Лучшее в моей жизни

Микаэль ткнул большим пальцем и нажатая кнопка с цифрой «четыре» загорелась по краям голубым. Эвен, стоящий сзади, прижимал его к себе двумя руками — одной поперёк груди, а другой — поперёк бёдер. Судорожно и сильно, будто боялся, что отнимут. - А... тебе кто-нибудь уже делал так, а, Микки? Он потёрся через одежду своим утиснутым в джинсах членом. Раскрытой ладонью прижал его горло под выступом кадыка. Лифт тренькнул, и они как-то вышли оттуда — неудобно сросшимся сиамским существом с общим, гулко бьющимся пульсом. Эвен вытащил ключи из кармана и открыл дверь, но расклеиться с ним не пожелал. В темноте прихожей было видно только очертания зонтов, висящих на деревянных крючках. - Мик, так было с кем-то? Это был первый раз, когда Нэсхайм хоть в какой-то форме интересовался его предыдущими... половыми опытами. Но судя по тому, что спросил дважды, ему было важно. *** Микаэль молчал, не зная, как покороче объяснить: в первые полгода в Англии было испробовано всё, полный список тегов в порно. При воспоминаниях об этом периоде Микаэля не то чтобы тянуло блевать... но лицо само по себе принимало гадливое выражение. Его первый, крашеный блондин лет двадцати восьми, помнится, щурился и стряхивал сигаретный пепел на подушку: - Да ты не так и плох, Майкл. Арабская экзотика, тело годное вполне. Не пассив, не пидовка. Лайк, порекомендую другим! Микаэль тогда даже не возразил — он и сам относился к себе хуже некуда. Если бы не сильный уравновешенный тип темперамента, который стопорил саморазрушение — вероятно, он бы вскоре подсел на тяжёлое дерьмо и бросил свои подготовительные курсы. Тут чисто повезло — Микаэль видел таких без тормозов. *** Потом случился звонок Нэсхайма на Рождество, после которого стало понятно: надо что-то менять. У Эвена и без него была насыщенная жизнь и заботливый партнёр рядом. Исак. Конечно — Нэсхайм заслуживал этого, как никто. Но он сам ведь... тоже, разве нет? Но Микаэлю так и не удавалось отделить себя от бывшего лучшего друга. В середине января в новостях появилась биполярная солистка Cranberries — Долорес О'Риордан, найденная мёртвой в номере лондонского отеля. Это испортило настроение на все выходные. Следующие пару лет Микаэль пробовал взрослый подход — завести постоянного бойфренда. Сосед по комнате, рыжий позитивный Киран, подавал отличный пример. Ведь у него была Мира, с которой даже самый дождливый, неудачный день делался лучше. Но... как это возможно, когда ты не хочешь привыкать к чужим шуткам и вкусам? Когда холоден и невнимателен, потому что тебе и правда забить. Говоришь, что будешь лучше, а сам не стараешься. И даже не грустишь, когда пишут пьяное: «Michael Im soo done eith tiy». Это был Гленн. После Гленна были Лиам из Роскилле и Оле-Пер из Лунда. Обоих Микаэль встретил зимой, на реконструкторском фестивале «Йорвик», куда ежегодно таскался из мазохистских соображений. Они все слегка напоминали о людях, оставленных в Осло — вкладка с инстаграмом Эвена и Исака была пришпилена в окошке браузера, в самом начале. Но недостаточно. Микаэль мстил за слабое соответствие, предсказуемо возвращаясь к одиночеству. Он даже не съезжался ни с одним из них, хотя Фицпатрик каждый раз этого ожидал. Говоря с затаённой грустью: - Ну что, теперь-то свалишь от безумного соседа? - Ага, щас, - показал он средний палец. - Хочешь вытурить меня и жить тут с Мирой? Тот только закатывал глаза — кто б ещё разрешил его подружке жить в кампусе Королевского колледжа. *** - Можешь считать, что у меня этого не было, - в конце концов сказал он. - У тебя ж из-за эпизодов вылетали целые месяцы жизни, так? Ну, у меня вот... примерно то же самое. Я тоже что-то с кем-то делал... хуй знает зачем. - Почему мы с