centripetal force

– Паутину где лучше повесить? Здесь или тут? – спрашивает Кристоф. Он держит её в руках, прикрыв один глаз – словно воображая, как она будет смотреться. – Или с другой стороны? Кстати, я думаю, паутинки нужно будет ещё подкупить. – Да везде хорошо, – едва взглянув, откликается Виктор. Кристоф бросает на него обеспокоенный взгляд, но возвращается к своим делам. Взяв небольшую лестницу, он ставит её у подножия дерева. – Кем собираешься одеться? – бросает он между прочим. – Кем одеться? – отстранённо переспрашивает Виктор. – Я ещё не думал об этом. Они на время замолкают, пока Кристоф возится с паутиной. Последний штрих – и вот она закреплена наилучшим образом. Виктор облокачивается на ближайшее дерево, оглядывая лес. Все члены братства либо корпят над чем-то сами, либо кому-то помогают, но как им помочь, он не знает. Когда он снова поворачивается к Кристофу, тот уже твёрдо стоит на земле и теперь смотрит на него, приподняв брови. – Что?! – машинально защищается Виктор, замечая напряжённый взгляд. – Перестань уже. Он недоумённо смотрит на Кристофа в ответ, прокручивая в голове последние несколько минут – и приходит к выводу, что ничего обидного вроде бы не говорил. – Ты об украшениях? – Нет, я о твоей хандре. Я знаю, что это связано с Юри, но… – У нас с Юри всё в порядке, – предпринимает попытку возразить Виктор. – …но я уже говорил тебе, как разрешить эту ситуацию. Разрешение Кристофа, которое тот предлагал ему уже бессчётное количество раз, заключалось в разговоре с Юри по душам. Проблема только в том, что не о чем им разговаривать. У них всё хорошо. Замечательно. Идеально. Ну, насколько это возможно. Поэтому если бы Виктор завёл с Юри разговор на тему их отношений, то сказать ему попросту было бы нечего. Они оба и так прекрасно друг друга поняли. Не желая более обсуждать это, Виктор наклоняется за гигантским пластмассовым пауком со словами: – Пойду украшу им что-нибудь, – и уходит. ~ Когда Юри заходит в комнату после своего первого теста по французскому, Виктор, нетерпеливо улыбаясь, спускается к нему с кровати. – Ну? Как всё прошло? Ничего не говоря, Юри обнимает его. Виктор с улыбкой обнимает его в ответ – зная, что сейчас ему это позволено, ведь Юри сам обнял его. Но он не желает прерывать объятие. Он кладёт подбородок на макушку Юри и закрывает глаза, мечтая раствориться в этом моменте, утонуть в ощущении сжимающих его рук, в ауре неописуемой, волнительной радости Юри. – У меня А, – счастливо говорит он. Тогда Виктор поднимает его и буквально кружит над полом. – Звучит как повод отпраздновать! А ты знаешь, как сказать «праздник» по-французски? Юри, раскрасневшийся, с сияющими от восторга глазами, отстраняется ровно настолько, чтобы встретиться с ним взглядами. – Без понятия. – La célébration! Виктор всё ещё не выпускает его из своих рук. А Юри всё ещё обнимает его, сцепив пальцы за шеей. Вспомнив данное себе обещание, Виктор резко отстраняется от него. Если в глазах Юри и промелькнула обида, то всего только на секунду – Виктор убеждает себя, что ему это только показалось. Даже каким-то чудом в это верит. – Давай я куплю тебе обед, – предлагает он, стараясь как можно быстрее замять неловкий момент. – Нет, тебе не обязательно это делать... – отвечает Юри, приковав глаза к полу и качая головой. – Oui, je dois. Обязательно, – настаивает Виктор. – Ты же не занят сейчас? – Прости, на самом деле занят, – извиняющимся тоном говорит Юри, прикусив губу. Виктор выдерживает паузу, с прищуром на него поглядев – и под его взглядом Юри неловко переминается с ноги на ногу. – Ты ведь шутишь, не так ли? – медленно и немного неуверенно произносит он. – Не могу поверить, что ты меня раскусил, – на губах Юри расцветает улыбка. Тяжело вздохнув, Виктор начинает обуваться. – Начинаю читать тебя всё лучше и лучше! Я мог бы даже написать о тебе справочник. – Справочник? – тоже обуваясь, переспрашивает Юри, сидя на стуле возле своего стола. – Справочник для лучшего понимания меня? – «Кацуки Юри для чайников», – согласно утверждает он. – Глава первая: сарказм. Глава вторая: коронные фразочки. Юри, рассмеявшись, встаёт, после чего направляется в ванную, чтобы привести в порядок волосы. – Не думаю, что кто-то купил бы такую книгу. – Все бы в кампусе купили, – хмыкает Виктор. – Но это стало бы самой длинной книгой из когда-либо написанных, поэтому она наверняка была бы дорогой. – Неужели я такой сложный? – чистосердечно интересуется Юри, выключая в ванной свет и становясь возле входной двери. – Противоречивый. Вот ты, такой интересный парень, и в таком восторге от какой-то скучной физики. – Ты ещё не понял, что эта шуточка про скучную физику уже набила оскомину? – со вздохом спрашивает Юри, придерживая дверь. – Когда это? – Когда ты пошутил её ещё в первый раз. Я, наверное, напишу свой справочник, в противовес твоему. «Виктор Никифоров для чайников». Разве что из всех книг, когда-либо написанных, эта будет самой короткой. Виктор приподнимает бровь. В это время они с Юри поднимаются по лестнице, и Юри слегка придерживается за перила одной рукой. – Хочешь сказать, что я простак? – с притворной обидой спрашивает Виктор. – Возможно. – Ну и что же будет в этой книге? Юри на секунду задумывается, прежде чем ответить: – Дай время подумать. Я дам знать, как появятся первые наброски. ~ – А это вкусно, – заявляет Виктор, пробуя спагетти. – Это… мм… Виктор в замешательстве прекращает есть, глядя на насупившегося Юри, который сидит, прикрыв глаза. – C'est délicieux? – неуверенно спрашивает он. Вот интересно, как бы биология объяснила физическую боль, которая возникла в груди Виктора в этот момент. Ей нет медицинского обоснования, наука здесь бессильна. Но она есть. Боль, от которой появляется комок в горле, от которой жжёт глаза. Сожаление, которое он не может ни проглотить, ни понять; отчаяние, похожее на бурлящий вакуум. Затем Виктор опомнился: он ведь даже не улыбнулся на эту милую ремарку по-французски. – Всё верно, – просто кивает он. Юри, похоже, слегка озадачен его реакцией, но не задаёт вопросов и приступает к еде. Виктор полагал, что умеет лучше контролировать свои чувства. А в действительности, всё дело ведь в животных инстинктах, верно? Виктор понимает, что не видит в Юри просто друга. Что его влечёт к Юри, и эта жажда большего всепоглощающа настолько, что он только об этом и думает. Как же унизительно, отвратительно и жалко… Виктор замечает, что Юри всё ещё с непониманием смотрит на него. – Прости, в облаках витаю, – уклончиво отвечает он, пытаясь отбросить свои мысли и вернуться в реальность. Юри не верит ему. Сложно