Избранники Вселенной

20 лет спустя Метрополия. Миранда. Императорский дворец — Гарольд, глянь, кто, наконец, пожаловал.       Гарольд поставил бокал с шампанским на столик, прежде чем обернулся. Императорский бал по случаю дня рождения Персиваля был в самом разгаре, сам Перси основательно поднабрался, а потому его вспыхнувшие похотью глаза сулили неприятности, к которым следовало подготовиться. Кто бы ни вошел сейчас в бальный зал, разбираться с ним придется Гарольду на правах Наследника Императора, старшего брата и самого разумного из принцев, не признающих слова «нет». Кто осмелится им возразить? Залепить пощечину на официальном мероприятии? Да просто послать на задворки Вселенной! Никто. С тех пор, как Князь Арман де Сильва-Веласкес стал мужем Императора Генриха XXXV, желающих возражать императорскому семейству не осталось по определению.       Гарольд обернулся и ослепленно-растеряно прищурился, потому что парень, разделивший толпу надвое и раздаривающий надменные улыбки направо и налево, был мужественен, презрителен и безукоризненно красив. — Сыночек Армана обскакал, — подал голос пьяный Персиваль. — Раздеть бы его. Рассмотреть. Облизать. Вдруг где изъян отыщется? Ну там… Мышцы пресса не симметричны… Анус некраси… — Заткнись, — поморщился очнувшийся Гарольд, которому слушать грязные откровения брата осточертело много лет назад. — Не хочу я затыкаться. Я хочу трахнуть этого парня! — Это не просто парень. Остынь. Нам неприятности не нужны.       Персиваль Гарольда не услышал. Обошел длинный стол с едой, возле которого они стояли, запнулся о боковую ножку, но устоял на ногах и решительно двинулся к Артуру, который с видимым раздражением отбивался от стаи придворных девиц, ждавших его появления в Императорском дворце как манну небесную. Если бы не очередная подлянка Императора, убедившего Армана перестать опекать детей и таскаться к ним на Амадею по поводу и без, он бы сюда никогда не прилетел, но пришлось. Соскучился по отцу страшно, да и проверить, как у него на самом деле дела, не помешает. Видеосвязь — это одно, а личное общение — совсем другое.       Персиваль споткнулся о девиц буквально через пару шагов и притормозил, как-то вдруг обнаружив, что получить желаемое с лету не получится. Его это не остановило. — Эй! Веласкес! Хватит тискать моих девочек! Иди ко мне, я тебя сам потискаю!       Голос пьяного Персиваля разнесся по зале, ударился о стены и накрыл изумленным молчанием большую часть гостей. — Брысь с дороги, стервятницы. Я иду!       Гарольд едва не зарычал вслух от досады и двинулся за братом настолько быстро, насколько возможно. Правила приличия, мать их за ногу, не позволяли Наследнику Великой Империи бегать за идиотом-братом сломя голову. Он бы ему в башку подносом запустил, но это, к сожалению, тоже было категорически невозможно. Оставалось надеяться на то, что княжич ситуацию спасет. В конце концов, это же его первый выход в столичное общество. Должен же он…       Как понял Гарольд минуту спустя, Артур де Сильва-Веласкес никому и ничего должен не был. — О-о-о! М-м-м! Ты охрененный, — обошел княжича кругом Персиваль. Положил руку на его широкую грудь. — Из тебя получится лучший Фаворит всех времен и народов. — Ты кто такой, клоун? — ледяным голосом спросил Артур, замирая под его рукой статуей. — Я Его Высочество, принц Персиваль, — шагнул к нему Перси, не обращая внимания на решительные шаги брата за спиной. — У меня сегодня день рождения, поэтому этой же ночью ты станешь моим Фаворитом, подарочек. — Хуя тебе лысого, а не подарок, — рявкнул Артур и схватил принца за руку, ломая кисть и роняя на пол так, чтобы по дороге тот встретился лицом с его коленом. — Ау-у-у!!! — взвыл Персиваль, зажимая разбитый нос уцелевшей рукой и падая сломанной куклой у ног подошедшего Гарольда. — А-а-х! — дружно выдохнули придворные. — Зря вы с ним так, Ваше Сиятельство, — сказал Гарольд, перешагивая через брата, чтобы встать с Артуром нос к носу. То есть губами ко лбу — Наследник Князя оказался ниже его на полголовы. — Наследник Императора, полагаю, — вздернул подбородок Артур.       