МоноХром. Вольфрам

      …Гидра же была такой тряпочкой после... Бродяга ее как-то хитро атаковал, или что там между ними мутного случилось? Она, поверженная, слиняла, а нашего полку прибыло - так же дело обстояло?       Но все эти электрофокусы вдруг возвернулись. Связь у армейцев накрылась медью - хорош был бы Вик-Электрон, если б не узнал об этом в ту же наносекунду. В каморке Дегтярева с особым цинизмом перегорела запитанная от артефакта электроплитка, где майор варил себе излюбленный кофеек.       В рации, над которой сидел, компенсируя боевую бесполезность, Роговец, испарился гетеродин, и теперь лейтенант ловил из эфира марсианские магнитные бури, пульсацию пульсаров, лунные фазы в Козероге - и передавал имена лавкрафтовских богов на плохой морзянке. Хотя думал, что говорит внятно - даже скрэмблер отключил. Ибо был он медиком гораздо лучшим, чем связистом. А медиком он был - от безысходности.       В прицеле винтовки Дядьки Яра сдохли батарейки. И не просто тихо умерли - взорвались крепкими петардами, поколов да закоптив оптику. Остальные бойцы, у кого была хотя бы подсветка прицельной сетки от аккумулятора, тоже испытали швах.       Хорошо, что Вику-Электрону прицел в принципе уже не нужен.       Черт, неужели Гидра поддалась для виду? Чтобы вот так, козырной дамой, выскочить, когда ее никто не ждет?       Внутри здания прачечной оглушительно зашипело, потом - еще более оглушительно загрохотало множественными взрывами. Крыша, и без того ветхая, распустилась, как гигантская рубероидная орхидея, а из сердцевины уродливого черного провала взметнулись облака серой цементной пыли: две плиты перекрытия не вынесли такого обращения и, потянув за собой внутренних стены, рухнули на первый этаж, эффектно похоронив под грудой строительного лома разом троих военных.       Это Гидра поигралась электроспусками «мух» и «шмелей», уложенных в небольшой штабель в комнате по соседству с кабинетом полковника Ковальского.       Вик-Электрон метнулся кругом по расходящейся спирали. Он отмечал раненых, оглушенных и умирающих, видел голого Локи и голого же Агасфера, нашел Ящера, ломающего зомби об колено - но Гидры нигде не обнаружил.       Локи, кстати, даже не пытался скрывать пси-поводки, они мелькали в воздухе разноцветным веником. Он «держал» и Агасфера, и Ящера, и каждого из свободовцев, и - более крепкими нитями - каждого из бывших-нынешних монолитовцев, той сумасшедшей братии, что по гибели Проповедника расползлась по припятским углам за норам. Но ни один из них не вел к Гидре. Она была сродни Вику - полностью самостоятельная единица, которая творит, что хочет, не задаваясь вопросом, откуда силушки да полномочия взялись.       Вик чувствовал Гидру во всем происходящем, и она его тоже пощипывала. В окружающем пространстве затрепетали магнитные поля, наведенные вокруг каждого автомата и винтовки, развороченной арматуры и стальных балок, пуговиц и пряжек. И эти магнитные поля серьезно его пошатывали - Вик словно попал в разрегулированный синхрофазотрон, оказываясь любым куском металла: то пулей, стремительно влетающий в армейский бронекомбез, то стальным осколком размером с рисовое зерно, выпростанным в окружающий мир жарким взрывом кусочка тротила, а то и - панцирной койкой в проеме окна прачечной, отталкивающей своим пружинистым брюхом брошенную гранату.       Если он не справится с Гидрой, с этой электровалькирией - все окажется напрасно. Весь этот внезапный, хаотичный бой без тактических планов, внезапная же смерть Сауроновны, и то, что убил ее никто иной, как Дегтярев - и совершил это явно неспроста. Сейчас, будучи Электроном, Вик это понимал. Мало того: он знал, что майор сделал это исключительно для него. Чтобы вот так распатронить его личность на разноактивные части, и вычленить из нее именно ту, что вездесуща и многое может.       Сукин сын чекист! Он готов к ненависти в свой адрес, лишь бы дело было сделано. А с ненавистью потом разберется, когда... ну да, дело - в первую очередь. Даже если майор придумал его сам себе. А все остальные - лишь инструменты, расходный материал и кандидаты на медальки посмертно.       