Отмеченная Смертью (рабочее название)

Всю ночь Габриэлла не сомкнула глаз. Когда праздничный пир подошёл к концу, а немногочисленные студенты разбрелись по комнатам, появился Годрик. Мужчина выглядел уставшим и взволнованным. Он лишь коротко кивнул Габи, а после сказал Хельге, что им необходимо кое-что обсудить. Наедине. Почему-то сейчас это особенно остро кольнуло что-то внутри Поттер. Нет, естественно обсуждение дел и обострившейся ситуации в Англии никоим образом гриффиндорку не касалось – это даже не её время. Просто это пренебрежительное отношение к ней, словно она – маленький ничего не смыслящий ребёнок, оставляло после себя горечь во рту. Сначала Кандида со Слизерином, теперь Гриффиндор… Хельга лишь улыбнулась, видя состояние девушки, и участливо попросила юную гриффиндорку не засиживаться допоздна, желая спокойной ночи, прежде чем поспешно удалиться вместе с Годриком. Габи до сих пор не отпускало то мерзкое чувство пренебрежения, которое девушка ощутила, впервые оказавшись на Гриммо 12, узнав об Ордене Феникса. Её игнорировали, уходили от ответа, скрывали и не договаривали. Она хотела вступить в Орден, хотела быть частью общего дела… Да по сути, Габи и была частью всего этого магического дерьма, чуть ли не основным винтиком в механизме, без лишней скромности. И что ей ответили? Что она, Поттер, – ещё ребёнок. Только почему-то от этого ребёнка из года в год требовали спасти мир. Но не учили как. Сейчас Избранная понимала, что ей просто везло. Каждый грёбаный раз, когда её жизнь висела на волоске, Габи везло. Поттер начинала думать, что история с её хвалёной избранностью – просто утка. Нет, силы у гриффиндорки, может, и были, но вот её знания и навыки были более, чем заурядными – девушка почувствовала это ясно, обучаясь сейчас у основателей. Девочка-которая-выжила «выезжала», в основном, благодаря своему невероятному везению, вне всяких сомнений. Раз уж Габи сделали «Мессией Света», то почему её не тренировали? Потому что Дамблдор хочет в конечном итоге от неё избавиться? Добрый дедушка ясно дал понять, что всё, что от неё требуется – вовремя умереть. Габриэлле было сложно осознать, что человек, когда-то казавшийся ей лучом света, открывший для неё, можно сказать, мир, давший надежду, просто использует её, чтобы после отправить в утиль. Девушка поняла лишь одно – этот старый мерзавец её опасается. Он что-то говорил о наследии и предках Габи. А судя по всему, исходя из последних событий, они, предки, у них со Слизерином и Когтевран общие. Теперь стало ясно, как именно достался ей парселтанг. А директор всё заливался соловьём, что это Волан-де-Морт в ту самую ночь передал гриффиндорке часть своих сил. «Вот же мразь» Габи чувствовала, как по венам змеилась ярость, но разум оставался холодным. Нечто внутри, словно комок в груди, расползалось по телу, а девушку накрывало абсолютное спокойствие. В кои-то веки эмоции не застилали рассудок. Каждый новый день, проведённый в этом времени, Поттер чувствовала, как она неосознанно, но уверенно меняется. Сейчас, вдали от Дамблдора, Волан-де-Морта, внимания общественности и своих псевдодрузей, гриффиндорка почувствовала небывалую лёгкость. Нет, её жизнь не стала легче, а тайн не стало меньше, не говоря уже о Слизерене, которого, честно говоря, девушка побаивалась, но брюнетка наконец-то смогла вздохнуть спокойно, будто рука, сдавливавшая всё это время её глотку, исчезла. Домовые эльфы немного неуверенно поглядывали на одиноко сидевшую в Большом зале девушку, не зная, могут ли они наконец убрать со стола. Мыслями она была явно не здесь. Поттер чувствовала, как её вселенная и то, во что она верила, переворачивается с ног на голову и знала, что никак не может на это повлиять. В этом деле ей была отведена роль безучастного зрителя, которому осталось лишь наблюдать за тем, как иллюзорная картина мира рушится. Избранная уже не совсем понимала, где «чёрное», а где «белое», кто «тёмный», а кто «светлый»... Да и можно ли назвать «светлыми» тех, кто готов убрать невинного с дороги ради мнимого «всеобщего блага»? А что тогда этот блядский «свет» вообще такое? Поттер чувствовала, как с каждой минутой она невольно становиться жёстче. Всё, что Габи знала, или думала, что знает, меняется… Нет, она всё ещё считала Волан-де-Морта конченым ублюдком, но он хотя бы не лгал, прямо заявляя, что жаждет её смерти и власти. Дамблдор, оказалось, гораздо хуже. Голова просто раскалывалась от роившихся в ней мыслей. Поттер пришла к выводу, что никогда так много не