Заценил ум, светящийся в темно-зеленых глазах, волевую складку на краю губ, и сбавил обороты. Такому морду бить не стоит. Не простит ведь никогда. — Правильно полагаете. — Если вы ждете извинений, то не дождетесь. Ваш брат — мудак, каких поискать, — буркнул Артур и немедленно о своих неосторожных словах пожалел. Вечно у него так: сначала сказал, потом подумал. В бою такая тактика самая правильная, но не на балу же!       Гарольд задумался, подыскивая наиболее подходящий вариант выхода из тупика, и рассеянно уставился на княжича, краем сознания замечая забавную родинку над левым краешком его идеальной верхней губы. Отвлекся на нее и неожиданно для самого себя сказал вслух то, что вертелось в голове, поднимая руку и касаясь родинки большим пальцем: — Эта родинка… Она превращает вас из ангела в человека. — Что? — отшатнулся Артур. — Я приглашаю вас на ужин, — очнулся Гарольд. — Обсудим произошедшее наедине и…       Договорить ему княжич не дал. Боднул головой в грудь, уронил спиной на пол, прижал к нему коленом, склонился к самому лицу и прошипел едва слышно: — Я не баба, чтобы с тобой наедине чаи распивать!       Увидел бушующий шторм в растерянных бездонных глазах… почему-то растерялся сам, но почувствовал руку на своем бедре и вскочил, как ужаленный. — Ноги моей в этом вертепе больше не будет!       Гарольд смотрел вслед уходящему княжичу до последнего и встал, только когда за ним захлопнулась дверь. — Ваше Высочество, мне кажется или Его Сиятельство только что ответил весьма невежливым отказом прийти на свидание сразу двум принцам? — нарушил тишину один из прихвостней младшего принца Эдварда, пользовавшегося любой возможностью насолить братьям. — Тебе не кажется, — отозвался с пола принявший сидячее положение Персиваль. Стер кровь с лица рукавом рубашки и посмотрел на Гарольда с нескрываемой ненавистью: — Жаль, что этот воинственный мальчик не приложил тебе так же сильно, как мне. — Замолчи. — Не замолчу! Не лезь в мой огород, сволочь, и не смей отбивать у меня добычу!       Гарольд открыл рот. Закрыл. Приложил Персивалю коленом в висок и покинул бальную залу в абсолютной тишине. … — За то, что произошло на балу, ты будешь наказан очень жестоко, Гарольд. И за себя, и за Персиваля, и за Артура. — Это несправедливо.       Гарольд вскинул на отца глаза, увидел в них грозу и пререкаться передумал, по опыту зная, что любые слова будут восприняты как жалкие попытки оправдаться и лишь усугубят ситуацию. — Несправедливо? — подошел к нему вплотную Генрих. — А по-моему очень даже справедливо. Ты Наследник огромной Империи и должен уметь отвечать за последствия не только своих поступков. Ты позволил члену императорской семьи затеять потасовку с Наследником второго по важности рода во Вселенной на глазах у всех. Мало того! Не только ему за брата не отомстил, но буквально через минуту позвал его на свидание, получил отказ и позволил вытереть о себя ноги в прямом смысле слова. Ты выставил императорскую семью на посмешище! Как ты мог допустить такое?       Гарольд виновато повесил голову. В устах отца произошедшее казалось не досадным инцидентом, а Концом Света и Самым Страшным Преступлением. Как он умеет переворачивать все с ног на голову, а? Уму непостижимо! Все ведь было совсем не так! Гарольд всего лишь хотел исправить ситуацию, а в итоге унизил императорский род и выставил себя полным дураком. Если с потасовкой еще можно было как-то разобраться, то с остальным мало что можно было поделать. Само по себе приглашение на ужин в частном порядке не значило ничего, но вот слова про родинку… Кто его за язык дернул? — Много лет назад ты единственный был категорически против моей свадьбы с Арманом и не побоялся об этом заявить. Помнишь свой главный аргумент? — Два мужика в одной постели — это издевательство над природой, — ответил Гарольд и поднял голову, попутно расправляя плечи. То, что он позволил унизить себя один раз, вовсе не значит, что это случится и во второй. — За эти годы кое-что изменилось. — Кое-что? — переспросил Генрих, вынуждая пояснять. — Я покинул ряды воинственных гомофобов, но по-прежнему не желаю пускать в свою постель мужика. Мне вполне хватает женщин.       