Катенька

— Мама? Но как… то есть… — Катя сбилась и замолчала. Она не знала, как реагировать, что будет удобно спрашивать, а что нет. И главное, как сделать так, чтобы родители ничего не узнали об этой встрече. Почему-то ужасно хотелось верить этой красивой, уверенной в себе женщине, хотелось максимально отстраниться от той жизни, которой она жила все двадцать четыре года. — Понимаю, в это сложно поверить. Катенька, я вам предлагаю сделать тест ДНК, но это, сами понимаете, будет не моментально. А дня два… Как иначе доказать наше родство — я не знаю… И мне очень многое нужно рассказать, извиниться за то, что я… В общем, если вы захотите слушать, то… — Анна Валерьевна, я не могу нигде задерживаться. Меня уже ждут, — представить, как она войдёт в дом и будет делать вид, что всё нормально, никак не получалось. — Но… Можно было бы позвонить, сказать, что я задерживаюсь, меня знакомят с коллективом… Или сказать, что Кольке срочно нужна моя помощь, — Катерина размышляла, словно про себя. — Вот, звоните. Меня вы никак не задержите, я вас… тебя… искала столько времени, сразу после того, как вернулась в Москву, — Анна протянула Кате телефон, маленькую красную раскладушку. И почему-то именно вид этого телефона заставил девушку громко всхлипнуть и практически разрыдаться — ей отец выдал свой старый мобильный телефон, заклеенный изолентой, этот факт показался до боли обидным. Слёзы покатились сами собой, Катерине было наплевать, как она выглядит и что о ней подумают — слишком долгое время пришлось копить в себе боль и разочарования. Не спасал даже личный дневничок. — Катя, что случилось? — Всё нормально, я сейчас позвоню и будет всё нормально, мы сможем поговорить, — Катя не с первого раза набрала номер, после чего глубоко вздохнула и даже изобразила улыбку. Допроса на тему «что с твоим голосом» она бы просто не пережила. — Мама, привет… Я на работе, да… Нет, всё прошло хорошо, меня приняли… Да, сейчас показали мой личный кабинет… Что? Помощником президента, конечно… Мамочка, я задержусь. Тут нужно во всю документацию вникнуть, порядок навести… — слова давались Пушкарёвой как никогда сложно. Но она буквально закричала, услышав вечное «тебя встретит папа». — Не надо меня встречать! Меня… меня Андрей Павлович заберёт, президент компании. Он пообещал, да. Всё, мам, я убежала. — Господи, ничего не меняется, — Анна покачала головой. — Может, хотя бы в машине поговорим? Если ты не боишься. Или… Катенька, если ты правильно поймёшь моё приглашение, то лучше было бы проехать ко мне домой. — Домой? Хорошо, давайте, — Катя безучастно кивнула. Ей было практически всё равно, куда и с кем ехать. Анна не вызывала у неё опасений, видимо, слишком сильным оказалось желание хотя бы на мгновение представить, что у неё может быть другая семья, другая жизнь. — Но сначала заедем в лабораторию. Мне не хочется, чтобы у тебя возникали сомнения, девочка.       Они прошли к машине, водитель так же открыл двери, потом молча занялся своими прямыми обязанностями. Катька тоже молчала, придавленная грузом новостей. — Артём, мы едем в МедиксУльтра.       Мужчина слегка кивнул и так же невозмутимо уставился на дорогу. Разговоры хозяйки его не волновали абсолютно, её передвижения — тоже. Ему платили за работу хорошие деньги, отказываться от которых в ближайшее время он не собирался. — Катя, можно на «ты»? — Можно. — Я понимаю, что свалилась на твою голову как снег… Но поверь, раньше не позволяли обстоятельства. И знаешь, я давно обещала Лерке показать, какая у неё старшая сестра красавица. Ты не против познакомиться с ней? — Красавица? Анна Валерьевна, вы что-то путаете! — Катин голос возмущённо зазвенел. — Вы не видите, кто я и во что одета? Что я пугало из секонд-хэнда? К чему этот маскарад? Вам стыдно должно быть — красивая, стильная женщина, а издеваетесь. Так приятно унизить, да? — Я не путаю, Катенька. Потому что до семнадцати лет я носила такие же юбки, блузки с отложным воротничком, мама Лена заплетала мне косички, а папа провожал в школу и забирал из неё. Понимаю, как тебе тяжело, я, наверное, обидела тебя… Внешний вид человека — его личное дело. Гораздо важнее, что внутри. Ты же необыкновенная умница, я слышала? — Да. Я экономист от бога, знаю иностранные языки, стажировалась заграницей. Только вот лицом не вышла, — Катюха загрустила окончательно, стараясь не смотреть на Анну, а наблюдать за проносящимися домами и перекрестками. — Тому, кто вбил тебе эту чушь — хочется оторвать голову за ненадобностью, — женщина недовольно покачала головой. — Если хочешь, мы можем поехать в хороший ресторан и обсудить всё там… Если ты не готова к знакомству с Леркой, то я не имею права тебя заставлять. — Нет, не надо. На людях такое обсуждать я не смогу, — тихо, но твёрдо отозвалась Катерина. — Простите, Анна Валерьевна. Мне не стоило на вас кричать. Вы можете показать мне, что я писанная красавица, только я в это не поверю. Зеркало, оно, знаете ли, не врёт.       «Всё оказалось сложнее, чем я думала… Как же сложно будет вернуть Катеньке веру в себя. Ненавижу их! Просто ненавижу! Они сломали мою жизнь, искалечили моего ребёнка, а я должна беречь их чувства, как порядочная дочь. Держать данное слово. Осточертело… Как же мне это осточертело! И как же я рада, что Катя нашлась… Будет непросто, но главный шаг уже сделан», — размышляя таким образом, Анна отправила несколько сообщений по работе, одно — младшей дочери, а после убрала телефон, сожалея, что не может отключить его на ближайшие сутки.       Когда джип остановился на парковке возле клиники с неоновой вывеской, Катя отчётливо поняла, что отныне её жизнь будет совершенно другой. Той, прежней Кати Пушкарёвой больше нет. Умерла. Исчезла. Отныне есть другая Катя — в прошлом брошенная матерью, выросшая при тоталитарном режиме дедушки-военного и под гипер-опекой доброй, но несколько старомодной бабушки. — Анна Валерьевна, я согласна на ваше преображение… Только сказать родителям всё равно не смогу — они запрут меня дома или куда-нибудь увезут, подальше из Москвы, — призналась Катя по пути ко входу в клинику. — Обещаю, Катюша, они тебя не накажут. Но ты права — сейчас с такими новостями лучше повременить.       Они вошли в двери клиники, принадлежавшей давнему приятелю Анны Валерьевны — Кириллу Яновичу, — который в этот самый момент шёл их встречать с распростёртыми объятиями.