тобой такие идиоты? - вздохнул Нэсхайм, огладив рукой его лоб. - Да ладно, не такие уж. Совсем с идиотами Лилле не стал бы водиться, - ободрил он товарища. - Он же у нас как лишайник... в плохих экологических условиях не растёт. - Шикарный комплимент. Я ему передам. Наверное, они сейчас думали одну и ту же мысль. Если бы прокрутить назад и исправить, Эвен рассказал бы ему про свою болезнь, Микаэль бы не отпихивал с перепугу, не уезжал. Но ведь тогда бы в их жизни не было кое-кого очень важного и кудрявого. - Так ты там говорил что-то про мой язык? - провокационно лизнули его за ухом. Длинно, нежно и возбуждающе. Микаэль думал ответить что-нибудь остроумное, но вместо этого вздрогнул и тихо застонал. Поход в басту был всё же подлым тактическим ходом — теперь он был раздразнён, хорошо расслаблен и настроен на секс. Эвен накрыл рукой его выпирающую ширинку и стал мокро вылизывать шею, явно собираясь сначала подоводить хорошенько. Хотя доводил-то он себя — это же Нэсхайм мечтал поставить задом кверху и ублажать, ещё с каких-то школьных времён. - Языковые мышцы разминаешь... или что? - поддразнил он. - Ты поговори у меня! Я тебе счас так МЫШЦЫ РАЗОМНУ, что на регистрацию будешь бочком ползти... как крабы. Микки перевёл дыхание и нагло заявил: - На меньшее и не рассчитываю! *** Он прокручивал в голове, как всё было потом с Эвеном, стоя в очереди со своим несчастным чемоданом (эти напихали с собой всякого, так что добавилась ручная кладь). Грезил наяву, пока ждал подсоединения «рукава» из терминала в салон самолёта. Микаэль даже не играл ни во что в телефоне, не читал, коротая время, как другие. Он был весь целиком отравлен своими упоительными воспоминаниями, как яблоко в «Белоснежке». В этот их последний раз наедине Нэсхайм твёрдо решил сделать так, чтобы у него мозги отшибло. Поставил раком, придавив его голову к постели, а потом стянул плавки, любуясь. Не трогал сначала — а только дышал обжигающе горячо в ложбинку между ягодиц. Микаэль себе там всё выбрил, и так получалось куда чувствительней. Его язык был чистой магией. Прикосновения были то плавными и влажно-дразнящими, то твёрдыми и жалящими. Микаэль просил ещё и постанывал от собственного бесстыдства. Нэсхайм целовал его зад, делая это так, что выражение обретало совсем другой, не грубый смысл. Нос и подбородок Эвена задевали кожу, и Микаэль словно снова вдыхал обжигающий лёгкие воздух басту. Микаэль трясся на грани оргазма только от того, что раньше считал стрёмным видом предварительных ласк. Своими оральными умениями Эвен превратил его в дрожащее желе для душа от Lush. Он постепенно растягивал, скользя пальцами по собственной слюне. После нежных, долгих интимных ласк языком, покусываний и поцелуев Микаэль не то что боялся его конской елды — а сжимался от вожделения, упрашивая Эвена сам. Тот уложил на спину, смазал себя, задрал ноги выше головы... Микаэль, как сейчас, видел его натянувшиеся синие жилы на шее, напряжённые бицепсы, чувствовал мощные таранящие удары члена. Кажется, Микаэль стонал в голос — так сильно было желание, так сладко проникал в его до самого нутра эвенов хуй. Он кончил под Нэсхаймом — глядя на растерянное, счастливое выражение человека, у которого исполнились все мечты. Это был катарсис такой силы, что его вырубило, буквально — от эмоционального перенапряжения. Даже сейчас, в аэропорту, Микаэль был таким заторможенным, что проглотил жвачку и не заметил. У него был перманентный стояк, мутно в голове, а губам не помогал никакой бальзам. *** Утро было тоже запоминающимся. Консерву макрели в томатном соусе в Осло шутливо называли «флюкраш»: красная мешанина и правда напоминала последствия авиакатастрофы. Ничего не подозревающий Эвен утром достал из