I. Эффект Домино

      Ведя детишек к МакГонагал, Снейп был очень даже зол. Оказалось, что все четыре нарушителя обладают тем типом мышления, которое нельзя поверхностно прочитать. Влезать же в разум напролом было слишком уж нахально, да и заметно. Таких детей Снейп любил, обычно «нечитаемыми» оказываются достаточно взрослые дети, любящие учиться и узнавать новое. Но в такие моменты он вновь начинал ненавидеть гриффиндорцев. Любопытство и тяга к знаниям, необычные вопросы на уроках, эта внимательность к деталям… ну почему к этому прилагается тяга к приключениям?       Дети же смущенно переглядывались и грустно вздыхали. Они гадали: свяжут ли шалости с их желанием посмотреть рассвет. Прямых доказательств нет. Только косвенные. К тому же про «шалости» профессорам еще ничего неизвестно, значит сейчас наказание будет не таким уж и сильным…       МакГонагал уже была одета, только волосы, обычно собранные в тугой пучок, распущены. Короткие завитки седеющих волос делали из обычно строгой женщины кого-то более мягкого и доброго.       — Северус? — нахмурилась она, открывая дверь.       — Забирай, — Снейп посторонился, пропуская в кабинет МакГонагал четырех первокурсников. — Я их на выходе с Астрономической башни поймал. Сказали, ходили встречать рассвет. Снял пятьдесят баллов.       И он, опять резко развернувшись, зашагал в обратную сторону. А МакГонагал, смерив детей печальным взглядом, в очередной раз пожелала себе терпения. А она надеялась, что у нее только одна проблема — Фред и Джордж. Но нет, еще одни непоседы поступили. Женщина не смогла сдержать усмешки, оглядывая присмиревших детей. Что-то это напоминает. Поттер, почти Блэк… Не дай Мерлин ей еще одних мародеров. Хотя бы до выпуска близнецов.       — Я очень в вас разочарована…       Но настоящее испытание для юных мародеров началось уже после того, как они покинули кабинет декана. Утром старшие курсы узнали, сколько баллов потерял Гриффиндор. Малышей, разумеется, тут же принялись стыдить.       — Вам должно быть стыдно! — возвышался над ними Перси Уизли. — Из-за вас факультет потерял пятьдесят баллов, которые мы все зарабатывали с таким трудом.       — Мы вчетвером заработали больше, чем потеряли, — уверенно возразила ему Гермиона.       — Вы? Набрали пятьдесят баллов? — пренебрежительно хмыкнул Перси.       — Вообще-то сто шестьдесят, — зло буркнула Одри.       Баллы было жалко. Даже при том, что они их набирали как раз на такой случай. А еще им обещали назначить отработки. В их прошлой школе у младших классов не было отработок, поэтому данное событие несколько пугало Одри. Они будут отмывать парты? Или мыть полы?       — У вас? Сто шестьдесят? — рассмеялся кто-то за спиной Перси.       — Да, — кивнул Гарри. — Можете даже спросить у профессора МакГонагал.       Старшекурсники недовольно переглянусь, но особо не поверили. Если бы у факультетов не отнимали баллы, то год бы заканчивался со счетом в несколько тысяч, но баллы раздавали так же щедро, как и забирали       За завтраком, впрочем, гриффиндорцы были вознаграждены за ночные прогулки. За их стол сел Драко, оглянулся по сторонам и строго спросил:       — И кто вам выдал место расположения нашей гостиной?       Гарри и Невилл, переглянувшись, расхохотались. В отличие от Одри и Гермионы, они не первый раз шли на завтрак, даже не поспав, поэтому на мир смотрели чуть веселее. И повод для смеха у них был: слишком уж обиженным выглядел Драко.       — У нас свои секреты, — улыбнулся Гарри.       — Но никто из ваших нам этого не рассказывал, — добавил Невилл.       — Хотя мы бы и без помощи нашли вашу гостиную, — продолжил Гарри. — Просто аккуратно пройти за вами. Коридоры в подземельях широкие, различных ниш и статуй явно больше, чем на этажах…       — Вы, кстати, немного ошиблись, — все же улыбнулся Драко. — Надо было на пару сантиметров правее, а то при открытии стены часть двери остается. Некрасиво.       — Ну прости, — хихикнул Невилл. — Мы как-то не успели понаблюдать где именно она раздвигается.       — Мы уже смыли, кстати, — серьезно сказал Драко. — Старшие курсы ржали, как лошади. Их это почему-то особенно рассмешило. Говорят, такого еще никто не творил.       — Это можно расценивать как комплимент? — улыбнулся Гарри.       — Думаю, да, — поддакнул ему Невилл.       — Но вас поймали? — уточнил Драко. —       Пока нет. В смысле, поймали, но не за дверь, — объяснил Гарри.       — Хиииитрые, — сощурился Драко. — Теперь за дверь и не накажут. Наши посчитали правильным самим дверь стереть, чем декану жаловаться.       Гарри и Невилл переглянулись. Стертая дверь, конечно, не плохо. Но учебный день еще не начался. Никто пока не падал на скользком паркете, не садился на сломанный стул и не прислонялся к стене, оставляющей следы на одежде. Каковы шансы, что все это останется незамеченным? Практически нулевые. Вся надежда на то, что их вину не смогут доказать.       К огромному облегчению всех четверых, их шалости остались незамеченными учителями. Причина для этого была самая неожиданная для Гарри. Оказалось, в магической школе таким розыгрышам придают мало внимания. Если в ходе шутки никто не пострадал и не написал жалобу, то все списывалось на неудачный день, невнимательность и прочие сомнительные оговорки. Единственное, о чем не знали гриффиндорцы — это о повышенном внимании профессоров к их персонам. В Хогвартсе не было принято лезть в разборки учеников, замечания делали и назначали взыскания лишь в том случае, когда детская потасовка была увидена лично. Даже мадам Помфри, школьная медсестра, никогда не спрашивала, в ходе чего детишки получили увечья. Для маглорожденных подобное отношение казалось странным, для магов — самым нормальным поведением. Лезть в чужие дела здесь было не принято. Помогать, не услышав просьбу о помощи, тоже.       За всеми этими волнениями Невилл совсем позабыл о первом уроке полетов. Вспомнил лишь во время обеда, когда первокурсники, толпясь в проходе, выходили из Большого зала. После волнительной ночи полеты уже не казались такими уж страшными, к тому же у них с Гарри, как пошутила Одри, открылось «второе дыхание». После очень долгого и сонного урока Чар, мальчики неожиданно почувствовали себя бодрее. И на поле шли в приподнятом настроении.       — Эмм… Невилл… а эти метлы точно летают? — осторожно спросил Гарри.       На Косой Аллее он был за лето пять раз, мимо витрины с метлами проходил не единожды, и обитатели того магазина еще хоть как-то были похожи на летающие метлы. Это же были обычные веники, иначе и не назовешь.       — У школы старые метлы, — объяснил Невилл. — Очень старые.       — Теперь что-то и я боюсь летать, — признался Гарри. — Даже если среди моих предков сплошь игроки в квиддич, меня не прельщает летать на метле, которой пользовался еще какой-нибудь мой пра. Это вообще безопасно? Вот у маглов машины ремонтируют…       — Честно говоря, не знаю, — вздохнул Невилл. — Но летать придется на этом. Нужно получить зачет.       Первокурсники, толкаясь и пихаясь, разбирали метлы. Невиллу в этом не повезло. Ему досталась одна из самых старых и потрепанных. Гарри тихонько пихнул друга в бок, предлагая поменяться. Лонгботтом облегченно вздохнул и кивнул. Гарри же был уверен, что у него все получится. Даже если не поколения игроков в квиддич, то четыре года в школьной сборной по футболу точно должны помочь ему удержаться на метле.       — Вытяните правую руку над метлой и скажите ВВЕРХ! — громко скомандовала мадам Трюк.       Вид у преподавательницы, на взгляд Гарри, был не слишком-то обнадеживающий. В помятой мантии, с уставшим взглядом и еще довольно резкая, словно не детей учила, а на кого-то ругалась. Первокурсники, и так нерешительные перед первым уроком полетов, выглядели еще более взволнованными.       Метла Гарри тут же прыгнула к нему в руку и мелко завибрировала.       — Увереннее, Невилл, — подсказал Гарри. — Как будто ты ей приказываешь.       Метла тут же взметнулась вверх, Невилл от неожиданности даже пошатнулся. Гермиона и Одри тоже справились с метлами и теперь, сосредоточенно хмурясь, устраивались на них верхом.       — Знаешь, на картинках это смотрелось как-то… интереснее, — призналась Одри.       — А теперь стало понятно, что сидеть верхом на метле — несколько нелепо? — хихикнула Гермиона.       — Надеюсь, это хотя бы весело, — подытожила Одри, вызвав недовольное перешептывание среди слизеринок.       Мадам Трюк прошлась между учеников, поправляя их ошибки, причем иногда достаточно грубо. Как заметил Гарри, слизеринцам она явно не симпатизировала. Гарри даже задумался — а с какого факультета преподавательница полетов, но его размышления были прерваны тычком в бок от Невилла.       