Два рыцаря для Круглого Стола

Порою жизнь похожа на большой журнал с головоломками, которые мы усердно пытаемся разгадать, подбирая один ключ за другим. Некоторые даются нам совсем легко, и потому представляются абсолютно неинтересными, иные же требуют больших усилий, отнимая уйму времени и сил – такие загадки мы любим. Мы пытаемся найти разгадку, бесимся, разочаровываемся и ломаем всё то, что не подходит, чтобы начать с чистого листа. Такие головоломки мы склонны называть тайнами, и если вдруг кому-то посчастливиться раскрыть эту тайну – счастливее не сыскать вам в мире человека. У Артура, как и у всех прочих, была своя тайна. Самая настоящая тайна, к которой едва ли можно было подобрать ключ – тайна его рождения. После разговора с Люси он будто переменился – стал молчаливее, задумчивее и всё чаще пропадал по вечерам. Женщина, конечно же, волновалась за сына, но спрашивать боялась – слишком серьёзным он был за ужином, слишком чужими были тогда у него глаза. Да и имела ли она право выспрашивать о том, что скрывала почти десять лет? Так или иначе, дома парень почти не бывал, хоть и приносил деньги раз в неделю. После Патрика здоровье Люси было подорвано, а кроме Артура позаботиться о ней некому. Мысли о колледже, изредка посещавшие Пендрагона до того, развеялись подобно пеплу на ветру. Теперь он знал, чего хочет на самом деле, к чему зовёт его сердце, – к разгадке. В краткий период времени юноша ознакомился с уймой информации, связанной с вездесущим Камелот Corp. – он изучил не только сферы деятельности компании, но и историю её становления. Основанный ещё в далёких 70-х, в самый разгар деколонизации, тогда ещё Камелот Ltd. предлагал свои услуги в сфере банкинга не только на островах, но и в отдалённых уголках бывшей империи. То ли грамотный просчёт сыграл роль, а, может, и просто по счастливой случайности, но предприятие Клода Пендрагона возымело колоссальный успех и в течение следующих двадцати лет разрослось в огромную корпорацию. Уже за первые пять лет существования Камелотом Ltd. был захвачен практически весь финансовый рынок – более восьмидесяти процентов операций проходили через эту компанию. Дальше сфера её влияния расширилась, и, по наущению президента, организация сделала значительное инвестиционное влияние в едва знакомую миру отрасль компьютерной инженерии и технологий. Это стало буквально прорывом, а заодно принесло Пендрагону его первый миллиард. Со временем уже Камелот Corp. медленно, одна за другой, поглощал более мелкие компании, таким образом получая едва ли не монополию на всё, что можно было купить и продать на островах. Новым шагом в развитии этого торгового монстра стала смена директора, ведь к началу 90-х старик-Клод уже порядком устал от управления столь мощным концерном, уступая место гендиректора своему старшему сыну Утеру. Обладающий отцовской хваткой, а заодно и неплохими навыками дипломата, Пендрагон-младший за три года расширил влияние Камелот Corp. на все страны Содружества и договорился о постройке нескольких филиалов в США и Канаде. Дела шли как нельзя лучше. До поры до времени, конечно, ведь управляя столь известным предприятием, нужно быть готовым к натиску недоброжелателей. Множество конфликтов урегулировались мирным путём, но угодить всем – невозможно. Утер Пендрагон, видимо, забыл это золотое правило ведения бизнеса, за что поплатился жизнью. В своё время газеты буквально вопили об этом событии, но, как ни странно, шум был подобен одноразовому всплеску. «Погиб Утер Пендрагон» - кричали одни заголовки, «Убит гендиректор Камелот Corp.» - вторили им более дерзкие собратья, «Лондон скорбит о потере» - говорили почти все, проливая тонны чернильных слёз по главе корпорации, что при невыясненных обстоятельствах погиб в автокатастрофе. И едва ли кто хотел на самом деле знать, что случилось в ту холодную мартовскую ночь. Скорбел не только Лондон, но и вся Британия, ведь вместе с миллиардером на тот свет отправилась его молодая жена и мальчишка-сын. В