Гидра меж тем не сбавляла напора. В ответ на ракетные факелы Фомы то тут, то там искристыми кляксами расползались Электры. Уже и сам воздух трещал, перенасыщенный электричеством, хотя в многоголосице боя расслышать этот треск было трудно.       На углах металлических дверей, листов кровли, на обломанных шпилях старых антенн, даже на мушках автоматов и винтовок призрачным бледным светом, едва различимым на ярком солнце, зажглись косматые кисточки коронных разрядов, мистические огни святого Эльма, предвестники несчастий и бурь.       Неожиданно тугой электрический кнут с гудением впился в землю метрах в двух от Дегтярева. И тот, как ни странно, остался цел и почти невредим. Разве что волосы, хоть и коротко стриженые, а умудрились вздыбиться и, кажется, побелеть. Или это просто обман зрения?       Майор коснулся собственной головы, и его ощутимо дернуло током. Он удивился, но постарался не подать виду, словно на публике яйца почесал.       И вдруг засмеялся. Бесшумно и жутко. Как если одержал верх в каком-то скрытом противоборстве, в котором все человеческое, вроде любви, радости, печали, надежд и устремлений было просто разменным ресурсом, мало значащей мелочью.       А потом сверху громыхнуло так, что заглушило всю какофонию боя. Реактивный рев Жарок Фомы даже близко не был настолько громок. Если бы Вик-Электрон мог чувствовать боль, у него наверняка сложилось бы ощущение, что в каждое ухо вогнали по спице.       Среди ясного неба восторжествовал самый натуральный гром, прямо как в расхожей присказке.       После этакой демонстрации силы затихло все. Точно Гидра - а кто еще мог подобное сотворить? - дернула стоп-кран в поезде, что вот-вот сорвется с рельсов под откос.       Замерли бойцы - в нелепых позах, с нелепыми лицами. Как воришки, которых поймали «на горячем». Или, скорее, тараканы - в тот самый миг, когда свет на кухне только включился: еба-на! Приехали…       Замерли, дрожа и теряя листья растения - словно на живописном полотне. Художник хотел изобразить хаос и шевеление, и у него получилось: вот оно, застывшее в вечной неподвижности движение.       Зависла в воздухе пыль, вздыбленная фонтаном сухая листва       А гром с молнией между иссохшей землей и раскаленным небом, как щелчок диафрагмы и вспышка ксеноновой лампы - сфотографировали реальность, вытравив цвет.       И снова на тусклом фоне застывшего мира выделились цветом и даже неким свечением, словно рамкой в компьютерной игре, фигуры Дегтярева и Локи - поистине монументальные. Они даже казались гораздо больше, метров по пять ростом: то ли психика шалила, искажая восприятие, то ли шло волнами само пространство, сжимаясь и растягиваясь.       И - вот еще парадокс восприятия! - хотя эти двое, в отличие от остальных, двигались, переступали с ноги на ногу, расправляли плечи и вроде как строили друг другу грозные гримасы, точно два самурая перед решающим взмахом меча - они казались недвижными статуями, памятниками самим себе.       Постепенно в мир вернулся цвет, за ним - движение и звук. Странное дело: стрелять никто уже не торопился. Все осторожничали, озирались друг на друга и враг на врага, и как-то без слов и даже жестов, одними лишь взглядами умудрялись выражать одно опасливое «тс-с-с!»       На какое-то время Гидра стала могущественнее своего создателя и повелителя Локи. Да что там, сама Зона вряд ли сумела бы вот так, одним махом угомонить раскрутившийся маховик кровопролития, разве что в очередной раз рванул бы реактор под Саркофагом...       И именно этим временем воспользовался Вик-Электрон. После удара молнии, в затишье боя, его уже не дергало к каждому куску металла, да и вообще - все стало очень легко делать, изменять, совершать. И с этой удивительной легкостью он метнулся по невидимой струне напряженного пространства прямиком к Гидре.       