На счет «Три» все ученики дружно взлетели вверх, но только метла Гарри, противно вибрируя под ним, не пожелала останавливаться на заявленной высоте в два метра. Гарри, упрямо поджав губы, направил метлу вниз, которая взбрыкнулась под ним, словно не метла, а самый настоящий живой пони. «Да ты хамка!» — разъяренно шепнул Гарри, изо всех сил держась за древко метлы. Какой-то веник не желает его слушаться? Сейчас веник узнает, что с Поттером лучше не спорить.       Под гневные окрики мадам Трюк, все дети уже спустились на землю и наблюдали как Гарри, молча и ожесточенно, сражался с метлой. Со стороны это было похоже на родео в воздухе. И при всем этом, мадам Трюк и не думала сама взлетать. Невилл, позабыв о том, что боится высоты, сам полез на метлу, намереваясь хотя бы подхватить Гарри в воздухе. Но, едва Лонгботтом взмыл вверх, как Поттер, со зверским выражением на лице, уже несся к земле. Лихо развернувшись и взметнув фонтанчик пыли, Гарри встал на ноги. Невилл, так же легко и быстро, словно делал это всю жизнь, развернул метлу и приземлился рядом.       — Поганка! — зло буркнул Гарри и со всей силы ударил метлой о землю, разом ломая старинный артефакт.       — Мистер Поттер, что вы себе позволяете? — закричала на него мадам Трюк.       — Ломаю то, что давно пора бы выкинуть!       — Это школьное имущество!       — Да швабра Филча явно больше приспособлена для полетов, чем этот веник!       — Это не вам решать! — зло выплюнула мадам Трюк.       — Я чуть не рухнул с этого старья! Имею право решать хотя бы это!       — Двадцать баллов с Гриффиндора!       Гарри, зло сощурившись, совсем не по-детски пообещал:       — Завтра здесь не будет ни Вас, ни ваших метел.       Развернулся на пятках так, что позавидовал бы и Снейп, и направился к совятне, не слушая гневные окрики преподавательницы. Даже если за эту выходку его выгонят из школы, невелика потеря. Потому что учиться в месте, где учеников заставляют летать на неисправных метлах, Гарри точно не желал. И собирался обо всем написать Говарду. И Амелии, которая тоже разрешала называть себя по имени. И Айзеку, за компанию.       Амелия, и сама когда-то летавшая на этих метлах, сначала посчитала письмо Гарри чем-то вроде попытки вернуть снятые баллы. Но уже через пару минут к ней пришло письмо от Говарда. В котором напоминалось, что на те деньги, что чистокровные отдают школе в честь зачисления своих отпрысков в Хогвартс, можно расщедриться на новые метлы как минимум раз в десять лет. А то и больше. Судя по официальным данным, только в день появления в Книге имени Драко Малфоя на счет школы была переведена тысяча галлеонов. Судя по выпискам гоблинов, Джеймс Поттер тоже отправил на счет школы ровно столько же в честь первого магического выброса любимого сыночка. И вряд ли те же Нотты, Забини и Картеры отправили меньшую сумму.*       Амелия, сама отправлявшая семьсот галлеонов в честь поступления Сьюзан, задумалась. Даже если посчитать три известных платежа, то окупятся расходы всех поступивших в этом году малоимущих. Все еще хмурясь, женщина спустилась в архив, затребовав информацию по платежам в Хогвартс. Официально школа была бесплатной. Даже фонд был. И долгое время школа существовала на те деньги, что оставили основатели. Но, когда далеко не бесконечное количество золота практически ополовинилось, чистокровные маги начали «платить» за своих детей. Официально это считалось благотворительностью, никто никогда не требовал отчета о том, куда девались эти деньги… но неужели школа не может позволить себе хоть и плохонькие, но новые метлы?       — Сэм, а почем сегодня скоростные метлы? — поинтересовалась она у мальчишки, что выдавал литературу в министерском архиве.       — Самые дешевые можно по пятнадцать галлеонов взять. А если такие, чтобы в квиддич можно было играть, то галлеонов за пятьдесят-семьдесят. Хотите племяннице подарить?       — Пока нет, — задумчиво ответила женщина.       Расписалась в журнале, забрала копии документов, и пошла наверх, к министру. В год в Хогвартс поступало от пяти до пятидесяти тысяч галлеонов. На содержание малоимущих, это Амелия точно помнила, требовалось не больше трех тысяч галлеонов в год. Еще пять уходило на закупку ингредиентов для занятий. Зарплаты профессорам такие большие? Маловероятно. Неужели в школе действительно раз в десять лет не могут найти деньги на более-менее нормальные метлы. Можно ведь купить простенькие, галлеонов по тридцать за штуку. Да и на запрос Хогвартса должны бы сделать скидку…       Мадам Трюк из школы тогда не выгнали. Хотя и сделали строгий выговор. Директор каялся, что ничего не знал о старых метлах, деньги на которые в школьной «казне» действительно были. И скидку школе сделали. За оптовую закупку, правда, а не ради помощи детишкам. Двадцать баллов Гарри вернули.       