первые недели после этого трагического случая много кто хотел докопаться до правды – твердили, что это было убийство, что всё подстроили конкуренты. Ещё более смелые предполагали, что наследник Утера – Артур Пендрагон – выжил, ведь останков его не нашли. Но вскоре всё это стихло, будто всем разом была отдана команда молчать. Место гендиректора перешло в руки младшего сына почившего к тому времени Клода – Вортигерна. Вортигерн не был верным продолжателем отцовских традиций, как покойный Утер, – у него были свои планы на корпорацию. Молодой и амбициозный, он провёл ряд реформ внутри компании, в считанные месяцы сумев поднять доход почти на четверть. Однако всё чаще из Камелот Corp. уходили сотрудники, не сумевшие найти компромисс с новыми правилами. Работать в обновлённой корпорации стало намного сложнее, однако, благодаря рейтингам и репутации, Камелот Corp. не чувствовал нужды в желающих занять освободившиеся места. Новый директор набирал новых людей – таких же стойких и амбициозных, как он сам, с единой поправкой на то, что они будут слепо выполнять его приказы. Впрочем, ни о приказах, ни о деятельности совета директоров с приходом к власти Вортигерна простым людям не сообщали. Молодой директор заперся в башне в центре Лондона, куда обывателям ходить не дозволено, и вершил свои дела руками рабочих, оставаясь далёким и загадочным. Одна из самых открытых и прозрачных корпораций превратилась в неприступный форт. Артур не знал, хочет ли он проникать в этот форт или нет, но в одном он мог быть уверен – его родители мертвы. * Лето подходило к концу, однако солнце всё ещё палило нещадно. Несколько недель назад Америку накрыл мощный ураган – было много пострадавших, однако острова, как и континентальную Европу, он миновал. Драться за деньги Артура порядком утомило, как и таскать ящики в доках – и одно, и второе занятие казались ему беспросветно унылыми. Несколько раз он пробовал по совету товарищей участвовать в делах «посерьёзнее», но ни разу не доходил до конца – слишком яркими были воспоминания о синяках и ссадинах, оставленных Патриком на худом лице Люси. Да и слишком честным был Артур для этого. Под конец лета к нему вновь вернулись мысли о колледже. За прошедшие два месяца он успел скопить немного денег – их вполне хватило бы, чтобы оплатить семестр в каком-то среднего звена колледже. А после он бы что-то обязательно придумал. Вот только идти в среднего звена колледж совсем не хотелось. Информация, добытая за приличную сумму из школьного компьютера, не давала юноше покоя. Он не мог до конца поверить в то, что он – тот самый выживший наследник Утера Пендрагона. Неужели это было возможно? Жизнь предоставляла ему шанс, но как использовать этот шанс правильно Артур не знал. Потому он вновь поддался сомнениям и терзаниям, решая свою судьбу. Объявление о наборе на службу в пехотный полк попалось Пендрагону на глаза практически случайно, но решился он мгновенно. Армия – именно то место, где делают из мальчика мужчину, думалось юноше, потому на следующий день он уже проходил комиссию перед зачислением в солдатские ряды. По всем параметрам Артур был годен – даже более чем – ему выписали соответствующие документы и назначили дату. Подписывал контракт юноша без лишних раздумий. Услышав от сына новость об уходе в армию, Люси едва ли сохранила самообладание. Голова её закружилась, а земля стремительно ушла из-под ног, змеясь и извиваясь подобно американским горкам. Однако она не голосила и не рыдала, как это обычно делают матери, отпуская сыновей на войну, – она по своему обыкновению обняла парня, взъерошила порядком отросшие светлые волосы и, привстав на носочки, поцеловала сына в лоб, украдкой вытирая горячие слёзы в уголках глаз. Возможно, так будет лучше. Несмотря на свою бывшую работу, Люси искренне верила в Бога и считала, что раз уж так рассудил Господь, так тому и быть. Покидая маленькую квартирку на окраине Лондона, Артур не знал, куда его занесёт судьба. Он не был уверен