холодильника первое попавшееся — намазать на поджаренный тост. Когда Исак увидел, ЧТО он достал, то побледнел, покрылся испариной и спросил: - Т-ты что де-де-делаешь?! Выкинь это, Эвен! Плоская жёлтая жестянка полетела в помойку. Лилле даже не был особо суеверным — просто очень психовал из-за этого отъезда. Боялся, что Микаэль не долетит. Лилле ж всё время казалось, что он ничего хорошего в жизни не заслуживает. *** Когда перед приездом такси одетые валялись на кровати, всем троим было хреново. Исак обнимал его и молча ревел, даже не скрываясь — на груди вся футболка была мокрая. Эвен сжимал руку — но так, что белели края ногтей. - Я доучиваться последний год еду, ребят, - прося прощения голосом, интонацией, сказал он. - Там график будет — зашибись. Но если буду нужен... если вдруг беда какая, вы не молчите. Сорвусь в Станстед, возьму билет за двадцать фунтов. Два часа, и я тут. - Что, правда? - вытерев ложбинку под носом, с надеждой уставился Исак. Он так и не допустил до себя в том самом смысле. Были какие угодно ласки, кроме. Микаэль не настаивал, сильно подозревая: таким образом Лилле перестраховывается на случай его неприезда. Он прятал уязвимого себя от Микаэля. Делая это же умело, как четырёхлетний мальчуган. Нэсхайм, конечно, все это понимал. Микаэль даже задумался, насколько его прощальный перфоманс был обусловлен страстью, а насколько — преданностью Лилле. Мысль была смешная и трогательная. Ведь после этой пары недель он бы дотащился к ним обратно даже прогнившим зомби. *** Они уже набрали высоту и летели над Северным морем, оставив позади освещённые вышки нефтяных платформ. Худенькая девушка с тёмной чёлкой на соседнем сидении взяла у стюардессы плед, закуталась до шеи и спала, посапывая. Микаэль возвращался обратно в Лондон и не мог поверить, что всё закончилось. Что он не увидит свои две трети ещё очень-очень долго. Хотя, оно могло даже не начаться — если бы он, сидя в кафе с Васкезом, не набрался смелости и не спросил про них. *** Микаэль держался за поручень в автобусе, слушая церковный гимн на саамском. Музыка была такой печальной, будто у автора, скажем, единственный ребёнок помер от пневмонии. Столь отборный контент подсовывала Ристен — когда они познакомились на Эйде у Саны, её все называли Крис Берг. Тогда с ней ещё не случилось национального самоопределения — в 2017-м Кристина считала себя норвежкой. Они плотно общались в интернетах уже четыре года. Как-то так сложилось, что Адам, Мутасим, и даже Элиас со временем уже не слишком рвались обмениваться новостями. Зато с Ристен у Микаэля было достаточно общих тем. Мари Бойне всё еще пела про сердце, которое всегда странствует, когда ему позвонил «Эвен Б. Нэсхайм». От шока Микаэль случайно нажал отмену, с ужасом пялясь на надпись «вызов отклонён». Он хотел поговорить с Эвеном больше всего на свете, но лишил себя этого одним движением пальца. Ругая себя на чём свет стоит, Микаэль уже хотел засунуть телефон в карман, но тот вдруг вспыхнул снова. Нэсхайм не сдался так легко и перезвонил. - Привет, Микки, - сказал тот таким тёплым голосом, что огромная глыба льда внутри немедленно начала плавиться и скругляться. - Э...