Ненарушенная клятва

I. Яло, покачивая тапок на пальцах ноги, рассказала о подавлении бунта зеркальщиков и безвременной смерти Топседа. Бесславная кончина монарха оставила Ольгу Николаевну равнодушной: кто знает, каких бед натворил бы человек, чья глупость сравнима только с обжорством, если дать ему власть? Но вот известие о том, кто и как занял опустевший трон, заставило кулаки невольно сжаться. Ольга Николаевна терпеть не могла обманщиков. — Не может быть! Получается, Нушрок всё-таки добился своего! — воскликнула она, щёки пошли красными пятнами. — А ещё клялся, лжец, что никому не причинит зла! Ей сделалось стыдно перед жителями сказочного королевства. Её благородный порыв привёл лишь к тому, что мятежники, разгромив мастерские и убив надсмотрщика, вместо одного нахлебника посадили себе на шею другого. А она-то разглагольствовала о светлой жизни! Яло обняла подругу за плечи. — Не кипятись, Оля! Разве Нушрок нарушил клятву? Вспомни, ты сама позволила ему делать, что он хочет. И разве это зло или подлость — спасти страну от междоусобицы и дать ей достойного правителя? — Это ты называешь спасти? — хмыкнула Ольга Николаевна. — А ещё пионеркой была, комсомолкой. Профоргом, — дополнила она, выдержав паузу. Яло невозмутимо пожала плечами. Казалось, сейчас она прибавит, как в детстве: «Подумаешь!». Вместо этого она сказала: — Ну да. Представь, Оля, как смута раздирает страну, гибнут люди, рушатся дома, всюду разруха и голод. Ведь ты знаешь, что такое война, Оля! Разве мало тогда пролилось крови? Или мало ни в чём не повинных людей лишились имущества? И кто в конце концов пришёл бы к власти? Бездарный братец Топседа, пляшущий под дудку богачей-министров, или какой-нибудь бунтарь, пусть и желающий блага народу, но понятия не имеющий об управлении государством? А Нушрок, укротив беспорядки, дал стране то, в чём она нуждалась так долго: хитрого и сильного короля. По мере того, как Яло говорила, голос её звучал всё горячее, вселяя уверенность в своей правоте. Ольга Николаевна молчала, не в силах придумать, что возразить. Да, она не понаслышке знала о войне, хоть и застала её совсем маленькой и в памяти остались только обрывки детских воспоминаний — как папа уходил рыть окопы, как мама, подхватив её под мышки, спускалась в бомбоубежище, как луч прожектора прорезал ночное небо, где гудели немецкие самолёты. Война в Королевстве кривых зеркал не шла, конечно, ни в какое сравнение с той войной, неправильно, наверное, было вообще их сравнивать. Но всё же жители Королевства — Ольга Николаевна вдруг ощутила это особенно отчётливо — тоже были живыми людьми со своими чувствами и потребностями, и они тоже умирали. Ради чего? Она вздрогнула и крепко схватила за руку Яло. — Прости меня, Яло! Ты… всё видела, да? II. Яло отличалась любопытством, тут уж ничего не попишешь. Той же ночью она, облачившись для конспирации в костюм пажа, взяла в руки книгу, озаглавленную «икзакС», на её счастье позабытую в передней. Оля в тот час крепко спала и не хватилась бы отражения. Поколебавшись, Яло раскрыла книгу на нужной странице и прислонила к стене. Стеклянные ступени запели под её ногами. Сложно сказать, чего ожидала Яло. Возможно, затянувшихся допоздна торжеств в честь победившего восстания. Возможно, дальнейшей борьбы — ведь остались же Абаж и прочие богачи, одолеть их не так-то просто. Или же просто картин отдыхающего города. То, что она увидела, поразило девочку в самое сердце. Прямо перед ней стоял полуразрушенный дом, совсем недавно восхищавший Яло своей вычурной красотой. Теперь же крыша его просела внутрь, не осталось ни одного целого окна, весь фасад почернел и оплавился, а над развалинами поднимался дымок пожара. Таким же разрушениям подверглись и другие дома, и они дотлевали — Яло прежде и вообразить не могла, что стеклянные дома могут гореть. Впрочем, — сообразила она, — это выгорело их содержимое. В ответ её мыслям откуда-то сверху донёсся печальный звон, будто от колокола: — Бом, бом, бом… Подняв голову, Яло нашла источник звука. Из окна второго этажа торчала спинка кровати. Ставень, качавшийся на одной петле, время от времени ударялся о неё, издавая печальный звон. Мимо промчался отряд всадников, раздавленные осколки стекла хрустели под