свонквин драбблы упоротые и не очень

Всем своим сердцем Реджина Миллс ненавидела Эмму Свон. Всей своей душой она презирала эти ее рваные джинсы, в которых она, не обращая внимания на законы школы, приходила всякий раз, садилась прямо напротив парты брюнетки и, весело улыбаясь, дружелюбно здоровалась. Каждая молекула ее тела взрывалась и распадалась на тысячи атомов, когда эта нерадивая блондинка пыталась говорить с ней или смеялась над шутками одноклассников. Миллс ненавидела одноклассников за то, что они могут рассмешить Свон. Она ненавидела себя за то, что не может говорить с ней. И, наконец, больше всего она ненавидела Эмму- за то, что… Просто ненавидела и все. Уже месяц она старалась переступить через себя, прыгнуть выше своего роста. Уже месяц Реджина самостоятельно ходила к психотерапевту, наконец слушая советы отца. Месяц она тренировалась у зеркала, старалась говорить и как можно чаще заводила светские беседы с отцом. Она боялась, что Эмма сочтет ее поведение за грубость и перестанет здороваться. Она ждала, когда ее друзья расскажут ей о том, почему Миллс ни с кем не говорит, начнут сыпать ей в лицо медицинскими фактами и названиями болезней. Но этого все не было, так что Реджина решила брать дело в свои руки. Почему она не хотела делать что-то ранее? Травма, оставленная пытками матери, давала о себе знать и девочке просто не хотелось говорить. Ни с кем. До появления этой несносной блондинки с идеальной улыбкой и неряшливо собранным пучком на голове. Просто ей казалось, что теперь ее кто-то ждет. Теперь кто-то хочет говорить с ней. Шел месяц, но продвижений в лечении почти не было. Окончательно отчаявшись, Миллс решила, что на этом свете не бывает чудес и после травмы ей, видимо, не оклематься. -Хей, Реджина! — в который раз она слышит этот жизнерадостный голос и ей хочется кричать на Свон. Почему она такая счастливая? Конечно, она же может говорить с тем, кто ей нравится, улыбаться этому человеку, верно? Брюнетка поднимает взгляд и смотрит на Эмму. Очень долго. Почему та не отводит взгляд? Наверное, наблюдение началось слишком рано, нужно было подождать еще пару секунд, пока блондинка переключится на друзей. -Как твои дела? — черт возьми, она не уходит, а только подсаживается. Она что, будет сидеть здесь? Нет, скорее всего ей станет скучно и она уйдет сразу же, не дождавшись ответа. Молчание было ответом. Снова. -Знаешь, мой папа печет афигенные блинчики. Сегодня я не успела позавтракать и он положил мне их с собой, — она тут же вскочила и начала доставать маленький контейнер из рюкзака, — Угощайся! Реджина округлила глаза. Она даже не говорила с блондинкой, а та ведет такой милый монолог и делится завтраком. Пахнет разводом. Отрицательно покрутив головой, Миллс отвела взгляд от Свон и начала разглаживать несуществующие складки на юбке. -Да ладно тебе, Миллс! Я же не отравить тебя хочу, а подружиться! Реджина только усмехается, когда внутри нее разливается тепло. Серьезно? Дружба? Интересно, как ты себе это представляешь, Эмма Свон? -Ну и черт с тобой, — пожимает плечами блондинка и внутренности Миллс сжимаются. Как, и все? Но Эмма не уходит. Она продолжает аппетитно жевать еще горячие блинчики, то и дело макая их в сладкий джем. Да так, что живот Реджины непроизвольно начинает выдавать странные тихие звуки. -Ну хоть твой живот говорит со мной, — хихикнула блондинка, после чего тут же получила грозный взгляд от Реджины, отчего, как ни странно, смеяться захотелось только сильнее. Еще ровно три минуты они сидели в такой спокойной для Миллс и вкусной для Эммы тишине, пока не прозвенел первый звонок. Свон тут же схватила сумку и спрятала туда