Через месяц, через год

Октябрь Трибуны взорвались аплодисментами и радостными выкриками, а Юра недовольно поморщился. Нет, Джей-Джей, конечно, откатал круто, но восхищаться и болеть за него Юра не собирался. Обойдётся, вон сколько поклонников. На льду появился последний участник, и пульс зачастил, сбиваясь с ровного ритма. После короткой программы Отабек шёл первым, но мизерный разрыв не давал права даже на мелкую ошибку: снимут баллы – и прощай, победа. Откатать произволку нужно было идеально. Кивнув тренеру, Отабек заскользил по льду. Комментатор назвал его имя, и зал громко зашумел. «А его тут любят», – подумал Юра и, стиснув кулаки, подался вперёд. Тишина. А потом зазвучала музыка. «Половецкие пляски». Отабеку она шла, вот уж действительно «его», без всяких «но». Юра легко представлял Отабека верхом на коне, с луком и колчаном стрел за спиной. А вокруг – бескрайняя степь. И ветер. В катании Отабека ощущалась свобода и сила, и Юра сидел, как заворожённый, едва дыша. Говорил про себя «давай», «стоять», «держись» на каждом каскаде и прыжке. Немного расслабился на дорожке шагов и вращениях. И напряжённо выпрямился, вцепившись в сидение, когда началась финальная часть. В конце программы стоял четверной флип. Отабек развернулся, сделал заход, прыгнул. «Ну!» «Есть!» Он не удержался, коснулся рукой льда на выезде. Как они и договорились, Юра ждал на улице неподалёку от служебного входа. Засунув руки глубже в карманы куртки, он снова прошёлся вдоль ряда машин. Остановился в тени, подальше от освещённой стоянки, и запрокинул голову. Выдохнул пар, глядя в тёмное небо. Что сказать Отабеку? Или вообще не стоит ничего говорить? Зная его, и гадать не нужно: точно загрузится, но будет делать вид, что всё в порядке. «У меня всё нормально, Юра. Давай о тебе». Ага. Вот так это и происходило обычно. В общем-то, Юра понимал Отабека: он и сам ненавидел показывать свои слабости или жаловаться. Но иногда ведь можно? Если свой человек рядом – то не страшно? Хлопнула дверь, и Юра обернулся. Отабек вышел со своим тренером, покрутил головой, осматриваясь, и полез за телефоном. – Я тут, – махнул рукой Юра. Оказалось, их вызвался подвезти до дома тренер Отабека, Николай Александрович. Высокий, худощавый и улыбчивый, он был полная противоположность Якова. Такой себе Никифоров лет в сорок. Кстати, о Никифорове. – Слушай, Бек, – помолчав, сказал Юра, после того как они забрались в машину. – А произволку тебе Никифоров не ставил? – Нет. Но хореографию кое-где поправил, поменяли движения. А что? – Узнаю руку мастера, – кисло сказал Юра, и Отабек улыбнулся краем губ. Говорить что-то про прокат сейчас или подождать? Юра терзал лямку рюкзака, лежавшего между ним и Отабеком, и вглядывался в ночные улицы. – Ну как, Юра, – сказал Николай Александрович, – не жалеешь, что приехал? – Нет, конечно! – вскинулся Юра. – Но я понял, что никогда не буду тренером. Двинуться же можно. Чуть не поседел, пока Бек катался! Когда я сам выступал, и то меньше волновался. – Это другое, – негромко сказал Отабек. – Другое. Но всё равно. – По-моему, рано вам ещё про тренерство думать, – Николай Александрович глянул в зеркало заднего вида. – Кто медали выигрывать будет? – Зато Юра на Кацуки наехал, почему тот только детей тренирует. – Я просто спросил, а не… Стоп! А ты откуда про это знаешь? – Он рассказал. Юра уставился на Отабека. – А ещё он что рассказывал? Отабек пожал плечами, явно что-то скрывая, и Юра тут же принялся допытываться. В машине стало шумно, но болтовня со смехом были гораздо лучше тишины, которая до этого была рядом словно четвёртый пассажир. – Короче, всё с вами ясно, – сказал Юра, закрывая дверь квартиры. Привалился к стене, подождал, пока разуется и снимет куртку Отабек, а потом стал