Иные

Долго искать Джукай не пришлось. Чон хорошо ее знал. Когда девушка не могла выносить происходящего вокруг, она старалась скрыться, спрятать лицо и себя где-нибудь в маленьком тесном месте с полным отсутствием какого-либо освещения. Слой невозмутимости, который мечница вырастила вокруг себя, иногда слабел. И Гук прекрасно понимал, что сейчас ее маска грозится просто упасть и распасться на мелкие осколки, оставив хозяйку беззащитной. Дверь в небольшую каморку в конце коридора слегка покачивалась, неспособная плотно закрыться без чьей-либо помощи. Чону не долго пришлось думать, чтобы догадаться, кого он обнаружит внутри. Парень слегка толкнул дверь и вошел внутрь. Он был готова поклясться, что все эти минуты девушка тонула в собственных слезах. И, почувствовав приближение с той стороны, сразу же стерла слезы с лица. Парень заметил все еще влажные ресницы и красноту на впалых щеках. Гук тихо присел рядом с девушкой. Его сердце сжалось. Подобно тому, как больно видеть таким разбитым члена своей семьи, так ему было больно видеть таковой Джукай. Друг для друга ребята были всем. Парень не считал своей семьей только Нику, в которой бурлила его кровь. Все они: и вечно недовольный Юнги, и безучастный Мон, и вспыльчивая Джукай — были для Чона семьей, и он ни капли не сомневался, что каждый из них считал так же. «Если она захочет поделиться, то сделает это» — подумал шатен про себя, не зная как начать разговор, и стоит ли вообще его начинать. — Чувствую себя паршиво, — начала мечница, ей не хватило смелости посмотреть Чонгуку в глаза, потому её взор сверлил голые стены. — Эта одежда сможет прикрыть то, чего мы так стыдимся. И эта проклятая краска на моем лице… просто ужасна. Разве это всё сможет смыть кровь, в которой омыты наши руки? Я так не думаю. Парень внимательно слушал брюнетку, полностью понимая, о чем та говорит. Он разделял ее чувства. Невинные души иных с трудом переносили смерти людей, ведь их всегда учили, что жизнь человека бесценна. А они словно наплевали на всё то, что в них вкладывали старшие. И потому в его сердце клубилась тоска по дому, уголки глаз щипало, но даже если бы ему захотелось, плакать он бы не смог. Джукай почувствовала, как содрогается его тело, когда плечо Чонгука врезалось в её. — Мне постоянно снится тот момент, как я вонзаю свой кинжал в сердце того подростка, — хриплые слова Чона повисли между ними. Он говорил так тихо, словно боялся, что его сон прямо сейчас материализуется. — Вижу те мертвые глаза и понимаю, что должен был быть на его месте. — Видел бы ты его глаза. Такие прекрасные, голубые глаза, прямо как небо над нашим домом, — Джукай погрузилась в воспоминания, — и волосы цветом воронова крыла, как у меня, — она намотала на палец прядь волос, ставших мягкими и приятными на ощупь после многочисленных бальзамов и масок, которые сделала Тера. — Я подумала, что если бы мы встретились при других обстоятельствах, то нашли бы много общего. Чонгук промолчал. — Почему цена за свободу так велика? — Не знаю, — парень задумчиво посмотрел себе под ноги. — Но теперь она кажется чем-то недостижимым. Джукай кивнула, склонив голову на крепкое плечо друга, товарища, члена её семьи. Она ещё раз отметила про себя, как важна жизнь каждого из них. Гук прижался щекой к макушке девушки, вдруг показавшейся ему слишком слабой и неспособной постоять за себя. — Победят единицы, — эти слова прозвучали как гром посреди ясного неба. А ведь точно. И как они только могли забыть о правилах игры? На это шатен ответить не смог, да и Джукай тоже не торопилась думать о том, что их ждет. Пока они вместе, пока они здесь. Пальцы Чона нашли ладонь брюнетки, и они перепрели конечности кистей, сжимая друг друга так, словно кто-то из них вот-вот растворится в воздухе. Тепло их тел окатило обоих. Он жив. И она тоже жива. — Спасибо, — тихо промычала Джукай. Повисла тишина.

***

— Мы уже думали, что вы не снизойдёте к простым смертным, вроде нас, — завопил Юнги, видя входящих в зал Чонгука и Джукай. Тупые шуточки с его стороны были хорошим знаком. От сердца немного отлегло, и девушка позволила себе вздохнуть с облегчением. — Пошушукались и снова тренироваться, — кивнул Джун, указывая Джукай на место рядом с Никой. Блондинка стояла рядом у самой дальней стены, из которой выходили перила. Они иногда поблескивали на солнечном свете, врезаясь в глаза. Лучница осторожно держалась за них, чтобы не упасть. Заслышав голоса друзей, Ника обернулась и встретила их с теплой, нетипичной для нее улыбкой. — После того, как вы ушли, Алекс вдруг объявила, что в тренировочном зале есть станок и что с его помощью вам будет легче научиться ходить на каблуках, — пояснил Джун, увидев замешательство в глазах темноволосой. — Она знала и всё время молчала? — Джукай оскалилась, смотря на Алекс. Та невинно пожала плечами и ответила: — Я хотела посмотреть, на что вы способны и насколько вас хватит, — она говорила без всякого чувства вины. — Мы тебе не лабораторные крысы, чтобы смотреть на нас и проводить эксперименты, — мечница продолжила дерзить, срываясь с невидимой цепи. — Эй, разве мы пришли снова ссориться? — спросил Чонгук, положив руку на плечо темноволосой. Заметив это, Алекс фыркнула и бросила под ноги Джукай туфли. Пока темноволосая прожигала взглядом ненавистную обувь, ее надзирательница наблюдала за ней со странным вниманием. Темные глаза говорили о том, что сейчас девушка думает не о том, чтобы обучить подопечных. В них появилось что-то задумчивое. — Тренировка не ждёт, — напомнила сереброволосая, — а бал и трансляция не за горами. Засунув свой гнев куда подальше, Джукай схватила туфли и, бурча под нос недовольства, направилась к Нике. Подойдя к подруге, она положила руку на перила, не решаясь надеть туфли. — Ты как? — послышалось за спиной мечницы. — Если ты про хождение на этих проклятых туфлях, то дерьмово, — выдохнула подруга, — а если про мое состояние, то… тоже дерьмово.