I. Эффект Домино

      Бродить ночью по запретному лесу было и правда довольно похоже на наказание. По крайней мере, Одри не видела ничего интересного в такой прогулке. Они шли так, что человек справа и слева от нее был хорошо виден, лампа в руках слабо освещала дорогу, а длинные волоски из гривы и хвоста единорога едва светились в полумраке, напоминая то ли нити паутины, то ли что-то фантастическое, словно с экрана кинотеатра.       А вот Гарри находил такую ночную прогулку даже интересной. Темный лес был совсем не страшным, а Хагрид оказался вполне нормальным.       — Гарри, ты извини меня за тогда, — шмыгнул носом великан. — Я ведь не специально. Не ожидал я, что так получится.       — А зачем вообще приходили? — настороженно спрашивал мальчик.       — Дык это. Дамблдор-то не знал, где и как ты живешь. Попросил с тобой съездить, все тебе рассказать. Мы ж и не знали, что ты знаешь все.       — Что, все?       — Ну… про родителей, про магию.       Гарри недоверчиво посмотрел на великана. Злым он все же не казался. Но и особенно доверять ему не хотелось. Может и не специально, но нужно же силу дозировать. Дадли тоже врезать может так, что костей не соберешь, но ведь сдерживается. О том, что не всякую силу удается точно дозировать, Гарри пока не знал.       Зато Хагрид интересно рассказывал про лес. Тропки единорогов легко угадать по низкорослой траве, листья которой были словно обведены белым карандашом по контуру.       — Единороги очень любят эту траву, — любовно объяснял Хагрид, — больше любят только яблоки и сахар. Но они умные очень, полностью никогда не съедают. Поэтому можно еще с утра посмотреть, где трава чуть подъедена и ночью идти собирать волоски. Их тут много, единорогов, я имею в виду. Большое стадо. Поэтому и волоски удобно собирать: не один ведь единорожка прошелся, а пара десятков.       Гарри кивал, запоминая информацию. Не то, чтобы волосы единорога были ему так уж нужны, но кто знает, что будет потом. К огорчению самого Гарри, они не встретили ни единорога, ни даже обычного кролика. Волшебный лес был пуст и молчалив. Пройдя по лесу пару километров, они вернулись назад и сдали Хагриду небольшой улов: пучок волос казался толстым, пока Гермиона любовно складывала волосинки вместе, но в руках Хагрида практически терялся. Он ловко прицепил их к балке в своей хижине, напоил детей чаем и повел обратно в замок.       — Гарри, — ткнула мальчика в бок Гермиона.       Пока Гарри и Невилл расспрашивали лесничего о деревьях, что растут в лесу, а Одри отчаянно зевала, Гермиона тоже без дела не сидела. Рассматривала обстановку, помогала с чаем, даже помыла посуду. И заметила газетную вырезку.       — Помнишь, я рассказывала про то, что профессор МакГонагал со мной в Гринготсе какой-то сверток забирала?       — Ммм… да. Она еще сказала, что этому лучше в Хогвартсе? — вспомнил Гарри.       — Да. Ну так вот. В тот же день в Гринготсе пытались что-то украсть. У Хагрида заметка на столе лежит.       — Вырезка? — удивился Гарри.       — Да, — кивнула она. — Я и день запомнила, потому что это было первого августа. А что, если…       Гарри, лежа в своей постели, не мог отделаться от неправильности происходящего. Интуиция у него была хорошая, неприятности он чуял за версту, вот только так и не научился их избегать. Не умел пока поворачивать все так, чтобы избежать неприятных моментов. И сейчас он понимал, что все как-то странно. Очень странно. Еще когда они нашли карту школы, он удивился, а теперь и того больше.       Найдя карту мародеров, Гарри рассказал о ней Говарду. Промолчал, правда, про кодекс и про то, что они собираются прогуляться ночью по замку. И мальчик заметил, что Говард не на шутку испугался: карта мародеров? В пустом кабинете? Подумав, Гарри тоже нашел это странным. Как будто карта там для них лежала. И теперь вот эта статья. Любопытно, конечно, что же забрала МакГонагал из банка, но почему у Хагрида, явно не большого любителя новостей, в хижине лежит вырезка? Вырезка, а не газета целиком.       