Не бойся

      Стоило коснуться водной глади — десятки кругов сразу же разошлись по поверхности, разрастаясь, увеличиваясь, исчезая. Казалось бы, как такое мимолётное касание могло всколыхнуть целое озеро? Водная гладь, павшая под власть всего одного касания, постепенно начинала успокаиваться, пока совсем не замерла.       Маша тихо вздохнула и обернулась. Неподалёку на покрывале Артём с друзьями играл в карты. Словно почувствовав на себе взгляд сестры, парнишка отвёл глаза от карт и улыбнулся ей, мягко и лукаво. Девушка и хотела было показать брату язык, но удержалась и тоже улыбнулась в ответ.       Папа загорал неподалёку, а бабушка, кажется, никак не могла спокойно насладиться бездельем, а потому для очистки совести полностью погрузилась в собирание голубых пролесок, разросшихся неподалёку.       Подняв глаза к небу, Маша зажмурилась. Редкие кучеряшки облаков едва ли могли скрыть полуденное яркое солнце. Даже сквозь замкнутые веки ощущалось, как солнце пытается быть увиденным.       Улыбнувшись этой мысли, девушка перевела взгляд с брата на бабушку, а затем взглянула на густой лес, скрывающий их от остального мира. Всё здесь казалось таким неважным. Будто и не было этого самого другого мира. Будто была только эта поляна, это озеро, этот лес.       — Маша!       Она замерла. Голос этот был знакомый. Но в то же время будто и нет. Повернувшись, девушка увидела возле леса дедушку. Он стоял там и грустно на неё смотрел. Казалось, никто больше его не видел. Все продолжали заниматься своими делами, а ведь дедушка стоял тут! Живой!..       Маша поднялась с нагретой солнцем земли и побежала в сторону леса. Зелёная сочная трава приятно ласкала босые ноги, стоило девушке оказаться рядом с лесом. Маша вдруг остановилась.       Дедушка плакал.       Улыбка тут же исчезла с лица Маши. Она нахмурилась, продолжая стоять на месте, а дедушка тем временем молча протянул руки в сторону своего маленького зайчонка, который непонятно когда успел вырасти и превратиться в прелестную девушку, так мало повидавшую, так много испытавшую.       — Иди ко мне, зайчонок, — произнёс дедушка, смахивая слёзы.       Маша нерешительно сделала шаг вперёд, но тут же остановилась вновь и обернулась, чтобы взглянуть на Тёму, маму с папой, бабушку. Никто не заметил её отсутствия. Все продолжали заниматься своими делами, будто Машеньки и не было.       Маша сделала ещё несколько шагов к дедушке, который уже улыбался. Хоть и горько, но всё же улыбался. Такая тоска была зарыта в глубине его глаз, что Машенька вдруг ощутила невыносимую жажду кинуться к дедушке в объятья, вновь почувствовать себя маленькой девочкой, беззаботной, счастливой, а дедушка чтобы кружил её и называл зайчонком.       Стоило слезам заблестеть в её глазах, стоило решимости появиться в их глубине, как Маша тут же побежала. Но с каждым шагом, казалось, дедушка оказывался всё дальше от неё и дальше. Он будто отдалялся, хоть и продолжал протягивать руки к своей любимой внучке. Ей хотелось закричать: «Дедушка я здесь, обними меня, прижми к сердцу. Как раньше. Как раньше…», но уста её остались сомкнуты и ни одного звука с них не сорвалось.       Голова вдруг закружилась. Маша упала на мягкую траву и прикрыла глаза, надеясь, что головокружение пройдёт. Оно и прошло, но стоило девушке вновь приоткрыть веки, как сердце испуганно забилось внутри.       Было так темно, словно кто-то неожиданно выключил свет, показавшийся ему слишком ярким. А ведь ещё несколько секунд назад на небе висел теплый солнечный диск, который согревал приятным теплом, отгоняя духов, затаившихся во тьме и ждущих момента, чтобы запугать, забрать тебя с собой.       