заставить его поверить, если Виктор не верит сам себе. ~ – Ты замёрз? Когда они только шли в столовую, то им и в голову не могло прийти, насколько на обратном пути похолодает. Юри обнимает себя за плечи и зябко трёт одну ногу о другую. – Нет, всё в порядке. – У тебя нет с собой курточки. В ответ молчание. Виктор снимает свой плащ и аккуратно набрасывает его на плечи Юри. – Держи. – Нет, я не могу его взять, – протестует он, выбираясь из плаща. – Иначе замёрзнешь ты. – Бери, – упрямится Виктор. Мгновение поколебавшись, Юри кутается в одолженную вещь – бежевую и немного великоватую. – Спасибо. Когда они возвращаются в комнату общежития, Юри делает им обоим горячий шоколад. Сидя за столом, Виктор греет руки о чашку, пролистывая ленту. – Мне нужно придумать костюм на вечеринку, – делится он. – А кем ты был в прошлом году? – интересуется Юри, подъезжая на своём стуле поближе к Виктору, почти соприкасаясь с ним коленями. – Полицейским. – Полицейским? У Юри вид, словно он едва сдерживает улыбку. – А что здесь такого? – Ну не знаю, просто… – Юри смеётся, потирая шею. – Пытаюсь себе представить. – А я сейчас даже покажу, – Виктор нажимает на один из альбомов в галерее телефона и протягивает Юри открытую фотографию. Тот ничего не произносит, пялясь на неё с широко раскрытыми глазами. Виктор замечает, что он тяжело сглатывает, приоткрыв губы, и затем молниеносно отводит глаза. – Что? Не нравится? Он нервно жмёт плечами. – Мне… Да нет, просто… Мда уж. – Мда уж? – Мда уж. Виктор косится на него, стараясь прочитать его мысли по выражению лица, но затем засовывает телефон обратно в карман. – Так вот, что же мне придумать в этом году? Может, не париться, и надеть то же самое? – Нет, – выпаливает Юри. – Что? Всё-таки не надевать? – Не… – Юри в очередной раз сглатывает. – Не надевай... Эм, может, попробовать что-нибудь ещё? Персонажа какого, или ещё кого-нибудь. – Персонажа? – заинтересованно спрашивает Виктор, опираясь локтём на подлокотник стула и кладя подбородок на ладонь. – Типа кого? Юри ненадолго задумывается, прежде чем ответить: – Ну, у Ртути серебряные волосы. – Какого ещё Ртути? – Ты не знаешь, кто такой Ртуть? Герой Марвел? – Марвел? А, это комиксы вроде бы… – покачиваясь из стороны в сторону, спрашивает Виктор, по всей видимости, сбитый с толку. – Не только. Мы посмотрим с тобой как-нибудь фильмы. М-м-м… У кого же ещё серебряные волосы… Дейенерис Таргариен? – ехидно улыбается Юри. – Но для неё у тебя волосы коротковаты. – …Дейенерис Таргариен? – снова в замешательстве Виктор. – Ты… Ты что… Не смотрел Игру Престолов? – Э-э, нет. В глазах Юри застыли неверие и ужас. Виктор не может сдержать смех, глядя на него. И тут у него в голове появляется чудесная идея: – Может, как-нибудь вместе её посмотрим? – Что угодно, но только не этот сериал, – твёрдо отвечает Юри. – Почему же нет? – Просто… не этот сериал. Слушай, я не знаю, кем бы тебе ещё можно было нарядиться. Ты мог бы быть обычным зомби или кем-то в том же духе. – Юри откидывается назад, делая вид, что тщательно изучает Виктора. – Или Дэнни-призраком. У него тоже серебряные волосы. – Кем-кем? – Неважно, – смеётся Юри. Виктор проводит языком по губам, глядя в потолок. – Думаю, ты прав насчёт того, чтобы нарядиться кем-нибудь типичным для Хэллоуина. Зомби хороший вариант. – И Пхичит хорошо справляется с необычным гримом, – добавляет Юри. – Он мог бы тебе подсобить. – Отличная идея. А сейчас давай-ка посмотрим те фильмы Марвел, про которые ты говорил. Юри довольно улыбается и встаёт. – Ладно. Итак, есть две версии фильмов: «Люди Икс» и «Мстители». Ртуть там играют два разных актёра. – А почему? – с интересом спрашивает Виктор, наблюдая за тем, как Юри забирает свой ноутбук с кровати и начинает что-то печатать, прислонившись к столу. Он отмахивается от вопроса. – Из-за разногласий в видении персонажей, или как-то так. Эм, так, какой из них хочешь посмотреть? – А какой тебе больше нравится? Юри хмыкает, не отрывая взгляда от ноутбука. – Ну, в «Люди Икс» Ртуть играет Эван Питерс, можем посмотреть это. Виктор пододвигает свой стул ближе к Юри, чтобы тоже видеть экран. – Это и есть Эван Питерс? – спрашивает он, и получает в ответ кивок. – Он тебе нравится? – Ну, Пхичит чуть ли не влюблён в него. Виктор хотел бы сказать, что ему не слишком интересно, в кого там влюблён Пхичит, и что Юри уклонился от прямого ответа на вопрос, но в итоге решает не заморачиваться. Юри загружает фильм на пиратском сайте, после чего забирается на свою кровать и пододвигается вбок, чтобы Виктор мог сесть рядом. Они не в первый раз так сидят, поставив подушки к стене и опустившись на них спинами, когда как ноутбук покоится на их коленях. Фильм начинается, и Виктор немного ёрзает на кровати, устраиваясь поудобнее. Одна его рука зажата между ним и Юри, и вскоре ему уже становится неудобно. – Ты не возражаешь, если я… Юри коротко бросает на него взгляд, не сразу понимая, о чём речь. – А, да, конечно. Виктор высвобождает руку и кладёт её на плечи Юри, слегка его приобнимая. Судя по всему, в этой позе тому тоже становится удобнее. «Просто нам обоим так гораздо комфортнее», – решает Виктор. Он бы хотел думать о их позе как о чём-то взаимовыгодном. Да, им обоим от этого хорошо. Только и всего. Разве что Юри немного прислоняется к нему – можно ли считать это объятием? А вообще, насколько близко нужно сидеть, чтобы поза считалась объятием? А можно ли сказать, что они обнимаются, потому что Виктор положил свою руку на плечи Юри, и тот уже практически лежит на его плече? И что бы такого придумать, чтобы Юри полностью опустил свою голову ему на плечо? Разве только ему вообще не следует говорить что-либо, не следует ничего предпринимать, ему даже думать об этом не надо, потому что неосознанно он начинает надеяться – и только затем, чтобы в конечном итоге неизбежно все эти надежды пали крахом… – В этой части они находятся в будущем, – шепчет Юри. Ах да. Точно. Фильм. – В будущем? – Да. Сюжет немного запутанный, – говорит он, увеличивая яркость экрана. – Поэтому я буду объяснять его по ходу фильма. Но сейчас всё, что тебе следует знать, это то, что они в будущем и сражаются вот с этими штуками. – Смотри, вот у неё серебряные волосы, – отмечает Виктор, когда на экране возникает женщина. – Это Шторм, – Юри с улыбкой поднимает на него глаза. – Тебе бы она подошла. Виктор толкает его плечом. – Она ведь контролирует погоду? Тогда я бы мог отменить все наши пары. – Мне нравится ход твоих мыслей. Фильм продолжается, и они замолкают. В какой-то момент Юри зевает, прикрывая рот рукой. Виктор переводит на него взгляд, замечая, что