вен, - Микаэль взял дыхание посреди его имени, хотя оно состояло из двух слогов. - Мик, всё нормально, - посерьёзнел Нэсхайм. - Я просто так звоню, не пугайся. У меня интермиссия, я честное слово вменяем. - Слышь... да мне всё равно, вменяем ты или нет, - чувствуя, как уплывает фокус в поле зрения, сказал Микаэль. - Очень рад тебя слышать. - Говорят, ты сейчас в наших краях, - неестественно лёгким тоном спросил тот. - Встретиться не хочешь? Исак вот тоже... интересуется. Микаэль так и видел, как Эвен покрутил губами — он по жизни делал так, если предлагал что-то рискованное. - Хочу. А где? Юнас советовал «Сольсиден», были там? - Нет, Микаэль. Мы хотим, чтоб ты приехал к нам в пятницу. Телефон чуть не выскальзывал из взмокшей ладони — Микаэль не мог понять, ему кажется, или Эвен правда говорит с ним таким томным, сексуальным голосом. - Но я. Я думал, Исак не захочет. Ну, это ведь ваша с ним территория. А я... левый чувак какой-то из твоего прошлого, - он попытался замаскировать свою тоску смешком. - Микки, приезжай к нам на ночь, - медленно сказал Нэсхайм. - Если... эмм, это не противоречит твоим моральным принципам. Если да, тогда не надо, конечно. Можем встретиться в обычном дру- - Шт. Ты. Зовешь меня НА НОЧЬ?! - охренел Микаэль. Он чувствовал сейчас биение крови везде — в мочках ушей, горле, на сгибах локтей, на кончиках пальцев. Сообразив, что разговаривает слишком громко в толпе людей, он пристыженно опустил голову. - Ты не хочешь, да ведь? Извини, это было слишком. Мик, прости, я иногда совсем идиот, - выпалил Нэсхайм на одном дыхании. - Это было неадекватно и больше не повторится! Он повесил трубку. Микаэль, тяжело дыша, смотрел на айфон, зажатый в кулаке. Палец как-то сам нажал на имя Эвена — он же не мог оставить это всё вот так. Тот нервничал и боялся не меньше него — это вдруг стало так очевидно. - Да? - сглотнул на том конце Нэсхайм. - Ты чего? Даже не дал мне ответить. - Так я помню. Ты ничего и никогда с таким психом и извращенцем не хочешь. - Я говорил эту чушь сто лет назад, у меня тогда мозгов совсем не было! Не вешай трубку, дай сказать... Я ж не думал, что ты серьёзно. Исак твой не будет злиться? Или фингал снова поставит, как увидит? - Не поверишь, но это идея Исака! - рассмеялся Эвен. - Ты ему нравился еще тогда. - Да ладно. Он же никогда меня не комментирует... нигде. Он заткнул сам себя, чтоб не проговориться, как ждал от Эвена хотя бы одного лайка. Но лайки ему ставили лондонские знакомые и кровные родственники, а они двое — никогда. - Да ты сам с ним поговори! Я скину номер. - Слушай, а вот тебе. Тебе я нравлюсь? - решился от отчаяния он. Нэсхайм вздохнул, помолчал: - Нравишься? Это ещё слабо сказано, Микки. Поговори с Исаком, у меня от него никаких тайн нет. Может, что-то для себя прояснишь? Ну, а если надумаешь, скажи. - Да что тут думать, скинь мне адрес, - нетерпеливо попросил он. Довольный смешок Эвена был не обидным. Микаэль завершил разговор сам, чтобы от волнения не сболтнуть лишнего. *** Глядя, как ладные стюардессы катят по проходу тележку с напитками, Микаэль постфактум понимал: ему несказанно повезло. Ведь если бы его не захотел Лилле, он бы никогда не смог попасть в их закрытый мирок. Исак в жизни оказался таким тонко чувствующим эмпатом, что, раз попробовав, с него было не слезть. Хоть в прямом, хоть в переносном смысле. Эвен мог не волноваться — Микаэль сам был готов защищать и оберегать его, если понадобится. Стоя на самолётном трапе в очереди на выход, он выключил авиа-режим и набрал Исака. Тот взял трубку сразу же, без единого гудка. Микаэль даже не помнил, что конкретно они говорили друг другу. Это могло быть и дельфинье курлыканье — слова не несли смысла. Они просто были очень рады, что живы, здоровы и есть друг у друга. Эвену был передан поцелуй. *** Пока убер вёз его до Странд-лейн, Микаэль решил проверить почту. На него немедленно свалилось сто пятьдесят сообщений от Элиаса. Может, Микаэль стал циничнее, но эту жизненную драму он готов был смотреть, как ситком, жуя на фоне саб с тунцом на кунжутном хлебе. Пару дней назад Баккуш таки решился сообщить своей белобрысой любви с первого взгляда, что их чувства взаимны. Микаэль хихикнул: даже сама их встреча была приколом мироздания. Ведь Элиас вечер за вечером нажирался