МоноХром. Вольфрам

      Вик не поверил своим глазам: Дегтярев попросту завалил Сауроновну. Как собаку пристрелил, легко так, непринужденно.       Что об этом думать, как расценивать и что со всем этим делать он не знал. Даже не представлял, как это можно знать и жить дальше.       Пуля попала Сауроновне в позвоночник, прямо над крестцом. Ало и бело брызнуло из раны, и она упала, растерянно и удивленно глядя на окружающий и неумолимо угасающий мир.       Какое-то время Вик словно бы видел ее глазами и чувствовал ее телом. Боль - яркая вспышка света на кончиках нервов, а потом - темнота. Он буквально умер вместе с ней...       А потом воскрес. Но уже как бы и не он. Пассажир в своем теле. Бунтующий разум остался. Восприятие, яркое и острое, будто и не человеческое вовсе - осталось. А самого Вика уже вроде как и не было. Его порвало на отдельные, не связанные друг с другом фрагменты.       Один Вик, отчаянно злой, лишившийся всех тормозов, сконцентрированный в одном лишь желании убивать, невзирая на последствия, поймал галочкой прицела майора Дегтярева...       Другой Вик, рухнувший в тяжелую темень пронзительного горя, завыл смертельно раненым зверем...       Третий Вик рьяно отказался признавать себя самим собой. Он мгновенно отринул всяческую память о Вике, отождествил себя с электроном, который, по домыслам хулигана от физики Фейнмана, всегда тождественен самому себе и вездесущ в пространстве и времени.       «Почему бы таким не стать? Терять-то уже нечего, зато какой простор для фантазии!» - подумал Третий Вик и стал Электроном, той самой злой малостью, на которой держится все мироздание - от края Вселенной до возбужденного атома углерода в цепочке ДНК в ядре клетки гипоталамуса Сверхсущества, претендующего на звание человечьего Бога...       Этот Электрон был причастен всему на свете, и на него попросту не хватало одной головы телесного Вика, чтобы делать все по-умному, а не по велению подстраховочной Теории Вероятности, и он стал Всем...       ...Парадоксально: сам Вик, который все видел и все помнил, оставался на месте и просто наблюдал. И место его было откровенно телячье - наблюдать и соглашаться. Это единственное, что он умел делать в новых правилах авторства подлого падлюгана, зловещего злодея, сконцентрировавшего в себе всю мерзость этого мира, точно жадный активированный уголь, всосавший всю отраву в желудке...       ...Может, этот условный «уголь» Дегтярев и делает правое дело. Но почему Вик - вернее, то, что от него осталось наблюдать за происходящим и не рыпаться - должен класть на алтарь этого «правого дела» свое? Лично выстраданное, лично добытое, лично прочувствованное и прожитое?..       ...Вик мысленно поставил «плюсик» Первому Вику.       И ощутил, как палец на спусковом крючке напрягся, потянул роковую железяку к необратимому итогу...       ...Электрон метнулся вперед, прогибая под себя ньютоновские законы, и, прежде чем пуля взрезала неукротимым лётом сердце вероломного майора, дернул самоубийственным порывом Вано, и тот встретился с ней аккурат своим плечом. Как защитник-отбойщик в американском футболе...       ...Вано ничего не успел понять, когда оказался вдруг под самым выстрелом. Он и не думал прикрывать майора собой. Наоборот: ему хотелось стрелить Дегтярева, сварить макароны - и откинуть их через него, пока не засмердел дурно.       Но его уже несет вперед, а в голове - пустота и растерянность. Зачем? Почему?       И запоздалое понимание, уже когда пуля проела раскаленным телом его мышцы, сосуды и прочую плоть...       ...а ведь так правильно, так должно быть, и так есть...       Вано упал, выхлестывая кровь из простреленного, замусоренного осколками брони, нового для его физиологии отверстия - почти счастливый. Он сделал все, как надо - пожалуй, впервые за свою жизнь. И впервые по-настоящему почувствовал себя героем, а не жалким неудачником. А оно того стоило...       ...Дегтярев поставил на кон собственную жизнь и был готов к проигрышу. Но он не ставил на кон Вано, не ставил Дядьку Яра, не ставил никого, кроме себя!       - Меня бей, сукин ты кот! - крикнул он Вику через прожаренную солнцем трескучую пустоту двора, подхватив раненого Вано.       Руки сами, привычно бережные, подсознательно заботливые, чудовищно милосердные для убийцы, уложили незадачливого грузина на асфальт. Левая тут же вцепилась мускулистым турникетом ему в подмышку, правая потянулась к брючному ремню.       - Меня мочи! Меня! - требовал майор, отчаянным криком сверля стену безмолвного дома, где засел Вик.       Он действительно хотел поставить точку. То есть именно Сергей Дегтярев - не сталкер, не шаман, не агент СБУ и не ответственный за все на свете, а просто странной судьбы человек, и без того совершивший в этом мире столько, сколько не совершают и две сотни случайно выбранных из толпы обывателей, хотел бы, чтобы следующая пуля Вика досталась непосредственно ему. Он же во всем виноват, а не Вано и не Сауроновна.       Все, совершенно все шло наперекосяк. И Дегтярев в кои-то веки был к этому не готов. Мало того: сейчас он по сути ничего не решал. Оставалось лишь наблюдать и, может быть, молиться...       ...Первый Вик не стал повторять выстрела. Успеется, никуда этот Дегтярев не денется. Заодно и помучается пусть от бессилия.       Следующую пулю он припас для Локи, и ее нужно было класть в цель как можно быстрее. Этот гад, в отличие от майора, готов и спасаться, и подставлять вместо себя пачками свежеобращенных рабов - монолитовцев.       Кстати, вот и они: глянув поверх прицела, Первый Вик увидел, как из зарослей между прачечной и медсанчастью устремился к Локи без малого десяток бойцов в зеленых свободовских комбезах. Впрочем, были меж ними и пара человек в до боли знакомом сером камуфляже - старая гвардия, повязанная кровью и прочим садомазохизмом.       Сам Локи стоял над телом Сауроновны, и вид у него был до смешного растерянный. Он переводил взгляд с девушки на Дегтярева, скрючившегося над раненым Вано, и откровенно не понимал, что происходит.       Что ж, сейчас Первый Вик ему все объяснит с предельной ясностью.       «Галочка» прицела легла Локи на самый лоб: если уж вышибать ноосферного гада из человеческой оболочки - так уж наверняка, без возможности вернуться.       Ни секунды сомнений. Одна ярость. Одно лишь желание уничтожить. Всех, кто хоть как-то приложил руку к такому исходу событий. А потом, когда все закончится, может, и самого себя.       Вдох, выдох, задержка дыхания. Выстрел...       ...Электрон снова метнулся, обгоняя пулю, и попытался закрыть Локи. Он понятия не имел, зачем. Просто знал, что так нужно. И все, что сейчас творит Первый Вик, с затуманенными болью и горем мозгами - в корне неправильно. Понятно, вполне естественно, но - неправильно. И дело не в морали и не в ослепляющем желании убивать.       Не сейчас и не так...       А вот когда декорации будут на месте, а басы, теноры и баритоны распоются - щекочущих нерв контральто в этой труппе теперь уже нет, и за это кое-кто еще пострадает - тогда и можно будет грянуть торжественной и печальной «Богемской рапсодией» на весь многолюдный стадион. А пока...       Пока - декорации, Вик, декорации. Играть оглушительный финал, так уж не на свалке же…       Вик-Электрон даже преисполнился гордости: похоже, в сложившейся ситуации только он один знал, зачем это все, зачем майор убил Сауроновну. Даже сам Дегтярев полагался не на твердый план, а на стихийный авось, а вот Электрон...       Пуля из винтовки Первого Вика врезалась вдруг в асфальтовый сталагмит, выпроставшийся из дробленого плаца этаким каменистым хером...       ...- Вау! - растерянно и восхищенно пробормотал Локи-Монолит, когда сама земля вдруг пошла волной и закрыла его от выстрела. Винтовочная пуля пронзила вязкое да рыхлое, побилась о камушки и в итоге безвредно, но доходчиво ткнула его в нос.       Локи едва не зааплодировал. Он был падок на красивые жесты и умел их по-настоящему ценить. К сожалению, у него ничего столь же красивого припасено не было, а потому он лишь демонстративно поклонился.       