из-за их позы тот неудобно прислоняется к стене головой. – Если хочешь, можешь прилечь на моё плечо. – Ты уверен? – спрашивает Юри, встречаясь с ним глазами. В ответ Виктор просто притягивает Юри ближе к себе. Тот вздыхает, кладя голову ему на плечо – так, определённо, гораздо удобнее. Затем он показывает на экран: – Вот, смотри, это момент, когда представляют Ртуть. Виктор наблюдает за тем, как мужчина с серебряными волосами играет в пинг-понг сам с собой. – У него супер-скорость? – Угу. Виктор кладёт голову так, что его щека трётся о волосы Юри. «По-дружески, по-дружески, по-дружески», – мысленно заклинает себя Виктор, в то время как его рука словно сама по себе крепче сжимает плечо Юри, притягивая ещё ближе. «По-дружески, по-дружески». Платонические отношения – это то, чего Юри хочет между ними, поэтому того же самого хочет и Виктор. Но нет ведь ничего такого в том, чтобы приобнять Юри за плечо. Это ведь его дружеская привилегия, верно? Он ведь может позволить себе наслаждаться прикосновением, не испытывая при этом чувства вины? Чем больше проходит времени, тем больше внимания Виктор уделяет мыслям о лежащем рядом Юри, чем мыслям о фильме. Интересно, не это ли Ад – иметь возможность прикоснуться к Юри, но не так, как бы ему по-настоящему хотелось. Никогда не быть с ним в отношениях, которых бы ему хотелось по-настоящему. Или, может, это Рай – покуда ему вообще дозволено касаться Юри? – Может, в следующий раз досмотрим? – тихо спрашивает Юри. – А то мне что-то спать хочется. – Конечно, – кивает Виктор. – У меня всё равно есть кое-какие задания, которые не мешало бы выполнить, – и он выпускает Юри из своего захвата, слезает с кровати и затем наблюдает, как Юри кладёт подушку на место, пышно её взбивает и буквально на неё падает. Юри снова зевает. Ноутбук всё ещё лежит рядом с ним. – Ты прямо жить без него не можешь, да? Раздаётся неразборчивое бормотание. – Чего? – Я сказал «Да, и что?», – уже отчётливее поясняет Юри. – Я серьёзно, – говорит Виктор, с ласковой улыбкой глядя на него. – А что плохого в том, чтобы спать рядом с ноутбуком? – Ну не знаю… Радиация? Юри мычит, после чего укрывается одеялом. – Нет там никакой радиации. Я в полном порядке. Но можешь отодвинуть его, если так хочется. Виктор хотел было возразить, но затем вспоминает, что Юри учится на факультете физики и, вполне вероятно, знает об этом гораздо больше, чем он сам. Тем не менее, он ставит ноутбук на стол. – Свет выключить? – Не обязательно. – Сладких снов. Виктор этого не замечает, но Юри, прежде чем закрыть глаза снова, бросает на него суровый взгляд. ~ – И это твой костюм? – уточняет Кристоф, изучая футболку с эмблемой супермена и джинсы Виктора. – Ну я даже не знаю, как бы это помягче сказать… – У меня не было идей лучше, – пожимает плечами Виктор. Кристоф вздыхает, сражённый блестящим ответом. – Ну, можно поработать и с таким, я думаю… – и с этими словами он открывает свой шкаф. – На, должно подойти. Виктор ловит голубую рубашку на пуговицах; затем в него летит чёрный галстук. – А это для чего? – Ты можешь эффектно разорвать на себе рубашку, когда тебя спросят, что у тебя за костюм, – поясняет Кристоф. – И твои джинсы недостаточно обтягивающие. Ты забыл, это не просто вечеринка на Хэллоуин, это секси-вечеринка на Хэллоуин. Ох, Витя, ты словно больше не помнишь, кто ты такой. – Недостаточно обтягивающие, говоришь… – повторяет Виктор, направляясь в ванную Пхичита с Крисом комнаты и изучающим взглядом осматривает своё отражение в зеркале. – Хм-м-м. – Только потому, что Юри не собирается идти на вечеринку, не значит, что можно расслабляться, – порицает Кристоф. – У нас, знаешь ли, есть репутация, которую нужно поддерживать. Вот, примерь. Виктор переодевается и вскоре выходит босиком из ванной в голубой рубашке поверх своей футболки супермена и в галстуке; джинсы облегают все нужные места. Он оглядывает себя в зеркале ещё раз. – Так лучше? – Гораздо. Вот теперь ты готов. – Пойду, скажу Юри пару слов перед уходом, – говорит Виктор. – Может, он всё-таки согласится пойти с нами? – А я пока найду Пхичита. ~ Виктор находит Юри в темноте на кровати; его лицо освещает экран компьютера. Это напоминает Виктору о том, как он впервые вошёл в эту комнату в начале года. – Юри, мы уже скоро уходим. – А, – откликается тот, видимо, не понимая, почему тогда Виктор здесь. – Удачи там. – Уверен, что не хочешь присоединиться? – Уверен, – мягко улыбается Юри. – Тебе всё равно без меня веселее будет. Виктор ошарашен таким заявлением. Юри, должно быть, шутит. Конечно, конечно, он шутит. Виктор открывает рот, чтобы ответить что-нибудь. Ничего не приходит на ум. Он пытается снова: – Э-э, в каком смысле? – Да так, ничего, – небрежно отвечает Юри, бросая на Виктора успокаивающий взгляд, который оказывает на того совершенно противоположный эффект. – Присмотришь за Пхичитом вместо меня? Он иногда заходит немного слишком на вечеринках. – Хорошо. ~ Кристоф приходит в костюме дровосека. Однако же он быстро избавляется от своего пластмассового топора ещё в начале вечеринки, потому что таскаться с ним слишком уж муторно. От дровосека в его образе осталась разве что расстёгнутая красная клетчатая рубашка. Виктор видит, как на Кристофа показывают пальцами, перешептываясь. Пхичит приходит в костюме героя своего любимого фильма «Король и фигурист». Несмотря на то, что никто из присутствующих не уловил отсылку, тот не поскупился на слова и минут десять объяснял каждому, кто готов был его слушать, сюжет. Джей-Джей оделся королём и сверкал золотой короной, целуя свою девушку Изабель. Музыка неприятно бьёт по ушам – она настолько громкая, что её едва ли вообще можно считать музыкой. Виктор зажигает вместе с Крисом, хотя так темно, что не разберёшь, в самом деле это Крис или нет. Танцующие тени деревьев угрожающе нависают над толпой, и только луна – единственный источник света. На горизонте появляется Пхичит, он подходит к Виктору и берёт его за руки – а Виктор раскручивает его в танце, безудержно смеясь. Алкоголь потихоньку даёт в голову, и каким-то образом и непонятно когда Виктор теряет свою голубую рубашку, и на нём остаются лишь чёрный галстук и футболка супермена. – До дна, до дна, до дна! – скандирует толпа, в то время как некто в костюме пирата лакает что-то из огромной кружки. Этот несчастный наверняка пожалеет об этом наутро, но сейчас, судя по всему, он от души веселится. Какой-то парень, окутанный темнотой, проводит по груди Кристофа пальцами, и тот дерзко ему улыбается. Кто-то пихает Виктору в руки бутылку шампанского и салютует, когда Виктор открывает