***
Первым тревожным звоночком, возвещающим о том, что все пойдет не так, как он планировал, стала сигнальная ракета. Мерцающий красный огонек взметнулся в небо после громкого хлопка, на полминуты полностью осветив лагерь. — Ложись! — шикнул Беллами и спрятался за бортиком крыши. Октавия отреагировала мгновенно, но вот остальные пригнулись лишь спустя пару секунд, когда команду пришлось повторить. Плохо, очень плохо. — Они нас заметили? — спросил Стерлинг. — С такой-то реакцией, еще бы, — заворчал Беллами. — Надо скорее выпустить Мерфи, — предложил вдруг Миллер, — лишние руки нам сейчас не помешают. — Такие точно помешают, — нахмурившись, ответил он. — Не говори глупости, эта мразь никому ничем помочь не способна, особенно после той жести, что мы ему устроили. Да и лишних стволов у нас нет. Беллами видел, что Миллер хочет продолжить спор, но он не дал ему заговорить, резко подняв ладонь, после чего выглянул за бортик крыши. Огней в лесу вдруг стало вдвое больше, чем он заметил изначально, а затем половина из них взметнулась вверх, устремившись прямо к ним. — Прижмитесь к стенке! — крикнул он, и в ту же секунду на крышу с глухим стуком начали падать зажженные стрелы. Стерлинг вскрикнул. Стрела пронзила ему ахилл, и теперь он выл, схватившись за раненную ногу. Крыша казалась ему отличным Аламо, в котором скудно вооруженные Жнецы никогда бы их не достали, но вот тот факт, что их стрелы способны летать так высоко, да еще и по параболе, если и не сводил на нет надежность укрытия, то заметно ее приуменьшал. Поначалу до крыши долетала лишь четверть от залпа, но, пристрелявшись, Жнецы начали осыпать их настоящим дождем из стрел. Пока Беллами прикидывал, на сколько залпов их хватит, одна из стрел прошлась по его макушке, оставив за собой кровоточащий порез. Выругавшись, он схватился за голову и слегка запрокинул ее назад, чтобы кровь не лилась на лицо. В короткий интервал после очередного залпа, Беллами решился выглянуть из-за укрытия и увидел, как часть Жнецов дружно тянет на себя тросы, концы которых были крючьями закреплены за ворота. Половина их усилий пошла прахом. Они рассчитывали, что бешеная толпа фанатиков полезет прямо через забор, а потому многие участки были увешаны колючей проволокой. В самых уязвимых точках они расставили медвежьи капканы, ожидая, что все эти меры замедлят атаку, а им только и надо будет, что постреливать по дикарям с крыши. В руках Жнецов оказалось куда больше инструментов, чем Беллами мог от них ожидать. Буквально на глазах, еще толком не начавшись, идеальная бескровная битва грозилась обернуться чем-то совершенно иным. — Они пытаются выломать ворота! Надо заставить из передумать, а то все пойдет не по плану. Цельтесь и стреляйте! Он вскинул штурмовую винтовку, прицелился и открыл огонь одиночными выстрелами. Без обещанного арсенала, с которым должна была вернуться Кларк, придется экономить каждую пулю. Рядом с ним заговорила винтовка Октавии, к которой вскоре присоединились ружья Миллера и Дерека. Остальные продолжали сидеть за укрытиями. — Стреляйте, мать вашу! — рявкнул Беллами, после чего, вздрогнув, остальные начали неохотно высовываться, делая по выстрелу за раз. В темноте сложно было понять, убили ли они кого-то, или люди у ворот просто падали, притворяясь мертвыми, чтобы в них больше не стреляли. Многие так делали, впервые оказавшись под обстрелом. Если бы это только могло чем-то помочь. Когда Беллами начало казаться, что они все же смогли отогнать от ворот всех, кто тянул тросы, над Ковчегом снова взвилась сигнальная ракета, а затем раздались звуки, которые он совсем не ожидал здесь услышать. Как будто кто-то резко и громко откупоривал туго закрытые стеклянные банки. Так звучали ручные гранатометы. И летели на крышу отнюдь не гранаты. — Все вниз! Уходим! — крикнул Беллами, как только заметил дымовой след от выпущенных снарядов. Хоть он и побежал к люку практически разу, это не защитило его полностью. Глаза обожгло так, словно их натирали луковицей, и из них тут же брызнули слезы. Все вокруг закричали и теперь бежали к нему по наитию, закрыв лица руками и опустив головы. — Сюда! Сюда! Бегите на мой голос! Он проскользил по почти вертикальной лестнице, спустившись на третий этаж, и, продолжая теперь глаза, не переставал кричать, готовясь принимать остальных. Один за другим они спускались, кто-то так же, как и он, кто-то неуклюже шарахаясь, споткнувшись. По крыше снова застучали стрелы. Послышался крик, который спустя мгновение оборвался. По черной железной лестнице заструилась кровь. Голова и руки Стерлинга безвольно свисали из люка. Он бежал последним. Беллами увидел, как в его спину продолжают вонзаться стрелы. Едва поняв, что уже ничего нельзя сделать, он отвернулся и махнул рукой всем, кто продолжал стоять рядом с лестницей и завороженно пятиться покрасневшими и слезящимися глазами на тело Стерлинга. — Монти, Джаспер, тащите воду, чтобы промыть глаза, не стойте, живее! Остальные — занимаем второй этаж, открывайте окна и убивайте всех, кто приблизится! Они не пощадят вас, слышите?! Стреляйте на поражение! Он орал, как ненормальный, не зная, как еще вывести людей из шока. Столько дней подготовки, и все впустую — к испытанию огнем нельзя быть готовым заранее. Особенно когда вместо криков и молитвенных песнопений тебя осыпают горящими стрелами и гранатами со слезоточивым газом. И где они его только достали? К счастью, хотя бы быстро реагировать на его команды он людей научил. Люди бросились к лестничному пролету, и Беллами последовал за ними, перед этим последний раз оглянувшись на Стерлинга, чье тело уже окутало облако газа, медленно опускавшегося на этаж. — Беллами, быстрее! Беллами! Спустившись на второй этаж, он увидел, как несколько людей в панике тычут пальцами в окна, призывая его скорее взглянуть на то, что там происходило. На ходу выхватив протянутую Монти бутылку с водой и выливая ее на все еще дико слезящиеся глаза, он подбежал к ближайшему окну и скрежетнул зубами от увиденного. Весь внутренний двор от ворот и до главного корпуса заволакивало густой красной дымкой дымовых шашек. В этом мареве он смог разглядеть пляшущие огоньки факелов, проскальзывающие то тут, то там. Значит, ворота уже были прорваны. — Вы видите их? Видите? — в панике спросил Джаспер, стукаясь стволом винтовки о стекло. — Откройте окна и встаньте так, чтобы крыльцо было в простреле, — снова принялся раздавать приказы Беллами. — Берегите пули, но никого не щадите! В ближнем бою мы не выстоим, нужно перестрелять сейчас как можно больше! Едва окна распахнулись, главный корпус тут же загудел от налетевшего ветра и диких криков снаружи. Беллами вгляделся в алую дымку, которая у крыльца была не такой плотной. Когда на ступеньках показалась первая тень, он начал на спуск, потратив три пули. Тень крутануло на месте, и она упала. Первое убийство за сегодня, в котором он был точно уверен. Октавия, стоявшая с противоположного края коридора, рискнула дать по дымовой завесе очередью. Грохотали одиночные хлопки самозарядных ружей. Лишь изредка за торжествующими криками и обрывочными литаниями можно было различить стоны раненных. Их драгоценные пули уходили в пустую, но пока Беллами не придумает что-то получше, придется и дальше их тратить. Сейчас он был единственным, кто имел при себе запасную обойму, так что едва штурмовая винтовка вместо выстрела издала грустный щелчок, Беллами немедленно сменил рожок и продолжил стрелять. Вскоре одно за другим ружья принялись замолкать. Люди встревоженно объявляли, что патроны кончились. — Доставайте пистолеты, но теперь стреляйте только если абсолютно уверены, что попадете! — не отрывая взгляда от полосы земли перед главным корпусом, сказал он. Внизу послышался грохот. Ловушка с кирпичами, которые