Ненарушенная клятва

I. Топсед Седьмой, задумчиво покусывая кончик пера, восседал на троне. Повсюду — и на троне, и на полу, и даже на подоконнике валялись листы бумаги, некоторые скомканные или изорванные. Все они сверху донизу были испещрены цифрами и кляксами. — Коварная задача! — плаксиво загундел монарх, сминая очередной лист. — Я всё-таки решу её! Престарелый церемониймейстер в меру скудных способностей помогал королю, поднося чистую бумагу и наполняя пустеющую чернильницу. Он шёл сюда с каким-то докладом, но Топсед, не дав подданному и рта раскрыть, привлёк бедолагу к математическим упражнениям. Король, позабыв о пропавшем ключе, о суматохе, вызванной вчерашним побегом переодетых пажами лазутчиков, всецело предался сражению с заковыристой задачей. Церемониймейстер, в свою очередь, запамятовал, о чём собирался доложить, и покорно выполнял порученное ему дело. Два пажа, скучая, несли караул, украдкой поглядывая на то место над троном, где ещё вчера висел ключ от кандалов. Ключ — лучшее изобретение министра Нушрока — отсутствовал. Равно как и сам министр, в спешке покинувший дворец ещё накануне. Внезапно Топсед оторвался от вычислений и, привлечённый какими-то звуками, прислушался. Долговязый церемониймейстер, хоть и туг был на ухо, последовал примеру короля. — Откуда доносится шум? — поморщился Топсед, крутя головой, пытаясь уловить источник непонятных звуков. — Что там, Фирг? Кажется, звон? Церемониймейстер вытянул тощую шею, напрягая слух. — В самом деле, звенят стёкла, ваше величество, — важно изрёк он. — Должно быть, гвардейцы забавляются, стреляя по бутылкам. Король засеменил к окну и высунулся наружу. — Кто смеет нарушать тишину? Прекратить! Что такое? Кажется, дым? Кто позволил?! — завизжал он, в негодовании топая коротенькими ножками. Пажи фыркнули. В глубине дворца раздались торопливые, всё приближающиеся шаги. Кто-то, невзирая на придворный этикет, бежал, звонко стуча каблуками по паркету. Двери распахнулись, словно от порыва ветра, и в Тронный зал ворвался Нушрок. Следом за ним влетела бледная, как полотно, Анидаг. У короля от изумления отвисла челюсть. Пажи дружно ахнули. Фирг потерял монокль. О, что у главного министра был за вид! Всклокоченный, весь в пыли, с содранными до крови коленями, Нушрок тяжело дышал, исподлобья глядя на Топседа. — Где королевские гвардейцы?! — выкрикнул он вместо приветствия. — Какого чёрта они бездействуют? — Чт… что происходит? Ничего не понимаю, — пролепетал Топсед. — В каком вы виде? Кто приказал бить стёкла? — В столице бунт, вот что происходит! — леденящим голосом ответил Нушрок. — Толпа разбивает кривые зеркала, громит дома именитых горожан, грабит лавки. Я сам чудом избежал гибели на Башне смерти! — Необходимо поднять гвардейцев, — вторила ему Анидаг. — Скорее, пока восстание ещё можно усмирить! — А-а-а… — простонал Топсед. Глаза его закатились, тело обмякло, ноги подломились. С глухим стуком король рухнул на начищенный до блеска паркет. — Безмозглая кукла! Нашёл время падать в обмороки! — прошипел Нушрок. Церемониймейстер, дрожа, опустился на колени перед лишившимся сознания монархом и принялся похлопывать того по щекам, пытаясь привести в чувство. — Господин министр, гвардейцы сейчас в казармах, — подал голос один из пажей, рослый, с озорными карими глазами и каштановыми локонами. — Позвольте мне пойти с вами! Юноше надоела придворная рутина, он только и мечтал о ратном подвиге. Сейчас провидение посылало ему возможность воплотить мечты в реальность, да ещё и помочь министру, решительностью и острым умом которого он втайне восхищался. Нушрок оценивающе глянул на пажа. Его запальчивость министру понравилась. — Как тебя зовут, паж? — Цербарх, господин министр! — Хорошо, Цербарх, отправишься со