Гарри любил книги. Особенно с приключениями. И теперь почему-то не мог отделаться от чувства, что кто-то им приключения подбрасывает. А как понять, зачем? Сказать Говарду? Но тот, хоть и всегда отвечает честно, относится к Гарри как к ребенку, это чувствуется. Но как не сказать? А если опасно? А если их намеренно куда-то тянут?       Не выдержав, Гарри встал с постели и принялся писать письмо для Айзека. Этот мальчик уже давно стал для Гарри лучшим другом, даже ближе, чем Дадли. Писать Айзеку можно было о чем угодно. И надеяться на дружеский совет.       Амелия когда-то объяснила Гарри, почему для него нежелательно обучаться не в Хогвартсе. Оказывается, чем сильнее маг, тем важнее для него в детстве находиться в месте, где магии много. В Англии таких мест немного. Хогвартс, Больница Святого Мунго, Министерство магии. С натяжкой подойдет и магический квартал в Лондоне, но магия там слишком нестабильна. Идеально подходят и старинные поместья, где сами стены пропитаны магией. Вот только старинный дом Поттеров, давно нежилой, не был таким местом. Как и дом Боунс.       К тому же обучение в Хогвартсе всегда было на порядок выше, чем в других, маленьких школах магии. Узкопрофильные, предназначенные для детей со слабым даром, часто они давали хорошую теоретическую подготовку, но не могли помочь в практике детям с потенциалом Гарри. Даже для Одри такая школа была бы «мала», а уж для наследника Поттеров, главным богатством которых всегда являлась выдающаяся магическая сила, эти школы категорически не подходили.       Но вот чувство, что от Гарри чего-то хотят, самому мальчику не нравилось. Первые дни он и вовсе постоянно нервничал из-за всеобщего восхищения. И еще не понимал, почему они восхищаются. Можно подумать, что он и правда остановил Волдеморта. Но это не правда, он точно это знал.       Он читал книги Говарда. Психологии у него было не много и понятно в ней было мало, но все же Гарри нашел, почему он помнит сцены из своего раннего детства. Никто не помнит себя в возрасте года, если, конечно, не произошло в жизни ребенка что-то настолько страшное, что не дает забыть эти события. И он помнил, помнил отчетливо, как его мама, светлое платье, рыжие волосы, что-то чертит на полу прямо пальцами, быстро, стремительно. И как потом, вся в слезах, целует сына в лоб, поворачивается к двери… и как падает рядом с кроваткой… А вот мужчину, что это сделал, Гарри не помнит. Наверное, все дело в плохом зрении, потому что в памяти есть только какой-то человек в темном, на месте лица светлое пятно, он взмахивает рукой, вспышка зеленого света и резкая боль, от которой Гарри плакал. Зная, что мама не поможет.       Гарри никому не рассказывал, что помнит эту ночь. Помнит отрывками, что в дом приходили еще трое. Один касался его лба холодными пальцами, второй выл над телом его матери, а третий… третий взял его на руки и Гарри, кажется, уснул. Наверное, это и был его крестный. Гарри бы хотел, чтобы у него, как у любого нормального ребенка, не осталось воспоминаний о той ночи. Однажды он спросил у Амелии, как маги стирают память. Оказывается, до одиннадцати лет стирать память крайне нежелательно: это может плохо сказаться на защите разума, а окклюменция крайне важна для мага с потенциалом Гарри.       Про свой потенциал он вообще слышал часто. Стоит магу заметить, как Гарри колдует без палочки, тут же начинаются восхищения. А когда он, тренируясь прямо в библиотеке отца Айзека, заклинанием поднял книгу в воздух, все и вовсе начали галдеть и охать. Обещали, что со временем он поймет причину их восхищения. Пока что было скорее странно.       Когда с утра Гермиона вновь заговорила с ним о той газетной статье, Гарри убежденно заявил:       — Брось. Начнем узнавать — влипнем в неприятности.       — Думаешь?       — Уверен. Давай лучше найдем, правда ли чеснок защищает от вампиров. Почему-то мне это кажется сомнительным.       — Честно говоря, мне тоже. И еще мне кажется, что наш преподаватель защиты от темных искусств несколько… некомпетентен.       — Конечно, — хихикнула Одри, услышавшая лишь конец разговора. — Он ведь травит детей чесноком.       Даже без таинственной статьи, приключений в Хогвартсе хватало. Дети понемногу изучали замок и окрестности. Много времени проводили в библиотеке. Изучали вампиров, пытаясь найти информацию про чеснок. Зарабатывали баллы, иногда теряя их. И к Хеллоуину стали главными гриффиндорскими отличниками.       