в мешке подвесили над входом, наконец, сработала, а это значит… — Они внутри! Джаспер, Монти, Октавия, следите за лестницами! У Беллами не было под рукой часов, но с момента атаки вряд ли прошло больше получаса. И вот половина ловушек не сработала, их согнали из самого надежного укрытия, а пули были на исходе. Дальше их ждал только ближний бой и неминуемая смерть. Продолжая стрелять, Беллами начал молиться, но слова эти были обращены не к Богу. Про себя он просил Кларк явиться как можно скорее. Если еще девять человек ударят по Жнецам с тыла, то у них будет шанс переломить ход сражения. Едва ли эта тщетная мольба была эффективнее любой другой. В таком хаосе ничто не могло пойти на спад, он понимал, что дальше станет только хуже. Так и вышло. В открытые окна полетели новые стрелы, застучав по стенам за ними. А затем к этому стуку прибавились новые звуки. Бутылка с зажигательной смесью пролетела совсем рядом с головой Беллами и разбилась за его спиной, ударившись о закрытую дверь. Пламя тут же охватило ее, быстро растекшись по стене и полу, перекинувшись на потолок. Новые и новые бутылки влетали в окна, пока одна из них вместо стены, подоконника или двери, ни врезалась в Зои Монро, и та вспыхнула, как спичка, выронив пистолет и подняв руки над головой. Охваченная пламенем, она продолжала стоять и кричать, пока кожа слезала с нее, словно воск, и в этот момент все окончательно полетело к черту.***
Перевод из проклятой собачьей клетки в нормальную, теплую, уютную и прекрасную комнатушку в подвале казался ему настоящим благом… первые часов десять. Затем, когда не проходящее чувство холода и сырости понемногу отступило, и Мерфи перестал думать о том, что еще одна ночь под открытым небом — и он точно умрет, то изъяны его новой клетки начали вылезать один за другим. Запах гари от спаленной кладовой решительно отказывался выветриваться даже спустя неделю после поджога, а вечная тьма пусть и не пугала Мерфи, но с каждым днем начинала все больше навевать неприятные мыслишки о потере зрения. Когда ему приносили еду, он все сильнее и сильнее жмурился даже от капли впущенного внутрь света. Пайки постоянно уменьшались, заставляя его кишки с болью сворачиваться в тугой клубок. Теперь ему все время было больно, и жизнь в нем поддерживало лишь страстное желание всеми правдами и неправдами выбраться из заточения, посадить каждого жителя Ковчега на цепь где-нибудь посреди леса и оставить так навсегда, а потом смотреть, и смотреть, и смотреть… По крайней мере так было до сегодняшней ночи, пока привычная тишина его подземелья не заполнилась сначала какофонией дикого воя десятков глоток, а затем и грохотом стрельбы. Беллами, упрямый козел, даже сейчас отказывался выпустить его на волю. Если бы они только доверились ему, если бы только дали в руки оружие… он бы уже спокойно улизнул отсюда, сверкая пятками, и больше они бы его никогда не увидели. Ах, ну пошто эти люди стали такими недоверчивыми? Привычный запах гари в какой-то момент усилился, и из-под двери в его камеру начала медленно пробираться серая дымка. Медленно и плавно, как грациозный хищник, дым расползался по комнате. — Нет, нет, черт… Мерфи схватился за голову и попятился от двери. Как же он недооценивал воображаемые горы дерьма, когда думал, что умереть в собачьей клетке от простуды — это самое бесславное, что могло с ним произойти. Сейчас бы он с радостью оказался там, под синим небом, на свежем воздухе, слушал бы чириканье птиц, пока медленно загибался, свернувшись калачиком. Вместо этого Джон Мерфи просто задохнется от гари в черном подземелье, где его никто никогда не найдет. Нет, хер тебе, судьба. Он снял с себя кофту, подошел к столу, натянул ткань на угол и разодрал ее, чтобы сорвать лоскут, после чего вылил на него воды из бутылки и обмотал вокруг лица. Подумав, чем еще можно воспользоваться, он взялся за все тот же стол и подтащил его к двери, планируя воспользоваться им, как тараном. Да, дверь была стальной, но держал ее простой замок. Должно было сработать. Он навалился всем весом и попробовал ее вышибить. Никакой реакции. Еще раз? Да, еще раз. Определенно тут нужно много попыток. Повязка спасала какое-то время, но в итоге он все же стал кашлять, а глаза и горло начало нещадно жечь. Возможно, скоро и изголодавшееся тело примется упрямо отказывать. Нужен был новый план. Что-то поумнее, достойное его блестящего ума. Ну, например… — Ребята, я тут! — закричал он, забарабанив по двери кулаками, — Эй, кто-нибудь! Вытащите меня! Эй! Беллами! Кто-нибудь! Я здесь! Слышите?! Дверь распахнулась. За ней дым стоял так плотно, что Мерфи смог лишь разглядеть силуэт своего спасителя. Тот, постоянно кашляя, поманил его за собой. — Давай, Мерфи, не тормози! — Миллер? — узнал он его голос. — Миллер! Господи, чувак, спасибо тебе, спасибо! Я тебе теперь по гроб жизни обязан! Проси о чем хочешь, я тебе хоть отсосать готов! — И минуты не прошло, а я уже жалею, что спас тебя, — прорычал Миллер, таща его за руку к лестнице, ведущей наружу. — Что происходит? — Жнецы происходят, — коротко ответил он. — Дай мне ствол, мужик, — взмолился Мерфи. — Если они здесь, я смогу… — Нет у меня для тебя ствола, — раздраженно произнес Миллер и вдруг затормозил, всматриваясь куда-то вперед. — А, блядь… В коридоре шевельнулся силуэт. Мерфи бы сейчас с трудом смог отличить своего от чужого, но тут незнакомец во тьме дико заверещал и кинулся вперед. Должно было выглядеть пугающе, но жнец, похоже, забыл, что он тоже обычный человек, поэтому боевой клич стоил ему остатков дыхания, после которых он закашлялся, затормозил и начал тереть глаза запястьем. Миллер не стал давать тому фору. Он просто поднял пистолет и четырежды нажал на спуск, уложив жнеца наповал. Мерфи немедленно подбежал к нему и выхватил из его руки мачете. Он осмотрелся, пытаясь найти выход. Слева и справа от него, по краям коридора, плясали оранжевые блики расползающегося пламени. Прижавшись к стене, Мерфи начал быстро идти вперед, понимая, что рано или поздно нащупает рукой дверь. Он брел, неумолимо задыхаясь и совершенно забыв о Миллере, который растворился где-то за его спиной и даже не пытался его окликнуть. Когда показался заветный просвет, Мерфи бросился к нему, со всего размаху ударившись носком о что-то очень твердое, и пусть вокруг и так было полно огня, из его глаз полетели искры. Завыв от боли, он посмотрел себе под ноги и увидел груду кирпичей, под которыми лежало тело с проломленной головой. Ну надо же, ловушки. Не такие уж они и безнадежные, как он думал. Хотя в конечном счете это нихрена их не спасло. Едва он собрался вырваться наружу, как внутрь забежали еще двое. Надежды на то, что это окажется кто-то из своих, у него уже не было, поэтому, натужно застонав от упущенного шанса выбраться из этой газовой камеры, он начал спешно отступать. Жнецы успели его разглядеть и тут же увязались за ним. Мерфи развернулся и побежал, не разбирая дороги, пока не врезался во что-то, упав на пол. Закричав, он начал суматошно размахивать руками и ногами. — Да стой ты, урод тупой, это я, — спихивая его с себя, заворчал Миллер. Мерфи слез с него и поднялся на ноги, но тут в него вцепился уже кто-то другой. Он отлетел к стенке, больно ударившись о нее затылком. Прогрохотали новые выстрелы, а из дымовой завесы вылетел тяжелый набалдашник шипованной дубины. Мерфи пригнулся, и дубина выбила искры и крошку из бетона над ним. Он что было сил ударил мачете наотмашь. Лезвие с хрустом врезалось во что-то. Мерфи попытался выдернуть его обратно, но у него не хватило сил. Жнец подошел к нему в упор, позволив разглядеть отвратный рубец от застрявшего мачете, идущий наискосок через все лицо от челюсти до скулы. Он уже не пытался атаковать, просто пару мгновений трогал