***
— Невозможно, — раздражённая Кира ворвалась к Одо и замерла на пороге. — Что случилось? — Одо поднял на неё взгляд. — Доктор Башир и раньше был не слишком… — она не сумела подобрать точного слова. — Но теперь он стал вообще невыносим, — Кира шагнула к столу и оперлась на него ладонями, нависая над Одо. — Как это терпеть?! — В который раз хочу заметить, что рад отсутствию эмоций, — Одо чуть усмехнулся, но на этот раз Кира не расслабилась, а напротив, будто ощетинилась ещё сильнее. — Мечтаю об этой вашей способности! Их глупая ссора с Гараком скоро заставит весь командный состав, исключая вас, потерять остатки самообладания и разума! — И вы пришли… — Одо понял, что Кира тут явно не по служебной необходимости. — Спрячьте меня, — подтвердила она.***
— Джулиан, — Джадзия в который раз попробовала урезонить совершенно раздосадованного и возмущённого одновременно Башира, — возможно, тебе стоит поговорить об этом с Гараком? Наверное, не осталось никого, кто ещё не был бы в курсе… Медсестра испуганно жалась в угол, пытаясь стать совершенно незаметной, к сожалению, она не могла сбежать — шла рабочая смена. Да и сама Дакс с удовольствием ушла бы, но увы, ей необходимо было медицинское заключение. — Я не собираюсь заговаривать с ним первым, — фыркнул Джулиан, внося последние изменения в отчёт. — Разве я не имею права обижаться?! — Имеешь, хоть это и глупо, — Дакс наконец-то забрала падд. — Ты же должен понимать, дружба — это в том числе и компромисс… — Компромисс — это когда оба идут на уступки в равной мере, — отрезал Джулиан. — А Гарак не уступил мне ни капли! И если бы ты только слышала, что он мне говорил. Подобные оскорбления я не могу снести так просто. — Жаль, что ты так мало ещё знаешь о кардассианской культуре, — пробормотала себе под нос Дакс, и Джулиан, конечно, нисколько её не услышал.***
Джулиана вызвали к пятому шлюзу немногим позже, чем должна была состояться стыковка, но он не придал этому никакого значения. Погружённый в себя, всё ещё переживающий из-за продолжительной размолвки с Гараком, которого теперь отчего-то так отчаянно не хватало, доктор Башир совершенно не заметил, с кем вместе входит в турболифт. Лишь когда тот внезапно остановился, даже не подумав открыть двери, Джулиан недоумённо нахмурился и увидел Гарака. — Вы! — сказал он так, будто именно Гарак был виноват в том, что они никуда не двигаются. — Доктор Башир, — Гарак чуть улыбнулся, наклоняя голову к плечу. — Полагаю, я нисколько не виноват в отказе… — Компьютер, отчёт о состоянии турболифта? — спохватился Джулиан, внезапно занервничав. — Неполадки в энергосистеме, — и это ровным счётом ничего ему не сказало. — Шеф, — Джулиан тронул коммуникатор, — я застрял в турболифте… — Доктор Башир, мы делаем всё возможное, — спокойный и чуть насмешливый голос Майлза нисколько не убеждал. — Потерпите там немного. Мы вытащим вас, как только сможем. Джулиан беспомощно посмотрел на Гарака, тот продолжал улыбаться, но эта улыбка казалась совершенно… невыносимой. — Кажется, нам не стоит ждать скорой починки. Некоторое время Джулиан боролся с собой, он не собирался идти на компромисс, потому просто постарался убедить себя, что это именно Гарак обратился к нему. Наконец, это удалось, и Джулиан сжал кулаки, вновь загораясь яростью и обидой. — Зато теперь у нас есть время поговорить! — начал он. — Действительно, — Гарак чуть сощурился. — В последнюю неделю вы не находили ни одной свободной минуты. Даже во время ланча. — Вы тоже не изъявляли желания беседовать, — холодно отозвался Джулиан, проглотив новую обиду. — Да и наше последнее… я хотел сказать, наша последняя встреча ясно дала мне понять, насколько тупым и невыносимым вы меня считаете. Так что я предположил, что вам нужно от меня отдохнуть. — Боюсь, что вы неверно меня поняли, — Гарак словно бы удивился, но лишь на мгновение, сразу обретя обычную уверенность. — Однако теперь вы снова решились заговорить. — Это вы решились! — вспыхнул Джулиан. — Я… я всё ещё возмущён вашими несправедливыми замечаниями на мой счёт. Но вы не перестаёте пытаться меня… унизить. Гарак сделал шаг вперёд, и Джулиан инстинктивно подался назад, отчего-то почувствовав угрозу. Честно говоря, он и раньше неоднократно замечал, насколько опасным может быть Гарак, сколько в нём тщательно скрываемой силы. И спасибо генетическим модификациям, иначе Гарак задушил бы его ещё тогда, когда синдром отмены помутил на мгновение его разум… Теперь же, в замкнутом пространстве, Джулиан ощутил, что от страха и непонятного возбуждения волоски на теле становятся дыбом, словно через него пропустили электрический ток. — Разве я пытаюсь вас унизить? — голос Гарака стал мягче, но это Джулиана нисколько не обманывало. Гарак был раздражён. У него даже гребни слегка потемнели, чего доктор Башир прежде никогда не