думала, как здесь. Неужели она действительно была настолько наивной, не замечая ничего вокруг? Рон всегда ей завидовал и был не прочь залезть к гриффиндорке в кошелёк, называя весь тот кошмар в её жизни одним простым словом «слава». Да Габриэлла променяла бы свою «славу» на живых родителей и счастливое детство, не задумываясь. Все взрослые просто закрывали глаза на очевидное жестокое обращение со стороны родственников-магглов, отправляя брюнетку каждое лето на каникулы к Дурслям, несмотря на нежелание самой Габи. Её собственный факультет, который должен был стать для Поттер домом, то отворачивался от неё, то поддерживал, то снова гнобил, поливая грязью, в зависимости от настроения и собственной выгоды. Да и остальные факультеты не уступали грифам. Завидную постоянность в своей неприязни к ней сохранял лишь факультет Слизерина. Да и то, Габи предполагала, что и тут не всё так просто. Поттер снова поймала себя на мысли, что надо было послушать Малфоя и топать к змейкам, как распределяющая шляпа и советовала. Если бы сейчас Избранной дали шанс вернутся назад и всё изменить, она бы рискнула. Змейки всегда, в первую очередь, думают о себе, своей выгоде и тех, кто им дорог, и плевать они хотели на мнения и желания несогласных. Эта непробиваемость, граничащая с самодостаточностью, невольно восхищала. Зеленоглазая приходила к выводу, что, возможно, шляпа действительно была права, когда сказала, что её место на Слизерене. Отныне Поттер сделает всё, чтобы спасти тех, кого она любит. Габриэлла понимала, что сейчас над Сириусом нависла серьёзная опасность – старик дал чётко понять, что крёстный девушки ему мешает. Неизвестно, как скоро Дамблдор захочет устранить Блэка, и Габи не могла позволить этому случиться. Сири – единственный человек, которому на неё не плевать. Девушка не злилась на мужчину за то, что тот не смог забрать её на Гриммо, хотя жил там определённое количество времени. Директор, судя по всему, крепко держит её крёстного за горло, да и положение беглого преступника не позволяет перейти к каким-либо маломальским действиям. Первым делом, вернувшись в своё время, Габриэлле предстояло восстановить честное имя крёстного, поэтому уже сейчас, Поттер штудировала груды литературы, стараясь найти выход из сложившейся ситуации. Габи обнаружила, что маги её времени были настолько закостенелыми лентяями, лишёнными какой-либо фантазии, что за тысячу лет так и не придумали ничего лучше Визенгамота. Да и волшебники времён основателей были ничем не лучше – так, взяли и стырили идею магглов.* Но даже разного рода заимствования у простецов не мешали волшебника Англии крыть тех последними словами, считая недоумками, недостойными существования. Поттер обнаружила, что структура Верховного суда практически не отличалась от той, что существует в будущем. Только если ранее дела могли выноситься на суд Самой Магии, то в далёком двадцатом веке участие Высших сил полностью игнорировалось, а вся судебная власть находилась в руках Верховного председателя Визенгамота. Которым до недавнего времени являлся Дамблдор, будь он неладен. Дело её крёстного было полностью сфабриковано. Габриэлла искала и находила множество лазеек, способных доказать невиновность Блэка, но доброму дедушке в далёком 1981 это было невыгодно. Из-за старого мерзавца Сири угробил двенадцать лет своей жизни. Габриэлла знала, что по вовращению в своё время, костьми ляжет, но добьётся оправдания для Блэка. Сириус – её семья, и да поможет Мерлин тому, кто попытается её отнять. Одни лишь боги знают, сколько лет длиться весь этот спектакль. Было ясно, что добрый дедушка заигрался и его давно пора отправить на покой. Даже вперёд ногами, если потребуется. Возможно, раньше Габи испугалась бы своих мыслей, но не сегодня. Этой ночью что-то в ней изменилось, словно проснулось ото сна, сбрасывая сковывавшие ранее цепи. Почему она должна честно играть с теми, кто не знает ни чести, ни доблести? В эту игру играют волшебники гораздо хитрее и старше неё, поэтому Поттер нужно было как можно быстрее стать сильнее. И разобраться со всем, что происходит, как к будущем-настоящем, так и настоящем-прошлом, включая её неожиданное родство со Слизерином. …Габриэлла покинула Большой зал только под утро с твёрдым намерением дождаться двоих других основателей и вытащить из Салазара и Кандиды правду, чего бы ей это не стоило. Погрузившись в свои мысли, уверенно минуя коридоры, девушка уже не слышала, как где-то позади раздался тихий довольный хохот наблюдавшей** за ней.