раздеваться сам. – Ну, подумаешь, поговорили о тебе, – отозвался Отабек уже с кухни. – Мы же не сплетничали. – Этого ещё не хватало. Двухкомнатная квартира, которую снимал Отабек в кирпичном трехэтажном доме, была совсем небольшой, но Юре тут понравилось с первого взгляда. Дом стоял на верху холма, откуда начиналась улица, и из окна открывался вид на реку – огромный плюс, по мнению Юры. А ещё было то малообъяснимое ощущение, когда новое место сразу становится привычным и уютным. – В холодильнике пусто, но готовить лень, – сказал Отабек, зайдя в комнату. – Может, закажем что-то? Ты как? Юра отлепился от окна, понаблюдал за Отабеком, который стал разбирать сумку. – Давай. Хотя я не очень голодный. Закончив с сумкой, Отабек примостился на краю дивана и стал искать что-то в телефоне. Потом, не глядя, отодвинул подушку и лёг, вытянувшись в полный рост. Юра проигнорировал стул, подошёл и сел на пол на «шкуру неубитого медведя». Так он её назвал в первый же день, потому что мех был искусственный и никакого отношения к настоящим медведям не имел. Привалившись к дивану спиной, Юра погладил неестественно мягкую шерсть. Резко выдохнул и сказал: – Ты круто катался. Серьёзно. Так что не придумывай там непонятно что. – Не придумываю. – Бек. – Я злюсь на самого себя. – И в чём, блин, разница?! – Юра повернул голову и теперь смотрел прямо на Отабека. – Не, не спорю, позлиться можно. Но у тебя это всегда слишком… слишком мрачно. В общем, прекращай. Сегодня не получилось, завтра получится. – Или послезавтра. – Вот именно! – сказал Юра. Подёргал «медвежий» мех, добавил: – Я вот уверен, что получится. Отабек хмыкнул, глянул в телефон. – Пиццу будешь? – Буду. Юра потянулся, слушая, как Отабек делает заказ. Зевнул, убрал за ухо мешавшиеся волосы и потёр глаза. Спать не хотелось, но тепло и тишина комнаты разморили после насыщенного дня. – Не знал, что ты по-французски умеешь. – Только еду заказать. Или там такси вызвать. Ну, по мелочи. – А-а… Юра снова обернулся к Отабеку и тут же заморгал, прищурился. – Что такое? – Не знаю. Ресница, наверное, попала, – Юра закрыл левый глаз, потёр веко. Открыл, и слёзы навернулись. – Да блин, что такое. – Дай посмотрю. – Лучше зеркало, – сказал Юра, но Отабек уже поднялся на локте, придвинулся. Наклонился к самому лицу. Юра подумал, что нужно было сразу же встать и пойти в ванную, к зеркалу. Он сглотнул, стараясь смотреть мимо Отабека. – Вроде нет ничего, – неуверенно сказал Отабек. Его дыхание легко тронуло щёку, и Юре показалось, что температура подскочила: жар пошёл откуда-то изнутри, голова стала тяжёлой. – А, вижу. Подожди, не двигайся. Юра не собирался двигаться. Юра собирался взять всё, что сможет, у этого момента. Отабек положил пальцы на его скулу и, кажется, даже дыхание задержал. А потом тронул ресницы, и противное режущее ощущение пропало. – Всё? Юра на всякий случай поморгал, посмотрел туда-сюда. – Ага, – он взял Отабека за запястье. На подушечках пальцев осталась тонкая то ли нитка, то ли ворсинка. Наверное, зацепилась за ресницы и мешала. – Спасибо. Юра смахнул её, отпустил руку Отабека. Тот снова лёг. «Если бы в параллельной вселенной, – подумал Юра, – случилось нашествие какой-то неведомой херни, то я и Отабек наверняка сражались бы вместе, рядом. И если бы меня ранили, то Отабек не оставил бы и обязательно помог. Промыл рану, зашил, перевязал там. Было бы круто». «Господи». – Глаза у тебя, конечно, – сказал Отабек, и Юра удивлённо посмотрел в ответ. – Цвет. Я такого у людей никогда не встречал. Только у кошек. Юра завис на мгновение, приоткрыв рот. Попытался сдержать смех, но не получилось. – Даа, мощный комплимент, Бек. Теперь понимаю, почему у тебя до сих пор девушки нет. – Это не комплимент. Я правду сказал. Юра