Снейп сказал так тихо, что расслышала только МакГонагал:       — Двадцать баллов Гриффиндору за новые метлы.       — С чего такая щедрость, Северус? — поморщилась Минерва.       — Потому что каждый год кто-то наворачивается с этих орудий пыток и мне потом зелья варить.       — Точно? А я-то думала…       — И это тоже, — прервал Снейп своего бывшего преподавателя.       Да, и еще потому что когда-то он сам, будучи первокурсником, летал на неисправной метле, едва не разбившись насмерть. А из-за его эпичного падения вниз, с криками и слезами, над ним потом долго издевались. Но кто бы не орал, падая с такой высоты?       Мадам Трюк уволили на следующем занятии по полетам. На этот раз психанула Булстроуд. Написала отцу, что к слизеринцам придираются и даже оскорбляют. Замена была не самой приятной — отставной игрок в квиддич явно любил выпить, но даже в таком состоянии очень ответственно подходил к защите детей.       Но главное Гарри не знал. Своим поступком он показал, что маги все же могут вторгаться в дела Хогвартса. Если, конечно, подойти к данному вопросу правильно. А Говард в тот момент размышлял, помогло бы подобное, если бы нужно было убирать кого-то из людей Дамблдора. Влияние одного из самых сильных волшебников Великобритании было огромным. Но за мадам Трюк он явно не собирался сражаться, раз так легко ее отпустил. Да и новый преподаватель, буквально спасенный из долговой ямы, теперь явно предан директору. Вполне может оказаться, что старый интриган специально не обновлял метлы, ожидая справедливого гнева родителей и возможности сменить нейтральную мадам Трюк на кого-то своего. Но к чему гадать, и без этого проблем много.       У детей так же прибавилось забот. Когда им пришли записки, что их отработки назначены на девять вечера в пятницу, они удивились. Это где же нужно так поздно мыть полы? Но еще больше они удивились, когда Филч вывел их из замка и проводил к Хагриду. Отработки в Запретном лесу. Все четверо непонимающе переглядывались. Разве не туда им категорически запрещено ходить?       — Нужно собрать немного волос единорога, — улыбался Хагрид, рассматривая детей. — Скоро начнутся матчи по квиддичу, нужны бинты в лазарет.       И протянул детям потертые корзинки.       — Да вы не переживайте, мы далеко заходить не будем, — добродушно говорил Хагрид. — Только нужно цепочкой выстроиться, а то в одиночку уж больно неудобно волосы искать. Они на ветках по паре волосинок висят, издалека незаметно. И днем не с руки: на свету они прозрачные. А в темноте чуть светятся. Поймете, как увидите.       — Гарри, — шепнула ему Гермиона. — Эти маги точно сумасшедшие. Они в качестве наказания отправляют в лес. А за походы в лес полагается наказание. Как такое вообще возможно?       — Не знаю. Но ты постарайся пару волосинок себе на запястье намотать. Если их в бинт заплести, то раны быстрее заживать будут.       — Какие раны, Гарри?       — Намотай. Лишним не будет.       *      Думаю, стоит уточнить путь своих рассуждений. В каноне Хагрид упоминал, что Гарри зачислен в Хогвартс еще с рождения. То есть, как бы, до прихода письма. Как это узнали? Есть информация о Пере Приема и Книге Доступа. И, судя по некоторым отсылкам, многие директора считали интересным наблюдать за тем, как в книге появляются имена. При том, сколько внимания маги уделяют первым магическим выбросам ребенка, логично предположить их радость по этому поводу. Вот лично я прекрасно вижу, как взволнованный Джеймс Поттер пишет директору уточнить — есть ли имя его сына в книге. Ну и закатывает огромную вечеринку по этому поводу. А пожертвования — это просто предположение. Должны же откуда-то браться деньги. И это не Министерство, которое подчеркнуто не встревало в дела Хогвартса. У меня это пожертвования тех, чьи дети в школе учатся. За благотворительность отчета обычно не требуют, если не происходит событие, заставляющее усомниться в добросовестности получателя.