Маша поджала ноги под себя, издав тихий вздох от испуга. Казалось, от этого изо рта у неё вырвалась дымка пара, которая тут же рассеялась. Оглядевшись по сторонам, девушка непонимающе свела брови к переносице. Она была совершенно одна. А вокруг был только лес. Никакого озера, пролесок, Артёма… и дедушки. Никого.       Страхи детства полностью заполонили сознание. За любым кустом мог оказаться дух или дикий зверь, готовый сожрать её, не оставив даже косточек. Маша вдруг вспомнила о волке. Своём волке. А вдруг он где-то там? Ей невыносимо захотелось, чтобы он оказался рядом, такой сильный, могучий. Стоило ей о нём подумать, как на душе стало тепло. Будто он и правда был рядом. А не только в её мыслях.       — Маш, — раздался над ухом приятный хриплый голос.       Дёрнувшись на звук голоса, девушка испуганно поёжилась, но не сдвинулась с места. Совсем близко от неё сидел волк. Его глаза так знакомо щурились, что Маша вдруг испытала небывалую радость и волнение.       Она протянула руку, чтобы прикоснуться жестковатой шерсти, но наткнулась лишь на пустоту. Непонимание буквально спустя миг сменилось испугом. Он был лишь плодом её воображения?       — Нет, Маша, я на самом деле здесь. А вот тебя тут быть не должно, — казалось, это говорил волк, но пасть его оставалась сомкнутой.       Девушка изумлённо распахнула глаза и чуть наклонила голову, стараясь рассмотреть волка получше. Он выглядел также. Разве что шерсть стала более тусклой и облезшей, а глаза, казалось, блестели не так ярко, как прежде.       — Что с тобой стало? — прошептала Маша, чуть расслабившись от осознания того, что всё это ей снится.       Волк фыркнул и нетерпеливо завилял хвостом, словно обычный домашний пёс.       — Маша, нет времени на пустые разговоры, мы должны торопиться. Твоё тело… оно не хочет принимать душу обратно. Ты можешь умереть.       Девушка недоверчиво посмотрела на волка. Лёгкая улыбка покоилась на её губах, но стоило ей вдруг осознать сказанное, как она возмущённо произнесла:       — Что за глупость? Вот она я, живая и невредимая. — Для пущей убедительности Маша даже вскинула руками.       — Твоё тело сейчас совсем в другом месте, — горько прошептал волк, — прошу тебя, идём скорее за мной.       Волк уткнулся носом Маше в волосы, наполнив грудь её запахом, а затем кинулся в чащу, даже не обернувшись напоследок, уверенный, что девушка последует за ним во тьму и неизвестность. И, как ни странно, она именно это и сделала. Всё это казалось какой-то глупостью, но почему-то с каждым шагом Маше всё тяжелее было дышать.       Девушка остановилась. Идти дальше сил не было. Нужно было всего лишь проснуться, верно? Любой кошмар заканчивается, если открыть глаза. Маша со всей силы ущипнула себя за руку. Боль тут же разошлась по коже, но она не очнулась. Сон продолжался. Дышать становилось всё тяжелее и тяжелее. Неужели она и правда умирала? Страх подступил к горлу. Нет, она не готова. Она не может умереть. Она не может…       — Нет, Маша… Почему ты стоишь? Мы должны идти дальше! Они ещё слишком далеко от нас.       — Кто? — прохрипела девушка, осядая на землю.       — Духи леса, — раздался в ответ голос с нотками паники.       — А зачем они нам?       Шёпот Маши становился тише с каждым словом. Ей вдруг стало так тяжело говорить, так тяжело дышать, словно она и правда умирала. Но разве могло это быть правдой?       — Ты вымолишь у них жизнь. Я уверен, они даруют тебе шанс жить дальше. Ты слишком чиста и непорочна, чтобы они отказали тебе… Ты только встань, мы должны пройти ещё чуть-чуть.       Девушка мотнула головой из стороны в сторону. Тело не желало слушаться. Наверное, она и правда умирала. Взглянув на прорисовывающееся сквозь листву звёздное небо, Маша увидела полную луну, прекрасную, ледяную, такую далёкую. Тогда она прошептала волку:       — Ляг рядом со мной, пожалуйста… — Волк нервно дёргался из стороны в сторону, но всё же опустился сбоку от Маши. А она тем временем продолжила: — Можешь что-нибудь рассказать мне… пока я… не усну?       