***

Когда этой ночью Деймос почувствовал, что в мире появился новый Певерелл, мужчина пришёл в бешенство. Дядюшка лишь растерянно хлопал глазами, не понимая, как так вышло, заверяя, что не заделал ублюдков на стороне. Певереллы были помешаны на Наследии своей крови, поэтому очень скрупулёзно следили за всеми связями представителей рода. И устраняли угрозу, если требовалось. Сейчас же ни Деймос, ни лорд Альберт не смогли отследить появившегося из неоткуда, как снег на голову, претендента. Даже ритуал поиска на крови ничего не дал, будто никакого нового Певерелла не было. Но он был, Деймос знал наверняка. Последние пару недель мужчина чувствовал, как Наследие их семьи будто бы отдаляется от него, хотя его принятие и так затянулось более, чем на полгода. Чёртова насмешка Судьбы. Или Вечной… Будь проклята эта сука. Будто одного ублюдка Салазара было недостаточно. А Деймос-то думал, что всё дело в его ненавистном братце. Магия терзала его на протяжении долгих месяцев, то заполняя всё естество до опьяняющего восторга, то словно утекала сквозь пальцы, оставляя после себя лишь мучительные судороги в суставах, нарушения циркуляции в магических каналах и беспомощную ярость. Он слишком много сделал… слишком многим пожертвовал, чтобы всё потерять, так и не ощутив вкус победы. Нужно было найти этого нового Певерелла как можно быстрее и убрать. Деймос никогда не был тем, кто спокойно готов терпеть конкуренцию и посягательства на то, что считал своим. Хотя среди чистокровных существует поверье, будто бы Сама Магия покарает тех, кто поднимет руку на свою кровь, мужчина знал, что всё это – лишь пустой вздор. По крайней мере, в их семье. В конечном итоге, никакой кары так и не обрушилось на голову Деймоса... Вины волшебник тем более не испытывал – их с Салазаром отец и так подзадержался в этом мире. Старый мерзавец всё его детство шутил, мол лишит своего сына наследства в пользу своего бастарда, а у Деймоса всегда были проблемы с чувством юмора. Поэтому Певереллом больше, Певереллом меньше… Главное было найти нового родственничка. - Глаз с них не спускай, - и лишь кивок согласия и поклон, обозначавшие, что его приказ будет исполнен. Стоявший за спиной волшебник удалился, оставляя Наследника Певереллов в одиночестве. За старыми родственничками следовало присматривать не менее тщательно. И хоть поиски нового носителя крови являлись общим делом, было бы глупо безоговорочно довериться Кандиде и Салазару, учитывая, как сильно те его ненавидят. Слизерин был и оставался не меньшей угрозой, чем новый Певерелл. Деймос мрачно осклабился. Ничего, до братца руки тоже дойдут.