мной. Я сам поведу гвардейцев. Анидаг, вы останетесь во дворце. — Но, отец, я не могу вас бросить после того, как едва не потеряла! — возразила Анидаг. — Я тоже пойду! — Ни в коем случае! Женщинам в уличных беспорядках нечего делать. Побудьте здесь, проследите, чтобы не поднялась паника. Если явится Абаж, встретьте его. И помогите этому… — Нушрок указал на бесчувственного Топседа и вместе с обрадованным пажом покинул Тронный зал. Второй паж предпочёл остаться на вверенном ему посту. Не прошло и четверти часа, как под окнами дворца послышалось гиканье, отрывистые команды и цокот множества копыт. — Берегите себя, отец! — напутствовала прекрасная дама. Она рисковала лишиться его второй раз за этот проклятый день. II. Анидаг места себе не находила с тех пор, как мерзкий мальчишка (и откуда только взялся, проныра?) уволок ключ, а Нушрок, взяв лошадь из конюшни Абажа, пустился за ним вдогонку. Абаж увещевал её не торопиться: незачем-де подвергать себя опасности. В городе неспокойно. Он сейчас прикажет заложить коляску, чтобы отправиться во дворец, а ей лучше остаться в поместье. Но разве могло какое-то препятствие остановить дочь Нушрока? Гневно сверкая глазами, девушка наступала на министра, требуя немедленно предоставить ей коня. — Как она похожа на своего отца! — струхнул Абаж. — Так и быть, взбалмошная фурия, ступайте, куда вам вздумалось. Я снимаю с себя ответственность за вашу жизнь! Анидаг того и надо было. Не тратя времени даром, она приказала конюху оседлать лучшего скакуна и помчалась искать отца. Чего только она не натерпелась! Какие ужасные мысли её посещали! Воздуха в груди, стянутой корсетом, не хватало. Временами Анидаг казалось, что она не выдержит безумной гонки и упадёт, но страх за отца гнал её вперёд. Остались позади рисовые поля, горы, виноградники и вот, наконец, показались столичные предместья. Дочь Нушрока знала, где искать отца: на Башне смерти. Только туда он мог направиться. Но Анидаг остановилась. Нечто в открывшейся перед ней городской картине ей не понравилось. Девушка увидела поднимавшиеся над крышами клубы дыма. В небо рвались языки пламени. Потянуло гарью. Где-то кричали. Звенело стекло. — Через город ехать опасно, — подумала Анидаг, — лучше добраться до Башни в объезд. Она свернула на дорогу, огибающую город. Вскоре девушка увидела всадника, летевшего ей навстречу в клубах пыли и сердце радостно забилось прежде, чем она узнала его. — Отец! Вероятно, нет ничего трогательнее встречи родных людей, обеспокоенных участью друг друга. Анидаг и Нушрок на всю оставшуюся жизнь запомнили, как стояли, обнявшись, на пустынной дороге, под палящим солнцем, страшась разжать объятия. Министр первым пришёл в себя. — Дорогая моя дочь, какое счастье, что я встретил вас! — хрипло проговорил Нушрок. Чёрные глаза его влажно блестели. Анидаг, всхлипнув, ещё крепче прижалась к нему. В эту минуту она ощутила себя слабой маленькой девочкой, которой необходима защита. Отец… Да пропади они пропадом, эти ключи! Главное, что он жив. Провидение на их стороне. — Что произошло, отец? Город горит! — Восстание, Анидаг! Нам следует окольными путями добраться до дворца и поднять королевских гвардейцев. Пока бунт ещё возможно задавить в зачатке, но, если он выльется за пределы столицы, его не удастся остановить. — Поспешим, отец! Но что случилось с вами и удалось ли вам схватить негодного мальчишку? — Я всё расскажу по дороге. Не мешкайте, Анидаг, на счету каждая секунда! — Верно, отец! — Конечно, девчонка велела разыскать дочь, убираться, куда я захочу, и никому не причинять зла, — загадочно хмыкнул Нушрок, торопя коня. — Что ж, я нашёл дочь и направляюсь, куда хочу. Не думаю, что спасение королевства от междоусобицы приравнивается к злодеянию. Клятва не нарушена!