впившееся в него лезвие, а затем начал истошно орать. Ужаснувшись этому зрелищу, Мерфи отшатнулся и начал отступать, прижавшись спиной к стене, пока не почувствовал за ней пустоту. Оттуда его схватила рука и потянула за собой. Миллер протащил его через чью-то комнату, открыл окно и выпрыгнул наружу. Пусть вокруг главного корпуса также витал запах гари, ее уменьшившаяся концентрация оказалась вполне сопоставима с глотком свежего воздуха. Мерфи сделал несколько глубоких вздохов, пока обожженное горло окончательно не взбунтовалось, отчего он вновь закашлялся. Отойдя от главного корпуса подальше, Мерфи осмотрел его. Охваченное пламенем здание в ночи казалось ему зрелищем и красивым, и удручающим одновременно. Столько стараний пошло прахом за один день, а ведь он планировал еще очень долго пожинать плоды трудов этих людей. Какая трата. В окнах второго этажа что-то мелькнуло. Мерфи присмотрелся, но в метаниях теней трудно было что-то угадать. Он ведь даже не знал, остался ли в живых кто-то, кроме него и Миллера. Пока обратное будет не доказано, любую тень на этом тонущем Ковчеге нужно было воспринимать, как врага. Окно взорвалось градом осколков и обломков рамы, и в Миллера с Мерфи полетел стул, от которого оба едва успели увернуться. Через пару секунд в это же место рухнули Монти и Джаспер. Мерфи позволил себе довольно ухмыльнуться, пока помогал им подняться на ноги. Эти двое как-то иначе появиться и не могли. Как, впрочем, и Беллами. Здоровяк выпрыгнул в одно из окон первого этажа и тут же начал отстреливаться от какого-то преследователя, пока затвор пистолета с щелчком не отошел назад, навсегда замерев в этом положении. Беллами метким броском бейсболиста запустил пистолет в окно, и побежал к ним. Его лицо на секунду тронула улыбка, но затем оно быстро ожесточилось. Мерфи опустил руки и закатил глаза. Ну конечно, этого дуболома даже посреди резни сильнее всего волновало состояние его заключенного. Такими темпами у Беллами были все шансы стать новым Шамуэем. Мерфи уже знал, что нужно делать в таком случае. — Ну что?! — разведя руками, возмущенно крикнул Мерфи. — Кто его выпустил?! — рявкнул Беллами. — Я, — кашлянув, просипел Миллер, — он бы задохнулся. — Пускай, он заслужил, — холодно бросил Беллами. — Шел бы ты нахуй, — прошипел Мерфи. Руки зачесались и ему вмазать мачете по лицу. Может, это собьет с него спесь. — Ложный Пастырь! Ложный Пастырь! Цып-цып-цып! Все обернулись на новый голос. Из-за угла здания вышли шестеро жнецов, во главе с бородатым мужчиной в желтых очках, чью обнаженную татуированную грудь было видно из-под распахнутой шубы. Он шел, широко расставив руки, словно для объятий. — Это Кэдоган, — с ужасом произнес Джаспер. — Какая разница, просто пристрелите его! — взвизгнул Мерфи и инстинктивно начал отступать. — Я пустой, черт, — сказал Миллер. — Да мы все уже пустые, — отчаянно заметил Монти. — Есть идеи? — спросил Беллами. — Ну, как минимум одна, — оглядываясь за спину, произнес Джаспер. — В теплицу, бегом! Команда бежать — это именно то, на что так надеялся Мерфи. Учитывая, каким сорвиголовой с комплексом героя был Беллами, он бы не удивился, если бы тот сейчас заставил их броситься в рукопашную. Нет уж, лучше побегать, что бы там ни было в этой теплице. Джаспер смог перегнать его, но затормозил у входа, сначала впустив всех внутрь. Мерфи мельком заметил, как тот подобрал что-то в одном из ныне пустующих горшков. — Не останавливайтесь, выбегайте с другой стороны! — крикнул Джаспер, махнув рукой в сторону противоположного выхода. — Эй, сюда, уроды, мы здесь! И Ложный Пастырь! И его… пасынки, да! Сейчас Мерфи жалел, что у него не было ни секунды, чтобы ударить себя ладонью по лицу. В ноздри, из которых, казалось, уже невозможно будет выветрить гарь, ударил новый запах. Распознав его источник, Мерфи поспешил как можно скорее убраться из-под полупрозрачного свода теплицы. Когда Джаспер последним добежал до выхода, внутрь уже вошли их кровожадные преследователи. По сравнению с пылающим корпусом, маленький огонек спички в руках Джаспера мог выглядеть жалко, но для всех, кто остался внутри, он стал роковым. — Это вам за Монро, суки! — крикнул он и бросил горящую спичку себе под ноги. Богато залитая бензином теплица вспыхнула в мгновение ока, превратившись в огромную печь, в пламени которой едва можно было различить метавшиеся и агонизирующие фигуры, чьи крики тонули во всепоглощающем реве пламени. Все, кто остался снаружи, замерли в оцепенении, наблюдая за этим кошмаром. — Много их там еще? — нарушил тишину Мерфи. — Да, дохуя, — постоянно озираясь, недовольно бросил Беллами. — Мы едва ли перебили четверть. Скоро сюда нахлынут все остальные. Блядь, а где Октавия? Вы видели ее? — Думаешь, напугал меня, Ложный Пастырь? — донесся за стеной пламени насмешливый возглас. — Огонь — вещь праведная! Издревле он очищал души грешников и возносил мучеников ко вратам рая! Не прячься за ним! Бери свою паству и иди, иди в мои любящие объятия! — Твою мать… — простонал Джаспер. Как только Кэдоган закончил говорить, воздух заполнился хаотичным шумом песнопений. Голосов было много, и они неумолимо приближались. — Нам надо бежать! Сейчас же! — крикнул Мерфи, затравленно озираясь и ожидая, что из вездесущего дыма вот-вот выпрыгнут полчища Жнецов. — Он прав, здесь больше нельзя оставаться, иначе нас окружат и перебьют, — положив руку Беллами на плечо, произнес Миллер. — Я не уйду без Октавии! — стряхнув его руку, рявкнул он. — Она уже сбежала! Я видел… — Мерфи сделал шаг вперед, решительно посмотрев на Беллами, — как она выпрыгнула из окна с другой стороны и убежала к забору. Твоя сестра уже давно прячется где-то в лесу! — Думаешь, я тебе поверю, мразь скользкая?! — взревел Беллами и схватил его за грудки. — Он говорит правду, я тоже это видел! Твоя сестра сбежала, и нам давно пора! — вступился Миллер. Мерфи удивленно посмотрел на него. Вот так приплыли, даже местный оплот праведности готов на маленькую подлость, чтобы выжить. — А если она не добралась? — отпустив Мерфи, замешкался Беллами и рассеянно покачал головой. — Я должен убедиться, что она не здесь… Без сестры я не… — Отставить! — внезапно рявкнул Миллер, подойдя к Беллами в упор и взявшись за ворот его куртки. — Оглянись вокруг и приди в себя. Мы сражались и умирали под твоим началом. Когда же ты, наконец, поймешь — мы теперь все твои братья и сестры! Вспомни, кто ты, и отдай уже приказ, мать твою. Беллами поочередно посмотрел в глаза каждого, и растерянность в его взгляде постепенно сменилась решительностью. Последний раз оглядевшись, он твердо произнес: — Все за мной, отступаем!***
