Конец войне

Тони привел Стива на кухню, уселся за стол и велел собрать что-нибудь перекусить. — Не наглей, — криво улыбнулся Стив, но холодильник открыл. — Точно. Ни стыда, ни совести… — Тони принялся загибать пальцы. — Едите, пьете, ночуете, воду льете, телевизор смотрите, свет горит практически непрерывно, интернет — бесплатный, прибамбасы всем изобретаю и чиню, форма, опять-таки ж не дешевая. Дальше Барнс нарисовался. Доктора, медтехника, препараты… — Извини, Тони. Прости, пожалуйста. Я понимаю, что тебе нелегко с нами и все это стоит денег… Я же предлагал разделить расходы, — Стив не останавливаясь выставлял на стол тарелки с едой. — Так, Роджерс, заткнись. И накорми меня уже на моей собственной кухне моими собственными продуктами! — Тони откинулся на спинку стула. Стив послушно велся на провокации, как всегда, отвлекаясь. Совсем недурно, удовлетворенно подумал Тони, запихивая в рот кусок сыра. Поесть не вышло. — Сэр, прошу прощения, но сержант Барнс покинул палату, — ДЖАРВИС заметно нервничал. — Дубина засёк движение, и мы сканируем здание на предмет обнаружения объекта. — Да твою ж мать, Роджерс! Какой он у тебя… энергичный… Пожрать спокойно не даст, — проворчал Тони, сгребая еду на здоровенный поднос. — На, держи, — передавая его озабоченному Роджерсу буркнул он и пошел наливать кофе. — Давай, иди уже в мастерскую, я сейчас. Разыщем твой пломбир, не дрейфь. В мастерской нервно тараторил Дубина… На месте ему не стоялось и он безостановочно колесил вокруг верстака. ДЖАРВИС, как мог, пытался призвать его к порядку. — Ну что? Засекли? — Тони подошел к столу и начал пристраивать на него кружки с дымящимся кофе. — Пока нет, — тоскливый голос Роджерса побуждал к свершению чего-нибудь героического. Такую печаль всякой фигней не развеешь… — Есть, сэр! Дубина, молодец. Гостевая спальня на двадцать восьмом этаже, — ДЖАРВИС явно гордился проделанной работой. Стив подскочил. — Видишь, Роджерс! Нашлось твое крем-брюле. — ДЖАРВИС, что же все-таки происходит? Почему ты его не видишь, хотелось бы знать? Камеры включи в спальне. Посмотрим на потеряшку… — Не могу сказать, сэр. Сигнал от сержанта ловит только Дубина, а я могу через него лишь попытаться вывести информацию на радар. — Чудеса, блядь… Ладно, потом разберемся. На экране появилась бежевая спальня. Посреди огромной кровати, плотно завернувшись в одеяло, лежал Барнс. — Баки! — Стив провел пальцем по изображению. Тони еле удержался от того, чтобы не шлепнуть Роджерса по руке. Поглаживание вышло слишком… интимным. — Так, а теперь надо решить, что делать дальше? Предлагаю его запереть, во избежание… — Тони, нет! Он не опасен. Клянусь тебе… — Стив занервничал и начал покрываться красными пятнами. — Я сейчас пойду к нему и поговорю… — Нет, сейчас никто никуда не пойдет. Вернее, все пойдут спать. А завтра посмотрим… В любом случае решение принимать не только нам с тобой… На следующий день Баки сбежал в воздуховод. И на его исчезновение — теперь всего лишь из спальни — Дубина опять среагировал чересчур эмоционально. ДЖАРВИС обнаружил Баки намного быстрее, чем в предыдущие разы, и все быстро успокоились. *** Мстители собрались в гостиной. Обсуждать дальнейшую жизнь с Барнсом. Предложения поступали разные, одно занимательнее другого. В итоге пришли к единогласному — подождать. Оставить в башне, свободы не лишать и приглядывать, естественно, по мере возможности. На том и разошлись. Прошла неделя. Все это время Баки никто не видел. Только Тони — на экранах мониторов. Барнс раздражал, чем дальше, тем больше. Передвигался тенью по башне. В основном ночью. В контакт ни с кем не вступал, даже Роджерса избегал. Этому Тони тихонько радовался. К концу недели он поймал себя на мысли, что Барнса… жалко. Вот нихуя ж себе, подумал он. И перестал круглосуточно пялиться в мониторы. * * * Стив не мог больше ждать. Он шел поговорить с