Его уже обступили «тела», готовые хоть под пули, хоть в огонь...       От мысли про огонь он почему-то ощутил некую «силовую» щекотку между животом и совсем-таки пахом. Щекотка требовала: «Огня, и побольше!»       А сам Локи... Что ж, он - человек, который «показал всем», «взял свой приз» и стал выше любого, кто вообще есть в Зоне. Это ли не причина радоваться?       Может, еще недавно великомогучий витязь Дегтярев и представлял для него угрозу - но не теперь! Теперь Локи - это сам Монолит! И ему, какому-то сраному человечку из мелкой уголовщины, даже лестно - забыть себя, став вдруг этаким памятником, который хотят снести все, кому не лень.       А вот не выйдет, уроды! Сама Зона за меня! Где пройду, там и аномалия нужная случится!...       ...Своим чрезмерно довольным лицом Локи бесил многих. И Дегтярев, так уж вышло, оказался где-то в хвосте мясорубной очереди...       ...Дядька Яр четко помнил его наставления.       Он даже сел на самый след Локи, словно хорошо вышколенный овчар.       Но то, что происходило дальше, выпадало из его представлений о реальности.       Когда перед Локи вдруг вулканически воздвигся этакий обелиск из говна, палок и дробленого асфальта, Дядька Яр лишь поморщился: спецэффекты Монолита, мол. Чего он, в конце концов, не видел - те же Копачи были его личным «тиром на выживание», и когда-то он втянул в этот тир аж целого майора СБУ...       Глупо? Неуместно? Подставился?       Ага, глупо и неуместно подставился. Но ни минуты об этом не пожалел. Видать, это была личная фишка не майора, но сталкера Дегтярева: он умел быть «хорошим парнем» при любых раскладах. Ему доверяли все, даже уголовники и монолитовцы.       И кто такой Дядька Яр, чтобы ослушаться подобного человека?       Все просто - он сам по себе! Он - Дядька Яр, вошедший в легенды, подкрепленный слухами... За него все кланы сказать могут - кто с добром и уважением, а кто и с неприкрытой ненавистью.       Дядька Яр думал. Никогда еще ему не приходилось так напряженно думать. А руки делали свое дело: вот бывший свободовец, а ныне - рьяный фанат иного вероисповедания - ринулся на прикрытие своего шефа. Руки вывели ствол на линию прицеливания, пальцы хорошо и привычно сплелись вокруг рукоятки, а указательный аккуратно, ювелирно спустил курок. Плечо бережно и ласково приняло отдачу взбрыкнувшей винтовки. В кругляше прицела бывший свободовец расцвел красным и сложился наземь.       А Локи опять невредим. И следующий телохранитель-смертник уже рвется занять место павшего героя...       ...Реальность подернулась красным. Не кроваво-красным, но рыжеватым, как отсвет огня, падающий в темноту из печного зева.       Фома держался за автомат, словно во всем мире только он был единственной надежной точкой опоры: отпусти и не то, что упадешь - полетишь сквозь землю, и будешь лететь бесконечно. Руки вцепились в рукоять и цевье, будто приросли - стали, наконец, по заветам всех сенсеев, «единым целым с оружием». В какой-то мере и сам Фома слился с ним, причем настолько, что уже не понимал, кто он - автомат или все-таки человек. Он смотрел на мир то своими глазами, то черным зрачком дула, ощущая внутри напряженную, готовую к разрушительному выплеску злую силу - патрон в патроннике.       Что с ним вдруг сотворилось, отчего сознание выкидывало такие фортеля? Этого Фома не понимал. Да и не ощущал особого желания понять. Индифферентность какая-то: я, мол, есть, вижу-слышу-ощущаю, а почему и зачем - об этом пусть кто другой думает.       Вокруг разворачивалось батальное полотно поистине эпического масштаба. Из кустов лезли серые и зеленые враги, из окон второго этажа прачечной часто и беспорядочно стреляли по ним вояки. С крыши гулко и размеренно работал пулемет, кроша заросли.       Локи прятался за внезапно выпроставшимся из земли каменным хером, и оттуда, из-за надежного пуленепробиваемого укрытия, весело и удивленно поглядывал на мир. Не иначе, ощущал себя хозяином положения.       