Генрих отошел от сына и сел за стол. Постучал старинной шариковой ручкой по столешнице и решил добиться ответа на свой самый главный вопрос. Он должен знать, что у Гарольда в голове, особенно после того, что увидел на видеозаписи. — Тогда какого дьявола ты пригласил Веласкеса на свидание? — Не знаю, как это получилось, — виновато повел плечами Гарольд. — Я хотел переговорить с ним без свидетелей и уладить дело, вот и все. — Не все. Я смотрел видеозапись. Ты разглядывал его лицо, лапал руками и сыпал сомнительными комплиментами! О каком деловом ужине речь? — Мне Артур нафиг не нужен! Я его первый раз в жизни видел! Бред какой-то…       Император посмотрел на несчастно-потерянного сына и решил быть с ним честным. Зная правду, он сможет побороться за себя сам. Кто знает, вдруг победит? — К сожалению, это не бред. — А что это? — нахмурился Гарольд. — Любовь с первого взгляда.       Вытянувшееся в непритворном изумлении лицо сына весьма Императора позабавило. — Что за чушь! Какая еще любовь? Это же сказки для доверчивых барышень! — Это не сказки. При желании любовь может своротить горы. Не стоит недооценивать ее силу. — Да что ты в ней понимаешь! — Все. — Ты интриган и расчетливый сукин сын. Какое… — Мы с Арманом любим друг друга больше пятидесяти лет и сделаем что угодно, чтобы по-прежнему быть вместе.       Гарольд от такого невероятного заявления словами подавился. Откашлялся… И вдруг осознал всю глубину отцовской интриги, уходившей корнями во времена, когда его в помине не было. Уставился на Генриха в изумлении. — Так вы все подстроили! Мятеж во дворце, который сделал тебя Императором, изгнание Князя, войну с бангалорами, наращивание военной мощи Веласкесов и его шокирующее появление на нашей орбите, после которого вся Вселенная умоляла вас решить дело миром. — Насчет бангалоров ты, конечно, преувеличил, но в остальном… Да. Я организовал все это, чтобы однажды Арман смог быть со мной рядом. — Ты организовал? — Я. Князь — солдафон и всегда им был. Слишком добрый, прямолинейный, честный и ни черта не понимающий в интригах. Ты похож на него, а это не дело. — Я похож? С чего ты взял?! — С твоим подходом к делу братья сожрут тебя через год после моей смерти. — Они не посмеют. — Еще как посмеют! Ты решаешь их проблемы, вытираешь им сопли и убираешь за ними дерьмо вместо того, чтобы заставить их прекратить создавать проблемы в принципе. — Тебе не кажется, что это твоя работа? — сжал челюсти Гарольд. — Она была моей, пока ты добровольно меня от нее не избавил, — пожал плечами Генрих. — Если находится дурак, разгребающий дерьмо, какой резон ему мешать? — Даже если этот дурак — твой Наследник? — Дурак никогда не будет моим Наследником.       Гарольд сжал зубы, унимая обиду и негодование, а Генрих принял одному ему ведомое решение, поднялся на ноги и оперся руками на стол. Эту его позу знали все, как и то, что ничего хорошего после этого не происходило. — Я лишаю тебя всех привилегий, титула Наследника и изгоняю из Метрополии на тридцать лет. Решение не окончательное и может быть изменено, но для этого тебе придется сильно постараться. — Да пошел ты на ху… — вспылил было Гарольд, но вспомнил, что отец женат на мужике, и переобулся на лету: — В Черную дыру в Дальнем Порубежье! — Туда пойдешь ты, — усмехнулся Генрих. — Подумаешь о своем поведении и о жизни, принося пользу Империи на задворках Вселенной. Повзрослеешь, опыта наберешься опять же. — О чем ты… — Я подыскал тебе работу. В конце концов, ты же мой сын, а сыну Императора искать работу неприлично. Да и светить лицом не стоит. У нашего рода много врагов, которые с удовольствием оторвут тебе голову просто