Черно-серое ничто сомкнулось вокруг нее, не давая видеть, дышать, забивая горло битым стеклом, неистово обдавая жаром кожу. Кажется, она опалила брови. Во всей этой гари трудно было выделить запах тлеющих волос, но вот горящая плоть… Бедная Зои, ее крик до сих пор стоял в ушах. Она бежала вниз, пытаясь во что бы то ни стало вырваться из плена пламени, черного дыма и удушья, но в итоге заблудилась, а крики и тени заставляли сердце биться так часто, что ей казалось, будто она вот-вот потеряет сознание от страха. Когда Октавия от резко накатившего головокружения качнулась, готовая упасть и провалиться во тьму, чья-то рука стальной хваткой вцепилась в ее запястье и вырвала наружу. Черный дым расступился, уступив место рассеивающемуся красному. Октавия, не переставая кашлять, раз за разом тщетно пыталась вдохнуть полной грудью, как будто только это могло спасти ее. Протерев красные от слезоточивого газа глаза, она подняла взгляд наверх. Дерек склонился над ней и приложил палец к губам. — Ты не ранена? Дышать можешь? — прошептал он. — Кажется… — она бегло осмотрела себя, проверяя, не идет ли кровь, потому что в таком состоянии запросто могла и не заметить, как порезалась обо что-то, но вместо крови кожа покрылась сажей, — да, в порядке. Где остальные? Они все еще там? — Тише, жнецы рядом, — Дерек указал пальцем на хаотично бегающие в красном тумане силуэты. — Нам надо вернуться, проверить… — Ты дура что ли? Задохнешься, — шикнул он. — Идти сможешь? Октавия поднялась. Ей хотелось облиться холодной водой и выпить еще литров пять, пока все жжение не пройдет, но в остальном она чувствовала себя более-менее сносно. После сплава по порогам, за которым последовала атака голодной своры собак, ей любое состояние, отличное от тогдашнего, казалось вполне приемлемым. — Смогу. — Тогда спрячься вон там, — он указал за угол главного корпуса, — выбери момент и беги отсюда к чертовой матери. Если у остальных есть хоть капля мозгов, они сделают также. — А ты? — испуганно спросила она. Октавия понимала, что Дерек давно был слегка не в себе, и ей совсем не хотелось отпускать его сейчас ради бредовых идей, которые шептали ему расшатанные депрессией нервы. — Что-то я не слышал, чтобы наша растяжка сработала. Пойду, исправлю это. — Дерек, стой… Дер… Октавия заставила себя замолчать, чтобы не окликнуть его криком. Так она только привлечет к себе лишнее внимание. Дерек не стал задерживаться, чтобы выслушать ее протесты, а просто скрылся в алом тумане. Октавия стояла в нерешительности, глядя то на силуэт столовой, то на забор, пыталась заприметить чьи-нибудь знакомые очертания, услышать голос брата. Беллами. Ну что за тупицей она была, как могла наговорить ему такое перед всей этой кошмарной бойней?! Одна мысль о том, что это последнее, что он от нее услышал, заставила ее тихо застонать. Из оцепенения ее вывел крик Дерека, подзывавшего к себе всех, кто мог услышать, и оглушительный хлопок от взрыва гранаты, прозвучавший десятью секундами позже. Ноги сами понесли ее к столовой, несмотря на страх и все протесты разума. Туман дымовой завесы почти рассеялся, и она несколько раз чуть не столкнулась с пробегавшими мимо жнецами, но те ее даже не заметили. Напавшая с ошеломительной слаженностью толпа фанатиков теперь вела себя полностью противоположно. Жнецы, казалось, совершенно сбрендили, увидев пылающий Ковчег, и теперь разбрелись кто куда, не переставая кричать и выть, бегать и размахивать оружием. Октавия видела, как один из них сел на колени, простер руки к небу и заплакал, не переставая при этом смеяться. Еще один жнец сидел над чьим-то телом и рубил его топором, продолжая раз за разом вонзать стальное навершие в изуродованную плоть, а другую руку то и дело погружал в распоротый живот мертвеца и размазывал кровь по лицу, шее и груди. Он делал это с абсолютно пустым лицом, словно во сне. Октавия не видела, чье это тело, своего или жнеца. Наконец, она добралась до обугленного входа в столовую. Подорвавшаяся на растяжке женщина лишилась ноги, но выжила. Трясущимися руками она сжимала обугленную штанину в месте, откуда торчал отколотый кусок кости, завернутый в развороченные лоскуты мышц, которые раскрылись тремя неровными лепестками. Женщина выла и плакала, и когда Октавия встала над ней, то не обратила на нее внимания. — Простите меня, простите, простите, простите… — бормотала она сквозь стоны и всхлипы. Октавия, увидев страшную рану подорвавшейся женщины, поборола накативший приступ тошноты и пошла дальше, забыв о том, что нельзя оставлять живого врага у себя за спиной. Все советы и правила, которым учил ее Беллами, оказались абсолютно не применимы в этой дикой резне, что учинили Жнецы. Нет, не только они. Это ведь она ставила ту растяжку. В ноздри ударил запах газа. Октавия наклонила голову, задрала ворот футболки, натянув ее на нос, и побежала вперед, увидев тянущийся в сторону кухни кровавый след. Помещение, за которое она, Джаспер и Монти постоянно собачились с Делем, теперь было залито кровью и пропахло газом, который со свистом выходил из открытого баллона. На полу лицом вниз лежало тело жнеца — женщины лет пятидесяти с вытутаированным крестом на лбу. Вся ее спина была усеяна выходными отверстиями от пуль. По остекленевшим глазам Октавия поняла, что та точно была мертва. Прислонившись к двери кухонной фурнитуры полулежа распластался Дерек. Увидев, что случилось, Октавия приложила дрожащую ладонь к губам, а на глаза навернулись слезы. Дерек, чертыхаясь, окровавленными пальцами пытался затолкать собственные кишки в распоротый живот. — Дерек! Он поднял на нее взгляд, и его лицо исказилось гневной гримасой. — Какого хрена, я же велел тебе бежать! — увидев ее слезы, он быстро сменил гнев на горечь. — Знаю, знаю. — Нет, нет, это еще не повод сдаваться! — Октавия отрицательно затрясла головой и присела рядом с ним, прикидывая, сможет ли одна тащить его. — Попридержи там все… а я тебя выведу. Это не конец, слышишь? — Не буду я никуда бежать, — Дерек поморщился и отмахнулся, прекратив попытки удержать внутренности. Октавия старалась не пялится на вываливающийся склизкий клубок, но ей едва это удавалось. — Не реви ты! Отправлюсь сейчас к Дрю и скажу, что убил его, — он кивнул на труп. — Это ведь он? Кэдоган? Я же завалил ублюдка? Октавия для вида обернулась, прекрасно понимая, что эта женщина явно не могла быть убийцей его брата. Она взяла лицо Дерека в ладони и кивнула, улыбнувшись: — Ты отомстил за него, ты молодец, — всхлипнула Октавия. До них долетело опасно близкое эхо криков, чьи-то шаги забарабанили по полу. Кто-то приближался. Хотела бы Октавия, чтобы это был кто-то из своих, но и она, и Дерек прекрасно понимали, что чудесного спасения ждать не стоило. Только не здесь и не сейчас. Они оба истратили свою удачу давным-давно. — Открой остальные баллоны, давай, быстро, — прокряхтел Дерек и трясущейся рукой достал из кармана зажигалку. — Да, сейчас, — сглотнув, сказала Октавия. Свист из открытых баллонов усилился, а запах газа стал невыносимо-тошнотворным. — Все, прыгай в окно, — криво улыбаясь, сказал Дерек. — Быстрее, пока я не отрубился. Теперь он больше не смотрел на нее. Дерек пялился в дверной проем, его глаза блестели, но не от слез — это горело предсмертное злорадство и кровожадность. Только так их и можно было победить — отвечать на ненависть еще большей ненавистью. Уже было слишком поздно что-то менять, но Дерек хотя бы успел сделать то, что хотел с самого начала. Октавия открыла окно и выпрыгнула наружу. Она еще не успела долететь до земли, как ее швырнуло вырвавшимся потоком пламени и горячего воздуха. Здание столовой взревело и начало изрыгать огонь из всех окон, став ожившим бетонным драконом. Их последняя ловушка, наконец, сработала. Октавия увидела, что рукав ее куртки загорелся, и начала кататься по сырой земле, пытаясь затушить пламя. Расправившись с этим, она все равно не смогла отделаться от ощущения, что до сих пор горит, и, продолжая лежать, с болезненным криком сорвала с себя куртку, увидев, что рука под ней покраснела и начала покрываться раздувающимися волдырями. Борясь с болью, Октавия поползла по земле, перебирая руками и ногами. Все пространство вокруг нее плотно заполнили пляшущие на ветру искры. Теперь весь Ковчег горел, приводя выживших жнецов в еще больший экстаз. Находясь у самого края лагеря, она не видела их, но по голосам было понятно, что их все еще было слишком много, чтобы справиться. Словно в издевку, с неба начали моросить мелкие капли дождя. Она не видела, как умерли Миллер, Джаспер и Монти, но предчувствие подсказывало, что так оно и было. Но не Беллами. Октавия перестала бы дышать, если бы это было правдой. Теперь ей как никогда стало очевидно, что за братом она отправится даже в ад. Да Октавия и так уже была в аду. Пережив двести дней с конца света, Ковчег стал им за какой-то час. Твердо вознамерившись найти Беллами, Октавия