в том, что вернётся сюда, что увидит ещё когда-нибудь Люси, но он уходил со спокойной душой, ведь, подписывая контракт, в графе материальной помощи он указал её имя, а, значит, даже если он не вернётся, о ней будет кому позаботиться. Пендрагон исчез ещё до того как встало солнце – путь к части неблизкий, а построение назначили на семь утра – и измученная нелёгкими ночными думами Люси, проснувшись ближе к полудню, обнаружила на столе конверт с деньгами, подписанный просто – «Маме». Женщина таки не сдержала слёз, зарываясь тонкими пальцами в спутанные и отмеченные проседью каштановые волосы, а Артур, стоя на плацу и салютуя новому командиру, был уверен, что поступил правильно. * Войны были всегда. Кажется, они возникли вместе с человечеством, будто самой природой в жилах людей была заложена эта жажда к братоубийству. Годы эволюции привели лишь к тому, что воевать стали куда более осознанно и изощрённо. Познав себя, человек познал искусство войны, отбросив первобытную честность и искренность, – теперь войны велись не выходя из кабинетов и переговорных залов. Правители стали строить высказывания куда тщательнее, ведь одно неправильно подобранное слово могло стоить жизни тем, кто стоит на передовой с автоматом наперевес. Впрочем, для некоторых это были вынужденные и неизбежные затраты. И, пожалуй, в этом одна из наибольших трагедий современного человека – он растерял свою человечность. Если армия была призвана, чтобы сделать из Артура мужчину, то война должна была выявить в нём человека. Стоя в рядах добровольцев посреди песков и камней, изнывая от жары и жажды, он всё ещё думал о том, за что он воюет. Большинство его сослуживцев воевали за деньги – это было настолько очевидно, что даже не скрывалось. Были и такие, что воевали за идею, – в основном юнцы одного с Пендрагоном возраста. Они мечтали об установлении мира, урегулировании всех конфликтов и минимизации насилия. В их речах сквозил идеализм и детская ещё наивность, ведь только ребёнок, слепой к истине, способен верить в то, что насилие может избавить от насилия. Глупость, да и только. Однако преданности им было не занимать – именно такими были в юности все великие полководцы, и едва эти юные мечтатели открывали глаза, истинное обличье мира сваливалось на них неподъёмным грузом. Те, кто отбрасывал свой идеализм, обращаясь к здоровому реализму, покоряли мир, запечатлевая свои имена в истории, иные же просто ломались и исчезали в забытьи. Артур воевал за себя. Жажда познания толкнула его на этот отчаянный шаг, и он стоял здесь, опустив голову и жмуря глаза от слепящего солнца, но в душе его не было сожаления. Почему-то парень был уверен, что отсюда он вернётся другим – истинным собой. Если вернётся, конечно же. Он надеялся, что пройдя через ужасы войны и оставшись при том человеком, он, наконец, поймёт как ему должно поступить. А пока у него были совсем иные заботы. Война учила делать мгновенный выбор – не оставляя времени на сомнения, она заставляла действовать. Батальону Артура Пендрагона повезло. Враг был где-то далеко – лишь гул взрывов иногда доносился до них. Те, кто пришли за деньгами, радовались, ведь они получат обещанное вознаграждение за риск, даже не испытав его. Те, кто пришли за идею, негодовали и упрекали руководителей за нерешительность. Артур просто выполнял приказы – стоял на посту, спал, ел, общался с товарищами. Как ни странно, люди тянулись к нему, хоть в детстве он был необщительным и замкнутым. Похоже, человеку свойственно меняться. Он часто рассказывал байки из прошлой жизни, не стесняясь того, кем он был, – хотя среди них были даже выходцы из Сити – и всем без исключения нравилось слушать о напыщенных школьных учителях да мудростях старого китайца. Артур никогда не писал писем домой, хотя множество раз те самые ребята из Сити, воевавшие за идею, предлагали ему свою бумагу и ручки, полагая, что у парня с окраины нет на это денег. Но Пендрагон всегда отказывался, ибо не знал, в какую из жизней, призрачно