за то, что ты — это ты. — Что за херь ты несе… — Ты будешь Судьей, — в очередной раз оборвал Гарольда Император. Набрал код на панели стола, открывая потайной ящик, из которого достал небольшую капсулу, странного вида то ли автомат, то ли пистолет, и сверкающий золотом, внушительный на вид треугольный жетон. — В Дальнем Порубежье все еще бардак, Звездный Патруль не справляется с жалобами на произвол местных властей, да и не его это забота, а потому мы с Арманом придумали новый способ улаживать конфликты законно, но при этом оперативно. Имперские Судьи — дознаватели, судьи и палачи в одном лице показались нам отличным решением проблемы. Ты будешь седьмым Судьей, Дредд. — Какой еще Дредд?! — Новая жизнь — новая личность. У Судей удостоверение личности никто спрашивать не будет, но подстраховаться не помешает.       Император вышел из-за стола и с размаху влепил капсулу в шею не ожидавшего такого Гарольда. — О-о-у-у! — Как ты уже догадался, в капсулу вшит детонатор. Не пытайся ее нейтрализовать или извлечь. Не приближайся ко мне или к Миранде слишком близко без моего разрешения. Не буди во мне зверя и не пытайся мстить. Вернешься во дворец после изгнания, тогда и поговорим.       Генрих вручил потерявшемуся в происходящем Гарольду пистолет и значок и мощным тычком в спину направил в сторону дверей. — Ах да, еще кое-что. Шлем Судьи — защита не только от пули, но и от желающих пристрелить тебя во сне, а таких, поверь мне, будет без счету. Не снимай его без надобности. — Какой еще шлем?! — Не свети лицом, сын мой, и все у тебя будет шоколадно. — В жопу себе засунь свое «шоколадно», — выругался Гарольд, беря себя в руки и вылетая из кабинета разъяренной ракетой.       В глазах двоилось от унижения и обиды, горло и предплечье рвала болью осваивающаяся в организме капсула, а в сердце расцветала ненависть. Ко всем! К брату, к отцу и к Артуру де Сильва-Веласкесу, который своей нереальной красотой и полным отсутствием инстинкта самосохранения всю эту кашу заварил. — Ты пожалеешь о том, что натворил, отец, но будет поздно! Вы все пожалеете!       Он бы, может, еще чего пообещал, но на его пути возник монументального вида мужик, который с ходу залепил ему жуткого вида шлемом в лицо. Убедился, что Гарольд потерял сознание, нацепил шлем ему на голову, закинул его на левое плечо и, чеканя шаг, понес опального Наследника Великой Империи в неизвестность. … — Жестоко ты с ним.       Император подпрыгнул от неожиданности, обернулся, увидел сидящего в своем кресле Армана и облегченно выругался: — Напугал, поганец! — Тебя хрен напугаешь, — и не подумал извиняться Арман, отодвигая кресло так, чтобы было удобно смотреть на присевшего на край стола Генриха. Взял его руку в свою. — Ты уверен в том, что делаешь? — Как много ты слышал? — прищурился Император. — Все. — Значит, ты знаешь, что Гарольд пригласил твоего сына на свидание. — Знаю, но, думаю, ты преувеличиваешь значимость этого события. Они — не мы. Гарольд видел Артура один раз в жизни и огреб люлей за разговор с ним ото всех сразу. Они не знают друг о друге ничего, у них нет общих тем, друзей или интересов. Артуру на Гарольда наплевать. Кроме того, он любит женщин, как и твой сын. Нет причин для паники. — Есть. — Назови хоть одну.       Генрих склонился к Арману, поцеловал в губы и только после этого ответил: — Когда Гарольд коснулся лица Артура рукой, то посмотрел на него так же, как я смотрел на тебя за неделю до нашей несостоявшейся свадьбы. — Ты уверен? — Я сто раз просмотрел видео потасовки. Хочешь, можем посмотреть вместе. — Не хочу. — Тогда поверь мне на слово. Я своего сына знаю. — Генрих, я не могу позволить Артуру стать Фаворитом Гарольда, — жалостливо посмотрел на любимого Арман. — На кого я Княжество оставлю? Не на мужа же дочери! — А я не могу позволить Гарольду жениться на мужике. На любом мужике, если уж на то пошло. Если он сделает это, его заставят отречься от престола, а он единственный, кто с моим беспокойным