акевиттом, потому что понял, что не гетеро — в таком виде будущие супруги Акар и притащили его к Эскилю домой. Промотав всю панику перед свиданием, Микаэль стал читать дальше: «Я много с кем спал, ты же в курсе, бро. Но это всё какой-то шлак, если сравнивать. Одни только зажимания на скамейке, поцеловались немного — и я уже, реально, был как та картинка про текущий тюбик клея. Эскиль сказал, что с ним то же самое.» Микаэль кивнул сам себе и заправил свисающие волосы за ухо — ну да, ещё бы. Как показали последующие чтения, они наконец нормально поговорили. И, вау, Эскиль вовсе не был фетишистом, падким на мусульман! И его этот бывший, Лито, ничего не значил и упоминался только для красного словца — обидно ведь, когда к тридцати у тебя ещё не было значимых отношений. Он не сравнивал их с Лито только потому, что Элиас тоже ходил на учёбу в Блиндерн — короче говоря, вся эта паранойя была напрасной. Элиас в результате этой беседы, кажется, перестал строить из себя идеального сына. До чувака неведомым образом дошло, что следовать своей природе, любить кого-то — не преступление. Да никто и не возлагал на него такой ответственности, как он себе напридумывал! Ладно, Халед был старшим, Сана — единственной девочкой. А Элиас даже назван был универсальным именем, которое встречалось на территории всех скандинавских стран. Это был и мусульманский, и христианский святой. Поэтому сокурсники-норвежцы в универе иногда звали его ЭЛИЭЛЬ, беся этим кошмарно. Микаэль не стал делать торопливых отписок, хотя искушение было. Элиас всё-таки сделал правильную вещь и заслуживал качественной поглажки. Микаэль ценил, что в такой непростой момент тот доверился ему — это значило, что дружба между ними пережила даже шестьсот морских миль между Лондоном и Осло. Водитель убера высадил его близ Странд-кампуса, выгрузил из багажника нехитрые пожитки. Переходя дорогу, Микаэль огляделся: светофоры на красный не горели двумя верхними секциями, как дома. Зато зелёный зажёгся двумя девочками, держащимися за руки — у них в Норвегии не было таких ЛГБТ-приколов. Выйдя в прозрачных сумерках на набережную, он сел на скамейку под раскидистым платаном. Стал бездумно глядеть на арки моста Ватерлоо и возвышающееся на ним велосипедное колесо лондонского глаза. Телефон гудел в нагрудном кармане: Микаэлю писали смс сразу два любимых человека (несогласованно друг с другом, потому что оба были на своих работах). Они позаботились даже о том, чтобы поддерживать его мозги в тонусе: в большой спортивной сумке лежал внушительный запас снюса и их обожаемый Löfbergs Mellanmörk cо второй степенью прожарки. И то, и другое было отодрано прямо от сердца, а потому особенно ценно. Первый раз за годы Микаэль чувствовал себя полностью, без оговорок, счастливым. Так и бывает, когда ты перестаёшь брать дешёвые растворимые аналоги и обращаешься к оригинальной качественной продукции. На примере кофе было очень понятно. *** Микаэль не мог в точности понять, как это получилось. Но этой осенью всё в его жизни оказалось скомпоновано в связанные между собой кластеры. Например сейчас, нудно правя список литературы для диплома, он чатился в скайпе с Эвеном и Ристен, фактически обсуждая одно и то же. Нэсхаймовский кинопроект был предсказуемо о саамах (сканди нуар и фильмы про троллей и хульдр всем уже начали приедаться). С начала карьеры Аманды Кернелл это был непреходящий тренд во всех скандинавских странах. Кроме саамов, выходили картины об исландцах и жителях островов, входящих в древнее графство Оркни — словом, обо всех коренных народах, насильно облагодетельствованных норвежцами. В 2021 правительство уже готово было финансировать фильм о том, какими оголтелыми расистами они были в прошлом. Ведь