мелькавших далеко впереди, ему стоит отправить это письмо. Иногда у него случались моменты слабости, но переняв лист из рук товарища, он неизменно замечал эмблему Камелот Corp., и желание написать весточку домой пропадало. Он всё ещё не разобрался с тем, кто он; он всё ещё не доказал себе, что способен сделать выбор. Впрочем, решать Артуру свою судьбу и не пришлось. Если бы он хоть на сотую долю верил в Бога так, как верила его приёмная мать, то несомненно назвал бы это провидением Господним. Батальон переводили на передовую. Внезапный натиск врага вылился в брешь в линии обороны союзников, и брешь эту приказано было закрыть. Люди переменились – некоторые рвались в бой, иные же успели разувериться в своих идеалах и мечтали вернуться домой. Артур, как обычно, просто выполнял приказ. С прибытием на новое место все группы ожидала переформировка – старые товарищи оказались разбросаны по разным дивизиям. Сменился и командир. Если до того Пендрагону было всё равно, чьи приказы выполнять, сейчас он едва ли не впервые ощутил негодование. У капитана Уилсона были насмешливые глаза и лёгкая рука, и Артур практически ощутил удовольствие, сжимая её до хруста. Новый командир практически сразу невзлюбил своенравного солдата. Об Уильяме Уилсоне ходило множество слухов. Одни им восхищались, другие – презирали. Говорили, что он был превосходным снайпером, за что быстро продвинулся по карьерной лестнице. А ещё говорили о том, что он предатель и продал своё государство за деньги. Вот только какое государство – никто не знал. Капитан Уилсон был загадкой, а потому притягивал к себе людей. Артуру хватало своих тайн, чтобы лезть ещё и в чужие. От нового командира он хотел лишь адекватных приказов – да хоть каких-нибудь приказов, ведь когда рядом с твоей палаткой взрываются мины и раздаются автоматные очереди, поневоле начинаешь нервничать. Приказ о наступлении пришёл откуда-то свыше, и пришёл совершенно внезапно. Занятые своими делами, солдаты едва ли смогли построиться в указанный срок – кто-то всё ещё мечтал дописать письмо возлюбленной, а кто-то дожёвывал припасённое с обеда яблоко. Солдатам, привыкшим жить в тылу, был неведом трепет настоящей атаки. Капитан Уилсон шагал вдоль выстроенного отряда почти лениво, раскручивая на пальце пистолет. - Ну что, детки, вы готовы? – Уильям усмехается, но пауза откликается гробовым молчанием и он, подавив разочарование, продолжает. – То, что вы там увидите, – вы не видели ни в одном супергеройском кино, которое вас вдохновило прийти сюда. Как только вы выйдете из этого строя, вы должны забыть обо всём человеческом, что в вас есть. Забудьте о жалости, сострадании и милосердии – корпус Матери Терезы в девяти милях отсюда. Вы – солдаты, и вы пришли сюда убивать. И я знаю, что многие из вас сейчас мысленно угрожают мне трибуналом. Так вот, я – ваш трибунал, ваш богатенький папочка и ваш Господь Бог. Любое отклонение от исполнения приказа приравнивается к измене, а на войне изменников расстреливают. Я не хочу видеть, как вы будете бежать в обделанных штанишках назад на базу. Особенно ты, здоровяк. Дуло пистолета упирается в грудь Артура, а хитрый прищур вновь появляется на лице капитана. Пендрагону он напоминает змею – такой же скользкий и изворотливый. - Да, капитан! Хором орут солдаты, и Уилсону требуется время, чтобы прийти в себя после этого оглушительного рёва. Отдают приказ занимать места в машинах – отряд выезжает на задание. * Приходит в себя Артур в госпитале – тело болит, правая рука онемела, а в голове стоит неприятный гул. Проходит достаточно времени прежде, чем парень понимает, где он находится. Зной пустыни заполняет помещение, и даже отсутствие стёкол на окнах не спасает от удушающей жары. Воздух тяжёлый, пропитанный запахом медикаментов, крови, гноя и немытого человеческого тела – посреди пустыни тяжеловато с водой. Пендрагон пытается вдохнуть поглубже, но нутро сводит от резкой вспышки боли. Картинка перед глазами снова плывёт и парень начинает