И Фома был с ним без пяти минут согласен. Все-таки Монолит в этих местах завсегда был царь и бог, причем, в самом буквальном понимании. Уж кому, как не ему чувствовать себя здесь в силе и власти? Вон, даже мать сыра земля ему подмахивает, выпрастывая бронестолбики.       Кто куда и от кого бежал, кто где стремился спрятаться от раскаленного многострочия пулевых траекторий, понять было невозможно - во всяком случае, не для заклинивших мозгов Фомы такой обширный анализ. Он мог разве что в комплексе ухватить, как художник-импрессионист. Вон красное пятно, точно клякса на размытом сером фоне оседающего на землю «урбана» - кровь брызнула из свежей пробоины, неожиданно яркая даже при общей огненной рыжести окружающего мира. Вон - травянисто-зеленый мазок свободовца вздымает пыль, перечеркивая панораму. Белый вперемешку с черным - настырный такой всплеск цвета. И от него, словно от камня, брошенного в гладкую воду, идет волнами все полотно. Это у кого-то не шибко умного шаловливые ручки дотянулись до светошумовой гранаты.       Везде движение, грохот, вспышки: этакая смертоносная дискотека, где неверно станцуешь - и останешься на танцполе навсегда.       А посреди этой сумасшедшей катавасии, неподвижные и очень четкие, будто напечатанные прецизионным лазером поверх растекшейся акварели - Дегтярев и Локи. Два полюса впавшего в хаос мира. Стоят и сверлят друг друга взглядами, точно в фильме Серджио Леоне. У одного в ногах Вано растопырил бороду, похожую на малярную кисть, пропитанную красной краской. Жив, нет ли - не понять. Другой исполнен уверенности, и из земли перед ним прет еще парочка непонятных и неприятных столбов. Окапывается он так оригинально? Ничего не скажешь, эффектно, а главное - эффективно.       И Фома, он же автомат, вот-вот, сию секунду должен что-то сделать, выбрать сторону и качнуть весы, пока не стало поздно. Как же просто было в «Монолите», когда выбора не давалось вообще. Никто не спрашивал, хочешь ты или нет, есть Воля, и против нее не попрешь. А тут...       К примеру, Дегтярев - вот что он творит? Вроде казался нормальным человеком, даже хорошим. Но вдруг безо всякой видимой причины отдал Локи девочку, из-за которой накануне добрый десяток сталкеров рисковал жизнью. От этого маневра охуело столько народу, что и представить сложно. А потом он ее пристрелил... И в ответ кто-то выстрелил в самого Дегтярева - Фома уж и сам догадался, что это Вик. Другой кто не стал бы... И от пули Дегтярева прикрыл Вано, хотя ему бы первому зубами рвать гортань сомнительного майора. Но вместо этого Вано лежит и машет небу кровавой бородой. А Дегтярев сверлит взглядом Локи. Сауроновна же, если и не окончательный труп, то уже во всяком случае не сталкер, не женщина, да и человек пожалуй что с натяжкой: майор же ей позвоночник выше крестца в холодец перемолол. Так что если и не убил, то оставил девчонке лишь руки да голову для обитания. Но вообще, конечно, убил: ежели никто сейчас не залатает - безвозвратно истечет кровью. И счет на минуты, а то и на секунды.       Впрочем, Сауроновна… да, ее жаль, она совершенно по-дурацки влипла в серьезный взрослый замес, который и сами-то взрослые не до конца понимают, но - Фоме на нее плевать. Жизнь плюс - жизнь минус. Кто-то умер, кто-то родился - естественный круговорот. Просто здесь, в Зоне, настолько интенсивный, что становится заметным даже наощупь, даже по запаху, по дуновению ветра: вот только что «погиб сталкер Х», и уже «сталкер Y ищет работодателя».       Весь этот комок мыслей, домыслов, оценок и эйдетических образов слепился в голове буквально за долю секунды.       А потом он снова стал не Фома, а автомат. И ему пришла пора стрелять. Но спускать курок будет, вестимо, не он, а тот, кто им воспользуется, чтобы попасть туда, куда нужно, и его мнения этот кто-то не спросит...       ...Локи был прикрыт сталагмитами - так он их называл про себя - как надежным, непроницаемым бруствером. Если не побежит, если поймет, что здесь безопасно, если в кои-то веки доверится чужой воле, а не станет гнуть свою - останется жив. Это-то он должен понимать, будь хоть наркодилер, хоть земное воплощение божества.       