хозяйством сможет совладать. Без него Великой Империи настанет конец. Я не могу этого допустить! — Насчет «единственного, кто сможет» ты прав. Персиваль и Эдвард кто угодно, только не государственные деятели. — Поэтому я сослал Гарольда в Дальнее Порубежье на целых тридцать лет, которые мы все сможем спать спокойно. Там ему будет не до мужиков. — Мне кажется, ты своего сына недооцениваешь. Если он влюбился в Артура по-настоящему, его ничто не остановит. — Если Артур будет вне зоны его досягаемости, все может повернуться иначе. Любовь — это ведь не драгоценный камень, это цветок. Если его не поливать, он засохнет и умрет. — Что ты предлагаешь? — Держать Артура под контролем. Оставим его в Столице, назначим на высокую должность и загрузим работой.       Арман посмотрел на Генриха с подозрением. — Сдается мне, ты чего-то недоговариваешь. — Я всегда чего-то недоговариваю, это мое нормальное состояние. — Знаешь, в этот раз я не буду давить на тебя. Делай, что считаешь нужным. — Что-то ты какой-то больно покладистый, — настала очередь Генриха подозрительно смотреть на Армана. — Мой сын снова будет рядом со мной. Я мечтал об этом с тех пор, как в твоих покоях поселился. На ближайшие тридцать лет мне этого вполне достаточно. — А дальше? — Посмотрим. — На что? — На наших сыновей, конечно, — ответил Арман, поднимая руку, чтобы коснуться медленно опускающейся на стол пушинки. — Если они предназначены друг другу судьбой, я сделаю все, чтобы они жили долго и счастливо. Вместе.       Генрих проводил взглядом зловредную пушинку, капнул слюной на задумчиво улыбающегося Армана и внес корректировки в свои злодейские планы. Вселенские пушинки и любимые… Они такие… упрямые! Любые планы порушить могут. …       Артур брел по длинному коридору в никуда. Вообще, он хотел попасть в свои покои, но заблудился. Стоять на одном месте было глупо, звонить друзьям стыдно, вот он и шел вперед в надежде встретить живую душу, которая выведет его из бесконечного красно-золотого лабиринта. Увы, души появляться не спешили, через две лестницы и десять минут ходьбы стены коридора обрели стальное покрытие, а еще через пять минут перед глазами уставшего Артура предстал огромный ангар, в котором копошилось бесчисленное количество народу, возившегося с семью супер современными малогабаритными звездолетами. — Какие интересные птички.       Всякой разной летающей и не очень техники за свою недолгую, но богатую на военные события жизнь он насмотрелся достаточно, однако таких стремительных, хищных, но при этом монументально-неприступных кораблей ему встречать не приходилось. — Осматриваетесь, Ваше Сиятельство?       Раздавшийся за спиной голос Артура не напугал — он услышал шаги почти неслышно идущего человека давно. — Не поверите, я заблудился. — Поверю. Императорский дворец — тот еще лабиринт, — хмыкнул новоприбывший и встал рядом с Артуром, сложив руки за спиной. — Красивые машинки, не правда ли? — Очень, — покосился на него Артур.       Мундир внутренних войск Императора, нашивки генерала и военная выправка. Движения выверены и точны. Непростой мужик, ох, непростой. Один шрам на виске чего стоит. Специально, наверное, оставлен, в назидание окружающим, чтоб не забывали, с кем разговаривают. — Вы меня не знаете, — отследил его взгляд тот. — Генерал Джозеф Рико. Я участвовал в войне с бангалорами далеко от вас. — Усмиряя непокорные планеты? — Наводя порядок в Метрополии, — с легким укором в голосе поправил генерал. — Мародеры, контрабандисты, кровавые секты разных мастей, преступники и маньяки — вот мои клиенты. Покорность или непокорность планет — это компетенция Императора. — Можно осмотреть ваши машинки изнутри? Жуть как интересно. — Вам можно все, — склонился в придворном поклоне генерал. — Прошу за мной.       Они прошли больше половины длинной узкой лестницы вниз, прежде чем Артур задал очевидный всем и каждому вопрос: — А почему мне можно все? — Потому что пять минут назад вы были назначены начальником моего начальника, — ответил генерал. — Какие от вас могут быть секреты? — Кто отдал распоряжение? — Император.       