её. Золотистая жидкость стекает из горлышка по его пальцам. Он пытается слизать её, но ничего не выходит: большая часть содержимого бутылки оказывается на земле. Затем Виктор видит Пхичита, который оживлённо разговаривает с каким-то темноволосым парнем, лица которого не видно. Но он очень напоминает… Юри? Виктор стрелой летит сквозь толпу, чтобы рассмотреть получше. Нет, обознался. Не Юри. – Виктор! Ты знаком с Сынгилем? Он посылает Сынгилю улыбку – и спотыкается о что-то на земле, но вовремя успевает ухватиться за дерево с громким «уй!». Пхичит, смеётся, ноги у него заплетаются, но он всё равно спешит к нему на выручку. Он хватает Виктора за руку, силясь его поднять, но падает за компанию, и Виктор тоже начинает смеяться. – Жаль, Юри здесь нет, – говорит Пхичит – его едва слышно за людским галдежом и шумом музыки. И Виктору на ум приходит идея. Гениальная идея. – Я приведу его. Пхичит с энтузиазмом кивает. – Отличная мысль! Скажи ему, что и я очень хочу, чтобы он пришёл. Это точно поможет уговорить его. – Мхммм, – согласно мычит Виктор, пытаясь встать на ноги. Его руки снова обнимают ствол дерева. – Как же клёво. И ты тоже такой клёвый. – И ты клёвый. А теперь иди за Юри и позови его сюда. Виктор кивает, отдавшись своей миссии с запалом, и идёт через поляну на огоньки света, которыми вдали выделяются университетские постройки. По пути он в кого-то врезается, и этот кто-то и ненамеренно выливает на него свой напиток, вызывая у него тем самым смех. – Виктор! Ай да к нам, в караоке петь! – зовёт его Кристоф. Он поёт с ними три песни, а затем вспоминает о миссии и снова продолжает путь в общежитие. Кое-как добравшись до туда, он застревает перед главным ходом, будучи не в силах вставить ключ в замочную скважину. К счастью, какой-то добрый малый видит это и помогает ему попасть внутрь. Он неровно шагает по лестнице, и, наконец, прибывает к своей цели. Все эти мучения он терпит потому, что Юри непременно понравится эта вечеринка. Он был бы в восторге. Он бы тоже великолепно провёл время. Хоть бы на минутку расслабился и забыл о своей физике – а может, даже потанцевал бы с ним. Его руки скользили бы под его футболкой, а губы прижимались к обнажённой коже… – Юри, – на выдохе произносит Виктор, открывая дверь в их комнату. Где же он? Его здесь нет. Почему его здесь нет? Виктор закрывает за собой дверь и присаживается за свой стол, откидываясь на спинку стула и вытягивая руки вперёд. – Юри, ты прячешься? – нарочито растягивая слова, произносит он, и срывается на хихиканье, представляя себя со стороны. Открывает дверь ванной, и оттуда выходит Юри, вытирающий волосы полотенцем. – Виктор? Ты же только пару часов назад ушёл. Что, уже всё закончилось? – Юри, – бубнит Виктор, прокручиваясь на стуле, чтобы видеть его. – Тебе нужно присоединиться к нам. Тот не отвечает, вешая полотенце на серебряный поручень в ванной, и затем подходит к нему ближе. – Ты пьян? – Нет, нет, – снова хихикает Виктор, качая головой. На губах Юри слабая улыбка, и Виктор не понимает, почему. – Тогда вставай, – говорит он. Виктор встаёт. Валится на Юри. И вот они уже оба лежат распластанные на полу. – Ты в порядке? – поспешно спрашивает Юри. «Как же хорошо лежать на нём», – думает Виктор. Утыкается ему в шею и целует. – Ты такой добрый. Всегда добр ко мне. Не замечал? Что бы я ни делал, ты всегда добр ко мне. – Э-э… Спасибо. – Ага-а-а, – поддакивает Виктор, закрывая глаза. Одна его рука достаёт до волос Юри, и пальцы нежно проводят по мягким прядям. Волшебно мягким. Волшебно. Этому есть только одно объяснение: – Ты используешь волшебный шампунь? – Сколько ты выпил? – посмеиваясь, спрашивает Юри. – Нисколько, – убеждает его Виктор. Разве он пил? Хотя да, когда Юри спросил, он почувствовал странный привкус алкоголя во рту. И ещё голова так приятно гудит и кружится, а тело лёгкое. – Я пришёл за тобой. – О, так ты… Да не стоило. Пауза. – Виктор, как думаешь, ты в состоянии встать с меня? А то я дышать не могу. Виктор слезает с него, помогая Юри подняться, но сам наваливается на стену. – Оп-па… – Всё хорошо? – обеспокоенно спрашивает Юри. – Давай, присаживайся на свой стул. Не ложись на кровать, иначе упадёшь с неё. – Вот видишь? Такой добрый, – продолжает Виктор, позволяя Юри подвести себя к стулу. Он усаживается на стул и делает оборот вокруг своей оси – к горлу тут же подступает тошнота, поэтому он тормозит ногами о пол. – Пойдём со мной на вечеринку, Юри. – Хочешь, я отведу тебя к ним обратно? – предлагает он. – Сам оставаться не буду, но добраться до туда помогу. Виктор делает гримасу. – Отведёшь меня, но сам не останешься? Тогда какой вообще смысл? – Э-э-э… Виктор снова смеётся – Юри восхитителен. Серьёзно, поцеловать бы его. – Юри, а угадай, что! Юри улыбается и садится на свой собственный стул, подъезжая на нём ближе. – Что? – Я Супермен. Он снова делает оборот вокруг оси и тут же об этом жалеет; Юри, забеспокоившись, помогает ему сесть как следует. – Так, не надо тебе на стуле сидеть… м-м… Вот, сядь на пол. Виктор садится на пол, скрестив ноги, но Юри остаётся сидеть на своём стуле, и он настойчиво тянет его за рукав. – Садись со мной. Юри садится – и Виктор замечает, что щёки его принимают алый оттенок. Он любит, когда Юри краснеет. И самого Юри любит. Любит в нём всё, от пунцовых щёк и розовых губ до волшебно-мягких волос. И тут Юри начинает смеяться – сначала Виктор не понимает, в чём дело, но затем осознаёт, что только что выдал всю эту тираду вслух. – Тебе нравится, когда я краснею? – застенчиво спрашивает Юри. Виктор с серьёзным лицом кивает. Вот бы он мог сказать кому-нибудь о том, что чувствует. Кому-нибудь, хоть кому-то. – А можно я расскажу тебе секрет? Виктор понимает, что находится в двоякой ситуации: хочет во всём признаться Юри, но одновременно не хочет, чтобы тот знал. Он понимает всю абсурдность своих метаний, но Юри подсаживается к нему ближе. Прекрасно: несколько минут назад они были тесно прижаты друг к другу на полу, и затем – сидели друг от друга непозволительно далеко. И вот сейчас между ними всего лишь несколько дюймов. Это значительно улучшает положение. Однако больше Юри не сокращает между ними расстояние. – Рассказывай, – отвечает он. – Иди сюда. Юри придвигается ещё ближе. Виктор продолжает тянуть его за рукав, пока тот не садится к нему вплотную, прижимаясь бедром. Он обвивает Юри руками в объятии и кладёт подбородок ему на плечо, касаясь губами шеи, прямо под ухом. – Так что за секрет? Виктор изо всех сил напрягает извилины, чтобы вспомнить самому, что это был за секрет. Он вспоминает, но в следующую секунду осознаёт: Юри же