Вик-Электрон встопорщил землю вокруг Локи, насколько хватило сил и времени - а потом метнулся к Сауроновне.       Походя отклонил четыре летевшие в нее шальные пули. Уплотнил воздух до состояния непрозрачности, чтобы прикрыть ее от взрыва светошумовой гранаты - и от этого окружающая реальность подернулась стремительным инеем. Засновал, как паук-ткач из адской бездны, и выткал из окружающей материи весь углерод и кремний, до которого дотянулся, чтобы построить для Сауроновны непроницаемый кокон.       Он верил, точнее, очень хотел верить, что это еще не конец истории. И создал великолепное в своем инженерно-техническом исполнении сооружение: влитое в материю кремниево-углеродное веретено, которому чхать на пули, на нагрев, на разряды. И внутри этого веретена, точно в стеклянном сказочном гробу - Сауроновна.       Больше ей никто не сможет навредить. Отныне она максимально ограждена от злой реальности. Вик-Электрон знал свое дело, и даже гордился своей работой.       А потом - он как-то упустил это из виду - вокруг Локи вдруг взревело яростное пламя, как из сопла взлетающей на орбиту ракеты. И то, что он еще не осыпался пеплом, было даже удивительным.       На нем мгновенно сгорела одежда. Расплавилось и растеклось белесо светящейся лужей у ног все, что имелось при нем металлического. Сам же Локи стоял в ослепительном факеле пламени, обнаженный, но даже не вспотевший. И - по-прежнему спокойный, уверенный в своей неуязвимости.       Хотя вовсе не Вик спас его от злого кремирования. Он, несмотря на свою вездесущесть, был занят другим и попросту не успел бы. Локи-Монолит сам по себе оказался огнеупорным, как мраморная статуя.       Узнать, откуда взялась эта апокалиптическая Жарка оказалось для Вика-Электрона проще пареной репы. Он просто захотел - и узнал. Может, сама ноосфера подкинула ему в сознание ответ, как таргетную рекламу или поисковую выдачу.       Это Фома - не особо примечательный, колючий на язык, хотя вовсе не злой, но себе на уме экс-монолитовец, вдруг открыл в себе способности к пирокинезу. Причем, открыл не сам.       Из серого, подернутого глухой пеленой, здания прачечной к Фоме тянулась некая светящаяся, цвета полуденного солнца... да по-иному и не назовешь... нить. Прямо в голову. А другой конец этого ментального поводка наверняка уходил непосредственно к Бродяге, которого вообще не было на поле боя, среди всего этого хаоса и неразберихи.       Вик-Электрон стремительно облетел всю прачечную, осознав каждую молекулу и каждую нейронную связь. В конце концов, он уже совершил минимально необходимое: спас Локи, надежно изолировал тело Сауроновны, спас и Дегтярева тоже - от самого себя. Настала очередь более сложных и не таких срочных дел. «Не таких срочных» - это, конечно, относительно. Ситуация была непонятной, непредсказуемой, хаотичной, и даже ему, Электрону, оставалось лишь разбираться с последствиями, не зная и не успевая узнать причин.       Итак, он пробежался по всей прачечной, с облегчением узнал, что никто из вояк пока не получил пулю и даже не поранился, оцарапавшись о зубастые кровельные листы, которыми были многослойно укрыты окна и двери. Покружил в свете пылающей алым ауры полковника Ковальского, который очень хотел честного боя для себя и своих людей, но боялся совершить лишнее телодвижение в ситуации, которую не мог понять.       Пролетел - и едва не заблудился - сквозь мозги военврача Роговца. У него оказалась очень уж извилистая психика маньяка. Удивительно, что он еще никого не прикончил «чисто по приколу». Зато о нетривиальных методах допроса «с пристрастием» лейтенант практически мечтал, даже ждал, оказывается, что Ковальский начнет «колоть» Дегтярева, и для этого ему понадобится Роговец - как специалист делать больно, сохраняя организм жизнеспособным. А в ту секунду, когда в его мозгах побывал Вик, он буквально жаждал, чтобы кого-нибудь из рядового или сержантского состава серьезно ранили с разрывом артерии…       Но Вик-Электрон искал вовсе не маньяков и не скучающих по дому солдатиков. Даже не суровых профи, способных запустить гранату из РПГ в открытую форточку с расстояния двухсот метров.       