решительно поднялась на ноги, достала из чехла на поясе мачете и, сильно прихрамывая, пошла вперед. Не пройдя и десятка метров, ее тело взорвалось новой вспышкой боли. Мачете выпало из руки, вонзившись лезвием в землю. Октавия широко распахнутыми от болевого шока глазами посмотрела на точащий из ее плеча наконечник стрелы. Ее ноги подкосились, и она едва нашла в себе силы удержаться, чтобы рухнуть на колени, а не плашмя. Сама мысль о том, что древко стрелы переломится прямо внутри нее, настолько ее испугала, что придала немного сил. Спустя мгновение кто-то схватил ее за волосы и обожженную руку, начав грубо волочить по земле. — Давай, убей ее! — крикнул высокий мужской голос. Раздался истерический хохот. Земля больно терлась об опаленную кожу. Октавия забила ногами, но те подвели ее, предательски обмякнув. — Нет уж, давай ее в лес! Не только же Биллу с девками тешиться! Уж я-то выдеру ее как следует! Сознание Октавии помутилось. Зрение поплыло, но она поняла, что ее продолжают спешно тащить наружу, за забор. Октавия готова была потерять сознание, но в этот момент пространство вокруг заполнилось звуком сотен забиваемых одновременно свай.***
Воздух вокруг изрыгающего пламя дула пулемета зашевелился от жара, сталь раскалилась, а от града отлетающих гильз поднимались в воздух тонкие струйки дыма. Кларк не переставала стрелять, пока лента полностью не опустела. В ней было двести пуль, и заполонившие Ковчег люди попадали раньше, чем они закончились, но на всякий случай остаток был пущен по трупам. Когда приклад перестал дробить ее ключицу отдачей, Кларк сняла наушники и поднялась на ноги, бросив стоявший на сошках пулемет одиноко мокнуть под моросившим дождем. Хоть в сумке Деля и были защитные наушники, грохот от стрельбы стоял такой, что в голове до сих пор звенело. Харпер, которой пришлось просто закрыть уши ладонями, теперь постоянно потирала их и то открывала, то закрывала рот. Кларк осмотрелась. То, что они опоздали, стало понятно еще когда они увидели огромный столб огня и дыма на подъезде к Ковчегу. Гремящие взрывы и крики скрыли их приближение, и когда они не заметили ни одной знакомой фигуры в этой суматохе, им оставалось только одно. Кивком велев Харпер следовать за ней, она медленно пошла через двор, пытаясь высмотреть хоть какое-нибудь движение, но Ковчег, казалось, полностью вымер. Кларк уже приходилось стрелять по людям, но с пулеметом эффект был совсем иной. Даже входные отверстия от пуль зияли черными воронками, на выходе превращая тела в фарш. Туловища были развороченными, словно пропущенными через мясорубку, руки и ноги отрывало начисто, лишь иногда те оставались держаться на тонких нитях сухожилий, внутренние органы влажным веером опадали вокруг тел, головы лопались и отлетали, как от удара гильотиной. Пахло паленой плотью. Два десятка жнецов просто перемололо в труху за какую-то минуту. Ее рук дело. Кларк скептично разглядывала то, что осталось от их тел, осознавая, что все, что ее сейчас заботило — это не пошевелится ли кто. Никакого ужаса или угрызений. Когда вонзаешь нож в ухо тринадцатилетней девочке, пока та спит у тебя на руках, это определенно что-то в тебе меняет. После такого убийство попросту больше не способно тебя шокировать. Этот барьер, если он и сохранялся в ней в какой-то мере, окончательно рухнул, рассыпался в пыль и развеялся по ветру. — Видишь кого-нибудь? — сквозь звон в ушах услышала она голос Харпер и отрицательно помотала головой. — Все горит. Еще одно место, которое, как ей казалось, станет ее новым домом, обратилось в дымящиеся руины. А ведь почти получилось. Она уже готова была поверить, что Ковчег и его жители способны залечить ее больную, искалеченную душу, но все тщетно. Неужели она обречена всегда видеть такой итог и не заслуживает ничего иного? Если судьба существовала, то вот оно, ее истинное наказание. Они прошлись вдоль периметра, но так и не встретили никого живого. Огонь, охвативший каждое здание, кроме душевой, не желал тухнуть даже под начавшимся дождем. Харпер готова была войти в горящие здания, чтобы попытаться высмотреть там что-нибудь, но Кларк ей не позволила. Если бы они туда полезли, то все, что им светило бы — это задохнуться в дыму. Возможно, все их друзья погибли в пылающих коридорах. Возможно, стоило подождать до утра, пока пожары не потухнут, и убедиться в этом наверняка, но чувство тревоги и чьего-то незримого присутствия убедили Кларк не стоять на месте. — Жнецов было больше, — сказала она Харпер. — Может, они там, внутри? — Не знаю, — Кларк сжала губы и задумалась, — они еще могут быть рядом. Не стоит здесь оставаться. Если Беллами смог увести наших, то в лесу они не задержатся, а постараются выйти на трассу. — Машиной так никто и не воспользовался, — Харпер указала на припаркованный у выхода седан, рядом с которым стоял добытый ими по дороге из Норфолка старенький джип. — Думаешь, это значит… — Значит, они отошли на юг, — твердо произнесла Кларк, скорее, чтобы отвлечь Харпер от мрачных мыслей, нежели от истинной уверенности в этом, — Думаю, я знаю, где мы сможем их подобрать. — Мы просто уедем? — протянула Харпер. Она стояла, безвольно опустив руки и уставившись на полыхающие окна главного корпуса. — Ничего не поменялось. Если наши друзья живы, им понадобится наша помощь. Давай, милая, поехали, тут больше ничего не осталось. — И это все? Мы ведь умирали за него, Кларк. — Нет, — сказала она и подошла к Харпер, положив ей ладонь на предплечье, — мы умирали друг за друга. — Он был таким красивым… — произнесла Харпер и, понурив голову, поплелась к джипу. Кларк села за руль и вывела машину обратно на дорогу. Она пару раз бросила взгляд в зеркало заднего вида, но той тяжкой, практически физически ощутимой печали от чувства потери, которую сейчас испытывала Харпер, не ощутила. То ли окончательно выгорела внутри, как сам Ковчег, то ли мысль о том, что в этот раз ей удалось спасти хотя бы одного человека, вытесняла собой все остальное. Они молча промчались по вязкой грязи подъездной дороги, пытаясь высмотреть своих или Жнецов, но к Ковчегу плелись только несколько мертвецов с округи, привлеченные гремевшими всю ночь звуками битвы. Когда они выехали обратно на трассу, непроглядная чернота ночи начала уступать место предрассветным сумеркам. Не выключая фары и надеясь, что их смогут заметить издалека, Кларк и Харпер поехали вдоль окраины Огромного Мрачного на юг, пока вдруг не увидели впереди свет еще одной пары фар. Те мигнули. Переглянувшись, Кларк и Харпер улыбнулись друг другу, заразившись хорошим предчувствием. Практически нереально, чтобы в округе сейчас нашлись посторонние. Значит, их друзья выжили и быстро раздобыли транспорт. Сбавив скорость, Кларк продолжила ехать им навстречу. Через несколько секунд ее сердце заколотилось от волнения. Она нахмурилась. Машина впереди не тормозила. Напротив, здоровый внедорожник только ускорялся. Почуяв неладное, Кларк попыталась увернуться, но на такой скорости счет шел на секунды. В следующее мгновение внедорожник врубился в поворачивающий джип. Кларк перестала чувствовать свое тело, зависнув в невесомости. Она не сразу осознала, что стальная масса внедорожника ударилась в них с такой силой, что подбросила джип в воздух и перевернула его. Полсекунды они летели вверх ногами, а затем крышу вдавило в асфальт, резко сплющив пространство внутри машины. Подушки безопасности выстрелили из руля и бардачка, ударив с силой боксера, а мгновением позже лопнувшие стекла разорвали их в клочья. Кларк какое-то время безвольно висела на ремне, пытаясь сориентироваться, но голова теперь страшно гудела. Похоже, так чувствовалось сотрясение. С трудом сфокусировав зрение, она увидела висевшую рядом Харпер. Та была без сознания, но продолжала