Подружба

Васька сидела в кабинете директрисы. Катю отвели в медпункт с подбитым глазом, и орала она при этом знатно — прямо как директриса сейчас. — Двадцать лет! Работаю в школе! И такого! — Что, за двадцать лет вашей работы ученики ни разу не дрались? — Васька закатила глаза, посмотрела на потолок, на пожелтевшие клетки в мелкую серую крапинку. У Леси глаза тоже в крапинку. Серые печальные глаза, и трещинка на нижней губе, и несколько крохотных веснушек на носу. — Вот скажи на милость, зачем тебе понадобилось устраивать драку? Зачем?! — Я же говорила, — вздохнула Васька и перевела взгляд на календарь на стене. Календарь был с Путиным, Путин держал в руках здоровенную рыбу и улыбался в камеру. Интересно, подумала Васька, а его в школе вызывали к директору? Писали в дневник? Смешно, если да, надо погуглить, что ли… — Станислав Валерьевич… — Дмитриевич. — Станислав Дмит-ри-е-вич сказал, что просто споткнулся. — И вы ему верите? — Не вижу причин сомневаться, — пожала плечами директриса, садясь. Плечи у неё были накладные, поролоновые. — Он, слава Богу, человек взрослый и в здравом уме. — Вы думаете, он хочет позориться? — Васька вскочила со стула, оперлась руками на стол, подаваясь вперёд. — Он уже провалил всё! — Не кричи, — утомлённо произнесла директриса. — Сядь. В среду придёшь сюда с родителями, я им позвоню, чтобы ты вдруг не забыла передать. Понятно? — Понятно, — сказала Васька. Мотнула головой на дверь: — Можно? — Иди, — разрешила директриса. Васька забросила рюкзак на плечо, пошла к выходу. У двери уронила: — До свидания. На второй этаж подниматься не стала. Пошла мимо дежурной, дернула в раздевалке с вешалки куртку. Хотела зашвырнуть куда-нибудь ивановскую парку, но передумала — чувствовала себя перегоревшей, как лампочка в подъезде. Вышла из школы, свернула в первый попавшийся двор. Села на качели-балансир, на самую серёдку, придерживая доску, чтобы стояла ровно. Пошёл дождь.