Он искал Бродягу. И не находил. То есть, понимал, где и как Бродяга находится, но не мог его даже увидеть. Словно тот вообще выпал из привычной реальности, и теперь тянул свои ментальные пси-щупальца откуда-то из «двоюродного» мироздания, выражаясь терминами Хью Эверетта Третьего. И каким бы ни ощущал себя Вик-Электрон «без пяти минут богом», до Бродяги ему было, как до Туманности Андромеды на педальной тяге - этому-то, кажется, ничего не стоило совсем пропасть из Вселенной.       Или же Вик-Электрон не был таким уж вездесущим и всеведущим? Может, он - всего лишь несмышленый шпаненок среди настоящих мастодонтов, вроде Монолита, Черного Сталкера Шухова, Бродяги, самой Зоны, наконец? Не по рангу ему, вестимо, пытаться влезть меж этаких-то жерновов.       Но - вот он, Виков шанс устроить настоящий хаос! Не к тому ли его двигал Дегтярев? Не того ли ждал от него Шухов, посланник условно «добрых» сил?       Хоть какую-нибудь подсказку бы... Но нет! До всего придется доходить самому - и стремительно. Впрочем, стремительно - это как раз про него. А вот насчет «доходить»...       Информации мало. Слишком мало. Где Бродяга? Почему скрывается? Он же… А что - он?       Вик зацепил его на Фоме - то есть, просто узнал, что Бродяга рулит им, как ручным огнеметом. Попытался отследить связь - дохлый номер.       Взялся за Тихого, который спокойно сидел за ржавым контейнером-скребком посреди огнестрельной энтропии в самом наглядном ее выражении. Тихий был, как ни странно, тих и бесстрашен: стрельба не пугала его совершенно. Он слушал звон толстой стали и глухие шлепки, когда пуля-другая все-таки добирались до внутренностей стального совка - груды строительного мусора, поросшего травой и чахлым кленовым кустом.       Тихий был настолько отрешенным и по-настоящему тихим...       Это озадачивало. Не каждый день встречается медитирующий монах на разъяренном футбольном стадионе.       И опять - ощутимый Бродягин пси-след. Похоже, Бродяга решил тряхнуть стариной и снова стать Старшим братом для своей команды: так цеплять за мозги подчиненных - очень узнаваемая манера монолитовского офицерского состава. Позволяет группам действовать скоординированно, а главное - без лишней рефлексии, сомнений, страха, собственного мнения и всего, что присуще отдельно взятой личности.       Интересно, этот-то что вытворит? Если Фома, подчиняясь Бродягиной воле, включил ракетный двигатель прямиком из земли, то чего ждать от Тихого? Ядерного взрыва? Всемирного потопа? Ужасающих тентаклей из Злой Параллельной Вселенной?       Но даже Вик-Электрон не заметил массового движения биомассы к эпицентру событий. Видимо, был увлечен поиском «того, не знаю, что» и латанием дыр в реальности, вроде громождения надолбов и надежных саркофагов.       И потому сильно удивился, когда на поле боя со всех сторон полезли зомби.       Из кустов, из южных послеполуденных теней, из круглосуточно сырых подвалов, отовсюду, куда обычно не приглядываются, поперли на солнечный свет если не сотни, то уж десятки определенно - бледных, будто присыпанных несмываемой пылью людей с выжжеными мозгами. Шли они медленно, но целенаправленно, даже целеустремленно.       И все, как один, стремились к Локи.       В них стреляли монолитовцы, но автоматные да винтовочные пули их оттормаживали разве что на секунду. А потом зомби бросались, и не кусали, нет, не грызли и не жевали, а буквально рвали людей голыми руками, выдирая клочья мяса из еще живой плоти, оставляя в ранах выломанные фаланги пальцев, пропахивая рваные борозды острыми обломками собственных костей. Зомби и монолитовцы падали на землю, но и лежа продолжали яростно сражаться, удобряя почву кровью и застарелым гноем.       