почему? Это Дурсли? Или же шрам? Избранность? Дамблдор? Кто?! Северус сидел молча. Плечо Поттера соприкоснулось с плечом Снегга. Толстовка была ощутимо грубее, чем сюртук зельевара. Но теплота, скрытая одеждой, всё равно искала пути к коже и к сердцу. Она была нужнее слов. — А если я умру раньше, чем будет повергнут Волан-де-Морт? — снова спросил Гарри. — Что будет, если вы меня прикончите раньше? — Этого не случится, — заверил Северус, голос которого стал мягче и спокойнее. — Не надейтесь увильнуть, Поттер. Гриффиндорец почувствовал, что глаза защипало. Только бы Снегг не повернул головы. Нет, он не должен видеть его слез. Не сейчас. Он не должен видеть его слабость. Такую открытую, словно рана. И слезы, словно кровь, теряя которые, Гарри не сможет защитить себя от малейшей опасности. — Мы отвлеклись, между прочим, — Снегг легонько толкнул его плечом. — Поттер? — Простите. — Вы так часто извиняетесь, что я ощущаю себя немыслимым и неадекватным тираном. А ведь я, в некотором роде, воспитатель, Поттер. Мне, наверное, стоит быть поделикатнее. — Хороший вывод, профессор, — Поттер понемногу успокоился. — Выводы полезны, время от времени, — констатировал Северус, вздыхая. — Иногда они бывают неправильными. И от этого тоже никуда не деться. — Вы не такой, как другие, — Гарри хотел бы сказать намного больше, но не осмелился. — Из моего окружения, во всяком случае. Знаете, я ещё неделю назад думал, что вы не имеете за душой ничего, кроме смертных грехов и учительской подлости. — А я и не имею, — снова с сожалением вздохнул Снегг. — Я же Пожиратель смерти. Такова моя судьба. — Но мы создаем её сами. Не обстоятельства хозяева нашей жизни, а мы. — Опять цитируете Дамблдора? — нахмурился волшебник. — Да, он говорил, что неважно, насколько мы похожи с Волан-де-Мортом. Он говорил, что важно то, каким я себя ощущаю. И Сириус так думал. А я себя ощущаю… живым. — Это лишь иллюзия, Поттер. — Вы не правы, — не согласился Гарри. — И про себя вы так плохо не думаете. Вы любили мою мать, а, значит, тоже жили. И сейчас вам нужно найти стимул… — Найти что? — скептически произнес Снегг. — Новый смысл. — Зачем, Поттер? — обреченно спросил его Снегг, поворачиваясь и смотря прямо в глаза. — Что вы хотите от меня? Чего вы добиваетесь, вот уже целую неделю, бродя за мной по пятам? — Наверное, я пытаюсь заменить образ спасителя-Дамблдора внутри себя, на чей-то более реальный, профессор… — Вот как? — рука Северуса снова неловко коснулась Поттера. — Я вас во сне видел, — краска прилила к лицу. — Дважды за последнее время. — Ну всё, — вскочил мужчина. — Началось… Поттер, только не говорите мне, что вам явился Ангел с крылышками и напел что-то обо мне? — А я и не говорил, — Гарри тоже встал. — Но я хотел бы, чтоб этим Ангелом стали вы. — Смешно, — не поверив ему, Снегг усмехнулся. — Чего вы испугались? — Прекратите, Поттер. Вы переходите границу. — Ну и пусть, — парень стал смелее. — Вдруг мне совсем немного повезет сейчас? В общении с вами? — В моём прошлом, Поттер, тоже был один человек, с которым я надеялся на общение, но… — Почему вы держитесь за прошлое? — Гарри покусал губы. — Почему не хотите смотреть в будущее? — Потому, что его нет. — Неважно, кем вы были в прошлом… — Вам, может, и нет… — Мне важно, кто ты теперь? — Гарри подался вперед. — Чем дом твой стал? Хогвартс свёл тебя когда-то с моей матерью… так, почему, он не сможет свести тебя с кем-то ещё? Северус? — Поттер, не надо… Гарри резко прижал Северуса к каменной глыбе и поцеловал.