только головой покачал. Надо было успокоиться, не поддаваться легкомысленно опасному настроению. Но так хотелось ввернуть что-то про неравнодушие Отабека к его глазам. – И девушки сейчас у меня нет не поэтому. Юра откинул голову. Упёрся затылком в колено Отабека. – А почему, кстати, нет? Отабек молчал. «Блин, – подумал Юра. – Доигрался». Не поднимая, повернул голову. Посмотрел в тёмные раскосые глаза. Они ему так нравились, а он не мог об этом сказать. – Никто не интересен, – наконец, ответил Отабек. – Есть мои старые друзья, семья и ты. Нет желания тратить своё время на кого-то ещё. Мне больше никто не нужен. «Это сейчас. А через месяц? Через год?» – Хорошо, – вслух сказал Юра. – Что именно? – Что никого нет сейчас. А то бы я ревновал. Отабек поднял брови, улыбнулся как-то растерянно. Его озадаченное лицо дорогого стоило. – Да ладно, сам же знаешь, как это бывает, – сказал Юра и принялся объяснять с беззаботным видом. – Двое лучших друзей, а потом у одного из них появляется кто-то важнее. А второй остаётся сам по себе. Он к этому не привык. Вот и ревнует. – Как-то не очень. – Не то слово. Но, – Юра пожал плечами, как бы говоря «ну, а что поделать?» Отабек долго и внимательно смотрел на него, и Юра десять раз успел пожалеть, что завёл эту тему с девушками. Молчание – золото, это явно не к нему. – А мы в этом похожи, – начал Отабек, и тут позвонили в дверь. Он поднялся, поискал деньги и обернулся к Юре. Остановился. Снова раздался настойчивый звонок, но Отабек даже не пошевелился и продолжил: – Если бы у тебя кто-то появился, я бы тоже ревновал. Юра не дал затянуться паузе. Усмехнулся через силу, отчаянно надеясь, что ничем себя не выдаёт. Сказал: – Ну точно похожи. Когда Отабек вернулся, нагруженный пиццей, соком и стаканами, Юра уже пришёл в норму. Ну, как пришёл. По крайней мере, смог убедить себя, что набрасываться с поцелуями на Отабека – не самая лучшая идея. Юра встал, подвинул невысокий столик ближе к дивану, помог Отабеку разложить принесённое. На этот раз они оба сели на пол. – Включить что-то фоном? – спросил Отабек, запуская ноутбук. – Да… Слушай, у тебя же завтра с утра нет тренировки? – Нет. А что? – А прийти на каток можно? Только так, чтобы там никого не было. Отабек оставил в покое ноутбук, посмотрел пристально. – Можно, думаю. Тогда нужно где-то к полседьмого там появиться. Но зачем… – Посмотришь мою новую прогу? У Отабека был такой вид, словно ему вручили долгожданный подарок: и рад, и поверить не может. – Конечно! Юра, ты ещё спрашиваешь? А что хочешь катать? Юра постучал пальцами по картонной коробке с пиццей. Выдохнул. – Короткую. У меня с ней… в общем, не всё там получается. Мне интересно, какое впечатление она производит со стороны. – Я скажу. – Только честно. – Обещаю, – сказал Отабек. У Юры внутри всё сжималось от его взгляда, тёплого и открытого. Это было несправедливо: Отабек легко разрушал все стены, которые с таким трудом выстраивал Юра, и прятаться становилось всё сложнее. – Как дожить до завтра? – Доживёшь, – усмехнулся Юра. – Главное, тебя с утра поднять, спящая красавица. Отабек закатил глаза, толкнул локтем. – Сколько можно? Я вызову такси на шесть, как раз нормально будет. – Хорошо. Ну, что там с фильмом? Отабек отвернулся, и Юра осторожно, неспешно рассматривал его. Подумал: «Я тебя люблю». – Есть очередной шедевр от Марвел. – Подойдёт. Юра уселся удобнее и поступил, как уже привык, когда становилось трудно сдерживаться: отвернулся от своего неразделённого пронзительного чувства. Перестал о нём думать, как перестают думать об оставленной в самом дальнем пыльном углу чердака коробке с ненужными письмами и фотографиями. *** Телефон негромко заиграл под подушкой, и Юра сразу же проснулся. Нашарил его, мазнул по