***
— Действительно, Апшер, что же ты задумал? — с наигранным интересом спросил призрак, пока парень рылся по коробкам в поисках розжига. Теперь Вальридер не стесняясь появлялся перед своим хозяином в реальности, раздражая еще больше. — А вот это тебе знать не следует. — без каких-либо эмоций выдал Майлз, отбросив очередной мусор. Парк знал об их «беседах» и относился к этому вполне спокойно. Пытаясь всячески их предотвратить, конечно же. — Я все равно узнаю. — Несомненно. — продолжал уходить от ответа журналист, а затем радостно воскликнул. — Нашел! — Старая зажигалка? — взгляд Вейлона был полон неуверенности и подозрения. Но еще больше в нем было непонимания. И это хорошо, — подумал Апшер. — Да. Она нам пригодится. — Ты же не хочешь поджечь канистру? — Я что, совсем идиот? — Выходит, что так. — вмешался Вальридер, разводя руками. Как хорошо, что Вейлон не видит его. И еще лучше, что не слышит. — Апшер, ты слишком подозрительный. — Не волнуйся. Великий Гудини знает, что делает. — на самом же деле, репортер был совершенно не уверен в своих действиях. Но был убежден, что рассказывать о «плане» не стоит ни одному из присутствующих. Хотя бы потому, что оба потом… — …ты меня слушаешь? — А? Да, конечно. — Майлз! — Парк нахмурился, скрестив руки на груди. — И что же я сказал? — Что… Очень любишь меня. Я тоже очень люблю тебя, Вейлон. — ухмыльнулся парень. — Это тебя не спасет, умник, даже не думай. — Но это же так? — А ты сомневаешься? — Какая драма. — вздохнул призрак. А ему воздух-то вообще нужен? В любом случае, он нужен Майлзу, остальное не имеет значения. — Вейлон… — неуверенно позвал Апшер, когда тот уже развернулся и собирался уйти. — Да? — взгляд программиста заставил сердце сжаться. Он был не какой-то особенный, глаза не были нечеловеческой красоты, но все же репортер любил его. Любил, этот наивный и отчасти детский взгляд. Усмехнувшись от своих же мыслей, парень прижал Парка к стене и поцеловал. Вейлон не стал сопротивляться, положив обе руки на плечи Майлза. — Что ты задумал? —в который раз спросил Вальридер, находящийся в паре шагов от парочки. На этот раз он был серьезен и не отрывал взгляда от хозяина, подозревая в худшем. Журналист чувствовал, как этот взгляд сверлит его затылок, но не обращал внимания, все больше углубляя поцелуй и вызывая ярость призрака. Он-то умнее Вейлона, однако теперь мысли читать не может. Да даже если и сможет, сделать ничего не успеет. — Ты так целуешься, будто это в последний раз. — заметил Парк, с нежностью глядя на отстранившегося парня. — Не в последний. — выдавил из себя Апшер, ощущая тяжелое чувство в груди. Было больно врать не только Вейлону, но и самому себе. — Надеюсь. Это всё, что ты хотел? — М… Да. — вновь солгал Майлз. Он хотел все рассказать программисту, хотел сбросить этот груз с души, но прекрасно понимал чем это кончится. Его попытаются отговорить, но другого выхода нет. И не будет. А подвергать риску кого-то, тем более Вейлона, он не хотел. Репортер решил разобраться со всем сам. Он просто должен сделать это, иначе они никогда не выберутся. — Хорошо. — вздохнул собеседник и Апшер отошел, давая ему уйти. — Что, чувства прошли? — усмехнулся призрак, как только фигура Парка скрылась за углом. — Что ты хочешь сказать? — Ты пытаешься понять, любишь ли его, путая любовь с плотскими утехами. Я же прав? — Нет. — кратко ответил Майлз. Он нарочно показушничал, вводя Вальридера в заблуждение. Пусть он и умнее, но в любой ситуации найдет, за что уколоть. Проще сделать вид, будто он действительно давит на больное, дабы отвести подозрения в другое русло. Бензин есть. Химикаты имеются. Розжиг присутствует. Остается только увести Вейлона подальше от места взрыва и быстро скрыться из виду. Проблем с этим возникнуть не должно, главное, чтобы сработало. Главное, чтобы он сумел уничтожить Вальридера, даже если распрощается с собственной жизнью. — Вейлон? Ответа не последовало, может и к лучшему. Нужно действовать. Схватив канистру, парень ринулся к месту с бочками, наполненными взрывоопасной жидкостью. Раньше этим заправляли машину, заложником которой стал Билли. Она стала его могилой, на этот раз лечебница станет могилой самого Майлза. Чувствуя, что призрак уже догадался о затее, Апшер дал волю наночастицам и продолжал бежать. Они не успевали за ним, рассеивались и снова появлялись, мешая взору. Частиц становилось все больше, так много, что даже Вальридер не смог бы контролировать такое количество. Это было как раз то, что нужно. Чтобы унять их и сохранить в целостности свое «вместилище», ему потребуется какое-то время. За это время Майлз и совершит задуманное. Все это время бензин вытекал из канистры, а репортер разбрызгивал его на все что видит. Если просто так бочки не взорвутся, то он им поможет. Вряд ли взрыв охватит все здание, но находясь на нижних этажах, химикаты должны «подкосить» фундамент, остальное рухнет само. По крайней мере, журналист надеялся именно на такой исход. Все еще будучи не уверенным в своих прогнозах, парень остановился возле цели. Ноги были как ватные, со лба стекал пот, в груди горело. Он задыхался, но не позволял себе остановиться раньше времени, вымотавшись до предела. На автомате, не чувствуя рук, Апшер достал зажигалку и застыл на месте. А что, если не сработает? Он же умрет за зря. Что тогда будет с Вейлоном? Он тоже погибнет. Майлз этого не хотел, но уже в который раз напоминал себе, что другого выхода нет. — Прости меня. — прошептал он, прежде чем пламя вспыхнуло, заставляя все вокруг полыхать.***