часто моргать, чтобы хоть как-то уцепиться за реальность. Выходит плохо – что-то мешает. Проходит ещё несколько минут, и Артур осознаёт, что на его правом глазу тугая повязка. Становится страшно. Воспоминания ускользают и растворяются в надоедливом гуле, что не позволяет сосредоточиться. Кажется, они попали в засаду. Кажется, был взрыв. Скорее всего, его контузило. Артур раздосадовано выдыхает и закрывает глаз – так уж и быть, он позволит себе ещё немного поспать. Несмотря на то, что сон длился недолго, Пендрагону кажется, что прошла целая вечность. Солнце ещё даже не село, а ведь когда он приходил в себя первый раз, оно уже перевалило за зенит. А, может, он отключился больше чем на сутки? Или двое? К нему никто не приходил – его никто не будил. Артуру начало казаться, что здесь и вовсе нет никого, кроме медленно умирающих солдат, но каждый был настолько занят собой, что обращать внимание на кого-то ещё просто не мог. Парень огляделся – никого знакомого. Где-то в противоположном углу огромной палаты голосил человек. Скорее всего, действие анестетика прошло, и начался болевой шок. Артур ловил эти крики, цеплялся за них, ведь на такой отчаянный зов должен был кто-то явиться – конечно же, если кто-то здесь всё ещё был. - Заткните его кто-нибудь! В грубом окрике сквозит недовольство, и Пендрагон пытается хоть как-то сменить положение, чтобы увидеть человека, пребывающего в сознании. - Смотри, новенький завозился. В себя, видать, пришёл. Ещё один незнакомый голос заставляет Артура замереть. Он почти уверен, что речь идёт о нём. - Хэй, герой, ты там живой? Мужчина приподнимается на кровати, занимая сидячее положение. У него забинтовано плечо – вернее, то, что от него осталось – и перетянута бандажом грудная клетка. Пендрагон рад, что может видеть хоть кого-то из говорящих. Он хочет ответить, но заходится хриплым кашлем. Сероватые простыни забрызгивает кровь, и Артур неловко вытирает лицо левой рукой – он всё ещё может ею двигать – больше размазывая окровавленную слюну по лицу, нежели убирая её. Слышится приглушённый смешок. - Живой-живой, да ненадолго, - вновь первый голос, но недовольства в нём поубавилось, и даже слышатся ироничные нотки, - сестрица Лиззи его освежует за испорченное белье. Больные вновь смеются, и Пендрагону кажется, что теперь голосов ещё больше. - Где… - слова даются с трудом, голос хрипит и не слушается, - где я? - А разве не видно? – мужчина с сарказмом кивает на то, что осталось от его правой руки, а после уже более серьёзно прибавляет. – В госпитале Альянса, в Аарсале. - Аарсал… - почти шёпотом повторяет Артур, задумчиво переводя взгляд куда-то в потолок – в голове всё ещё неприятно шумит. На осознание вновь требуется время, и парень едва ли не сваливается с постели, резко дёрнувшись. – Что?! - Тише, парень, не кипиши, - спокойствию на лице незнакомца можно позавидовать, - тебя привезли с неделю назад. Валялся в отключке дня три – не меньше. - Док с тобой полдня провозился, - в разговор вновь включается второй голос, - видать, важная ты птица. - Сестрица Лиззи нашептала нашему Кэртнеру, что ты герой… - у однорукого солдата на лице засияла хитрая ухмылка, а первый голос, вероятно принадлежавший этому самому Кэртнеру, пообещал оторвать ему и вторую конечность, и не только конечность, если он не закроет рот, но мужчина явно не страшился товарища. – Ну же, выкладывай. Чего такого геройского наворотил? Артур лежал молча, удручённо глядя в потолок – в голове всё ещё стоял гул. Хотел бы он знать, чего он наворотил геройского, и как здесь оказался. Вот только память вовсе отказалась служить хозяину подобающим образом, выбрасывая лишь обрывки криков и яркие вспышки выстрелов и взрывов. - Ну и чёрт с тобой! Мужчина, видимо, был обижен тем, что товарищ по оружию отказался рассказывать свою историю, но внимание его быстро переметнулось к многострадальному Кэртнеру и его интрижке с местной медсестрой. Артура эти разговоры волновали мало, потому он вновь ушёл в