экрану, отключая будильник. Перевернулся на спину, полежал немного, бездумно глядя в потолок. Комната тонула в серых утренних сумерках, было тихо и уютно. Хорошо. Юре нравилось просыпаться с чувством, когда приятно вспомнить вчерашний день и кажется, что сегодняшний будет ещё лучше. Юра потянулся, поднялся. Неслышно ступая, подошёл к комнате, в которой спал Отабек. Заглянул через порог – так, чтобы выхватить взглядом спокойное, строгое даже во сне лицо – и закрыл дверь. Собрав постель, Юра поискал что-то, что могло заменить станок: подоконник, спинка дивана и стула оказались слишком низкими, зато комод по высоте почти идеально подходил для опоры. Юра занял отработанную до автомата позицию, отвёл в сторону руку и начал экзерсис. Сидя в поперечном шпагате и опираясь на локти, Юра листал ленту инстаграма. Он не задерживал особого внимания на постах, пока не увидел знакомый каток в Хасецу. На нескольких фотках Кацуки, присев на одно колено, смотрел на ребёнка. Мелкий стоял напротив и, кажется, не мог решить, то ли расплакаться и пожаловаться, то ли всё-таки повести себя, как гордый самурай, и не реветь. И почему-то, несмотря на холодный блеск льда и неяркий свет, фото так и дышало теплом. «Ну, прямо папочка», – хотел написать Юра – на русском, есть там, кому перевести – но пальцы замерли над полем для комментария. Может, не надо. Может, Кацуки и не против быть отцом, но… Юра не стал додумывать мысль. Нахмурился. Непонятно, с каких пор его стало заботить чужое душевное равновесие. Юра покусал нижнюю губу, лайкнул фото. Ну его, без комментариев обойдётся. Из-за закрытой двери приглушённо донеслась мелодия звонка. Юра засёк время, но заспанный Отабек появился на пороге почти сразу же. – Ого, – Юра привстал, опираясь на вытянутые руки. – Вот это ты быстро. Отабек потёр лицо, разворошил волосы ладонью. Сказал: – Привет. – Привет. Иди сюда. Сфоткай меня, пока я ещё в образе. Отабек подошёл, взял телефон. Попытался выбрать ракурс, а потом лёг на пол рядом с Юрой, отодвинулся. – Зачем это? – Обещал Лилии, что буду растягиваться, – Юра снова наклонился вперёд. Упёр локти в пол, а подбородок в ладони. – Это доказательства. Правда, два дня я пропустил. Надеюсь, меня простят. – Как у тебя так получается? Не понимаю, – сказал Отабек, щёлкнув камерой. Ещё раз. – Ты какой-то нереальный. – Скажешь тоже. А как ты прыгаешь с таким пролётом? – Прыгать проще. Отабек сел, протянул, возвращая, телефон, но Юра не двигался. – Тебе проще. А мне, например, легче бильман сделать. И вообще, Бек, ты обо мне слишком хорошо думаешь. Нереальный! Это же надо такое сморозить. – Может, я не так сказал, – покладисто согласился Отабек. Помолчал. Юра забрал телефон, открыл сделанные фото. Они получились очень даже. – Просто я тобой восхищаюсь. Ну вот. Сколько раз эти слова оставались несказанными, и Юру это устраивало более чем. Он бы с радостью променял восхищение на что-то более… приземлённое? Но не говорить же об этом. Вскинув голову, Юра посмотрел на Отабека. – Это ты ещё мои новые проги не видел. – Я быстро, – Отабек улыбнулся, поднялся и исчез в ванной. Сев в такси, Юра ушёл в себя. Мысленно катал программу и вспоминал всё, что объясняла Лилия. За этой музыкой не спрячешься, если будут недостатки – все вылезут. Сложно, но потому и интересно. И всё равно из-за техники Юра волновался не так, как из-за того неосязаемого и неуловимого, что пытался выразить. Ему хотелось, чтобы у тех, кто увидит программу, осталось только светлое чувство. Даже если это будет печаль или грусть. Юра спрятал электронный пропуск в карман и зашагал рядом с Отабеком. По пути к раздевалкам они встретили только одного человека, но уже было ощущение того, что каток – словно какой-то огромный механизм – уже начал свою