После памятного рассвета, Одри заметно изменилась. Это давалось ей нелегко, но упрямством они с Гарри были похожи. Невероятным усилием воли она заставляла себя выглядеть прилично, говорить правильно, учиться хорошо. Побыть сорванцом она себе разрешала лишь наедине с друзьями, поэтому к Хэллоуину все уже считали мисс Лестрейндж милой девочкой. Даже не подозревая, какой дьявол скрывается за этими невинными глазками. Сама того не подозревая, Одри сейчас особенно походила на свою мать. Учителя пока не находили общего, потому что Белс была еще и несколько высокомерна, но это сокрытие своей дикой, необузданной сущности за образом милого ангела было у них общим. Мало кто ведь помнил Беллатрикс Лестрейндж, когда та была еще Блэк и училась в школе. Все запомнили ее уже выпускницей. Тогда, потеряв любимого, Белла отказалась от идеи стать идеальной леди.       И к Хэллоуину профессор Флитвик наконец-то закончил давать теоретическую часть чар. Гарри ждал этого дня с нетерпением, и это событие несколько скрашивало ужасный день. Хэллоуин он не любил по понятной причине. Быть может, если бы он не помнил, то смог бы спокойно отправляться на праздничный ужин.       — Я пойду в комнату, — твердо сказал он Невиллу перед ужином.       — Ты не хочешь праздновать? — удивился его друг.       — Гарри не любит этот праздник, — ответила за него Одри. — Давай я зайду, наберу чего-нибудь поесть, и мы вместе пойдем в комнаты, ладно?       — Тогда и я не пойду, — Невилл еще не понимал, почему его друг с утра такой грустный, но считал предательством идти праздновать без него.       Гарри хотел было отправить друзей на ужин, но натолкнулся на уверенный взгляд Невилла, поэтому только кивнул.       — Тогда сходим на кухню, — предложила Гермиона. — А то пока еда появится…       Гарри не смог сдержать улыбки. Тетя постоянно шутила, что Поттер, видимо, в младенчестве проглотил черную дыру, иначе непонятно как он может так много есть и оставаться таким же худым. Поесть Гарри любил. И сейчас подумал, что отказ от ужина приведет к бурчащему животу ночью. Но и идти в Большой зал, где все радуются и празднуют, ему не хотелось. Дурсли Хэллоуин не праздновали в магловском понимании. Говард шутил, что у них этот праздник больше похож на то, как издавна праздновали Ночь Всех Святых маги: обильный стол, воспоминания обо всех тех людях, что их покинули, потом вместе убирали посуду и расходились по домам. Впрочем, в их городке никто особенно и не разгуливал по улицам, выклянчивая сладости. Только что в школе — и младшей и средней — проводились костюмированные дискотеки.       До кухни добрались достаточно быстро. Домовики всегда готовы угостить учеников чем-нибудь вкусненьким, собрать корзинки для пикника, накормить опоздавших и припозднившихся. Но в этот раз, когда друзья зашли в кухню, домовики испуганно оглянулись на дверь, один забавный малыш с особенно большими ушами едва не уронил блюдо, но Гарри подхватил его магией, что часто с ним происходило, если он не старался заранее.       — Простите, — произнес он. — Но можно нам собрать немного еды с собой? Я не хочу праздновать со всеми…       — Гарри Поттер, сэр, — легонько поклонился старший домовик. — Конечно, мы соберем для вас ужин.       — Мы подождем снаружи, — быстро предложил Невилл и потащил Гермиону за рукав.       Все четверо встали у картины и Гермиона, нахмурившись, поинтересовалась:       — А почему снаружи? В прошлые разы мы же не выходили…       — Мы их смущаем, — тихо вздохнул Невилл. — Домовики не любят работать, когда их видят. Хозяевам такое, конечно, простительно. Но мы здесь, скорее, гости. Разобьют что-нибудь, разольют. Тут постоим. У них как раз идет отправка блюд наверх.       Гермиона, задумавшись на минутку, согласно кивнула. Если так подумать, ей тоже не нравится, когда кто-то смотрит за ее работой. Она тоже может что-нибудь разбить или опрокинуть. А домовики такие стеснительные. К тому же домовичок с корзинкой появился уже спустя пару минут. Он низко поклонился Гарри, практически коснувшись пола длинными ушами, и исчез с громким хлопком, стоило забрать у него корзинку.       