***

По возвращение в Хогвартс Салазар был не в духе. Сестра тихо брела следом за ним, не проронив ни слово. Кандида была встревожена, но мужчина не торопится её успокаивать. Взывая к предкам ночью у костра, основатели и подумать не могли, что выявится такое. Но, тем не менее, нити магии уверенно тянулись от ядра Габриэллы прямиком к нему и Кандиде. Если бы основатели только знали, что эта девчонка имеет отношение к роду Певерелл… Хотя, они ничего бы не смогли сделать – даже оградив Габриэллу от ритуалов, обмен магии всё равно произошёл бы. И потерянный взгляд сестры говорил о том, что Кандида это тоже понимала – скрыть нахождение Поттер здесь было невозможно. Основательница была тиха, как никогда – очень уж она привязалась к девочке. С каждой секундой в груди женщины разрасталась паника. Если Певереллы найдут Габриэллу – девчонке конец. Когтевран, как никто, знала, каким чудовищем был Деймос. И это не смотря на то, что сама женщина никогда не была для него угрозой. Просто не могла быть. Мать-маггла лишила основательницу возможности оказать Деймосу здоровую конкуренцию за Главенство Рода, разбавляя драгоценную чистейшую кровь Певереллов своей. Хотя сейчас Кандида, пожалуй, даже благодарила богов за это. Магический потенциал у женщины был, откровенно говоря, средним, поэтому волшебница всегда старалась восполнить сей недостаток знаниями. Кандида была Деймосу не ровней, но тот всё равно пытался утопить её в детстве. Тогда Салазар спас её. И продолжал спасать и по сей день. Гладя на прямую спину брата, идущего впереди уверенным твёрдым шагом, Когтевран понимала, что кто и мог дать бой Деймосу, так это только Слизерин. И Деймос знал это. Лорд Альберт вряд ли пойдёт против законного Наследника. Особенно учитывая, что старый пройдоха хотел выдать за того свою дочь и хоть как-то упрочить своё шаткое положение. Сама кузина Лукреция была тиха и слаба здоровьем. Видит Мерлин, смерть для бедняжки была бы куда милосерднее, чем брак с Деймосом. Их отец погиб чуть более полугода назад при загадочных обстоятельствах. Кандида догадывалась что (или кто) могло случиться со старым мерзавцем, но держала свои домыслы при себе. Смерть бывшего Главы была строго под запретом. Оставался Салазар. Да и отец, не выражавший особо чувств к своим детям, тем не менее, благоволил своему незаконнорожденному сыну. Салазар получал всё самое лучшее и обучался наравне с законным Наследником. Теперь основательница понимала, что именно старый мерзавец поселил в душе Деймоса зёрна сомнения и страха перед угрозой потери его законного Наследия. Отец просто стравил одного своего сына против другого и благополучно покинул этот мир. Казалось, в ушах до сих пол стоял его мерзкий каркающий смех. Сам Салазар никогда не обсуждал ни их отца, ни отношения с братом, ни возможность занять место Главы. Брат даже никогда не говорил, что он обо всём этом думает. Женщина не хотела, чтобы её братья поубивали друг друга, но просто стоять и наблюдать, как Деймос, обретя власть, поставит этот мир на колени, она тоже не собиралась. - Мы должны что-то сделать, - наконец вымолвила она. Слизерин даже не обернулся. О чём она говорила? О Деймосе? О войне на севере? Или о бедной Габриэлле, которую жизнь и без того не баловала? Женщина и сама не знала. С одной стороны, Поттер была их шансом избавиться от Деймоса. У девочки был хороший магический потенциал, и она могла стать настоящим козырем в рукаве. С другой стороны, использовать ни в чём неповинную девушку было бы безумно мерзко даже в их практически безвыходной ситуации. Бедняжка и так натерпелась. Это не её война, не её долг и даже не её время. Габриэлла Поттер спаслась от одной несправедливости не для того, чтобы быть втянутой в другую. Женщина устыдилась своих мыслей. - Мы должны что-то сделать, - обессилено повторила она. - Я и в первый раз тебя услышал, - голос Салазара был лишён каких-либо эмоций. Когтевран внезапно разозлись на брата из-за его отрешённости. - И ничего не ответил, - фыркнула основательница и тут же пожалела об этом. Мужчина бросил на неё холодный взгляд через плечо и низко протяжно зашипел, даже не останавливаясь. Не нужно было быть гением или применять легилименцию, чтобы понять, о чём думала Кандида – у