работу. Спустя полчаса здесь будет привычная обстановка тренировки, и холодной прозрачной тишины не останется. – Ты пока переодевайся, а я там всё сделаю, – сказал Отабек, пропуская Юру в раздевалку. – Давай телефон. Юра вытащил телефон из кармана, нашёл нужный трек, показал Отабеку. Снял куртку, бросил на скамейку. – Шнитке? И ты хотел, чтобы я это угадал? – Ну а вдруг? – Мог хотя бы одну подсказку дать, – проворчал Отабек. Юра стянул толстовку через голову, глянул сквозь растрепавшиеся волосы. – Да ладно тебе. Зато сейчас всё сразу получишь. И музыку, и прогу, и… В общем, иди уже. Отабек задержал взгляд на Юре, а потом сказал «ладно» и вышел. Оставшись в одиночестве, Юра переоделся в неизменно чёрные спортивные штаны и чёрную же футболку. Быстро размялся. Сел на скамейку, надел и зашнуровал коньки. И тут его заклинило. Внутри, где-то в рёбрах, застыло тяжёлое и неподвижное – не вдохнуть, не выдохнуть толком. Юра подвигал плечами, потянулся – без толку. Посидел, пережидая, может, отпустит. Но не отпускало. Да что за хрень? Никогда же так не нервничал. Неужели отвык? Юра сердито мотнул головой, отбрасывая чёлку. Поднялся. Ничего, откатает как-нибудь. Может, стоит выйти на лёд, тогда и легче станет. Отабек ждал, сложив локти на бортике, и глядел на пустой каток. Посмотрел искоса, когда Юра подошёл. – Всё готово. Я тут, конечно, намутил, но громкости хватит. – Ага. Хорошо. Держась за бортик, Юра наклонился и заторможенно снял чехол с одного конька. С другого. Выпрямился. – …жно? – А? – Я спросил… – Отабек не договорил. Обернулся к Юре всем корпусом, всмотрелся. – Юра, ты что? – Ничего, нормально всё. – Я тебя на лёд не пущу, пока не скажешь. – Мандраж у меня. Сейчас пройдёт, – небрежно сказал Юра. И, похоже, совершенно неубедительно. Потому что Отабек в один шаг подошёл вплотную, посмотрел в глаза. – Да говорю же! – Подожди, – попросил Отабек. Замешкался нерешительно на мгновение, а потом накрыл ладонь Юры своей. Сжал его пальцы. Он молчал, а Юра подумал: «Как же я, наверное, надоел тебе с этим всем». Но руку не убрал. Вообще не пошевелился. Сказал тихо: – Фигня какая-то. Думал, всё смогу. Отабек, продолжая смотреть на Юру, указал подбородком на каток. – Это твоё. Так что сможешь. Я вот уверен. Юра прерывисто, шумно втянул воздух. – Выдыхай. Резко выдохнул, расслабляя плечи, и внутри словно пружина распрямилась. Наконец-то. Мир постепенно становился осязаемым, обретал чёткость. Блеск льда. Утренний свет, льющийся сквозь окна. Ладонь Отабека, тёплая и сухая. Приятная. Не хотелось её отпускать, но пришлось. – Вот это я выдал, да? – сказал Юра, обхватив себя руками. Он не замёрз, просто как-то… странно было. Непривычно и незнакомо. До этого дня поддержка Отабека выражалась в словах по переписке, реже в телефонных разговорах. Сейчас получилось по-другому, по-новому. – Напугал тебя? – Да, – с убийственной честностью сказал Отабек. – Я не был уверен, что нужно делать. – Нормально всё сделал, – улыбнулся Юра. Протиснулся мимо него и вышел на лёд. Заскользил, обернулся. – Хороший из тебя тренер получится. – Разве? По-моему, дети будут меня бояться. – Ой, ну конечно. Страшный и ужасный Отабек Алтын. Бедные дети, бедные все, – Отабек рассмеялся, а Юре стало совсем легко. Волнение осталось, но с ним он знал, как справляться. – Я раскатаюсь! Скажу, когда буду готов. Отабек кивнул, стоя за бортиком. Юра сделал несколько кругов, прыгнул для разминки. Набрал скорость и ощутил прохладный ветер кожей. Прислушался к шороху льда под лезвиями коньков. Отабек был прав – выходя на каток, Юра чувствовал себя на своём месте. В своей стихии. Он выехал в центр и остановился. Склонил голову, руки вдоль туловища, левая нога чуть в сторону на зубец конька. Отабек понял без