сидит прямо перед его носом. – Я не могу рассказать. – Вот как, – смеётся Юри. – Должно быть, это страшная тайна? – Самая страшная, – кивает Виктор. – И она связана с тобой. – Со мной? Голова Виктора раскалывается. – Мы можем прилечь на кровать? Юри в сомнении кусает губу. – Хорошо, только дай мне помочь тебе забраться на неё. И не слишком на ней вертись. Не хочу, чтобы ты свалился. Виктор поскальзывается на лестнице, и Юри бледнеет от страха. Он помогает ему забраться, и когда Виктор уже наверху, его рука словно приклеивается к рукаву Юри. – Ложись со мной. Тот не сопротивляется и просто ложится рядом. – Так лучше? – Гораздо. – Так о чём твой секрет? – Какой секрет? – хмурится Виктор. – Ты сказал, что у тебя есть секрет, который связан со мной. Виктор скользит руками по торсу Юри и прижимает его к себе, утыкаясь лицом ему в плечо. Он такой тёплый и так ласково ему улыбается, обнимая в ответ. – Ладно, я скажу тебе при одном условии. – Каком условии? – интересуется Юри, выглядя при этом весьма счастливо. Странным образом счастливо. В его глазах светится неподдающаяся определению эмоция, будто что-то, что обычно скрыто оболочкой, сейчас обнажено и открыто. – Только никому не рассказывай. – Не скажу никому, уговорил – хихикает Юри. Виктор двигается на кровати выше, чтобы быть с Юри на одном уровне глаз, лоб ко лбу. Он пронизывает его тяжким взглядом, не соответствующим играющей на губах улыбке. – Итак. Ты готов? Юри, сглотнув, кивает. – Ты говоришь во сне, – шепчет Виктор. Пауза. Юри, очевидно, удивлён. Виктор снова утыкается лицом ему в шею, вдыхая его запах и касаясь дыханием нежной кожи. – И это так очаровательно. Мне нравится слушать твою сонную речь. Я чувствую такое счастье, – Виктор делает очередное мыслительное усилие и приходит к заключению: – Многие твои привычки делают меня счастливым так, как я никогда не был раньше. Юри ничего на это не говорит. Поэтому Виктор решает продолжить: – Например, мне нравится, что ты поёшь в душе. Это очаровательно. Мне вообще очень нравится твой голос. Ещё я люблю, когда ты касаешься своих волос – это так мило. А больше всего я люблю сам трогать твои волосы, – добавляет Виктор, гладя Юри по волосам и что-то мурлыча себе под нос. Всё ещё ноль реакции. – Но… – медленно начинает Виктор, пытаясь сконцентрироваться на своих словах. – Но иногда это причиняет боль. – Причиняет боль? – в тон ему шепчет Юри. Сейчас он обнимает его, касаясь спины – аккуратно, словно Виктор сделан из стекла. Одна рука касается его волос, и Виктор подаётся навстречу, крепко зажмуриваясь. Почему-то это прикосновение напомнило ему о доме, о Санкт-Петербурге. Он мог бы жить в объятиях Юри, жить его прикосновениями. – Что ты имеешь виду? – Когда бы ты ни делал всё это, – поясняет он, – все эти милые мелочи... Мне больно. Юри вплетает пальцы в пряди волос и заботливо проводит по голове. – Я не понимаю. Виктор слегка отстраняется и смотрит ему в глаза. Он берёт руку Юри в свою, переплетает их пальцы вместе и кладёт их соединённые руки себе на грудь, чтобы тот смог почувствовать. Не зная, как подобрать нужные слова. – Здесь. Выражение глаз Юри душераздирающее, опустошённое. – Ох, Виктор… – Мне больно даже сейчас. В самом деле больно. Юри выглядит опечаленным. Его глаза слабо мерцают, словно он пытается решить, что делать. Его брови сведены в напряжении, и Виктор пальцем свободной руки тыкает его между глазами. – Когда ты концентрируешься на чём-то, то у тебя здесь появляется маленькая морщинка. Она тоже прелестная. Юри смеётся, но ему очевидно не весело. Наоборот, это делает его лицо ещё более грустным. Он тянется ближе, целуя Виктора в щёку и кладя на неё ладонь. – Тебе нужно поспать. – Ты останешься со мной? Юри тихо улыбается и кивает. – Если ты этого хочешь. – Хочу, – уверяет Виктор. – Очень хочу. – Тогда спокойной ночи. Он закрывает глаза, вдыхает аромат Юри, перемешанный с запахом алкоголя, и позволяет заманить себя в царство снов. Когда он начинает засыпать, ему кажется, что он чувствует чужие губы на своих волосах. Призрачное ощущение – но всё же оно есть. ~ – Эй, Кларк Кент! Никак, проснулся? В ответ Виктор издаёт красноречивый стон. Слышится звук поворачиваемой ручки двери, и через несколько секунд комнату заливает свет, безжалостно ударяя по сомкнутым векам. Виктор переваливается на другую сторону, на что-то натыкаясь. На что-то. Или, вернее, на кого-то. Юри? – Оу, – произносит Кристоф, опираясь на дверной косяк. – Я не вовремя? А то дверь открыта была. Виктор застывает, глядя на спящее лицо Юри. Оно умиротворённо расслабленное, голова повёрнута в его сторону; одна рука покоится на талии Виктора, а другая подложена под голову на манер подушки. Он переворачивается и что-то неразборчиво бормочет, притираясь ближе к нему с коротким выдохом. – Ты всё ещё здесь? – тихо спрашивает Виктор, вытягивая шею, чтобы видеть Кристофа. – Я рад, что вы, голубки, поладили, – Кристоф понижает голос. Виктор закрывает глаза и его хватает лишь на то, чтобы произнести: – Пожалуйста, уходи. Кристоф покорно уходит. Опять воцаряется тишина, а Юри мирно спит рядом с ним в блаженном неведении. Он снова что-то бухтит. На японском, кажется. Виктор тщится вспомнить, что произошло прошлой ночью, и глубоко задумывается, не раскрывая глаз. Так, он был на вечеринке. Оделся Суперменом – видимо, поэтому на нём всё ещё тематическая футболка. Там был Кристоф, и Пхичит тоже был, вообще все были… Была выпивка. Много выпивки. Настолько много, что негде было скрыться от запаха алкоголя; на ноги беспрестанно наступали, а в наиболее тёмных местечках леса люди спотыкались о корни деревьев. А что было потом? Как он сюда добрался? И, что более важно, как оказался в кровати Юри? Юри… Они с ним… Ну, они точно разговаривали – Виктор расплывчато помнит голос Юри прошлой ночью. И вот его ударяет осознанием. О нет. Нет-нет-нет-нет. Он же ведь, наверное, ему всё рассказал, во всём признался. Расписался в каждой тайной мысли, в каждом сокровенном желании. И теперь Юри всё знает. И наверняка ненавидит его. Вероятно, он и обнимал его сейчас из жалости – или же, что ещё хуже, он как-то взобрался к Юри на кровать, и из той же жалости тот не стал его прогонять. Нет, нет, нет. Неужели он разрушил их дружбу обычной попойкой? Как бы то ни было, ему не следовало всё это делать. Вероятно, всего лишь вероятно, он сумеет всё исправить и сохранить их дружбу; убедит Юри, что всё произошедшее не имеет значения. Да, ещё не слишком поздно. Отныне ему нужно быть строже к себе, провести строгий диалог со своим подсознанием. Нужно избегать выпивки. Ещё ему необходимо… Юри