Гарри, крепко держа корзинку с ужином, кивнул в сторону потайного хода, предлагая срезать путь. За гобеленом скрывался небольшой проход, позволяющий выйти сразу к холлу с летающими лестницами. Друзья последовали за ним, но внезапно их внимание привлек громкий рев. Дети остановились, удивленно переглянулись.       — Пойдем посмотрим? — предложила Одри.       — А вдруг там что-то опасное? — неуверенно спросила Гермиона.       — Это же школа, — хмыкнула Одри. — Что тут может быть опасного?       И первая пошла вперед, на звук страшного рева. Невилл, с легкой улыбкой повернулся к Гарри. Они уже неплохо научились понимать друг друга без слов и Гарри легко догадался, что говорит взгляд Невилла: не пора ли забрасывать Одри на плечо и тащить прочь от опасностей? Посмеиваясь, они отправились за девочкой. На самом деле, что может быть опасного в стенах школы?       Вот только за очередным поворотом оказался тролль. Огромный, вонючий и явно злобный. Одри сделала несколько шагов назад, наткнулась на Гермиону. И что-то внезапно потянуло ее за воротник, задвинуло за спину Невилла.       — Назад! — громким шепотом приказал Гарри.       В голове у мальчика будто что-то щелкнуло и мысли заработали быстро, буквально отщелкивая идеи. Тролли сильные и плохо реагируют на магию. Сражаясь с троллями, волшебники используют заклинания, которые бы толкали или били противника. Чем его можно ударить? Дубинкой? Но тролль держит ее крепко. Значит, толкнуть. Гарри пихнул корзинку в руки Невиллу и постарался уловить то ощущение, с помощью которого он поднимал и ловил Дадли с крыши школьной пристройки. Он представил, как тугая волна толкает тролля, совсем как когда-то волны сбивали с ног его, когда они отдыхали на море.       Со стороны «волна», сырая магия, была едва заметна, словно марево. И это марево врезалось в тролля, сбивая с ног. Огромная туша упала на каменный пол с громким бумом, тролль ударился затылком о каменный пол, рыкнул и затих.       — Ты убил его? — испуганно пискнула Гермиона.       — Не знаю, — шепотом ответил Гарри.       Тролль всхрапнул, Гермиона ойкнула и все четверо начали задом пятиться от тролля, готовясь бежать прочь, как только дойдут до поворота в этот коридор. Но за спинами раздался топот, и, прежде чем дети успели испугаться новому противнику, раздался голос профессора МакГонагал.       — Мерлин Всемогущий! Что произошло? Почему вы не на праздничном ужине?       Обернувшись, дети увидели не только профессора МакГонагал, но и профессора Снейпа, а за угол коридора заворачивал профессор Квиррелл.       — Мы ходили на кухню, профессор, — ответил Гарри.       — По какой причине? — сердитым тоном продолжила МакГонагал. — Все собрались на праздничный ужин…       — Видите ли, — тихо, но твердо прервал профессора Гарри. — В этот день погибли мои родители и я не хочу веселиться.       МакГонагал ахнула, с грустью посмотрела на мальчика и кивнула, принимая право ребенка избегать веселья.       — Прошу прощения, — мягко произнесла она. — Мне следовало помнить об этом. Но как вы оказались здесь? Это не прямая дорога до гостиной.       — Это из-за меня, — тихо ответила Одри. — Мы услышали рев, и я подумала, что это какое-то развлечение. Может кто-нибудь нарядился львом…       МакГонагал строго посмотрела на детей, но промолчала. Не ругать же их за любопытство.       — А чем вы тролля приложили? — хмурился Снейп.       В то, что четыре первокурсника знают достаточно сильное заклинание для опрокидывания тролля, он сомневался. Они все непростые в изучении, вряд ли даже такие талантливые дети, как Поттер и Грейнджер, могли бы освоить его за пару месяцев в школе.       — Я… я захотел, чтобы он упал, — так же тихо признался Гарри.       Взрослые смотрели на него с непониманием, поэтому мальчик добавил:       — Я колдовал без палочки. Просто захотел.       Снейп и МакГонагал только пораженно переглянулись. Где-то за их спинами в обморок шлепнулся Квиррелл. Сырой магией сбить тролля с ног. Это какая же там силища? Да еще в таком возрасте. Мотнув головой, МакГонагал развернулась к выходу из коридора:       — Северус, разберись, пожалуйста. Я провожу детей в гостиную.