— Доволен своей работой? — спросил Вальридер, представ перед хозяином и не давая возможности ответить. — Ты действительно молодец. Смог даже уничтожить целую Линию Времени. — Пошел ты… — бросил Майлз, сидя на голой земле. Или что это было? В любом случае, оно было твердое и рыхлое. Апшер не открывал глаз, не желал видеть ничего. Он проиграл и распрощался с жизнью, какой смысл что-то вообще делать теперь? — Но в то же время… Создать новую ветвь. — игнорируя, продолжал собеседник. — Что? — Ты настолько не мог определиться, что в какой-то момент решил слепо следовать своей цели. После этого, конечно, должен был быть один исход… Но что-то пошло не так. Как в случае с «разумным» Вальридером. — усмехнулся призрак, пародируя манеру общения хозяина. — И что же случилось? — Случилось разветвление. В одном из которого ты и твой дружок живы. И мы сейчас находимся в нем. — Апшер резко открыл глаза. Свет восходящего солнца заставил его пожалеть об этом и парень зажмурился. — То есть, Вейлон в порядке? — Да. Но не «твой». — Хочешь сказать… — Майлз боялся услышать это. Не хотел верить, но прекрасно понимал, что его не ждет счастливый конец. — …что ты и Парк, которого ты оставил позади, мертвы. — Почему тогда в этой… «Ветви» они… Мы живы? — Потому, что ты взял паренька с собой, концентрируя все мои силы на его защите. А затем и на своей, во время взрыва. И о чем ты только думал, Апшер? Глупо было бы надеяться на удачу, но как бы иронично ни было, именно она спасла тебя, а не разум. — Я могу увидеть его? — печально попросил репортер, поднявшись. Он действительно сидел на земле все это время. — Их. — поправил Вальридер, улыбаясь. — Я отведу тебя. Достигнув места, Апшер лицезрел перед собой Вейлона, сидящего на коленях в развалинах. Взрыв уничтожил большую часть здания, но парень был без единой царапины. В отличии от Майлза, который лежал у него на руках. — Очнись, ну же, открой глаза… Я знаю, что ты жив! — рыдал Парк, гладя волосы парня. Видеть свой труп было не просто, но репортер не отвернулся. Он продолжал смотреть, как плачет Вейлон и зовет его. Другого его. Тяжело вздыхая, «другой» Майлз открыл глаза. Его радужки светились белесым неоновым светом, выделяясь на черных глазных яблоках. Без всяких эмоций, он просто устроился поудобнее и попросил его разбудить попозже. Истерике Вейлона просто не было предела, но его оппонент не делал ничего. — Почему он так спокоен? — Ты еще спрашиваешь? Представь, какой шок и стресс получил его несчастный разум. Естественно, что он сейчас в отключке. — Значит, это и не он вовсе. Выходит, что М… — репортеру было сложно произнести свое имя, имея в виду другого человека, но в то же время и себя. Все это было так странно. — Мне. Другому мне пришлось отдать тебе контроль? — Да, можно и так сказать. Но лишь на время, чтобы предотвратить состояние аффекта и прочее. — Они же выживут? — поинтересовался парень, глядя, как Вейлон успокаивается и нервно гладит своего возлюбленного. — Кто знает. Но жизнь точно не даст им покоя. — Это еще почему? Ты же сказал, что как только окажешься на свободе, то перестанешь мешать. — Я здесь не играю никакой роли. Есть еще кто-то, кто неосознанно меняет время. И, думаю, с этим кем-то они и встретятся. — Разве такое возможно? Это все бред… Но если даже и так, то, как ты говоришь, не я создал новую ветвь. Это произошло из-за него. — Вполне возможно. Выходит, они точно встретятся со «спасителем». — улыбнулся Вальридер, перед тем как картина мира помутилась и оба оказались в кромешной тьме. — Значит, это все? Мой конец? — Да. И здесь даже я бессилен. — А как же Вейлон? Почему его здесь нет? — Он здесь есть. — послышался спокойный голос, после чего Майлз почувствовал тепло, обнимающего его Парка. Разве трупы не должны быть холодными? Кто бы мог подумать, что все кончится именно так. — Оставлю вас наедине. — с шумом наночастиц, Вальридер и вправду исчез. Но что-то подсказывало журналисту, что далеко не по своей воле. — Прости. — проронил Апшер дрожащими губами. Ему было так плохо и тяжело из-за того, что он ошибся. Ошибся, и лишил этой оплошностью жизни человека, которого любил. — Тебе не нужно извиняться, Майлз. Всё, чего я хочу, так это чтобы ты больше не играл с огнём. — Какой ты злопамятный, Парк… — по щекам парня потекли слезы. Он всматривался в темноту и не видел ничего. Ощущение, будто он ослеп и лишился всех чувств, не могло не пугать. Даже тепло Вейлона медленно растворялось. Спустя мгновенье пришло осознание того, что растворяется и он сам. Это было не больно, парень ощущал только легкое покалывание. Было приятно осознавать, что где-то есть те Майлз и Вейлон, которые будут вместе. Которые все-таки выбрались, выжили несмотря ни на что. Значит, отчасти он исполнил своё обещание. После сделанного вывода, сознание покинуло Апшера и он растворился во тьме, не жалея о содеянном и желая больше не повторять таких ошибок в следующей жизни.