Баки. Дверь ему открыли, в комнату впустили… Но Баки смотрел таким больным взглядом, что моментально подступили слезы. — Баки, разреши мне помочь тебе… Тот угрюмо молчал. — Поговори со мной, пожалуйста. Баки вздохнул и резко отвернулся. — Да не о чем говорить, Стив. Я — Зимний Солдат, оружие Гидры, вы — Мстители, с Гидрой боретесь. Вот он я. Берите, судите, что там еще, сажайте или… — Замолчи! Ты ни в чем не виноват! Тебя использовали семьдесят лет! Какой суд, ты о чем? — Виноват, Стиви, виноват… У меня точно были шансы покончить со всем этим, но я трус. Даже сейчас не могу этого сделать! — Баки, нет! Не смей даже думать об этом! Ты не осознавал, что делаешь! Тебе память стирали сотни раз и замораживали не меньше, а ты — суд… А сейчас… тебе не с чем заканчивать. Тебе помощь нужна. Я не понимаю во всем этом ничего, но Тони… — Вот именно, Тони. Что ж он меня на улицу не вышвырнул? Не знаю, как бы я поступил с убийцей родителей, но дома точно не оставил бы. И уж абсолютно точно, не стал бы лечить. — Тони… Он хороший… Ему просто нужно время. И родители, конечно… Но все изменится, я уверен. — Нет у меня этого времени, Роджерс. Если не собираетесь властям сдавать, я уйду. Жить тут — за гранью добра и зла. — Пожалуйста, Баки, не поступай так со мной… с нами. Ты мне нужен. С ума сойти, я проснулся совершенно один и нашел тебя спустя столько лет. Это чудо, Баки! Ты такой же молодой, как раньше. И стал еще красивее… А я… Позволь мне помочь тебе, пожалуйста… — Стив, не надо… Я не могу. Ничего не могу. Я должен уйти, прошу тебя! Слезы катились по щекам Баки и капали на грудь. Стив протянул к нему руки. — Нет, Стив. Я не заслуживаю тебя… не достоин. Прости, — Баки выскочил за дверь и понесся по коридору. А завернув за угол, чуть не налетел на Романофф. Та легко ушла от столкновения и остановилась, глядя нечитаемым взглядом. — Где пожар? — Что? — Баки пришлось притормозить. — Бежим куда, спрашиваю? — А, я это… Мне надо, срочно… Прошу прощения, мэм. — Да, ради Бога! А за «мэм» и схлопотать можно, — но сорвавшийся с места Баки был уже далеко. Наташа пошла по коридору помедленнее. Из двери спальни Барнса, тяжело ступая, вышел Стив. Глаза у него были подозрительно красными. — Блондинкам рыдать противопоказано, — сказала Наташа и, взяв его за руку, направилась в сторону своей комнаты. * * * Баки вылез из вентиляции. На кухне. В четыре утра. За столом сидела Романофф. И даже не делала вид, что использует помещение по назначению. Баки обошел стол. — Барнс, пожалуйста. Дай мне пять минут, — ее взгляд в районе затылка ощущался физически. Баки притормозил. — Ты, наверное, понял уже, что мы тут все уроды… Баки удивленно присел на край тумбы. — Одни родились такими, другие сами постарались, а третьим добрые люди помогли, — взгляд Романофф стал еще более… жутким. — Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Все кажется совершенно безнадёжным… Я испытала если не все, то большую часть того, что с тобой делали. А еще я женщина. Рычагов давления больше, как ты понимаешь… Баки кивнул. — И сейчас еще не полный пиздец. Его ты в полной мере ощутишь, если запаникуешь и свалишь отсюда. От Стива. От нас. Когда я — скажем так — ушла от хозяев, то осталась абсолютно одна. Вот это было сильно… Жуть бесконечная… Клинт появился лишь спустя три месяца. И это было самое ужасное время в моей, прямо скажем, не самой забавной жизни. Клинт помог мне. Очень. Без него я бы не выбралась. Тебе нужен человек рядом. Необходим просто… И придумать кого-то лучше Роджерса просто невозможно. Ты же его знаешь, он не отступит. Если ты не вынесешь мук совести и пустишься в бега — он пойдет за тобой. Куда угодно… А закончится все плохо. — Старк… — сдавленно прошептал Баки. — Вот тут ты прав. Это в данный момент твоя самая большая проблема. Но и она не так велика, как кажется. У всех нас за спиной по «кладбищу». Я своего