дышать. На ощупь Кларк нашарила замок ремня и отстегнула его, тут же пожалев о своей поспешности, и резко рухнула на смятую крышу, согнувшись в три погибели и застряв в таком положении. Боль в спине и шее отошла на второй план, когда в поле зрения показались обступившие перевернутый джип пары сапог. Пока Кларк пыталась вытащить дедушкин нож, она насчитала четверых. Один из них подошел поближе и нагнулся, заглянув внутрь перевернутого салона. С виду это был ее ровесник, обладавший экзотической, полуазиатской внешностью. На его лбу вертикальным рядом были вытатуированы восемь точек. — Илиан, узнал их? Это они? — спросил кто-то снаружи. — Нет, там были только мужчины. Черт! — он гневно нахмурился, громко ударил рукой по двери, и его лицо снова скрылось за разбитым окном. — Гус не обрадуется, когда узнает, что ты опять прокатил пол-штата только чтобы разбить машину. — Нет, с пустыми руками мы не вернемся. Вон, столб дыма, видишь? Это должен быть их лагерь, я уверен. — Вижу, — спутник Илиана присвистнул. — Так может дымить только пожар. Кто-то взыскал долг крови за нас. Ну, нам же легче. — Я все равно проверю. Они столько наших убили, я этого им так не оставлю! — Да пожалуйста. А с девками этими что делать будем? — А они наверняка одни из них! Пока они разговаривали, Кларк уже успела вытащить нож и принять положение поудобнее, чтобы вскрыть руку или лишить глаза первого, кто к ней сунется. Когда она замахнулась на вновь наклонившегося парня с пятнистыми лбом, кто-то схватил ее за обе ноги с другой стороны и протащил по битому стеклу наружу. Кожу резануло болью, но Кларк не издала ни звука, готовая отрезать пальцы тому, кто держал ее. Оказавшись снаружи, она резко перевернулась на спину, подняла корпус и дернулась вперед. Нож со свистом разрезал воздух, а мгновением позже приклад автомата врезался ей в висок.***
Побег с Ковчега на деле не был похож на четкое, скоординированное отступление. Они удирали, как загоняемая гончими добыча, и трижды едва не потеряли друг друга из виду, пока, наконец, проклятая темень, где можно было лишь слышать друг друга, не сменилась предрассветными сумерками. Теперь Беллами мог видеть их силуэты. Месящие топкую почву, спотыкающиеся на кочках, с рыком умирающих легких пытающиеся вдохнуть хоть каплю воздуха, они продолжали бежать. И побег этот вовсе не был успешным. Та часть его сознания, что еще не была полностью угнетена боем, кровью, жаром огня и невыносимой усталостью, твердила ему, что грузные, увешанные шкурами жнецы в какой-то момент выдохнутся раньше них, отстанут, удовольствуются пылающими руинами и телами тех, кто навсегда остался лежать там. Но нет. Жуткая, не поддающаяся рациональному объяснению, воля Отца Билла Кэдогана наполняла сердца его людей столь безудержной жестокостью, что они не ведали усталости, уподобившись в этом ходячим мертвецам. Беллами чувствовал, что вполне способен бежать еще долго, но теперь он оставался единственным, кто мог этим похвастаться. Когда Монти в очередной раз споткнулся, остановившиеся его поднять Миллер и Джаспер едва сами ни рухнули. Налитые свинцом ноги ревели от боли только сильнее, когда их заставляли менять темп. Пока Монти поднимался, Беллами снова приметил мечущиеся чуть поодаль от них тени. После этой заминки расстояние между ними резко сократилось. Когда Беллами увидел, как остальные с обреченными лицами готовы были снова побежать, он поднял руку. — Стоп, хватит, — выдавил он в короткую паузу между прерывистыми вдохами и выдохами, — нас догнали. Кто-то начал вяло хлопать в ладоши. Звук хлопков медленно приближался, пока из-за деревьев ни вырос силуэт в распахнутой шубе. Желтые линзы очков казались сейчас отвратительным, инородным пятном в потемках. Билл Кэдоган перестал хлопать и широко расставил руки, ухмыляясь. Перестав скрываться, их начали обступать со всех сторон еще семеро жнецов. Все шумно пытались отдышаться, но крепко стояли на ногах и выглядели явно бодрее своих жертв. Сам Отец Билл и вовсе был спокоен, словно и воздухом-то не дышал. Беллами показалось, что от его тела шел неестественный жар, ощущавшийся даже на расстоянии. Скорее всего, просто наваждение. Он вытер со лба струившийся пот и тряхнул головой. Перед ним всего лишь человек, совершенно не стоивший всего того благоговения, что его окружало. Кэдоган демонстративно скинул с плеч шубу, оставшись стоять полуголым, и взмахнул крест-накрест своим кривым тесаком. Жнецы сделали шаг вперед и встали, постоянно слегка сгибая и разгибая колени. Им не терпелось броситься в атаку. — Спина к спине! — скомандовал Беллами. — Не давайте им обходить вас сбоку. Помните, чему я вас учил. — Мы помним, Беллами, — сказал стоявший по правую руку от него Миллер. — Да, Беллами, г-говно вопрос, без проблем, с-сейчас их размотаем, — просипел дрожащим голосом Джаспер, явно изо всех сил стараясь говорить без мрачного сарказма. Они ощерились ножами, встав плотным кольцом, практически плечом к плечу друг к другу. Беллами посмотрел по сторонам, с удивлением обнаружив, с какой решимостью стоят люди рядом с ним. В этот момент он почувствовал то, о чем сказал ему Миллер, когда они решили бежать с Ковчега. Миллер, Джаспер, Монти — теперь все они его братья, готовые стоять с ним до конца. И Мерфи, этот тоже все еще был тут. Когда тот сидел в клетке, а затем в подвале, то был похож на умирающего старика. Беллами все ждал, когда Мерфи одним прекрасным утром просто не проснется. Ему казалось, что тот был на грани смерти, и все же вот он, стоит рядом с ними, с возродившимся огоньком в глазах. Беллами хмыкнул. Этот таракан их всех переживет. — Убейте ублюдков, — сказал он, хищно оскалившись. — Вы его слышали, дети мои, — устало произнес Кэдоган и вздохнул. — Убейте уже ублюдков. Жнецы пошли на них. Беллами вскинул нож, готовый вонзить его в первого, кто попадется под руку. Он ждал, что Кэдоган окажется трусом, который до последнего будет прятаться за своими людьми, но безумный пророк не переставал его удивлять. Кэдоган сорвался с места, как олимпийский бегун, и в три стремительных прыжка сократил расстояние между ними, увернулся от выпада ножом, схватил Беллами за руку и с силой вытянул из круга, стиснув в объятиях чуть ли не до удушья и не давая сделать взмах рукой. В ход пошли ноги. Стремясь вернуться обратно в круг, Беллами ударил Кэдогана коленом. Не расцепляя сдавливающих объятий, тот попятился назад, и Беллами почувствовал, как лезвие тесака, прижатое к его спине, усилило давление от удара, прорезав куртку и распоров кожу на спине. Он зарычал. Не зная, как еще пошевелиться в этих тисках, Беллами ударил лбом в переносицу Кэдогана. Послышался хруст. Оправа очков треснула. Беллами ударил еще раз. Вслед за оправой хрустнула переносица. По подбородку Отца Билла заструилась кровь. Как оказалось, одна из линз от удара раскололась, и желтое стекло впилось ему в глаз. Это заставило его ослабить хватку, и Беллами смог поднырнуть вниз, вонзив нож Кэдогану между ребер. Из груди Билла вырвался сдавленный стон, однако умирать он совсем не спешил. Беллами замешкался, пытаясь разглядеть, что все это время происходило за его спиной и были ли все еще живы остальные, но поплатился за это тем, что быстро оправившийся от удара ножом Кэдоган схватил его за куртку и с частотой отбойного молотка принялся осыпать молниеносными ударами по лицу. Пришел черед Беллами навалиться на противника, как бык. Он хотел повалить его на землю, но та вдруг ушла у него из-под ног. Сцепившись, они кубарем покатились вниз, оказавшись на дне оврага. Кэдоган, несмотря на раны, оказался проворнее и, едва они перестали катиться, навалился на Беллами сверху, сомкнув на его шее пальцы. — Сколько же от тебя мороки, Блейк, — процедил он, роняя на его лицо кровавую