неё на лице всё и так написано. В глубине души Слизерин был согласен с сестрой – Габриэлла могла увеличить их шансы на победу в борьбе с Деймосом. Но использовать эту бедную девушку было бы слишком низко. Даже для их семьи. Всё наконец-то встало на свои места – их гостья из будущего оказалась Певерелл. Это объясняло странное поведение магии Салазара по отношению к девушке. Мужчина должен был догадаться ещё тогда, столкнувшись с ней ночью в коридоре, что их связывает кровь. Появление ещё одного Певерелла могло уравнять их силы. Но если Деймос узнает о ней, или вернее сказать «когда», то постарается мгновенно устранить. И как бы Слизерин ни ненавидел своего единокровного брата, но такой участи бедной девчонке не желал. Нужно было отправить Поттер назад в её время и как можно быстрее. Кандида больше не пыталась начать разговор, а лишь недовольно сопела за спиной. Слизерин понимал, что им многое предстояло обсудить, но делать это в коридорах замка маг не собирался – ещё не хватало, чтобы кто-нибудь услышал. Поэтому он упёрто продолжал следовать в направлении личных покоев сестры. Всё, чего мужчине сейчас хотелось, так это принять горячую ванну с успокаивающими благовониями, пропустить пару кружек эля и забыться мертвецким сном. Отворив дверь персональных комнат Когтевран, пропуская сестру вперёд, Слизерин услышал звук приближающихся шагов и недовольный знакомый голос, вынуждающий обернуться. - Как хорошо, что вы вернулись. Я как раз вас искала, - пред ясные очи основателей предстала Габриэлла Поттер, будь она не ладна. Кандида взволновано охнула, а Салазар лишь устало возвёл глаза к потолку, будто бы моля свод Хогвартса обрушиться ему на голову и избавить мужчину от этих мучений. Проведение было явно не на его стороне. - Я хотела поговорить о том, что произошло ночью. Голос этого зеленоглазого чуда был на удивление твёрдым, хотя Салазар и смог уловить нотки неуверенности. Девушка была обеспокоена не меньше их, что вполне объяснимо. Однако Салазар не собирался ничего объяснять. По крайней мере, не сегодня. Сестра, казалось, уже было раскрыла рот, намереваясь сказать либо какую-нибудь утешающую ерунду, либо неприятную правду, – Слизерин не был уверен, – когда мужчина бесцеремонно пихнул её в темноту собственной спальни. - Салазар! - зашипела основательница не хуже гадюки. Салазару бы подивиться этой метаморфозе, учитывая, что способности к парселтангу его сестра так и не унаследовала, да вот только не место и не время. - Произошедшее этой ночью Вас никоим образом не касается, мисс, - усмехнулся мужчина, замечая вспыхивающее в изумрудах напротив раздражение, отмечая на периферии сознания необходимость сделать что-то с этими уродскими очками девушки. - Отправляйтесь спать, - несмотря на неподдельную весёлость голоса, его глаза остались холодными. - А я считаю как раз наоборот, - нахмурилась упёртая девчонка. Хоть ледяной взгляд основателя и заставлял нервничать, а сердце будто сжала невидимая рука, гриффиндорка не собиралась сдавать позиции. Ухмылка на лице брюнета стала шире, растягиваясь в устрашающем оскале. Внезапно Поттер ощутила холодные пальцы, приподнявшие её лицо за подбородок чуть выше, а в следующую секунду лицо Слизерина оказалось в непозволительной близости. Девушку неожиданно пробрал озноб. Не будь она настолько упёртой, Избранная отшатнулась бы в ужасе от основателя и бежала, куда глаза глядят. В кои-то веки Габи была благодарна богам за своё поистине гриффиндорское упрямство. - Ваше мнение никого не интересует, - поспешил осадить девушку Салазар. Он бы даже нашёл это забавным, бесить её, при других обстоятельствах. - Всё, что от Вас требуется, это не встревать в неприятности и вернуться хотя бы живой в своё время. Слизерин отметил, как промелькнувший на мгновение испуг в глазах волшебницы сменяется зарождавшейся бессильной яростью. Мужчина лишь хмыкнул. Он, кажется, её разозлил. Видят боги, оно и к лучшему. Девчонке понадобится вся её ярость, чтобы не сдохнуть здесь. Поттер неожиданно почувствовала свободу. Жёсткие пальцы больше не сжимали подбородок, а в следующий момент дверь в покои леди Когтевран с характерным хлопком закрылись перед лицом гриффиндорки, оставляя ту недовольно сопеть в пустом коридоре.