себя, пытаясь сложить обрывки памяти и полученные сведения хоть в какую-то картинку. Впрочем, у него снова не получилось и он, измотанный размышлениями, вновь погрузился в тяжёлый сон. * Дни в госпитале тянулись невыносимо медленно, хотя новые товарищи как-то и скрашивали часы бодрствования Пендрагона. Два раза в день приходила молодая медсестричка по имени Элизабет – та самая, у которой были амурные дела с Кэртнером. К слову, Кристофер Кэртнер оказался не только братом по оружию, но и земляком Артура – до того как пойти на службу он торговал кухонной утварью в Ист Энде. Мужчину, лишившегося руки, звали Томасом Фейром, и он, как и многие другие солдаты Альянса, прибыл сюда, чтобы заработать денег. Простоватому парню из Орлеана хотелось лёгкой наживы, чтобы вернуться домой богатым человеком, – что же, теперь, если посчастливится, он вернётся домой инвалидом. Боб Уайли – последний из тех, с кем познакомился Артур в первую неделю пребывания здесь, – был родом из Вашингтона. Из всех троих он был самым ответственным и уже дослужился до капрала. Он единственный планировал вернуться на службу после полного выздоровления. Каждый день доктор О’Нэлл проводил обход, справляясь о самочувствии больных и надиктовывая указания медсестре. За две недели, которые Артур провёл здесь, умерло три солдата, два из которых – новоприбывшие, а так же бедолага, оравший по ночам от болевого шока. Едва ли у него вообще были шансы выжить, но суровый ирландец боролся за каждую вверенную ему жизнь до последнего. Доктору было уже за сорок, его лицо украшала рыжая борода, а на переносице чудом держались небольшие круглые очки. Статный и решительный, он, скорее, напоминал, командира полка, нежели врача, хотя кто мог поручиться, что он не был и тем, и другим? Пендрагон шёл на поправку – ему пророчили полное восстановление, включая пострадавший глаз. Артура это радовало, ибо отправляясь на поиски внутреннего покоя, он не планировал обменять его на физическую неполноценность. Память возвращалась по мере того, как затихал надоедливый шум в голове, но парень продолжал утверждать, что ничего не помнит и осторожно расспрашивал товарищей по несчастью о случае, после которого его почитают героем. Сам случай был весьма загадочным и непонятным, и едва ли можно было узнать большее, нежели Пендрагону уже рассказали. Отряд, отправившийся на задание, попал в засаду – началась бойня. Многие погибли, выжил лишь Артур. Буквально за неделю до выписки и откомандирования обратно на базу, а затем и демобилизации, Пендрагона навестили офицеры высшего руководства. Разговаривали в кабинете врача за закрытой дверью, дабы избежать слухов и утечки информации. - Так значит, вы попали в засаду. Я правильно истолковал? – полковник хмурится и записывает буквально каждое слово, произнесённое Артуром, чтобы после перевернуть его в вопрос. - Да, сэр. В два по полудню мы получили приказ наступать и под руководством капитана Уилсона отправились в указанное место, но попали в засаду. Нас ждали, сэр. - То есть ты хочешь сказать, сынок, что произошла утечка информации? - Да, сэр. - Вы отдаёте себе отчёт в том, что обвиняете кого-то из своих сослуживцев в государственной измене, Пендрагон? – смотревший до того в окно майор резко развернулся на каблуках и вцепился взглядом в парня. - Не сослуживцев, сэр, - Артур говорит всё таким же ровным и спокойным тоном, - нас предало командование. - Да как ты…?! - Остынь, Ланселот, мы здесь не для того, чтобы запугать его. Мы здесь для того, чтобы услышать правду. Голос полковника был располагающим и мягким, однако майор, сжав в бессилии кулаки, вновь отвернулся к окну. - Продолжай, сынок. - Да, сэр. Когда мы приехали, нас ждали. Началась бойня. Многих убили сразу – мы даже не успели выбраться из машин, попав под обстрел. Как вам известно, целью нашей было зачистить здание, потому все выжившие рассредоточились. Я не буду давать вам подробный отчёт тех зверств, с которыми я столкнулся, пока добирался до центрального