слов. Музыка вспорола тишину, позвала за собой, и Юра полетел по льду. Он не задумывался, какое движение должно быть следующим – всё получалось само собой. Только мысленно отмечал: движения рук, шаги, тройной аксель и дальше, дальше, дальше. И чувствовал, что сейчас возникает нужное и точное настроение, которого не мог достичь на тренировках. Пронзительная мелодия вела Юру, а он наполнял её своим – движениями, эмоциями и мыслями. Каскад, четверной, дорожка шагов – как бег навстречу мечте. Вращение, финальный бильман и точка. Юра замер со вскинутой рукой, глядя вдаль – словно видел что-то иное, а не окружавшие его стены спорткомплекса – и наступившая тишина звенела счастьем. Отдышавшись, Юра поехал к бортику. Набрался смелости, перестал изучать лёд под ногами. Взглянул на Отабека и сразу же понял – его зацепило. И крепко. У Отабека эмоции всегда были словно приглушёнными, неяркими. Вот и сейчас не было ни громких аплодисментов, ни шумных восторгов, но этот взгляд – у Юры горло перехватило. Он затормозил, вышел с катка. Убрал от лица растрепавшиеся волосы и спросил, хотя примерно знал ответ: – Ну как? А Отабек обнял в ответ. Обхватил за плечи, прижал к себе, сказал потрясённо «Юра». Пол будто качнулся. Юра помедлил, поднял руки и сцепил за спиной Отабека. Не дыша, осторожно, едва-едва повернул голову: так, чтобы хоть немного, хоть краем – но щека к щеке. Кожа к коже. Закрыл глаза. – Ты вернулся, – негромко сказал Отабек. По позвоночнику дрожь прошла. – Я так рад, не представляешь. Они постояли молча. Даже не скажешь, сколько времени прошло. Юра первым разжал руки – надо, пока ещё может – отодвинулся, глянул насмешливо. – То есть, тебе понравилось? – Понравилось – это слишком простое слово. – Ну давай, скажи тогда непростым. – Я… Подожди, идём в раздевалку, замёрзнешь здесь. В раздевалке Юра натянул на себя толстовку, сел на скамейку. Отабек стоял столбом и будто не знал, куда себя деть. От Юриного вопросительного взгляда совсем смутился. Можно подумать, не сам минуту назад с объятиями накинулся. Ну как так? – Телефоны забыл. Сейчас. Отабек ушёл, вернулся. Положил телефоны на рюкзак и сел на скамейку напротив. За это время Юра успел расшнуровать и снять коньки. Он вытянул ноги, толкнул стопой щиколотку Отабека. – Эй, ну ты чего? – Меня размазало, – сказал Отабек, глядя прямо на Юру. – Я из реальности выпал, пока смотрел. Не знаю, что говорить… Ты... Отабек слышно перевёл дыхание, посмотрел в пол, а потом снова на Юру. Улыбнулся. Боже мой, ну что за улыбка. Свихнуться можно. «Что мне с тобой делать, – подумал Юра. – Что мне с собой делать». – Ты как с другой планеты, – сказал Отабек. – Я чувствовал себя счастливым, когда смотрел на тебя. – Так. Э… Всё, хватит, – смутившись, фыркнул Юра. Наклонил голову, спрятал вспыхнувшее лицо за свесившимися волосами. – А то мне как-то не по себе. – Сам напросился. Но ты же знаешь, как это? Когда кто-то катается так, что ты не можешь не чувствовать. Не можешь быть равнодушным, потому что... Отабек замолчал, глядя на свои сцепленные в замок пальцы. Наверное, не мог подобрать слова. – Потому что я крутой, – негромко подсказал Юра. – Ещё какой. Ты очень талантливый, Юр. Я ужасно рад за тебя, – снова повторил Отабек. – И хочу увидеть на соревнованиях. – Ммм… А не боишься, что медали у тебя отберу? – А ты сначала отбери, – не обиделся Отабек. Вот это и нравилось в нём. Восхищение, искреннее и неприкрытое, а через мгновение – готовность к борьбе. – Вы посмотрите, смелый какой, – безобидно поддел Юра. Подтянул к себе ноги, сел ровно и признался: – Я тоже хочу с тобой соревноваться. Выступать на одном льду. Жду не дождусь просто. Отабек смотрел на него долгим взглядом, а потом сказал: – Давай. И Юра открыто улыбнулся в ответ.