О чем не говорят вслух

Горько, но вкусно. Я выдыхаю остатки дыма с легких. Мне помогает она. Она держит бонг в руках, словно дает мне напиться. Но не водой, а новыми ощущениями. Ее очередь. Я только вижу, как ее змеиные глаза блаженно закрываются. Она задерживает дым, пробует его, берет из него все, что только можно взять. Забирай. Я тоже готова отдать тебе все, что попросишь. Но тебе ничего не нужно, кроме факта наличия меня. С этим все взаимно. Я смотрю на нее. Искра, буря, или безумие? Нет. Глаза, губы, и… стоп. Их я уже успела попробовать. Хочу ли еще? Да. Но не сейчас, мораль еще управляет мной. Хотя о какой морали может идти речь, если я сейчас курю дурь в общаге? Мы начинаем говорить. Как всегда, обо всем на свете и во всех подробностях, параллельно хлыща Мартини, словно воду. — О чем ты думаешь? — Она вытягивает меня из раздумий этим вопросом. Главное, чтобы не спросила: «Что я говорила минуту назад?» Я, как ни в чем не бывало, глубоко вдыхаю воздух и на выдохе выжимаю полуискренную улыбку: — Сука, завтра на пары, а вообще плевать. Обоюдный хохот утонул в меблях маленькой комнатушки. Мы сидим напротив друг друга, сложа по-турецки ноги и громко, гортанно смеемся до коликов в животе. Я продолжаю сидеть так же, а она решила прилечь и умостить свою голову мне на колени. Чёрт, как смешно. Чёрт, как кружится голова. Чёрт, как приятна ее тяжесть. Чёрт, лишь бы не натворить глупостей. У нас бывают странные, эм… даже неоднозначные отношения друг к другу. На счет ее точно не знаю, но за себя ручаюсь. — Ну что, остыла? — Говорит она и одновременно распушивает волосы. — Смотря что ты имеешь в виду, — я нервно глотнула ставший в горле ком, осознанно не давая себе определенного значения ее словам. То, что я хочу сделать с ней было написано в сообщении, но кто знал, что говорить об этом будет намного сложнее? Я снова загрузилась. Это длилось секунд десять, а может и пол часа. — Боже! — Она дернулась и привстала. Место, где лежала ее голова обдалось прохладным воздухом. — Душ скоро закроется! Два обдолбанных тела резко встали, столкнулись о свои же ноги и чуть не грохнулись наземь, хватаясь за все, что попадалось под руки. Через минуту мы перестали смеяться и я, точно не руководствуясь здравым смыслом, лезу к ее губам, но получаю только один аккуратный поцелуй. — Что ты хочешь? — Она закусила нижнюю губу и игриво улыбнулась. Я еле удержалась, чтобы не захныкать. — Пошли в душ, — Она снова заговорила ко мне, и на этот раз сама многозначительно поцеловала меня, но как только я стала просто вжиматься своими губами в ее, и стала притягивать ее за талию ближе к себе, она снова отстранилась. За такое нужно просто сжигать в аду. Я развернулась, туша в себе вскипающую неудовлетворенность, и стала у двери, сложив руки на груди, ожидая эту мучительницу. Она, смеясь, подходит ко мне и выключает свет. — А кто это тут у нас такой недовольный? — Даже в темноте я могу разглядеть искорки смеха в ее глазах. — Никто, — коротко парировала я, думая только о том, как бы не разреветься от досады. В ответ она молча поднимает мой подбородок и целует мои губы снова. Снова и снова. Я держусь изо всех сил, пытаясь не отвечать, но тщетно. Срываюсь, и впускаю ее язык в свой рот. Просто нужно уметь так дразнить. Знать, где стоит облизнуть или прикусить, перейти на шею или просто вернуться к губам. Как бы я не пыталась управлять поцелуем, все дело было за ней. Она знала, куда положить руку и как надавить, где легонько чмокнуть, а где пустить в ход зубы. Все дошло до того, что ноги у меня просто подкосились. — Довольна? — Шепнули ее налитые кровью губы. Я только закивала головой, закрыв глаза. Нужно идти. Душ — не я. Он не будет ждать подходящего случая.