холла на втором этаже, – он был назначен точкой сбора. - Так же как и зверств, которые творил? – вновь подал голос Ланселот, не отводя взгляда от гор, видневшихся на горизонте. – Можешь не волноваться, мы его уже получили. Артур встрепенулся, как от удара. - Простите, сэр, какой отчёт? Кто-то выжил? - Никаких вопросов, сынок. Нам нужно, чтобы ты закончил. Нам нужно знать имя предателя. Генерал смотрел со строгостью отца во взгляде, и немалых усилий парню стоило вновь собрать мысли в кучу и вернуть самообладание. - Да, сэр, конечно. Я полагаю, что нас предал командир взвода, сэр, капитан Уильям Уилсон. * После взрыва мир будто разбился на сотни осколков, и они со всей присущей им неистовостью впились в разум Артура. Ничего не было видно – чёрный дым, поднимавшийся от горевших автомобилей, заслонил небо, а солнце, ярким пятном зияющее на небосводе, слепило и без того невидящие глаза. Парень не знал куда бежать – да и сможет ли он вообще бежать? Голова гудела и кружилась, а звуки выстрелов доносились будто через толщу воды. Кое-как Пендрагон отполз от перевернувшегося автомобиля и спрятался за грудой камней. Нужно было поскорее прийти в себя. В чёрном дыму подобно призракам метались такие же чёрные тени, а на палящем солнце яркими вспышками мелькали лезвия их клинков. Прошло несколько минут прежде чем мир собрался воедино, а земля перестала уплывать из-под ног. Артур вспомнил о задании. Зачистить здание и встретиться в центральном холле второго этажа – таков был план. Атака должна была быть неожиданной, но, очевидно, кто-то их предал, и произошла утечка информации. Можно ли считать это провалом? Вполне, однако приказ есть приказ, а Пендрагон всегда исполнял приказы. Парень проверяет пистолет в кобуре, закидывает автомат на плечо и, вырвав чеку, бросает гранату в гущу чёрных теней. Очередной взрыв оглушает, но Артур, превозмогая временную потерю координации, хватает автомат и короткими перебежками направляется к зданию, расстреливая врагов, появляющихся на пути. Никакой жалости – таковым был приказ. В самом здании удивительно прохладно, но с Пендрагона пот течёт рекой, смешиваясь с кровью и разъедая свежие раны. Противников слишком много для одного. В ход идёт слезоточивый газ, и Артур практически ничего не видит, открывая огонь на поражение. Он палит до тех пор, пока не заканчиваются патроны, а после, прижившись спиной к колонне, слышит, как в противоположном углу открывает огонь кто-то другой. Кажется, он всё же здесь не один. Из глаз текут слёзы, а смотреть больно, но он должен увидеть, что это свои, что у него ещё есть надежда. Автоматные очереди сменяются чередующимися выстрелами, и парню хватает мгновения, чтобы увидеть троих солдат в форме Альянса. Он выхватывает пистолет, прикрывая их. Каждая пуля находит себе укромное местечко в теле противника, но даже так едва ли они продержатся долго. Когда патроны заканчиваются, Артур решает не тратить время на перезарядку и набрасывается на врагов с голыми руками – ему всегда не было равных в ближнем бою, но не тогда, когда приходится сражаться одному против дюжины, а то и больше. Выхватив у кого-то их рук клинок, Пендрагон понимает, что зря им сократили курс обучения владению холодным оружием. С мечом управляться куда труднее, чем с пистолетом, но уж всяко лучше, чем совсем безоружным. В ходе боя Артур краем глаза замечает, как падает замертво один из его сослуживцев. Ярость вскипает в жилах, и парень бьёт уже наотмашь, не задумываясь о тактике или чёткости своих ударов. Он подобен урагану, накрывшему прошлым летом Штаты, – беспощадному, неумолимому, несущему смерть. Рядом свистит пуля, падает последний поверженный враг, а Пендрагон приходит в себя от окрика. - Артур! Натан – парнишка даже младше его самого, один из тех, кто пришёл сражаться за идею, – стоит посреди усеянного трупами холла и, кажется, улыбается – глаза всё ещё не пришли в норму. Артур выдыхает и отбрасывает клинок в сторону. Он весь в крови, в своей и чужой, а по