Катенька

      Катя возвращалась домой после собеседования в «Зималетто» расстроенная и обрадованная одновременно. Во-первых, она прекрасно знала, как отреагирует отец на новость, что её взяли на работу секретаршей — а значит нужно было соврать. Только вот врать Катерина искренне не любила, считая, что это ниже её достоинства. Однако выбирать не приходилось: либо семейный скандал, либо что похуже. Поэтому, заготовив «враку» для родителей, она шла домой и думала о том, в какой коллектив ей придется влиться уже с завтрашнего дня. Тот факт, что она, со своими-то мозгами, отличным образованием, знанием языков и стажировкой заграницей оказалась ниже по рангу длинноногой и не особенно красивой, если смыть косметику, Виктории, неприятно отравлял существование. Перспективы сидеть в тёмной каморке тоже не радовали.       Однако всё меркло на фоне перспектив работать с обаятельным, красивым, умным и невероятным Андреем Павловичем Ждановым. В и.о. президента Катюша влюбилась моментально, хотя сто раз давала себе слово не влюбляться, чтобы не повторилось той страшной истории на втором курсе.       «Это как у Пушкина… Родила царица неведомую зверушку, их в бочку — в тесноту и темноту, — и сплавили… Так и меня, в темное и пыльное место, чтобы людей не пугала», — невесело размышляла Пушкарева, шагая по направлению к дому. Где-либо задерживаться ей было строго запрещено — отец контролировал каждый шаг, не допуская даже мысли, что дочери можно жить, не двигаясь по маршруту дом-работа-дом.       Мысли об Андрее Жданове Катя старательно гнала, практически не разрешая себе мечтать о прекрасном принце — после мечтаний было очень больно возвращаться в суровую реальность.       Сама она, Катя Пушкарёва, двадцати четырех лет от роду, не вписывалась в эту компанию совершенно, даже на первый взгляд. Катя вспомнила взгляд, которым её одарила Кира Юрьевна Воропаева и её передернуло — так смотреть можно например на таракана, пробегавшего по чистом кухонному столу, но никак не на человека, который всего лишь одет в немодную и не брендовую одежду.       В общем, Катерина старалась не складывать впечатление о человеке с первых секунд знакомства, но выводы о некоторых коллегах уже были сделаны. Она точно знала, что найти общий язык с Милко, Воропаевой, Урядовым и даже с Викторией будет ой как непросто.       Думая ещё и о том, что Колька — лучший и единственный друг, практически брат, не порадуется за неё — он будет завидовать и всячески подкалывать, демонстрируя свой не очень-то искрометный юмор, — Катя свернула в скверик перед домом, искренне не желая туда возвращаться. Она всегда болезненно реагировала на шуточки Зорькина, прекрасно зная, что если она порвёт дружбу с ним, то друзей у неё не будет совершенно. А одиночество, учитывая её и без того непростое положение, ужасно пугало.       Катя настолько глубоко погрузилась в свои размышления, что не сразу заметила, как вровень с ней остановился чёрный тонированный джип. Мгновение спустя оттуда выбрался молодой человек, а сразу после него — эффектная молодая женщина. Катя отметила это машинально, бредя своей дорогой. Она точно не ожидала, того, что последовало мгновение спустя: — Девушка! Подождите минутку… Катя! — Что? Вы мне?       Женщина подошла к растерявшейся Катерине, явно нервничая и не зная, как и что говорить.       «Какая же она красивая… Высокая, одета красиво и дорого… И стою я напротив — в старом тёплом костюме, в носочках белых и очках старинных. Красота…» — как-то обречённо отметила Катя, поглядывая на незнакомку настороженно. — Что вы от меня хотите? Мы не знакомы. — Катя, я бы не хотела вот так, посреди улицы… Меня зовут Анна, Анна Валерьевна. — И что вы предлагаете? Я с вами никуда не пойду. Если хотите что-нибудь сказать, давайте прямо сейчас. — Пушкарёва сама поразилась своей нахальности.       То ли сказался «аффект» от пройденного собеседования, то ли сработал инстинкт — папа всегда учил Катю не разговаривать с незнакомцами, а уж если заговорить, то не в коем случае никуда не ходить и в машины не садиться, не принимать подарки, угощения, и так далее. — Катя… Извините, сказать я не смогу, признаться… В общем, вот мой паспорт, посмотрите пожалуйста, — женщина, как-то жалобно глядя на плохо одетую, в смешных очках, девушку, протянула ей свой паспорт в дорогой кожаной обложке.       Катя взяла в руки книжечку и раскрыла на нужной странице:       «Пушкарёва Анна Валерьевна…       Пол: женский…       Дата рождения: 13 мая 1964 года, г. Москва… улица…»       Дальше она не читала — строчки расплылись перед глазами и снова собрались воедино. Адрес совпадал. Отчество — тоже. А на странице шестнадцать и семнадцать Катя нашла некую Валерию Сергеевну Пушкарёву, 1990 года рождения. Получалось, что эта женщина — её сестра? Но тогда почему родители все это время скрывали, не было никаких фотографий в доме, даже упоминаний, что у Пушкарёвых росло две девочки, правда, с большой разницей в возрасте? И не может ли паспорт быть поддельным, а женщина — аферисткой? Катя не знала, что и думать. Голова шла кругом от таких странных новостей. — Вы… Моя сестра? — Нет, Катенька. Я твоя мама.