Кровь лилась рекой, мясо летело ошметками, словно сам Господь решил отбить мясницким молотком всю компанию досадливых людишек до состояния грубого фарша.       И среди этой кровавой феерии то тут, то там протягивались длинные горизонтальные языки пламени. А Тихий все сидел за своим пуленепробиваемым ковшом с вялой улыбкой отсутствующего в этой реальности человека.       Однозначно это он вел полчища зомби к невероятной, едва ли возможной победе. После того, как Локи обгорел догола в поданной Фомой Жарке, при этом остался жив и невредим, какие шансы были у этих, подгнивших? Никаких. Разве что сравняют счет до ничьей. Но само стремление было воистину прекрасным.       - Круто! - восхитился Вик-Электрон, надолго завороженный зрелищем бойни.       Его, конечно, никто не услышал, ибо был он дуалистичен - и не плоть, и не энергия, и не друг, и не враг, даже с точки зрения физики он был - «а так».       Но Вик-Электрон строил эту реальность одним своим присутствием, и на том месте, где он восхитился эпическим батальным полотном, вдруг вывернулась из земли шикарная кристаллическая друза всех цветов радуги.       В поливаемых пулеметами зарослях замельтешило. Монолитовцы не кричали - сражались, словно ниндзя, молча. Один лишь стрекот автоматов, пара гулких вздохов гранат, да редкие приглушенные возгласы перекличек в подразделениях. Кажется, Монолит уже успел произвести какое-то количество Старших Братьев, и это внушало, потому что привить среди вчерашних свободовцев офицерство - то еще трансцендентальное уравнение.       Над листвой да колючими бастылами взвились блестящие тяжи бритвенно острой «егозы», хлестнули, скрутились, точно пружины. Плеснула темная кровь, полетели клочья одежды и плоти.       В паре десятков метров к западу от ожившей колючей проволоки трещали вырываемые из суставов конечности, ломаемые кости, с влажным хрустом рвались мышцы и кожа - там кто-то, похоже, расчленял зомбированных голыми руками.       Агасфер и Ящер вступили в игру, и против этих чудовищ у зомби не было шансов.       А все-таки интересно: откуда Тихий набрал столько несвежего человеческого материала? Массовых нашествий сталкеров здесь в последнее время не отмечалось, скорее, наоборот: странное затишье и, так сказать, бои местного значения.       Там, где вздыбливалась, как щупальца стального спрута, лезвия «егозы» полыхнуло вдруг белым кинжалом ракетного пламени. Взревело оглушительно, страшно, грозно. Проволочные тентакли срезало гигантским автогеном в долю секунды, но Агасфер, как и его повелитель, уцелел. Выпал из кустов, весь в дыму и в копоти от напрочь сгоревшей одежды и волос, но - невредимый.       Что это? Хитрый план Фомы или, вернее, Бродяги? Деморализовать противника, заставив его сражаться голышом? Пошатнуть авторитет вражеских командиров, представив их в стыдном виде? Впрочем, скорее всего, тут имела место проверка боевой устойчивости. Ну и оказание давления - чтобы не расслаблялись.       Сам Фома после стольких сеансов лютого пирокинеза выглядел бледно, измученно, он будто сбросил за минуту десяток килограмм. Но Бродяга не собирался останавливаться и щадить своих: еще один ракетный факел взревел в зарослях, и на этот раз - Вик-Электрон это четко увидел - к небу взметнулся тонкий серый пепел двоих мгновенно сгоревших свободовцев. Бедолаги даже вскрикнуть не успели. Впрочем, насколько они бедолаги - это бабушка надвое сказала. До того, как обратиться в дым и пепел, эти двое тащили к прачечной массивную связку черных баллонов, и что-то подсказывало, что в них был ни фига не гелий для праздничных шариков.       А Дегтярев и Локи все стояли друг напротив друга, и все так же ничего не делали - по крайней мере, заметного невооруженным глазом. Все так же вокруг них туго закручивалась злая пружина битвы, а они... они просто возвышались над повальным смертоубийством, точно два противоборствующих знамени. Ведь дело знамени в бою - стоять и ни шагу назад. Именно это сейчас и происходило.       А потом ударили молнии, и такого даже Вик-Электрон не ожидал...