копытами коней. Яло прижалась к стене, но всадники не заметили её. Завернув за угол, Яло увидела лежавшую на замусоренной мостовой женщину с неестественно вывернутой головой, а рядом, в паре шагов, ещё кто-то, кого девочка сначала приняла за большую куклу. Подойдя ближе, она поняла, что это ребёнок. Малыш лежал, разбросав ручки, а застывшие глаза его глядели в никуда. Вокруг рассыпаны вроде бы крохотные стекляшки, только тёмно-красные. Вскрикнув, Яло опрометью бросилась прочь и даже не поняла, как снова очутилась в родной передней. Она стояла, уткнувшись лбом, в холодное стекло, кусая губы и дрожа всем телом. По щекам текли слёзы и тут же разбивались, падая на паркет. — Никогда больше не делай так, своевольная девчонка! — сердито гудело зеркало. Яло понятия не имела прежде, что оно способно так злиться. — Ты могла остаться там навечно! И что тогда станется с Олей?! Истратив весь запас гнева, зеркало объяснило, что Яло очень повезло, она рисковала не выбраться из Олкетса и навсегда застрять на книжных страницах. К счастью или к несчастью, снова пробраться в город уже не получится, да Яло и не пожелала бы этого, даже предоставься ей такая возможность. Ей вполне хватило увиденного. III. Ольга Николаевна сидела, выпрямив спину. Она представила ребёнка, неподвижно лежащего на мостовой, усеянной битым стеклом. А если бы что случилось с Сашей… Её Сашей?! — Прости меня, Яло, — повторила Ольга Николаевна и глубоко вздохнула. — Да, я понимаю теперь, вмешательство Нушрока пришлось к лучшему. Что я натворила! — Не вини себя, Оля, — успокаивала Яло, — рано или поздно бунт зеркальщиков всё равно произошёл бы. Мы лишь… Скажем так, ускорили события. — Хорошо, пусть… Пусть так, — согласилась Ольга Николаевна. — Но что же произошло дальше? Расскажи, Яло! Яло не нужно было упрашивать. IV. Нушрок, возможно, был далеко не лучшим королём среди известных истории монархов. Корыстолюбие и жестокость, например, никуда от него не делись, да и не могли вдруг исчезнуть. Но надо признать, что Нушрок обладал и немалым набором иных качеств — несокрушимой волей, изворотливым умом, умением смирять гнев, признавать собственные ошибки и учиться на них. А кроме того, он любил Королевство и дело, которому служил. Все эти черты выгодно отличали его от череды слабовольных правителей, цепляющихся за власть, но понятия не имеющих, как ею распоряжаться. Королевство устало от придворной чехарды. Править им — это не действовать через недоумка Топседа, которому приходилось разжёвывать каждое слово, и Нушрок в полной мере ощутил, какой груз ответственности лёг на его плечи. Первый указ привели в исполнение. Улицы казались пустыми без кривых зеркал. Зеркала исчезли, а зеркальщики, не знавшие никакого другого ремесла, остались, хоть ряды их и поредели после известных событий. Нушрок призвал мастеровых на королевскую аудиенцию, где объявил о втором указе, ожидающем подписи. Всё было в диковинку зеркальщикам. Чтоб упразднили должность надсмотрщика? Чтоб их пригласили во дворец? Да раньше бы Нушрок сам прикатил в карете прямиком в мастерские да устроил разнос! Впрочем, король не слишком рисковал, принимая подданных, поскольку главные крикуны пребывали кто в могиле, кто в заточении. — Простите, ваше величество, но какое же Зеркальное королевство без зеркал? — поклонившись, недоверчиво спросил старый мастер. Остальные дружно закивали. — Почему же без зеркал? — ответил Нушрок. — Разве вам не кажется, что наше королевство лишилось особенности, отличающей его от всех прочих государств? И зачем вам терять работу? Я предлагаю не отказываться совсем от давнего обычая и вернуть зеркала на улицы и площади. Только показывать они будут не ложь, как прежде, а то, что народ давно жаждал видеть. — Что именно они должны показывать, ваше величество? Двери аудиенц-зала распахнулись, вошёл паж с начищенным до блеска серебряным подносом в руках. Привычно чеканя шаг, паж приблизился к Нушроку и замер, почтительно склонив голову. Нушрок взял с подноса какой-то небольшой предмет и продемонстрировал собравшимся. Зеркальщики вытянули шеи от любопытства. На ладони короля лежало маленькое прямое зеркальце, некогда отнятое надсмотрщиком при обыске в мастерской. — Правду, — твёрдо сказал Нушрок.