Поначалу Вик хотел разорвать в ее мозгу какой-нибудь жизненно важный нерв или перемкнуть сосуд: он был уверен, что такое ему по силам. Но бледная электродева в мраморном кружеве темных металлизированных вен была словно облеплена коконом из микросингулярностей или чего-то в таком роде, которые для Вика-Электрона были непреодолимы.       Ударившись об эту невидимую броню и едва не расщепившись на кварки, Вик собрался с силами и начал методично воздвигать над Гидрой саркофаг из окружающей материи. Примерно так же, как ранее сделал с телом Сауроновны. Отчего-то это показалось хорошей идеей: авось получится наглухо заизолировать и заземлить эту гадину.       Вик-Электрон умел работать быстро, почти мгновенно. Гидра не успела даже искру выпустить или жалкий гвоздь намагнитить, а вокруг нее уже вздыбилась слепленная из атомов зарытых под землю кабелей, стенной проводки, контуров заземления с ближайшей подстанции - наспех собранная, но крепкая, надежная, по всем правилам сделанная клетка Фарадея. Оставалось лишь надеяться, что Гидра не сильна в высокочастотных электрофокусах: конструкция держала навскидку до сотни мегагерц.       Поверх клетки за считанные два удара сердца Вик взгромоздил, оплавив песок, надежный изолятор-саркофаг толщиной почти в полметра - не взять даже крупнокалиберной пулей. Сквозь мутную стеклянную стенку он видел, как бессильно и беззвучно мечется в уродливой пляске страха девичий силуэт, искаженный неровностями стекла до пугающего образа: не то червь, не то моллюск, не то скрюченная обезьяна.       И естественно в этой запаянной бутыли воздуха оставалось минуты на три экономного подышать. А Гидра, кажется, еще и кричать силилась... Дай Зона, минуту поживет, а потом осядет - и уснет насовсем.       Ан нет: слабую связь на сверхвысоких частотах она-таки делать умела. Дозвонилась своим по вай-фай.       И вот уже через заросли молодого березняка и вездесущего клена, мутировавшего до состояния агрессивного шиповника, к ней ломится здоровенный и легко подчиняемый Ящер. Сильный парень, даже гиперсильный: пальцами может порвать броню БМП, а уж если приложится к возведенному Виком саркофагу - дури ведь хватит раскрошить. Он, в конце концов, абсолютизированная физическая мощь, вроде марвеловского Халка. Как там в песне? «Каждый удар правой - встречная электричка. Если рассмеется - обделаются птички».       Вик-Электрон опять подсуетился, меняя реальность: раскиселил асфальт под тяжелыми ногами Ящера до состояния нанопыли, и когда тот рухнул в подготовленную ловушку по самый пояс, кристаллизовал весь грунт вокруг него в хрупкий грязный алмаз. Хрупкий, кстати, это относительно: кристаллическая решетка оказалась попрочнее вольфрамового сплава.       Пусть теперь эти двое развлекаются: одна зовет на помощь, а другой молотит твердосплавный тазик на своих ногах.       Поделом. Наверное…       Вик-Электрон испытывал крайнюю жалость, но это, видимо, доставалось от того Вика, что сидел в общаге бесполезным истуканом.       Но ему, элементарному и чуждому всего человеческого, испытывать жалость было невместно. Как, впрочем, и радость от хорошо выполненной чужой смерти.       А он ее - пусть даже самым краешком души - испытывал. Должно быть, страдающий и гадостно человечный Вик эманации свои на квантовом уровне распространял. Слюнтяй и моралист, чтоб ему неладно было. Дело нужно делать, а не рефлексировать!       - Отходим на восток, к реке! - зычно гаркнул Локи. Продублировал голосом ментальный импульс, поколебавший пространство мгновение назад.       Монолитовцы, однако, отходить не торопились. Все-таки бывшим свободовцам сложно было вписаться в систему беспрекословного подчинения и раболепствования. Не тех людей выбрал Локи-Монолит для создания нового клана. Если бы, будучи еще Рашпилем, он постарался и охомутал полковника Шульгу... Ох, сейчас дело Дегтярева уже дышало бы на ладан, а новый «Монолит» был невообразимой силой, которую разве что танками да штурмовиками вытравливать.       По окрестностям возобновилась беспорядочная даже не стрельба, а именно пальба. Бывшие свободовцы поняли приказ по-своему, и без боя отступать не собирались.       