и в Америке, в конце концов, был снят «Похороните моё сердце в Вундед-Ни» про истребление индейцев лакота. На смену старому поколению саамских патриотов пришло новое — такие девочки, как Ристен, внезапно осознали, что у них есть своя четырёхтысячелетняя культура, свои традиции и свой язык. Они слушали Софию Яннок, на шестое февраля выходили на улицы города в ярко-синих гакти. Водили племянников в сад, где воспитатели разговаривали с ними на северо-саамском. Крис Берг могла никогда не стать Ристен — если бы не посвятила год перед колледжем обучению в народной школе в Пасвике. Микаэль был почти уверен, что такая штука есть только в Скандинавии — когда ты целый год живёшь в полной глуши, думаешь о своих склонностях и выбираешь, чем тебе заняться в жизни. Никаких полезных и значимых дипломов такие школы не выдавали — да и не затем они были созданы. Ристен обрела самое ценное — цельность самосознания, направление, которому собиралась следовать всю жизнь. Десять месяцев в Пасвикдален точно не были для неё потерянными. *** Когда-то «Восстание в Каутокейно», «Саамская кровь» и «Отдайте нам наши скелеты» задали тон фильмам такого рода. В них беспристрастными кадрами показывались антропометрические измерения сторонников евгеники. Презрение и ненависть к лопарям-оленеводам южных соседей, которых никто не звал на земли, веками принадлежащие народу сапми. Проект Эвена вчерне назывался «Дамба». Для норвежца больше и не нужно было ничего пояснять: речь шла о событиях в Альте 1978 года, когда Стортинг принял решение построить 110-метровую дамбу и затопить саамскую деревню Маси. Что вылилось в эпичное десятилетнее противостояние с массовыми протестами, голодовками и попыткой Нииласа Сомби взорвать сооружение самодельным взрывным устройством. Дамба в конце концов была построена, но деревня уцелела, пути миграции оленей не были нарушены. Но самое главное — саамский народ на территории Норвегии, Швеции и Финляндии объединился и начал возрождать свои культурные ценности, разрушенные лютеранскими пасторами. «В понедельник снимаем сцену в кабинете премьер-министра», - писал ему Эвен. «Ну, ту где четырнадцать саамок всех возрастов пришли говорить с Гру Брюндтлан. Надеялись, что она женщина и тоже поймёт. Но у нас нет столько аутентичных актрис(((». Микаэль понимал: на данной стадии снимать норвежек в роли саамок не прокатывало вообще. А потому скопировал его сообщение и отправил Ристен. «Так чего ж ты раньше молчал, дубина?» - ласково спросила та. «Как я тебе за два дня такую ораву соберу?» Микаэль только поставил смайл с дрожащей слезой — помочь Эвену очень хотелось. Ведь задачу найти этих саамских актрис повесили именно на него. «Ладно. Так и быть, пойду запощу пламенный призыв в соо», - появилось в окошке Ристен. «Но учти, ты мне должен по гроб жизни!!» «Какие планы на вечер?» - решил не быть совсем эгоистичным мудаком Микаэль. «Собираемся смотреть фильм про Сельму. Он древний, но по теме. Как они пытались ужиться с Вальборг Оландер и Софи Элькан. Как я поняла по вики, получалось похуже, чем у вас.» Микаэль ехидно разулыбался — Ристен не оставляла попыток завоевать сердце своей блондинистой подруги. Вильде, кажется. Вон, даже собиралась смотреть байопик про Лагерлёф — кто б ещё оценил такие жертвы. *** Положа руку на сердце, Микаэлю повезло с окружением. Сидя на диване со съехавшим пледом между Мирой и Кираном, и глядя с ними веб-сериал, он чувствовал приятное тепло в груди. Было так здорово иногда ходить к ним в гости. Его случай был не самым простым: студенты-норвежцы чурались его потому, что был наполовину арабом. Арабы с факультета — потому, что не исповедовал ислам. Местные англичане в принципе были снобами, под прославленной