первого человека убила в одиннадцать. Примерно можно представить, насколько к сегодняшнему дню возросло это количество. У Тони свои мертвецы. Которых не намного меньше. У него ведь талант — истреблять людей группами. Баки перевел взгляд на Наташу. Та развела руками. — Издержки профессии… И, в конце концов, это же его родители… Но Тони умный. Он и сейчас понимает, что ты спусковой крючок — нажимали другие. Дай ему время. Ну и себе, заодно, — Романофф улыбнулась вдруг искренней, живой улыбкой. — И еще, Барнс. Сейчас тяжело всем. Но время пройдет — станет легче, гарантирую. Надо просто захотеть и банально постараться. Я всё сказала, — закончила она и встала. Баки, пребывающий в легком шоке, отправился обратно в вентиляцию. * * * — К вам сержант Барнс, сэр. Тони поднял голову. Он зарёкся мониторить передвижения Баки по дому, но именно тот разговор со Стивом видел. И слышал. И опять его пожалел… Просто пиздец какой-то! Дубина счастливо зачирикал и кинулся к двери. Предатель! — Впусти его, ДЖАРВИС. Спасибо, — Тони развернул кресло. — Чем обязан? Он решил хамить. Надо же было чем-то искоренять жалость. Голос Старка будто погладил тело Баки изнутри. Побежали мурашки. Он вспомнил, как в вентиляции слушал его беседы с Бартоном, как млел от интонаций и обертонов его голоса. Баки улыбнулся. Тони озверел. Мало того, что Барнс стал центром вселенной Роджерса, «совратил» Дубину, убил родителей, десятилетиями оставался неуловимым психованным киллером, так его еще становилось жалко при каждом, блядь, брошенном на него взгляде. Он был… преступно хорош собой, все эти глаза, губы, волосы, ямочка эта чертова на подбородке… А еще он смел приходить сюда и улыбаться Тони этой своей улыбкой… потерявшегося, блядь, щенка! Черт! Ярость уже бушевала вовсю… — Ты чему это улыбаешься, Зимний? — издевка в голосе заслуживала пяти баллов. Улыбка буквально погасла на лице Барнса. Жалость предательски подняла голову. Нет, я смогу. Надо поднапрячься, пришла спасительная мысль. — Знаешь, у Коулсона, кажется, еще родители остались. У Тора точно есть, но они, прости, боги. Тяжеловато тебе придется… Тони входил в раж. Баки выглядел… он не понимал и был обижен — он же сам пришел поговорить. Прощения попросить. Хотя, какое к черту прощение… За такое… — Знаешь, Зимний… Этот «Зимний» прямо клыками в сердце вгрызался. Хотелось крикнуть «не надо, я человек, мне больно!». — Знаешь, Зимний, а у Бартона, между прочим, дети есть, представляешь? Ты на детях, как — специализируешься? Это даже где-то символично — перебить всех детей и родителей Мстителей. Круто! Стив, конечно, с ума сойдет от горя. Тебя же потом поймают и пристрелят, как собаку бешеную. Слова опять вылетали изо рта минуя мозг. Что я несу, про детей-то зачем? А вдруг и правда рванет всех крошить? Господи, Тони остановись уже! Баки задыхался. Хотелось заскулить, заткнуть уши и забиться в темный угол. Подальше от жалящих слов, от ненавидящих глаз. Просто — подальше… Сквозь пелену ужаса донеслось очередное: — Но выход же всегда есть, правда? Кто отрицает это, тот трус. А мы знаем, что Зимний никогда им не был. Тони выдохся. Он не помнил, чтобы кого-нибудь когда-нибудь так распинал. Препарировал. Вскрывал… Глаза закрылись. Сил смотреть на жертву больше не было. Тони сделал все, что мог. Хлопнула дверь… * * * — Сэр, — даже сквозь сон в голосе ДЖАРВИСа слышалось осуждение. — Да… Я встал. Встал… Что? — Сержант Барнс в мастерской, и в руках у него пистолет агента Романофф, который вы вчера разбирали. Тони осознал себя уже выбегающим из лифта. Мысли в голове скакали, как мячики. Довыёбывался? Сейчас он застрелится, а ты сдохнешь от угрызений совести и от немого укора в глазах Роджерса. А может и не немого… Нашел на ком отыграться… Мальчишка же совсем… Мудаки всякие издевались, теперь ты взялся? Сам-то в пустыне на что угодно согласился бы, чтобы к бочке