остатки завтрака, попутно доставая учебники и огромную тетрадь в девяносто шесть листов. -Это для всех предметов, — пояснила она, наблюдая за удивленным взглядом Реджины, — пока никто не наорал, а так лень таскать миллион тонких тетрадок. Девушка позволила себе усмехнуться над нелепым объяснением. Таким, как она, у коих все разложено точно по полочкам, было просто не понять данной выходки. Урок летел слишком быстро, как казалось Миллс, хоть это и биология, которая ранее была невыносимо длинной для брюнетки. Она слушала лекции преподавателя в пол уха, так как боковым зрением наблюдала за Эммой, что-то быстро чиркавшей в своем блокноте. Чуть встрепенувшись, когда учитель сделал ей замечание, Свон виновато посмотрела на него, но снова принялась за дело. Через пять минут урок закончился и Миллс хотела плакать. Сейчас Эмма пойдет на тренировку, их команду снимают с последних двух уроков каждую среду, а она побредет на художественное письмо. А завтра Свон вряд ли будет сидеть с ней, так как, никого не обманывая, она не являлась лучшим соседом по парте. Глянув на блондинку из-под пышных ресниц, она заметила, что та протягивает ей лист бумаги, улыбаясь по все тридцать два. Вопросительно глянув на нее еще раз, Реджина приняла листок, а Эмма постаралась скорее ретироваться, махнув на прощание рукой. Собрав все учебники в сумку, девушка направилась в класс на первом этаже. Она любила уроки письма по средам по двум причинам: Следующий урок- Основы ЕНПМ, — проходит на улице, откуда можно еще до звонка идти домой, и, разумеется, тренировка Эммы Свон прямо как на ладони. Она любила смотреть, как девушка бегает по полю, забивая потрепанный мяч, как она эмоционально поднимает кулак вверх, как она носится с импровизированным кубком, поднимая руки над головой в победном жесте. В такие минуты Миллс представляет, будто Эмма- ее девушка, а голы она забивает только в ее честь. Улыбнувшись своим мыслям, брюнетка пошла вниз по школьной лестнице, когда вдруг вспомнила про лист, отданный Свон. Вытащив его из бокового кармана сумки, она поспешно развернула скомканную бумагу и увидела записку, старательно оставленную немного корявым почерком. Было видно, что ручка потекла, отпечатав на бумаге жирную кляксу. «После того, как насмотришься на прекрасные голы, забитые мною в школьные ворота, жду тебя у задних ворот. Ровно в 14:00, не опаздывай!» Как считаете, может ли человек одновременно покраснеть от стыда, улыбнуться самой широкой улыбкой в мире, скорчить злую моську и тихо истерично засмеяться? Думаю, нет, раз это Реджина Миллс, но внутри нее явно происходило подобное. Она же играет в этот, мать его, футбол. Как она может замечать ее? Она не сумела бы делать это, так как каждое ее действие точно замечено Реджиной. Было ли правдой то, что эти сорок минут длились дольше, чем вся жизнь до них? Брюнетка смотрела в окно, озиралась по сторонам в поисках «агента», который доложил бы все о ее поведении Эмме. Она придирчиво разглядывала свое отражение в маленьком зеркале около пятнадцати минут оставшегося урока. Второй урок шел куда тяжелее. Она находилась на улице и было сложнее контролировать свои взгляды, направленные явно не туда, куда следует. Но все когда-то заканчивается. И хорошее, и плохое, и что-то среднее между торжеством, скукой и паникой. Она заметила, что за двадцать минут до конца уроков футбольная команда разошлась, направляясь по раздевалкам, отчего сердце Миллс забилось быстрее. Учитель распустил их по домам еще спустя пять минут, так что еще около пятнадцати минут Реджина медленно плелась к воротам, стараясь отвлекаться на все на своем пути, коротая время. -Ты пришла! — донесся