вежливостью маскирующими отсутствие человеческого сопереживания. Фицпатрик был веснушчатым ирландцем, не унывающим никогда, кроме случаев биполярной депрессии. Его Мира, как и Ристен, принадлежала к коренным народам севера, потому что была родом из Якутии. Она была стройняшкой с красивыми раскосыми глазами, роскошными струящимися волосами до талии — местные девушки сильно Мире проигрывали. В их интернациональной компании Микаэль, вечно не пролезающий никуда, как куб в круглое отверстие, чувствовал себя нормальным. Мира, листающая тамблер в телефоне, вдруг фыркнула и потянула его за рукав: - Мик, прямо про тебя: «Полиаморные отношения: когда вы легко можете разочаровать сразу двоих». - О, а я знаешь что вычитал недавно? Если вам завести кота, то вы втроём сможете бороться за его внимание! - влез Киран. - Прикиньте, как ржачно это будет?? *** В первые недели после его отъезда Исак запойно читал всякие советы по отношениям на расстоянии. Типа: «Не вздумайте писать про каждую мелочь, которая происходит с вами каждый день. Так отношения лишатся воздуха, утратят спонтанность». Пфф. Вся эта чушь на проверку оказалась им не нужна. Потому что Лилле было НЕОБХОДИМО писать ему про то, что на опунции утром появился новый цветок и прикладывать фотопруф. Их квартира в Соренге была с тремя комнатами и третью эти затейники использовали, как мини-оранжерею — с тёплым полом, рефлекторами и ультрафиолетовыми лампами. В противовес логике обычных среднестатистических граждан, которые две комнаты отдавали своим 2,2 детям. Хотя, Лилле тоже терпеливо выращивал свои подобия. У опунций были привлекательные мясистые листья, а для защиты — пучки тонких хрупких колючек в опушённых ореолах. Чем не Исак Вальтерсен? *** Волосы Микаэль решил подстричь в субботу утром, в свои обритые виски демонстрировал в инстаграме уже в полдень. «Зачеееем ты это сделал балбесина?!» - последовал горестный вопль Ристен. Вообще, он знал, зачем. Очень сильно надоело быть «сладким арабским мальчиком», притягивая всяких уродов. Особенно после поездки с родителями — теперь он щеголял свежим египетским загаром. Да и после душа бошка высыхала не дольше десяти минут. В ноябре это было уже критично — выскочив на улицу с недосохшими волосами, можно было простудиться. «Чоткий пацан такой, йоу», - одобрил Юнас. «Респекты, тебе супер.» «Охуенно, Микки», - всплыла потом долгожданная смс от Нэсхайма. - «Исак с ума сойдёт, как увидит. Надеюсь, у тебя найдутся свободные два часа вечером, лол.» «Двух нету( Но может Лилле так впечатлится, что уложимся быстрее» - чувствуя прилившую к щекам кровь, набрал он в ответ. Вообще-то, он очень хотел очередного скайпо-сеанса. Навещая родных в Порт-Саиде, Микаэль заниматься таким не мог. У них была заводящая игра на троих: всё, что Микаэль хотел сделать с Исаком, для него любезно демонстрировал Эвен, и наоборот. Эти даже вебкамеру купили нормальную, вложившись в качество своей интимной жизни. Микаэль раздобыл свою, повесив просьбу о помощи на доске объявлений факультета. По счастью, качество интернета в их кампусе позволяло получать не тормозящую картинку. Он знал по опыту, что, выключив скайп, тут же уснёт сам, свернувшись калачиком под пледом — секс на камеру с Эвеном и Исаком выматывал запредельно. Но на самом деле, всё это было не то. Чего бы он только ни дал, чтобы ощутить на висках ладони Лилле, его дыхание на затылке — даже при мысли об этом по шее толпами крались мурашки. Микки совсем забыл вкус их слюны и спермы. Запах их волос. Это было не компенсировать никаким HD. Он так хотел к ним. У Эвена хотя бы были его таблетки, искусственно созданное химическое равновесие. Но у Исака — нет. Поэтому порой Микаэль в четыре утра лежал с телефоном, прижатым