той не подходить. А его и не спрашивали ни о чем — капа, разряд, морозилка, готово… Блядь, вдруг не успею? Барнс стоял посреди мастерской и, держа пистолет правой рукой, прижимал его к виску. — Баки, нет! Рука дернулась. — Что ты сказал? — растерянно прошептал Баки, поворачиваясь на голос. Босой Тони в клетчатых трусах с розами стоял в дверях мастерской и загнанно дышал. — Я сказал «Баки, нет». У суперсолдата хуевый слух, кто бы мог подумать! — прохрипел он. — Старк, уйди. Как человека прошу. Я должен это сделать, — Баки снова поднес пистолет к виску. — Нет, не должен! — Но… ты сам вчера… — Люди, знающие меня… давно, знают, что я не всегда думаю то, что говорю. То есть, если я сказал что-то, это не значит, что именно так я и думаю. Характер блядский… наследственность, ничего не попишешь… гены и всё такое… Тони тяжело упал в кресло. Отдышаться никак не получалось. — Думаешь, я легко пережил Заковию? Открою страшную тайну — нихуя не легко! Я стоял почти там, где ты сейчас. Только дуло у меня во рту было, решил — так надежнее. Стою, весь из себя такой красивый, пистолет во рту, ДЖАРВИСа заблокировал, Дубину отключил. Стою, мысли вертятся. Ищу повод… Один из: или нажать на курок, или прекратить весь этот балаган, к чертовой матери. Время идет, я думаю… Похую ли, что найдут меня практически без головы, со всеми моими гениальными мозгами, живописно разбросанными по ковру. И найдется ли хоть кто-нибудь, способный восстановить работу ДЖАРВИСа и оживить Дубину, вокруг ведь одни дебилы. Нормальный такой повод в принципе… Но последней капли не хватает. Уже тянет руку опустить, но нет… никак пока… В вентиляции вдруг как громыхнет что-то! Чуть палец не дернулся. Отвел пистолет в сторону, стою, прислушиваюсь… Грохот приближается. Ну, думаю или очередное инопланетное вторжение, или Бартон крадется… Оказалось, второе. Успел пистолет на предохранитель поставить, да в стол засунуть. Вываливается Купидон наш грязный, злой. А на руках как ребенка лук держит… Блядь, говорит, Старк, я лук сломал. И глаза мокрые, и ресницы слиплись… И та-дам… Вот оно… последний камешек на весы… Они ж без меня передохнут! Всё их оружие рано или поздно развалится от бесконечного использования и всех их — по очереди, или скопом, не знаю — перебьют! Всё, мысль заработала… Процесс пошел… Лук у Леголаса забрал, самого в шею вытолкал, ДЖАРВИСа загрузил, велел Дубину подключить и понеслась… — Тони перевел дух. — Больше трёх суток из мастерской не вылезал… Роджерс каждые шесть часов с тарелочкой прибегал. Зайдет, пару сэндвичей впихнет, кружку с кофе в руки сунет и свалит. И все, как отрезало. Какая бы жопа ни случилась, бросить их всех к едрене фене рука не поднимается… Баки увлекся рассказом… Когда стало тихо, он удивленно посмотрел на зажатый в руке пистолет. — А у тебя Роджерс есть. Он без тебя жить не станет. Поэтому не усугубляй. И забудь беседу нашу вчерашнюю… Наташа говорит, всё устаканится, и мы, простые американские парни, должны верить мудрой русской женщине. Баки щелкнул предохранителем и аккуратно положил пистолет на стол. — Блядь, да ты еще и из ее пистолета стреляться собрался… Барнс, мы чудом избежали страшного. Дубину чем скрутил? Ладно, разберусь… Все, иди, давай. Я не мозгоправ… Если надо — приличного могу подогнать. Опыт, как понимаешь, не хилый… И да… это… я простил тебя… ну… за маму… и за отца тоже, — Тони отвернулся к столу и принялся возить по нему мышкой. — Ты будешь звать меня Баки? Тишина, казалось, длилась вечно… — Я уже начал, — не поворачивая головы буркнул Тони. Баки выдохнул, тихо вышел, стараясь не хлопнуть дверью, и, обессиленно прислонившись к стене, закрыл глаза. На изнанке век отчетливо проявились голые ноги Старка. Ровные, мускулистые, смуглые… с острыми коленками и аккуратными, мать их, славными пальцами. Так, нахуй всё, срочно требуется торт. Со взбитыми, блядь, сливками.