слюну. — Перестань дергаться и сдохни уже, наконец! Последним усилием воли Беллами ухватился за все еще торчавший из ребер Кэдогана нож и попытался провернуть его, но хватка на шее не ослабла. Ему казалось, что он слышит, как с хрустом сминается трахея. Поняв, что больше не может пошевелить руками, Беллами отвел взгляд от лица Кэдогана и посмотрел на небо, думая об Октавии. Раз уж он умрет, пусть хотя бы перед глазами в этот момент будет лицо сестры. Давление на шею уменьшилось. Беллами наклонил голову и увидел, как коренастый темнокожий мужчина в форме спецназа прислонил дуло дробовика к горлу Кэдогана. — Дай мне еще секундочку! — обиженно протянул тот. Секундочку ему не дали. Выстрел дробовика сорвал с шеи Кэдогана всю плоть, обнажив позвоночник, и безумный пророк завалился на бок, закатив глаза. Его язык нелепо вывалился из безвольно повисшей челюсти. Беллами увидел, как ему протягивают руку, и с готовностью принял ее, быстро оказавшись на ногах. Несмотря на низкий рост, спасший его мужчина оказался очень сильным, без труда подняв его. Сверху оврага через несколько секунд замолкли хлопки выстрелов. Беллами услышал их еще когда Кэдоган душил его, но почему-то подумал, что это воспоминания о войне так незамысловато пролетали перед смертью. На деле они оказались вполне себе реальными. — Ты как, сынок? — по-отечески заботливо спросил его мужчина. — Я обязан вам жизнью, сэр, — благодарно произнес он, и снова посмотрел наверх. — Мои люди… — Идем, проверим. Цепляясь за росшие на склоне оврага деревья, они быстро выбрались из него. Беллами едва поверил своим глазам, когда увидел открывшуюся перед ним картину. Жнецы были мертвы — лежали застреленные, каждому вдобавок сделали контрольный в голову. Миллер, Джаспер, Монти и Мерфи по-прежнему прижимались друг к другу, целые и невредимые, насколько он мог судить. Их окружили полтора десятка людей, поголовно вооруженных штурмовыми винтовками и дробовиками, у кого-то была даже снайперская винтовка. Несколько человек были одеты в черную форму спецназа, как спасший его мужчина, но большинство носили до боли знакомую солдатскую униформу, разве что касок не было. Они не целились в ребят, и когда те увидели Беллами, спокойно идущего к ним в компании мужчины с дробовиком, то немного расслабились. Он поспешил встать рядом с ними, готовый снова отбиваться, если понадобится, но сердце подсказывало, что сегодня им больше не придется сражаться. — Противник уничтожен, сэр, — отчеканила невероятно рослая белокурая женщина, обращаясь к спасшему Беллами мужчине. — Отличная работа, майор Брин. Майор, значит. Беллами про себя удивился. Кем же тогда был его спаситель, раз она ему подчинялась? — Так, среди вас есть некие Беллами Блейк и Монти Грин? — спросил темнокожий мужчина. — Это я, сэр. Рядовой Блейк, — он решил добавить звание, сочтя это как никогда уместным. — А я Монти, — скромно поднял руку тот. — Просто… Монти. — Значит, Синклер не врал, — мужчина грустно выдохнул. — Что ж он раньше не сказал, тупая, недоверчивая сволочь… — Как вы нас нашли, сэр? Мы никогда не говорили ему, где именно находимся. — Все в порядке, Беллами, — подал голос Монти и виновато улыбнулся, — я вышел на связь без твоего разрешения и сообщил координаты… по всем каналам. Беллами уставился на него ничего не выражающим взглядом. Любые слова тут были излишни. Теперь было поздно его ругать. Да и как можно, когда это полностью окупилось? Беллами просто кивнул, и снова повернулся к командиру отряда. — А вы, сэр? — Чарльз Пайк, — представился, наконец, он и пожал Беллами руку. — Простите, я подумал, вы военный, раз… — Я просто школьный учитель, служить как-то не довелось, — добродушно улыбнувшись, сказал он и посмотрел на ухмыльнувшуюся Брин. — Как только нынче жизнь ни сложится, да? — Спасибо, что спасли нас. Мы у вас в долгу. — Это уж точно. Надеюсь, вы не заставите нас об этом жалеть, — спокойно произнес Пайк. — Значит, остались только вы? — Нет, мы потеряли мою сестру и еще одного парня, когда убегали. Они должны быть где-то поблизости. И еще девять человек уехали за оружием за день до этого, они могут вернуться в любой момент. — Понятно… — Пайк опустил дробовик и положил свободную руку на пояс, тяжело вздохнув. — Что ж, значит, поищем их, не проблема. — А потом? — Как хотите. Насилу мы вас никуда не потащим, — он пожал плечами, — но вы ребята крепкие, мне бы такие пригодились. У нас на западе поселение. Мы можем взять вас с собой, когда закончим поиски. Беллами вопросительно посмотрел на остальных. — Что? Серьезно думаешь, мы станем возражать? — разведя руками, спросил Джаспер. — Приму это за «да», — улыбнулся Пайк и обернулся, обратившись к одному из солдат. — Капрал Келли, возьми своих и возвращайся к транспорту. Мы вернемся через несколько часов. — Чарльз, — наклонившись к его уху, тихо произнесла Брин, но стоявший рядом Беллами все равно услышал, — вообще-то только Кейн может решать, кого нам можно брать с собой. — Маркуса Кейна здесь нет, майор Брин. И он нам не царь, чтобы давать такие указы, — раздраженно ответил Пайк. — Везем их в Аркадию. Под мою ответственность. — Все в порядке, сэр? — спросил Беллами. — Да, рядовой Блейк. Теперь с вами все будет в порядке, — уверенно произнес он, и Беллами почувствовал, что верит ему. — Идем, сынок. Поищем твою сестру.***
Оглушительное крещендо пулемета так и не стало ее спасением, кто бы ни расчехлил эту машину смерти. Когда выстрелы стихли, двое жнецов уже уволокли Октавию в лес, совершенно не заботясь о том, что она больно ударялась и обдирала кожу о каждый торчащий из земли корень или упавшую ветку. Последние силы она тратила на то, чтобы изворачиваться и не давать торчащей из нее стреле сломаться. На очередном ухабе ее затрясло и начало рвать, только это и заставило жнецов остановиться. Октавия едва различала очертания окружавшего ее пространства, не только из-за темноты, но из-за дикого головокружения. Она сильно надышалась газом, пока сидела с умирающим Дереком. Вперемешку с дымом, ее легкие получили такой стресс-тест, что Октавия запросто могла не дожить до рассвета, получив… ну, что-то там получив, эти наставления Беллами она благополучно забыла, в конце концов, ее память не была бесконечной, да и брат едва ли тянул на знатока в этой области. Сейчас, не видя никакой возможности для спасения, эта мысль ее даже радовала. Она не знала, что собирались с ней делать жнецы — порубить на кусочки или еще чего похуже, но хотелось бы ей видеть их лица, когда они поймут, что она преждевременно скончалась. — Ладно, осади, никто сюда не пойдет. Октавия почувствовала, как ее ноги отпустили. — Надо поскорее разделаться с ней и вернуться, — испуганно произнес другой. — Когда все закончится, никто не должен понять, что мы сбежали. — Слышал, как загалдело, когда мы ее тащили? Не думаю, что нам будет, куда возвращаться, — в голосе жнеца страха или разочарования совсем не слышалось. — Так даже лучше. Поделом этим психам. Давно пора было от них валить. — Это… это ересь! — с придыханием возмутился второй. — Прекрати ты это дерьмо, тебя сейчас никто не слышит. Совсем уже пискнуть боишься с этим Биллом. Благодари судьбу, что в нас не понаделали вот такенных дырок! И вон, мы вдобавок не с пустыми руками. Октавия услышала звук расстегивающегося пояса. Нет, черт, они же не собирались… Куда делась затея с пытками? Ну-ка вернитесь к первому варианту! — Ты что делаешь? — вторил ее мыслям один из жнецов. — А ты что думал? — Думал, мы через боль изгоним из нее грехи… — Бога ради, какой же ты непробиваемый, — жнец сдавленно зарычал. — Забудь уже о… — Брат! Эй, брат, мы здесь! — Кто там? Узнаешь? — Нет, на нем маска. Эй, брат, иди к нам, мы поймали грешницу! — Твою мать… — вздохнул тот, что расстегивал пояс, и быстро