зевает. Свой протяжный зевок он пытается скрыть, и вместо того, чтобы прикрыть рот рукой, он прячет лицо у Виктора на груди. И так тесно, насколько возможно, льнёт к нему. Его нога проскальзывает между ног Виктора. Хуже и быть не могло. Потому что Юри не осознаёт, что сейчас делает, и в тот миг, когда он проснётся и увидит, что Виктор просто закрывал на их позу глаза, что он воспользовался моментом, когда Юри себя не контровал, всё будет кончено. Виктор осторожно отодвигается, и Юри роняет голову на подушку. Он снова зевает, и в этот раз переворачивается на спину, скользит пальцами по бедру Виктора – и убирает руку. Открывает глаза. Виктор обмирает. Если он замрёт статуей, то, может, Юри не увидит его. Он как-нибудь сольётся со стеной или с простынями. Замаскируется. Юри медленно просыпается, и когда он открывает глаза, то сразу же озирается. Его взгляд моментально падает на Виктора. Он приподнимается на локтях. – У тебя сто процентов голова трещит, – невнятно говорит он сиплым ото сна голосом. Затем он спускается с кровати и наощупь идёт до шкафчика в ванной. – Аспирин. Выпей. Виктор в потрясённом молчании наблюдает за тем, как Юри протягивает ему аспирин, после чего берёт неоткрытую бутылку воды со своего стола и передаёт ему. – Ты ведь голоден? Давай я принесу тебе чего-нибудь. Виктор выпивает таблетку. – Виктор? – Поесть… поесть бы не помешало. Юри надевает обувь и выходит из комнаты, не надевая очки. В голове Виктора проносится целый ураган. Догадок, чувств, теорий. Не похоже, что Юри злится – скорее, просто обеспокоен. Искренне обеспокоен его состоянием. Виктор садится поудобнее на кровати, когда как его разум умоляет тело пересесть на свою собственную кровать, чтобы замять неловкую ситуацию. Но он остаётся сидеть там, где сидел, изо всех сил стараясь утихомирить пульсацию в голове. Юри возвращается в мгновение ока. – Не хотел тратить время, чтобы идти в столовую, поэтому просто купил тебе маффин на первом этаже. Надеюсь, сойдёт. Виктор подозрительно откусывает кусочек. Черника. Они оба молчат. Юри садится на кровать немного поодаль от Виктора, словно обдумывая что-то. Виктор шугается, когда Юри заговаривает: – Ты помнишь что-нибудь? С прошлой ночи, я имею в виду. Виктор сводит брови, делая ещё один укус от маффина. – Помню… помню, как я танцевал. Кажется, под какую-то песню Fitz and The Tantrums. И потом… помню, что видел тебя. После этого всё как в тумане. – Вот как. – Я… Я сказал что-то, или…? Он не продолжает. Пауза длится всего лишь секунду, но ощущается гораздо длиннее, тяжелее и значимей, будто что-то застыло в воздухе, прошило лёгкие и сорвалось с губ дыханием. Виктор, чувствует, как его сердце бухает в груди, когда он полностью вынимает маффин из обёртки, сминает её и кидает в мусорку рядом со столом Юри. Затем он поднимает глаза на него, гадая, о чём тот думает. Юри не перестаёт глядеть на него оценочным взглядом. И на какое-то мгновение он выглядит почти нереальным: волосы взъерошены, в глазах застыла эмоция, которую Виктор не может определить; солнце освещает его черты, заставляя сиять подобно звёздам. Подобно эфемерному нечто, что не может быть реальным – но реально. – Ладно… – выдыхает Юри. И что это значит? Затем Виктор понимает, что Юри, скорее всего, говорил сам с собой. Поэтому не отвечает, сосредотачиваясь на его лице, на том, чтобы прочитать, о чём тот думает, что же может быть в его мыслях. Он вспоминает свою шутку про справочник по Юри Кацуки, но правда заключается в том, что он бы даже не знал, с чего его начать. Потому что невозможно угадать, какое качество в нём преобладает, что определяет его личность, что можно было бы поставить во главе книги. – Давай уже разберёмся с этим, – медленно, но весомо говорит он. – Я хочу разобраться. – Разобраться? – непонимающе начинает Виктор. Либо он вчера перебрал больше, чем думал ранее, либо Юри толкует о какой-то бессмыслице. – Разобраться с этим? Юри рвано вдыхает, но не отводит глаза. – У тебя два варианта. Ты меня внимательно слушаешь? Виктор молча кивает. И тогда Юри придвигается к нему ближе; его ноги всё ещё свисают с кровати, но сейчас он сидит всего в паре дюймов от Виктора. – Два варианта. Либо ты хочешь поцеловать меня и целуешь, либо не хочешь – и не целуешь. Я достаточно понятно изъясняюсь? – Я… – тупо начинает Виктор. – Нет, я устал от всего этого. Либо ты хочешь, либо не хочешь. Потому что когда я недавно поцеловал тебя сам, ты не ответил на поцелуй, поэтому я предположил, что ты не хотел его – и, прошу заметить, вполне нормально к этому отнёсся. Но ты продолжал вести себя так заботливо по отношению ко мне, а ещё тискаешь постоянно, поэтому я начал думать, что, наверное, ты просто такой человек. Но когда ты ушёл прошлой ночью, надрался, а потом столько всего наговорил и сделал, что сейчас я не знаю, что и думать, потому что ты… Виктор целует его. И Юри целует его в ответ. Он сокращает между ними расстояние ещё больше, прикасаясь своей ногой к ноге Юри, гладит руками его волосы, чувствуя знакомую шелковистость. Его губы мягкие, невозможно тёплые, нежные. Одну руку он сжимает у него на спине, сминая ткань дурацкой футболки, а другой касается предплечья Виктора – так легко, что тот не может понять, мерещится ему это прикосновение или нет. Виктор закрывает глаза, сосредотачиваясь на ощущениях, теряясь в них. Юри отвечает на касание губ, позволяя Виктору контролировать поцелуй, и тот начинает посасывать его нижнюю губу, потом переключается на верхнюю – и так тепло, так невесомо. Их словно притянуло магнитом, между ними будто сверкают искры, вместе с тихими выдохами и ласковыми прикосновениями. Напряжение, что было между ними весь этот месяц, наконец, ослабло. – Бог мой, – выдыхает Юри, отстраняясь, и его рука тут же взлетает ко рту и накрывает его. Ярко-красный от поцелуя, он смотрит на Виктора огромными глазами. На его губах видна плохо скрываемая улыбка. – Что? – быстро спрашивает Виктор, смутившись. Он не убирает руки от волос Юри, бездумно гладя и наслаждаясь их шёлком. Юри нервно смеётся и игриво толкает Виктора плечом. – Не думал, что ты в самом деле сделаешь это. Виктор тоже смеётся, потому что невозможно сопротивляться заразительному смеху Юри – и потому что его разум плывёт от похмелья и поцелуя, а ещё потому, что он поверить не может в то, что между ними только что произошло. – Ты имеешь в виду, не ожидал, что я поцелую тебя? Юри кивает головой. – А что я наговорил тебе ночью? – интересуется Виктор. – Много всего. Это было довольно сентиментально. – Сентиментально? – Сентиментально, как у Николаса Спаркса. – В таком