к щеке, и слушал, как Лилле сонно сбивчиво жалуется. Эвен всё чаще пропадал на съемках — и это они пока даже не выезжали за пределы Осло... А ведь планировалась и Альта, и Каутокейно — фильм про саамов нельзя было снять, не морозя свой зад. Да, Нэсхайму платили совсем по другому тарифу за переработки свыше семи часов. Да, он совершенствовался профессионально и приобретал новый опыт. Но Исаку, который оставался один, было очень плохо — даже если он помалкивал об этом при Эвене. И пусть внешне всё было в порядке, Микаэль всё чаще чувствовал фоновую, беспричинную тревогу. *** Эвен оказался прав: Исак вчера не отрывал глаз от монитора, трогал и целовал нагретую поверхность. Микаэль близко-близко видел его губы, выгоревшие на концах ресницы, плывущий взгляд. Кончив второй раз и вытерев руку о простынь, тот поднёс микрофон к губам. И, задевая динамик и заставляя фонить, выдохнул: - Микки... бля, серьёзно, я так больше не могу. Лилле не пояснил больше ничего. Ни он, ни Нэсхайм не решились переспросить — ведь каждый ощущал свою вину. *** Гифку с новой стрижкой Микаэль повесил в фейсбуке на следующий день. Теперь, когда он знал мнение самых важных людей, было уже пофиг на остальных. Сначала его залайкали Юнас и Ристен, потом — два левых чувака, с которыми он учился в начальной школе. А потом... «Ула Линнея Харальдссен» - прочёл он и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Я что, снова нравлюсь твоей маме? - отправил он Нэсхайму смс. Затаив дыхание, пока ждал ответа — ведь кликнуть на сердечко можно было и случайно. Ну да. Ей же тут Лилле вчера расписывал, какой ты мне устроил саамский каст. Мамы, они довольно просто устроены - через пятнадцать минут смог отписаться Эвен. Микаэль нервно грыз горький от лака ноготь, думая, что так сильно на этот несчастный лайк он реагировать не должен. Но упёртый организм было не перехитрить: в носу щипало, а руки явственно дрожали. Он тоже был устроен довольно просто: Микаэлю было нужно, чтобы любила и поддерживала мама. Даже если Ула не его мать, а так... сводная. Notes: «Моё сердце всегда странствует» — старинный скандинавский рождественский гимн. Микки слушал Mu Vaibmu Vadjol Doppe (вариант на северо-саамском). Ристен — саамский вариант имени Кристина. В фильме Аманды Кернелл «Саамская кровь» девочка Элле-Марья предаёт свою национальную идентичность, называясь именем учительницы — Кристина Лайлер, чтобы сойти за шведку. Кристина Берг не меняет имя целиком, но символически возвращается к своим корням. Акевитт (аквавит) — крепкая (38-50 градусов) пряная скандинавская водка желтоватого оттенка, произведенная из зернового и картофельного сырья с последующим настаиванием на фенхеле, тмине, имбире и анисе. Латинское название Aqua vitae означает «живая вода». Блиндерн — название главного кампуса университета Осло. Картинка про текущий тюбик клея: https://i.imgur.com/btjbU3gh.jpg Хульдра — персонаж скандинавского фольклора, девушка с коровьим хвостом. Аманда Кернелл — шведский режиссёр и сценарист, саамка по происхождению. София Яннок — шведская радиоведущая и певица, саамка. Пример творчества: https://www.youtube.com/watch?v=riXVuhlMNQA Гакти — традиционная верхняя одежда у саамов. Гру Брюндтлан — премьер-министр Норвегии, была на должности три срока. Альта и Каутокейно — города в фюльке Финнмарк в Норвегии, который целиком находится за Полярным кругом. Эвен и Микаэль https://78.media.tumblr.com/f5792b2a9a82e0c91f2096895ff3ca9a/tumblr_owvba8fv9y1s0x62vo1_1280.jpg Микки со стрижкой https://78.media.tumblr.com/3187a6a066584932e03ce5c337544690/tumblr_owll55Ighv1wqq4qbo4_400.gif Треки к главе: Ole Paus, Mari Boine Persen, Kari Bremnes – Mu Vaibmu Vadjol Doppe Billie Myers – Kiss the Rain