сменил тон голоса на фанатично-блаженный. — Мы слышали гром с небес. Отец жив? Как идет бой с нечестивцами? Мы как раз собирались… Смачный звук рвущихся мышц и дробящихся костей. Для Октавии, регулярно убивающей ходячих, он стал почти будничным. А вот предсмертные хрипы доводилось слышать уже не так часто. Борясь с головокружением, она приподняла голову, увидев, как рослый мужчина в маске-черепе выдергивает лезвие тесака из тела все еще стоявшего на ногах жнеца. — Ты обезумел?! — закричал второй. Едва выдернув лезвие из тела, мужчина тут же продолжил замах и перерезал горло второму жнецу раньше, чем тот успел отойти или увернуться, настолько быстро и выверено он двигался. — Странно слышать такой вопрос от сумасшедшего, — угрюмо буркнул мужчина, снял маску и склонился над Октавией. — Я же говорил, что вам не победить. Ну хоть ты жива. — Лесник? Это ты? — тихо произнесла она. Октавия почувствовала, как ее оторвало от земли. Лесник поднял ее на руки так легко, как будто она совсем ничего не весила, и понес куда-то. — Меня зовут Линкольн. — Мой брат… — Октавия закашлялась. — Ковчег… — Не знаю, я нашел только тебя, — она попыталась объяснить ему, что надо вернуться, но Линкольн, кажется, предугадал ее вопрос, едва ей стоило открыть рот. — Тебе очень повезло, Октавия, будь благодарна судьбе, это уже не мало. Тебя срочно надо залатать и… кажется, ты отравилась угарным газом. — И не только им, — прохрипела она. — Ладно, разберемся. Ты слышишь меня, Октавия? — Да, слышу. — Не волнуйся, я не дам тебе умереть. Она не знала, что на это ответить. Все силы Октавия сейчас бросала на то, чтобы повернуть голову и понять, в какой же стороне Ковчег. Ей надо было вернуться, найти брата и друзей, а не болтаться на руках у этого Линкольна. Она знала, что сможет качнуться вперед и упасть вниз. Может, даже получится встать на ноги, но вот уйти далеко… Как же херово было чувствовать свое бессилие. Нет, этой ночью ее лимит действий закончился. Придется положиться на Линкольна. Завтра, вдвоем, при свете дня, у них будет куда больше шансов найти кого-то. — Куда ты меня несешь? — еле слышно вымолвила она. — Подальше отсюда, — ответил Линкольн.***
Первым, что она почувствовала, придя в себя, была боль. Этот мир не мог приветствовать ее иначе, поэтому Кларк просто поморщилась и сразу проверила, на месте ли ее руки и ноги, а затем, поняв, что не связана, потрогала живот, бедра и голени, которым сильнее всего досталось, пока ее выволакивали из машины. Кровотечение уже остановилось, мелкие царапины затягивались. Ничего серьезного. Хорошо, это уже было лучше ее прогноза перед отключкой. Теперь пришел черед обстановки. Темное и длинное помещение с многочисленными отгороженными стенками закутками. Пол и стены покрыты белой плиткой. В конце коридора горела, мигая, одна единственная флуоресцентная лампа. Значит, здесь было электричество. Уже любопытно. Выход перегорожен тяжелой стальной решеткой, закрытой на такой же внушительный старый замок. Кларк поняла, что раньше это помещение служило общей душевой. Что же здесь теперь? Тюрьма? Пыточная? Место для казни? Она не видела на полу или стенах разводов крови. Запаха нечистот тоже не ощущалось. Либо все не так мрачно, либо она здесь первая пленница. Заглянув за ближайшую перегородку, Кларк с облегчением обнаружила там лежавшую на полу Харпер. — Харпер, ты жива? Харпер! Не желая привлекать внимание невидимых тюремщиков раньше времени, она тихо подползла к Харпер, проверила пульс, удостоверившись, что та была еще жива, и попробовала привести ее в чувство, но тщетно. — Очнулась? Наконец-то. Приятный, мягкий женский голос послышался откуда-то с конца коридора, там, где висела горящая лампа. Опасаясь худшего, Кларк прижалась к стенке душевой. — Кто ты? — Не бойся, я такая же пленница, как и ты. — Где мы? Что происходит? — настойчиво спросила Кларк. Выходить из укрытия она не спешила. — Не знаю, я сама здесь часов пять, не больше. Какие-то уроды подрезали меня на дороге, вырубили. Очнулась, тут. Пока никто не заходил. А ты? — Та же история, — удрученно вздохнула Кларк и слегка расслабилась. — Твоя подруга жива? — Да. Она без сознания. — Это хорошо. Втроем у нас больше шансов. Кларк согласно кивнула, пусть и не видела собеседницу. Ее голос был ровным, спокойным, совсем не дрожал. Значит, не боялась. Возможно, даже попадала в такие передряги раньше. Харпер точно испугается до чертиков, когда очнется. Кларк немного успокаивала мысль, что в этот момент рядом будет человек, на которого можно будет положиться. Возможно. — Значит, собираешься сбежать? — на всякий случай уточнила она. — Естественно, собираюсь. А ты что будешь делать? — Попробую поговорить с ними, для начала. Может, это просто недоразумение. По их разговорам я поняла, что они искали кого-то конкретного, кто напал на них, и это явно не мы. — Чтобы найти кого-то, есть способы и получше, чем похищать всех, кого встретишь по дороге. Девушка сделала паузу, а затем с искренним любопытством спросила: — Ты так не считаешь? — Нельзя исключать все, — она провела рукой по царапинам на животе и поморщилась. — Иначе мы так и будем стрелять друг в друга, на радость мертвецам. — Но если все так, как я думаю? Если здесь нас не ждет ничего хорошего? Кларк посмотрела на свои ладони. До самой кисти они были угольно-черными от пороха. Она ведь собиралась стать врачом. И даже потом, после конца света, искренне считала, что спасать людей — ее призвание. Но, в самом-то деле, кого она спасла? Из бойни на военной базе Кларк вытащила одну бедную Харпер, чей рассудок едва не помутился от увиденного. Ковчег был пуст, а значит все их усилия были напрасны, и люди погибли зря. Она хотела спасать людей, но на деле стала мастером совсем в другом. Сколько жнецов Кларк убила сегодня? Двадцать? Ничего. В нынешней ситуации способность к хладнокровному убийству — это тоже полезный талант. Пора было смириться с тем, что это удавалось ей лучше всего. Хотя бы на время. — Если все так, как ты думаешь, то они почувствуют себя большими дураками, — она выдохнула, прикрыла глаза и сжала почерневшие ладони. — Потому что тогда мы выберемся, и я заставлю их пожалеть о том, что они решили взъебать не тех людей. Девушка в том конце коридора довольно хмыкнула. — Меня радует твой настрой. Думаю, мы сможем помочь друг другу. Кларк услышала приближающиеся шаги и, наконец, набралась смелости, чтобы выглянуть в коридор. Когда девушка вышла на свет, глаза Кларк округлились от удивления. — Ты?! Удивленный возглас заставил девушку остановиться. Она уставилась на нее не понимающим взглядом. Волосы были светлее, чем она помнила. Испачкавшись, они перестали быть ровными и кудрявились у кончиков. Кожа тоже была на полтона светлее. Должно быть, тем летом она сильно загорела. Но в остальном… все те же пухлые губы, прямой длинный нос, большие зеленые глаза, острые скулы. Это точно была она. — День Независимости две тысячи восьмого. Ты врезалась в меня, и я выронила телефон, — Кларк, заметив растерянность на лице девушки, потянулась к нагрудному карману куртки, но тут вспомнила, что ее рисунок-талисман остался в комнате. Он сгорел с остальным Ковчегом. — Вашингтон. Ты тогда была с сослуживцами, и я… — Ничего себе, — девушка выдохнула и слегка дернула головой, как будто увидела приведение, но быстро пришла в себя и подошла ближе, присев рядом с Кларк, — да, точно, я тебя помню. — Поверить не могу, — сказала Кларк и почувствовала, как кожу покрыли мурашки. Даже воссоединение с Мерфи не вызывало у нее такого неверия, что хотелось себя ущипнуть. — Мир тесен, — пожав плечами, ответила девушка. — Кларк, — представилась она и протянула ей руку, позволив себе слегка улыбнуться. Девушка с рисунка пожала ее ладонь. — Лекса.***
Конец второй части.