случае, романтично? – улыбается Виктор. – Вроде того, – улыбка Юри ещё шире, чем его. Виктор хочет продолжить начатое, но не сразу решается испытать удачу. – Могу я снова поцеловать тебя? Галстук, всё ещё повязанный вокруг шеи, приходится кстати, потому что Юри берёт его в руку и притягивает Виктора к себе. На этот раз поцелуй не такой невинный: он сопровождается покусыванием губ, соприкосновением языков: их ресницы дрожат – поцелуй выходит жарким и страстным. Виктору нравится, что теперь Юри проявляет инициативу – он тает под его прикосновениями, вцепляется в его волосы. Юри довольно мычит под ним, и Виктор задействует руку, чтобы уложить Юри спиной на кровать, седлая его бёдра. – Виктор, – тихо говорит Юри, упираясь ладонью ему в грудь, осторожно отстраняя. Требуется секунда, чтобы Виктор понял, что его отталкивают, и перестал целовать Юри. Он слезает с него, изумлённо моргая. – Ты… ты разве не?.. – Нет-нет, я хочу, – честно говорит Юри. – Просто… Тебе не кажется, что тебе нужно, э-э… – его голос затихает. Виктор окидывает себя взглядом. Точно. Он сейчас точно не в самом подходящем состоянии, чтобы целовать Юри Кацуки. – Я сейчас вернусь, – говорит он, сползая с кровати и бегом направляясь в ванную. – Не двигайся! Юри переворачивается на бок, наблюдая за его действиями. – А чуть-чуть можно? – Если только совсем чуть-чуть, – уступает Виктор. ~ Это был самый быстрый душ, который он когда-либо принимал в своей жизни. Он выходит из ванной комнаты в белой футболке и джинсах и с улыбкой взбирается обратно на кровать к Юри. – А сейчас мы можем продолжить? Это сродни раю – нет, даже лучше. Целуя Юри, Виктор теряется в догадках, как сумел продержаться без этого так долго и сможет ли прожить без его поцелуев в будущем. Серьёзно, а не отменить ли занятия, запереться в комнате и целовать Юри до конца своих дней? Он подмечает то, как легко тот стискивает его бока, как его волосы разметались по подушке, подмечает едва уловимую улыбку на его губах, которая, кажется, в точности отвечает его собственной. Поцелуй замедляется – он уже не такой пылкий, и Виктор сосредотачивается на наслаждении моментом, на внимательном изучении рта Юри своим языком, на сохранении баланса, на том, как Юри время от времени издаёт под ним тихие звуки – отражения его собственных. Когда они прерываются, чтобы отдышаться, глаза Юри блестят. – Так теперь я в безопасности? – спрашивает он. – В безопасности от чего? – в свою очередь задаёт вопрос Виктор, смещая свои губы на подбородок Юри, затем поднимается вверх до виска – и снова вниз, к шее. – От розыгрышей. – Исключено. С чего бы что-то поменялось? Юри неопределённо жмёт плечами и наклоняет голову вбок, прикрыв глаза. – В таком случае, мне нужно держать оборону. – Полагаю, что так, – мечтательно отвечает Виктор. – Между прочим, у меня уже есть некоторые намётки. На самом деле, нет, но это в точности вызывает ту реакцию, которую он хотел получить – Юри заинтересованно поднимает глаза. – И какие же? – Я не могу тебе рассказать. – Вот как. Виктор задерживает губы на местечке на шее, где бьётся пульс, и слегка засасывает кожу – так, чтобы не оставлять следов. Юри на мгновение задерживает дыхание и сильнее сжимает руки на теле Виктора. – Я нашёл твоё слабое место, – поддразнивает Виктор, продолжая скользить языком и беззастенчиво растягивая губы в улыбке. – А я думаю… Виктор, – выдыхает Юри, и его тело буквально вытягивает струной, словно умоляя о продолжении. – Наверное, у меня теперь есть твоё новое любимое выражение лица. – Ты смешон. – Почему мы не сделали этого раньше? – спрашивает Виктор, касаясь шеи Юри горячим дыханием. – Потому что я не гей. Виктор застывает и в недоумении отнимает голову от его шеи. – Ты… ты не… Юри, прикусив изнутри щёку, качает головой. – Нет. На самом деле, я натурал. Прости… Мне следовало сказать тебе раньше. – О… – на выдохе произносит Виктор. Его слова как удар. Словно что-то тяжёлое обрушивается на его грудь, вышибает из лёгких воздух. В голове всё ещё стоит приятное гудение от поцелуя, болезненная пульсация от похмелья. Он понимает, что выглядит сейчас так, будто по нему проехались катком, волосы всё ещё мокрые, а губы покраснели и припухли от поцелуя. Юри жалостливо на него смотрит, неловко ёрзая. – Прости. – Ну… Ну, ничего… – медленно и озадаченно выговаривает Виктор. Так Юри не хочет его целовать? Или всё-таки хочет? Или это что-то совершенно иное, может, ему было просто интересно посмотреть, что будет, или же… – Виктор? Я же пошутил! Виктор испускает тяжёлый выдох, перекатывается с Юри и ложится подле него на этой слишком маленькой для двоих кровати. – Ты вообще понимаешь, что только что довёл меня до сердечного приступа? – Извини, – бормочет он, поворачиваясь к нему боком, чтобы видеть его лицо. – Неудачная шутка. – А у меня теперь сердце бьётся, как сумасшедшее, – строго говорит Виктор. – Из-за твоего жестокого чувства юмора я мог свалиться замертво. Ты теперь мой должник. – Твой должник? – повторяет Юри, и Виктор кивает. – Как бы ты хотел мне отплатить? Юри тянется к нему и чувственно целует, накрыв рукой его щёку. – Это искупит мою вину? Виктор притворяется, что раздумывает: – Может быть. Посмотрим. ~ Часом позже Виктор решает взять с собой Маккачина во двор. Аспирин и еда ощутимо облегчили его страдания. Юри идёт по другую сторону от него, держа руки в карманах курточки. Студенты с прошедшей вечеринки подходят к Виктору и хлопают его по спине, поздравляя с успешным проведением мероприятия, и каждый раз перед тем, как уйти, бросают на Юри странный взгляд. Это… Странно. Юри открывает Йик-Йак и наблюдает картину маслом: имя Виктора мелькает в каждом посте, а Пхичит тем временем присылает ему в личку скриншоты самых смешных безобидных постов. Пока они идут по направлению к дому Якова за Маккачином, Виктор без какой бы то ни было на то причины идёт к Юри очень близко – их плечи беспрестанно соприкасаются во время ходьбы. Это приятно, однако взглядов привлекает к ним ещё больше. – Маккачин! – зовёт собаку Виктор, открывая входные двери. Маккачин, обезумев от радости, набрасывается на него, толкает лапами в грудь и валит прямо на лужайку. Юри испуганно вздрагивает, но Виктор хохочет, почёсывая любимца за ушами. – Привет, Маккачин, – здоровается Юри, и тот обращает на него взгляд. Хорошо, хоть с ног не сбивает, как некоторых. Виктор нацепляет поводок, и они идут во двор, пока Маккачин радостно тянет поводок. – Иногда я встаю на скейтборд и позволяю ему себя вести, – говорит Виктор, и его в то же мгновение тянет в сторону – Маккачин принюхался к дереву. – Представляю