до нее радостный крик со стороны школы. Она знала, кому принадлежит голос, но оглянулась, изображая удивление. Миллс только кротко кивнула и подняла голову, посмотрев чуть свысока на собеседницу, пряча истинные эмоции. -Отвечая на твой немой вопрос, я хочу позвать тебя прогуляться. Прямо сейчас. Если ты, конечно, не занята. Реджина была удивлена, как блондинка оставалась такой непоколебимо радостной и уверенной, не сжигаясь под ее взглядом. Обычно ее «чары» всегда действовали на людей и те смывались как можно скорее. -Слушай, — не выдержала долгой паузы Свон, брюнетку насмешила ее слишком детская нетерпеливость, — Я не знаю, почему ты не говоришь. Может это из-за каких-то проблем, или же просто из вредности, мне не важно. Но мне важно знать, хочешь ли ты общения со мной? Серьезно, хватит быть такой злюкой, Реджина, ты можешь улыбнуться? Общения? Каким образом, интересно? Девушка молчала, уставившись на свои туфли, пытаясь придумать, как объяснить без слов, что она просто не может общаться без языка. Улыбнуться… Это действительно все, что ей нужно? Она и сама не помнит, какого это- улыбаться. Кажется, приятно. Да, скорее всего это здорово. Эмма ждала. Она терпеливо стояла напротив брюнетки, ожидая хоть какой-то реакции, но ее не следовало. -Ну, тогда я пойду…- тихо выкинула она опустила голову. Не дождавшись ответа и на это, Свон просто махнула рукой на прощание и направилась в сторону дома. Она уже сделала пару шагов, когда за ее запястье ухватились тонкие пальцы и притянули ее обратно. Свон удивленно и чуть радостно поглядела на новую подругу, а та улыбнулась и скромно отвела взгляд. И тогда Эмма задохнулась. Она буквально потеряла путь к кислороду, увидев, как пухлые губы расплылись в улыбке, обнажив идеально ровные белые зубы. -Вау… Так гораздо лучше, Миллс, — выдохнула она и притянула девушку в объятия. Явно не готовая к такому повороту событий, Реджина споткнулась о камень и почти повалилась на Свон. Сильные руки блондинки тут же подхватили ее, ставя на место, сгребая и прижимая к себе. Неловким движением девушка положила свои руки на спину Эмме и коснулась светлой пряди, выбившейся из пучка. Свон ослабила хватку, но не выпускала новообретенную подругу из объятий. Повернув голову вбок, Реджина уперлась носом в шею блондинки, вдыхая аромат ее сладкого спрея. Она не знала, правильно ли делает, ведь объятия ей дарил только отец, которому из-за его роста девушка дышала в ключицы. Но ощущения были совсем не те, что тогда. Появилось что-то волнительное и трепещущее вместе с бывалым теплом и нескончаемым уютом. По коже Эммы пробежали мурашки. Она готова была упасть в обморок от восторга, который накрыл ее с головой. Она давно планировала познакомиться с «этой странной Миллс», но не могла представить, что девушка затянет ее в свою пучину сразу же. С первой улыбки она начала чувствовать к ней то, чего не чувствовала к кому-то еще. Эмма Свон не верила в любовь с первого взгляда. Она верила в любовь с первого прикосновения, слова, улыбки. С первых объятий и с первого толчка своего сердца. *** Розовый закат окутал небо, наполняя город атмосферой праздника. В школах прозвенели последние звонки, отпуская учеников на долгожданные каникулы. Большой холм на окраине города вновь не пустовал. Желтая машина подъехала к самому обрыву, скрипя тормозами. Двери открылись и две девушки вышли из Жука, садясь прямо на его капот. Блондинка достала бутылку апельсинового сока и поставила ее прямо перед подругой. Реджина засмеялась, вопросительно глядя на Свон. -А что? Завтра матч с Бостонскими Юниорами, я не могу пить вино. К тому же, апельсиновый сок- это полезно, вкусно