Последние слова дались Маше с наибольшим трудом. Волк встрепенулся. Казалось, даже дрожь пробежала по его мощному телу от осознания, что девушка и правда может уснуть — и больше не проснуться. Он молчал. А потом заговорил. Тихо, с невыносимой горечью, а голос его постоянно дрожал и обрывался.       — Жил когда-то давно мальчик. Совсем ещё маленький и, казалось бы, невинный. Из родителей у него был лишь отец, мать же погибла, давая жизнь долгожданному сыну. Жили отец с сыном вместе. Тот в нём души не чаял, любил и лелеял. Но в один день холод обрушился на места, где круглыми днями сияло солнце. Малыш мучился от холода, днями и ночами плача. Тогда отец его ушёл. Практически два дня ребёнок был один, заходясь в крике, замерзая. И в тот миг, когда, казалось, малыш уже почти погиб, отец вернулся. Не медля ни секунды, укутал он своего сына в странного вида материю. И только та коснулась ребёнка, как тут же тот стал с ней единым целым.       — Он превратился в волка? — раздался совсем слабый Машенькин голос.       Волк в надежде взглянул на свернувшуюся рядом девушку, перевёл взгляд в лесную чащу, а затем кивнул, продолжая:       — Да, он превратился в волка. Отец его совершил то, чего не должен был делать. А наказали за это их обоих. Сородичи, прознав о грехе, совершённом отцом мальчика, выгнали его из поселения вместе с его отродьем. Целый год они кое-как выживали в лесной чаще, где мужчина смог соорудить некое подобие жилища. Отец держал сына взаперти, боясь, что тот однажды уйдёт и не вернётся. Но однажды не вернулся сам отец.       Мальчишка ждал своего отца, звал его, но тот так и не вернулся. О, какими горькими были его последние минуты!.. В одиночестве, в тоске.       Однако стоило ему уснуть вечным сном, как он проснулся снова. В новом теле, в новом месте. Тело его было другим, а вот душа… душа была та же! И к сожалению, даже новое тело было подвержено проклятью духов. Его убивали, порой он погибал сам, но каждый раз он просыпался в новом теле, ничего не помня о своих прошлых жизнях. Он вспоминал лишь тогда, когда вновь становился волком. Со временем он научился контролировать превращения, научился помнить о прежних жизнях даже в те моменты, когда оставался человеком. Ему удалось даже прожить жизнь до глубокой старости, скрываясь в лесах и перевоплощаясь лишь по ночам. Но проклятье никуда не делось. Вновь он переродился в другом теле. А всё было также. С каждой новой жизнью и волк, и человек внутри него становились слабее. И непонятным было, кто победит, пока однажды его, раненного, не подобрал в лесу один добрый человек. Волк познакомился с девочкой. Доброй, чистой, невинной. Которая могла его спасти. Могла.       А потом она исчезла. Надолго. Какими долгими были дни без неё. Казалось, зверь внутри начал побеждать. Всё чаще он одерживал верх и блуждал по своим владениям. Пока однажды не ощутил вновь её запах. Несколько изменившийся, но это точно была <i>она.       Голос затих. Маша лежала неподвижно, прикрыв глаза. Глаза волка вдруг заблестели во тьме, но всё же он пересилил себя и продолжил:       — Да, ты и правда могла спасти мою душу, Машенька. Вот только… сейчас я бы отдал эту самую душу хоть дьяволу, лишь бы только ты жила…</i>       Во тьме замаячили огни. Сотни огней, тысячи. Все они приближались из мрака к двум одиноким фигуркам, сплетённым воедино: волка и девушки.       И тогда над лесом раздался полный боли и тоски вой. Так выть мог лишь раненный зверь, понимающий, что больше ему жизни нет.       Ведь Маша не стала просить духов вернуть её душу обратно в тело, нет. Но заснула она с улыбкой, видя, как тело волка постепенно приобретает человеческие черты…