Артур благоразумно проглотил все, что хотел сказать, отвлекся на монументальных мужиков в странных мундирах (магнитные сапоги космопехов с вычурными передними накладками, черной сталью облегающее тело трико, на плечах и груди дополнительная навесная броня, на правом плече которой золотой императорский орел, а на левой части грудной клетки стильный, легко читаемый знак в виде щита с надписью: «Имперский Судья», на голове глухой шлем, оставляющий на виду только губы и подбородок) и не стал скрывать восторг, разглядев всю эту красоту вблизи, пощупав ее руками и даже поковыряв клинком, вытащенным из сапога. — Судья Марвел, покажите Его Сиятельству ваше оружие. — Да, сэр, — ответил мужик, которого бесцеремонно ощупывал Артур, и вытащил из кобуры чудо чудное, диво дивное — новейший пистолет. — Голосовое управление, шесть видов оружия в одном, лазерный резак, огнемет, шокер и… еще кое-что. — Бангалоры вас раздери! Хочу себе такой! — Не получится, — улыбнулся восторгу Артура генерал. — Это личное оружие Судей, в него заложен их генный код и получают они его из рук Императора. Любой, попытавшийся им воспользоваться, с разрешения Судьи или без оного, умрет мгновенно. — Ладно, оставим в покое пистолет и Судей. Идем смотреть машинку. — Какую именно вы хотите осмотреть?       Артур обратил внимание на легкую насмешку в голосе генерала, но реагировать на нее не стал. На первый взгляд все звездолеты выглядели одинаково, но это только на первый взгляд. Он столько времени провел за штурвалом истребителя, столько раз наблюдал за боями с мостика «Летучего Голландца», что обмануть его было невозможно. Семь звездолетов, и только один — само совершенство. Артур ткнул в него пальцем: — Мне нужен вон тот. — Как скажете, — склонился в уважительном поклоне генерал, добавляя плюс к карме родовитого юнца. Если он разбирается в людях так же, как в звездолетах, то им всем крупно повезло. — Он принадлежит Судье Дредду, вступившему в наши ряды сегодня. — М-м-м. Новье, да? Все самое лучшее? — Да. Мы надеемся на то, что в самое ближайшее время имя этого Судьи прогремит по всей Вселенной. — Почему? — Его направил к нам в отдел сам Император. — Очень интересно, — пропустил слова генерала мимо ушей Артур и ступил на трап звездолета.       Проскользнул вглубь, заглянул во все отсеки, и вскоре устроился в кресле капитана, изнемогая от желания опробовать фантастическую машину в деле. Он так скучал по гонкам, которые они с отцом устраивали, едва выдавалась свободная минута! Словами не передать как сильно. — Я жду вас снаружи, — прислушался к звукам в ангаре генерал и покинул звездолет, оставляя Артура наедине с непреодолимым искушением. — Если очень хочется, то ведь можно, — сказал сам себе Артур, разобравшись в пульте управления за считанные минуты. Положил ладонь на виртуальный ключ пуска и обломался, потому что на его плечо опустилась рука. — Далеко собрался? — Не очень, — поник Артур, поворачиваясь лицом к говорившему. Как он и думал — Судья. В шлеме, в сапогах и в трико, но без брони и значка. — Хотел вокруг планеты мотануть и обратно. — «Закон» и «порядок» для тебя пустые слова? — Нет, но… — Что не запрещено, то разрешено? — насмешливо закончил за него Судья. Сложил руки на груди, щеголяя проступившей сквозь ткань мускулатурой. — Ты — тот новенький, кого прислал Император? — Угадал. — Тогда тебе позволено чуть больше, чем остальным. — И? — Дай мне прокатиться, — сказал Артур, делая ангельское лицо, перед которым не могли устоять даже прожженные вояки. — Что мне за это будет? — дрогнул Судья, делая шаг назад. — Чего ты хочешь? — Мне нужно подумать. — Ну что же, думай. А пока ты думаешь, мы полетаем. Идет? — Ты всегда такой… бесцеремонный? — Не люблю тянуть бангалора за яйца. — Я это уже понял. Ладно, летим. Цену назову, когда вернемся. — Договорились, — согласился Артур, разворачиваясь