и… и единственное, что было в холодильнике. Брюнетка вновь засмеялась. Эмма завороженно наблюдала за ней. Она не могла избавиться от мысли, поселившейся в ее голове уже довольно давно. За месяц с их знакомства Эмма выяснила, почему Реджина не говорит с ней, познакомилась с ее отцом и даже «похитила» девушку, доказывая, что посмотреть на звезды, когда их так много- самое главное, что было и будет в ее жизни. Реджина же пыталась подружиться, скрывая влюбленность, что не очень хорошо получалось, так как каждый раз при комплиментах она краснела, а когда однажды Эмма начала переодевать майку в машине, облившись водой, старалась отвести взгляд от нее и смотреть куда угодно, кроме светлого тела. Говоря честно, у обеих плохо получалось играть подружек, но, отдавая им должное, они неплохо старались все это время. -Итак…- начала Свон, — Ты уезжаешь в другой город или будешь учиться в нашем институте? — наконец она спросила то, что мучило ее больше всего,- Оу… Если ты остаешься, просто кивни! Реджина, не раздумывая, уверенно кивнула. Ее отец работал здесь, он был очень важной шишкой в городе, так что вряд ли какие-то еще университеты примут ее так радушно. Она не была глупой и сдала все экзамены на высшие баллы, но мало кому нравятся «неговорящие». Пока она таковой являлась. Она посмотрела на блондинку, когда та просто светилась от счастья. Реджина Миллс остается. У них будет еще куча времени, проведенного вместе. Им не обязательно списываться, потому что они могут приезжать прямо на этот холм хоть каждый день. И они, черт возьми, будут учиться в одном университете. -Я тоже, тоже остаюсь! — пропела она и буквально снесла Реджину, кидаясь на нее и крепко обнимая. Ну вот, снова. Снова это чувство. Протянув время как можно дольше, Свон поняла, что пора прекращать. Объятия снова затянулись. Медленно отстранившись, Эмма почувствовала дыхание Реджины совсем рядом с ее губами. Она перевела взгляд на лицо брюнетки. Во время объятий Свон повалила девушку на стекло машины и прижала ее своим телом, так что сейчас она находилось прямо над ней, что совсем не предполагали дружеские обнимашки. Не заметив толчка со стороны Реджины, Эмма медленно приблизилась к Миллс и замерла в миллиметре от ее лица. В глазах девушки плескалось волнение и… желание? Блондинка пыталась запомнить все ее черты лица, такие идеальные и неземные. Она увидела, как Миллс облизнула губы и сама сделала так же, просто по инерции. Приблизившись еще, Свон коснулась краешков губ Джины пальцем, а затем прикоснулась своими губами, осторожно, стараясь понять, что чувствует Миллс. Она отпрянула, когда не почувствовала никакого движения от брюнетки. Она открыла глаза и посмотрела на девушку. Реджина коснулась рукой губ и удивленно посмотрела на блондинку. -Я…- попыталась что-то сказать Эмма в свое оправдание. -Эм-ма…- тихо, почти неслышно пробормотала брюнетка и Свон распахнула глаза, не веря своим ушам. Она не знала, почему была потрясена, почему восторг охватил все клетки ее тела. Быть может, она впервые услышала голос Реджины? Он был просто великолепный. Такой низкий и чувственный. Может, потому что первое слово, сказанное этой девушкой- ее собственное имя? Это вполне могло вызвать такой дикий восторг. Или, все вместе? Да, скорее всего так. -Ты…- заплетающимся языком начала было Эмма, но Реджина только кивнула и потянулась к блондинке, за шею притягивая ее ближе к себе. Вновь почувствовав сладкий вкус губ, Свон забыла обо всем, что было до этого момента ее жизни. Забыла все свои шестнадцать лет, прошедшие, как казалось сейчас, в один миг. Если бы все это время она знала, что родилась и жила ради этого момента…