***

      Когда всё осталось позади, Катя, напоенная чаем и несколько успокоившаяся, уже по дороге к дому новой знакомой задала неожиданный вопрос: — А как вы меня нашли? — Честно? — Честно. — Через справочную. Базы данных помогли. Потом… Потом за тобой следил один человек. Я узнала твой график, твои перемещения по городу. Сегодня ты на собеседование ходила, верно? — Да. Меня взяли секретарём и.о президента Модного дома. Это не совсем то, что я хотела, но выбирать не приходится. — Наверняка в этом самом Модном доме появились те, кому ты не понравилась. Не такая как все, странная… Да? — Да. Откуда вы знаете? — Катенька, мне — сорок лет, в жизни случалось всякое. И мой тебе совет — наплюй на безмозглых идиотов. Лэйблы и марки ещё не делали человека лучше. — Как же «наплюй»? Мне с ними работать, я надеюсь… — Вот придёшь завтра на работу и докажешь им, что их место — двадцать пятое. А ты — умница, красавица, ещё и экономический гений в придачу. — А зачем вы это делаете? И сколько я вам буду должна? — Что? Должна? — Анна разозлилась по-настоящему, но вовремя взяла себя в руки. — Детка, считай, это моим тебе подарком. Просто так, без повода. Пусть это будет началом белой полосы в твоей жизни. И в моей тоже.       Катя лишь вздохнула в ответ. Она покорилась желанию новообретённой матери, но не верила, хоть и пыталась поверить в то, что ей уготована судьба Золушки, которая в итоге нашла своё счастье с прекрасным принцем.