замечал. — Возможно, у кардассианцев это обычное общение, — с обидой сказал Джулиан, отступая ещё. — Я не знаю, я ведь слишком туп, чтобы постигнуть великую кардассианскую культуру даже в такой малости, как повседневное общение! — Похоже, я действительно слишком сильно вас задел, — и снова Гарак будто бы удивился. — Прошу прощения, любезный доктор, я не хотел. Иногда я забываю, какой вы новичок во всём этом… — и он сделал ещё шаг. Отступать дальше было некуда — Джулиан вжался спиной в стенку. — Вы и сейчас, — Джулиан задохнулся то ли возмущением, то ли паникой, потому продолжил не сразу: — И сейчас издеваетесь надо мной. Понимаю, вам отвратительно и скучно, и я сам вам ненавистен, как вы и утверждали, — он прикрыл глаза, чтобы решиться наконец высказать то, что так долго прорастало внутри. — Я не хочу так, я… — Вы? — Гарак повторил это так невероятно близко, что Джулиан вздрогнул. Гарак стоял напротив него на расстоянии вдоха. — Я… — Да-да? Он ждал, и Джулиан сглотнул, вдруг со всей ясностью понимая, что именно не мог рассмотреть в своих чувствах так долго. И возможно, только он один и не мог. — Вы слишком мне… нравитесь, Гарак, — прошептал он. — Элим. И потому я должен сейчас же прервать эту пытку. Я вам неприятен, может быть, забавляю, не более, но я не хочу служить развлечением, потому, пожалуйста… — Пожалуйста? — Гарак как будто бы пытался помочь ему высказаться, но на деле только сильнее сбивал, Джулиан поймал себя на том, что заворожённо рассматривает чужие губы. — Пожалуйста, оставьте меня в покое, я больше не могу… — Не можете чего, доктор? — пальцы Гарака внезапно скользнули по его щеке, очертили скулу и сбежали по шее к воротнику формы. — Не могу быть вашим другом, — сформулировал Джулиан, хотя хотел бы сказать что-то совершенно другое. — А кем можете? — Гарак опять улыбнулся. Он был совершенно не таким, как обычно, Джулиану хотелось взять себя в руки, оттолкнуть Гарака и снова связаться с О’Брайеном, чтобы поторопить его. Турболифт показался странной ловушкой, из которой совершенно не было выхода. Как раз в этот момент Гарак снял его коммуникатор и бросил в сторону. Тот звякнул, проскользив по полу. Джулиан проследил за ним и снова перевёл взгляд на Гарака. — Что вы делаете? — спросил он, чувствуя, как его бросает в жар — лицо Гарака было предельно серьёзным. Вместо ответа он снова коснулся — нежно приложил палец к губам Джулиана, как если бы хотел предупредить, что в турболифте установлена прослушка и не стоит болтать. Не зная, как отнестись к этому, Джулиан набрал воздуха, чтобы попросить Гарака отступить, но тот неожиданно положил ладонь ему на затылок и надавил, вынуждая наклониться… для поцелуя. Первая секунда привела Джулиана в замешательство, а потом он ответил со всей жадностью, всей силой, всей страстью, что, как оказалось, накопились в нём. Они целовались долго, и Джулиан пробежал пальцами по на глазах набухающим, потемневшим гребням, поздновато понимая, что этот признак мог свидетельствовать вовсе не о раздражении. Когда же Гарак на миг отстранился, переводя дыхание, Джулиан не сдержался: — Я так ужасно соскучился, — прошептал он. — Вы… Я… — снова вспомнились слова о ненависти, но на этот раз Джулиан увидел их иначе, — вы ненавидите меня за то, что я… вынуждаю вас… — Тише, Джулиан, — Гарак усмехнулся. — Тише. Но, кажется, и так всё было понятно. Джулиан уткнулся Гараку в плечо. — Я влюблён в вас, — удивительно, как коротко и даже жалко прозвучали эти слова, но ладони Гарака нежно скользнули по его спине. — Я давно знаю об этом, — ответил он. — Ваши чувства столь открыты для внимательного зрителя… А я был очень внимательным, — и он снова чуть слышно засмеялся, — мой любезный доктор. В этом «мой» чудилось иное значение, чем обычно. Будто бы говоря на федеральном стандарте, Гарак вплетал в слова дополнительный смысл даже туда, куда, казалось бы, это невозможно привнести. Джулиана отчаянно волновал вопрос, что же будет дальше, но он предпочёл не шевелиться, растворяясь в успокаивающих мягких прикосновениях. — Признаться, — внезапно заметил Гарак, — я хотел показать вам прямо сейчас, насколько мне может быть приятно ваше общество, но, боюсь, ваши друзья, подстроившее это, будут слишком счастливы нашему примирению. — Что? — Джулиан отодвинулся, продолжая обнимать Гарака. — Разве вы не поняли? — Гарак опять улыбнулся. — Нас заперли вместе, чтобы вы наконец-то нашли в себе силы открыться мне. И хоть вы бесконечно соблазнительны, Джулиан… Я не доставлю им такого удовольствия, — последняя фраза прозвучала шёпотом, дыхание Гарака коснулось уха, и Джулиан вздрогнул от приятной волны, сбежавшей вниз по позвоночнику. — Вечером. Жду вас у себя. — Я приду. Турболифт очнулся, и уже через мгновение Джулиан остался совершенно один — коммуникатор никак не хотел слушаться дрожащих пальцев.