щекам его катятся кровавые слёзы – газ у Альянса что надо. Дыхание сбилось и напрасно парень пытается его восстановить, вглядываясь в тех, кого убил собственными руками. Безликие тени кроваво-чёрным ковром застилают пол, а сам Артур подобно солнцу в дыму – светлая форма безнадёжно испачкана – взирает на них сверху. Пендрагон пропускает момент, когда одна из теней восстаёт, а острое лезвие вспарывает нежную кожу на горле Натана, украшая грудь его рубиновыми орденами. Кажется, мальчишка зовёт Артура, захлёбываясь в собственной крови и соскальзывая на пол, разбавляя черноту своим светом. На секунду лишь ловит Пендрагон взгляд карих глаз, а после противник пускается в бегство, но, не успев пробежать и двадцати ярдов, падает замертво с кинжалом между лопаток. Перезаряжая пистолет, Артур думает, что капитан Уилсон позавидовал бы его меткости. Когда парень добирается до места сбора, в магазине остаётся всего один патрон – остальные восемь он израсходовал на лестнице и у входа в центральный холл. Но в сравнении с той бойней, которая была внизу, на втором этаже удивительно тихо. Артур понятия не имеет, что это за здание, но почему-то именно сейчас в голову закрадываются сомнения – слишком уж непохоже на базу врага, и скорее, напоминает какой-то муниципалитет. Капитан Уилсон сидит на стуле у стены, запрокинув ногу на ногу, и лениво крутит пистолет на пальце. - Капитан, сэр? Артур в недопонимании – и это ещё слабо сказано. Он целиком утратил нить происходящего, но всё это ему определённо не нравилось. Почему-то душу терзало стойкое ощущение того, что его использовали. - Пендрагон? Я удивлён. Не думал, что ты сможешь выстоять. Щелчок, и капитан взводит курок, направляя дуло пистолета на солдата. - Я не понимаю, сэр. - Из-за тебя я лишился десятки, - Уильям недовольно фыркает и закатывает глаза, - придётся тебя убить, чтобы её вернуть. У капитана всегда было довольно специфическое чувство юмора, но сейчас Артуру совсем не смешно. Он напряжён до кончиков пальцев, и любое движение выдаст его с головой. - Если моя жизнь стоит десятку, сэр, я готов её выкупить. Уилсон смеётся, явно оценив шутку, солдат усмехается в ответ, не в силах выдавить из себя что-то большее. - О, если бы всё было так просто, Артур. Если бы всё было так просто, - Билл качает головой, а после убирает пистолет, вновь принимаясь играться с ним. Дышать становиться чуточку легче, но тянуться до кобуры слишком опасно, потому парень продолжает молчаливо выжидать. – Знаешь ли ты что-нибудь о проекте «Экскалибур»? - Нет, сэр. Ответ, пожалуй, звучит чуть резче, чем хотелось бы, но по глазам Уилсон видит, что это правда. - Ну, тогда мне и правда придётся тебя убить, - наигранное сострадание искажает лицо мужчины, - жаль. Ты мне нравился, здоровяк. Артур хватается за кобуру. Щелчок. Выстрел. И тишина. * - Выходит, ты пристрелил своего командира? – в голосе майора сквозит яд, а глаза его хитро прищурены. - Я действовал согласно приказу. Артур остаётся невозмутимым, будто пропустив колкость мимо ушей. Полковник делает ещё несколько пометок в своей тетради, после шумно захлопывая её. Пендрагон покрепче переплетает пальцы в замок, но продолжает смотреть на офицера в упор. - Хорошо, сынок, а теперь подумай очень хорошо, прежде чем ответить на этот вопрос. Упоминал ли Уилсон о чём-то, чего не было в задании, о чём-то особенном? «Знаешь ли ты что-нибудь о проекте «Экскалибур»?» Память услужливо подсовывает картинку с ухмыляющимся капитаном, но Пендрагон мысленно отмахивается от назойливого видения, отвечая всё так же ровно и спокойно, как и прежде: - Простите, сэр, не могу припомнить ничего такого. Полковник одобрительно кивает, а майор хмурится, враз отбрасывая всю свою насмешливость. - Собирайтесь, Пендрагон, вы едете с нами. Голос Ланселота бесцветный, будто он в сотый раз повторяет хорошо заученную и отрепетированную фразу. После этого оба офицера спешно покидают кабинет, оставив Артура наедине с разбитыми мечтами о нормальной жизни.