А вот военные осторожничали: на добрый десяток выстрелов отвечали одним-двумя, просто чтобы обозначить сопротивление.       - Держать позиции! - громко скомандовал Дегтярев. Ему явно не хватало тактической информации и понимания происходящего. Он, как и Локи, уходил в оборону. Причем, демонстративно так. Хотя все каноны военного искусства диктуют преследовать и дожимать отступающего врага. Чего он ждет, чего боится, этот непредсказуемый и странный майор?       За него Вику, кажется, ответила сама Зона. Через перетреск близкой стрельбы откуда-то с запада, со стороны обширных дворов, послышался отчетливый рев мощного дизеля.       И он приближался! На мгновение звук стал гулким, раскатился дробным эхом - дизель явно заполз в арку между корпусами дома. И вот уже, доминируя над грохотом боя, ломая лязгающими гусеницами хлипкий старый асфальт из-за угла общаги показалась устрашающего вида машина: приземистый танк без пушки, но с экскаваторной «рукой», крановой стрелой на башне и зубастым бульдозерным отвалом. Отвал был поднят, прикрывая механика-водителя, белобрысая голова которого торчала из люка.       Мехвод хохотал и что-то кричал в азарте. Судя по обрывкам речи, пробивающимся сквозь рев бронехода, мешал матерки, типично одесские обороты и лексику научника-геофизика.       Вик, как ни странно, обрадовался его появлению. Этот внезапный танкист порушил нависший паритет и расшаркивание шляпами, и это было здорово.       Зверино-ржавый агрегат бодро утюжил непролазные заросли, помахивая зубьями отвала, а белобрысому одесситу за рычагами этой механической твари, похоже, было плевать, что будет дальше - лишь бы послание донести. А месседж был прост, как три копейки: вперед, товарищи! Все, кому не пох, на амбразуры!       И первые бойцы, едва только страхолюдная машина проложила гладкую просеку в кустарнике, потянулись следом. Видимо, где-то в глубинах солдатского мозга отложилась схема атаки, когда пехота сопровождает бронетехнику, вот и привязались, не раздумывая, как на учениях.       А бронетехника под веселые прибаутки и перезвон пуль о непробиваемый отвал перла нахрапом. Дважды грохнули взрывы: не очень умные свободовцы-монолитовцы шмальнули из подствольников. А белобрысый мехвод их только обсмеял обидно.       Уж на что Вику-Электрону были параллельны чувства, а и ему этот смешливый одессит настроение поднял.       - Вперед все! За ИМР - цепью! С гранатометами - второй эшелон! - очухавшись и, видимо, напитавшись задором, командовал Дегтярев.       Бойцы послушно ринулись. Сначала один, за ним - двое, потом еще, и еще - и вот уже добрых полтора десятка солдат, половина гарнизона преследуют отступающего врага.       И майор на месте не стоит - со всеми, торопливо, сумбурно. Подхватил чей-то автомат вместо своей винтовки - и вперед.       Бронированная машина проползла метров двести на восток от прачечной. Спонтанная атака - Вик был совершенно уверен, что никто не планировал, даже не предполагал появления этого адова агрегата - развивалась весьма успешно. «Монолит» отступал, почти что бежал. Да и как не бежать, как сдержать напор неуязвимой для пуль и гранат бронежути, следом за которой вполне грамотно наступает обученная и обстрелянная пехота?       Но когда дело уже казалось решенным, а победа - гарантированной, ИМР вдруг резко встала, а рокот дизеля заглушил страшный металлический скрежет. Бульдозерный отвал, а вместе с ним и корпус машины до самой башни сморщились, скомкались, перекрутились, будто невидимая гигантская рука смяла картонную модельку.       Бойцы, и Дегтярев вместе с ними, застыли, словно вкопанные. Атака не то, чтобы захлебнулась - она попросту замерла.       Из бесформенной массы металла по-прежнему торчал белобрысый одессит, но теперь - безнадежно мертвый, с застывшим на бледном лице выражением муки и растерянности.       Вик-Электрон точно знал: машина не в аномалию попала. Он даже чувствовал новое, незнакомое присутствие. На поле боя появилась третья, крайне могучая сила...