себе, – говорит с улыбкой Юри, воображая эту картину. Будучи уже во дворе, Виктор отстёгивает поводок, наблюдая за тем, как пудель поторапливается в сторону группки студентов, которые ему крайне рады. – Самый популярный человек в кампусе! Юри мысленно отмечает, что Маккчин вообще-то не человек, но решает не озвучивать свои мысли. Вместо этого он просто садится рядом с Виктором за стол. Настольный зонтик прикрывает их головы от солнца. Его рука покоится на столе, Виктор берёт её, бездумно играя пальцами, и Юри застенчиво оглядывается по сторонам. – Не хочешь, чтобы о нас знали? – спрашивает Виктор, выпуская его руку. – Нет, не в этом дело, просто… – он облизывает губы и слегка отмахивается. – Многих это может сбить с толку, вот и всё. Виктор в недоумении поднимает бровь. – Сбить с толку? Как? – Да так, неважно, – уклоняется от ответа Юри. Виктор будто бы не замечает всех тех взглядов, что на них направлены. Конечно, он никогда не был обделён вниманием, но сейчас, когда они с Юри вместе, внимания стало раза в два больше. И когда как Виктор греется в лучах славы, Юри под ними будто скукоживается. – С тобой всё хорошо? – Виктор явно встревожен. Юри отгоняет тревожные мысли и улыбается. – Да, порядок. Просто задумался. – О чём? Голова Виктора лежит на сложенных на столе руках. Вытянувшись вперёд, он выжидающе всматривается в его лицо. Прядка волос падает ему на глаза, и Юри заправляет её назад. – О тебе. – Обо мне? Неужто я присутствую в думах самого Юри Кацуки? Наряду с ох-такими-интересными физическими концепциями и кацудоном? Юри пихает его. Виктор пихает его в ответ, прежде чем подсесть ближе. – Напомни-ка, почему я вообще с тобой разговариваю? Виктор, закрыв один глаз, делает вид, что серьёзно задумался. – Так, ну, я симпатичный. Талантливый, вне всяких сомнений – спешу сообщить, что все мои учителя в детстве называли меня вундеркиндом. – В детстве. – Эй! – протестует он. – Я и сейчас очень умный, Юри. – И самовлюблённый. Виктор дуется и снова берёт его за руку. – Ты меня обижаешь. Ты постоянно обижаешь меня. Третья глава «Юри Кацуки для чайников» будет о том, какой ты грубый. – А я думал, про сарказм ты напишешь в первой главе, – напоминает Юри. – О, ну вообще-то есть разница между сарказмом и тем, что ты разбиваешь мне сердце. Юри смеётся, сжимая его пальцы. – Хорошо, я постараюсь быть добрее к тебе. – Здорово. Если не знаешь, с чего начать, то позволь помочь: у меня есть домашка по физике на понедельник. – На понедельник? Дай угадаю: ты к ней даже не притрагивался, – когда Виктор обиженно выпячивает губу, Юри сдерживается и не продолжает подкалывать, переходя на серьёзный тон. – На какую тему? – Там на выбор. У нас есть двадцать пунктов, из которых нужно взять что-то одно. – Правда? – просиял Юри. – Тогда мы можем выбрать оттуда что-нибудь интересненькое. – Интересненькое? – протягивает Виктор. – Не понимаю я тебя. – Дай посмотреть. Открыв список тем на телефоне и протянув его Юри, Виктор кладёт подбородок на ладонь и наблюдает за тем, как с каждой строчкой тот сияет всё ярче и ярче. А Юри не понимает, как Виктор не находит всё это настолько же интересным, как он сам, но уже давно отбросил попытки разобраться в этом. – Здесь есть Никола Тесла, кот Шрёдингера, фотовольтаика, антивещество… Как же выбрать что-то одно? – Ох, в самом деле, как же теперь быть? – веселится Виктор. – Какая трагедия. Подожди-ка, а что эта за тема с кошкой? Я люблю кошек. Юри улыбнулся, придвигаясь к нему ещё ближе и указывая на список. – Кот Шрёдингера. Тебе понравится. Это в меньшей степени физика и в большей философия. Итак, представь, что в коробке есть кошка. Никто в эту коробку не заглядывал. Откуда тебе знать, мертва кошка или нет? – Ну, она ведь всё равно в конечном итоге умрёт, – хмурится Виктор. – Да, но если ты не заглянешь в коробку, ты не сможешь это доказать. – То есть это вроде философской загадки «слышен ли звук падающего дерева в лесу, если рядом никого нет»? Юри возбуждённо кивает. – Да, но есть вариации. Так, смотри, у тебя есть кошка в коробке, а также механизм с частичкой радиоактивного источника с прикреплённой отравой во флакончике. – Звучит жутко, – бледнеет Виктор. – Это просто воображение, – успокаивает Юри. – Но я не хочу думать об умирающих кошках, это… – Тише, послушай, – убеждает он. – Так вот, кошка, радиоактивный источник и флакончик с отравой. Когда происходит распад радиации, то флакончик разбивается, и отрава в итоге убивает кошку. Но ты не знаешь, когда конкретно происходит распад, или когда разбивается флакончик, или когда умирает кошка. Так? Это произойдёт, так или иначе, но ты не знаешь, когда. Виктор, по-честному, уже заблудился в этом потоке мыслей, но Юри выглядит таким увлечённым, таким красивым, что он кивает. – Вот это и есть то, что называется Копенгагенской интерпретацией. Тот факт, что кошка может быть жива или мертва в один и тот же момент называется квантовой суперпозицией, потому что он связан со случайным субатомным событием, когда частички радиации уже распались и высвободили яд – или ещё нет. Это всё квантовая механика, но как только кто-нибудь заглянет в коробку, то может сразу определить, жива кошка или нет, а не то и другое одновременно, а также определит, произошёл или не произошёл распад. Следовательно, как только будет произведено наблюдение, это перестанет быть квантовой суперпозицией и внесёт ясность в вопрос, когда реальность стала той или иной возможностью, когда как без наблюдения доказательств тому не будет. Закончив, Юри смотрит на Виктора так, словно тот напускал слюней на свою рубашку. – Разве это не интересно? – умоляющим тоном спрашивает Юри, выглядя немного смущённым. Виктор открывает рот, закрывает, но потом открывает снова: – А ты не… но зачем им нужно было использовать кошку? Юри моргает. – Не… Не в этом суть. Я же сказал, это квантовая механика. И тишина. – Ты очень красивый, Юри, ты знал об этом? Юри снова подталкивает его плечом, краснея. – Да серьёзно, это ведь не так сложно. – Я отключился на квантовом чём-то-чём-то-чём-то. Но ты ведь поможешь мне с домашкой, а? Мы можем написать про кошку, даже при условии, что звучит это ну очень грустно. – Я же сказал, это не грустно, потому что это всё не по-настоящему… – Юри останавливается, понимая, что бесполезно. – Ладно, конечно, напишем про кошку. – Бедная киса, – вздыхает Виктор. – Но это же не по-настоящему, сколько повторять… Всё, сдаюсь. По крайней мере, ты тоже красивый. Виктор смотрит на него и затем кладёт голову ему на плечо. – Ты что, объективизируешь меня? – Наверное. – Ты грубый, повторяю тебе. Ужасно грубый.