к пульту управления. — Чумовая птичка! Тут столько всего! Туманность Даздрапермы отдыхает! — Разберешься? — А то! Я среди таких штуковин родился и вырос. — Нехилые у тебя игрушки. — Держись, Судья, — оглянулся на него Артур. — Сейчас я покажу тебе высший пилотаж. — Звучит угрожающе, — взялся за поручень над головой Судья. — Может, мне лучше посмотреть на твои выкрутасы со стороны? — Поздно, — рассмеялся Артур и испарился из ангара гиперпрыжком, который до этого дня считался невозможным. …       Гарольд глотал подступающую рвоту все то время, что княжич издевался над звездолетом. Невесомость, конечно, хорошо, но не тогда, когда за штурвалом психованный пилот, а твои ноги прикованы к полу магнитными подковами. — Смотри, смотри! Трубы! И заслонка! Щас мы через нее прошмыгнем! — Угу. — О! Давай на маневренность проверим. Где тут у нас астероидный пояс? А! Вот он, лапулечка. Щас мы туда нырнем. О-о-оп! — Бл-у-гу. — Отлично! А теперь камешки мимо. Мимо, говорю! Черт, Судья. Судья! — А? — Можешь помочь? Чет как-то многовато тут камешков. Надо бы их огнем подразогнать, вот тут панель управления оружием, видишь? — Угу.       Разнесенные в пыль астероиды успокоили бушующие в Гарольде эмоции и включили разум. Идея выкинуть виновника всех бед в открытый космос благополучно сгинула в никуда, а ее место заняли куда более опасные раздумья и… восторги. Как ни крути, а пилотом Артур был от бога. — Спасибо, что поддержал, напарник, — улыбнулся Гарольду Артур, выводя звездолет из астероидного пояса целым и невредимым. — У Судей нет напарников. — Жаль. Мы бы сработались. — Нам пора домой, — свернул тему Гарольд.       Напарники, друзья… Все это было возможным в прошлой жизни, возврата к которой нет, и виноват в этом был он сам и его дурацкий язык. Это следовало учесть в новой жизни, чтобы не испоганить и ее тоже. — Не будь занудой, мы ж только вылетели. — Домой я сказал! — Ладно. Но вокруг планеты все-таки навернем. — Медленно. — Уговорил.       Гарольд выдохнул и облегченно прислонился спиной к переборке, взмахом руки отгоняя подальше от себя панель управления оружием. — Ты в порядке? — покосился на него Артур. — Угу.       В звездолете воцарилась тишина, Миранда поплыла внизу красно-синим шариком и Артур уставился на нее, как завороженный. А Гарольд уставился на него, безуспешно изгоняя из головы жестокие слова отца. И вовсе не те, что про изгнание и ответственность, а те, что про бред и любовь. Как Артур оказался в ангаре? Почему зашел в его новый дом? И какого черта показал себя во всей красе?! В азарте, в опасности и в любви. То, как он смотрел на все, что окружало его сейчас, кричало о том, как он все это любит: звездолеты, планеты, космос, жизнь и свободу.       Гарольд и хотел бы ему позавидовать, но не смог. Его удел — порядок, ответственность и закон. Ненависть к отцу, накатившая на него в кабинете, испарилась, обнажая правду: он был недостаточно хорошим Наследником, чтобы стать Императором. А еще он ничего не знал о выборе и о любви — тех самых вещах, что скручивают внутренности и жгут душу кислотой. Он смеялся над теми, кто рассказывал ему об этом, и считал их идиотами, а теперь оказался в их рядах вопреки себе и всем своим установкам.       Оставалось понять, что для него Артур — наказание или награда? Он решил подумать об этом, когда будет от него вдалеке. Может быть, не все еще потеряно, и наваждение пройдет? — Обожаю это все, — отмер Артур, завидев сторожевую башню ангара, из которого началось их путешествие. — Я заметил. — Спасибо, что дал прокатиться. Эта машинка — всем машинкам машинка. Береги ее. Дай ей имя. — Зачем? — Ну ты даешь, — посмотрел на него круглыми глазами Артур. — Она же живая! Она же как… как лошадь! — Лошадь? — Только не говори, что не умеешь ездить на лошади. — Не умею. Мало того, я их живьем ни разу в жизни не видел. — Ну ты и лопух!       Гарольд прикусил язык, обрывая объяснения. Кому они нужны? Другое дело имя для звездолета, который отныне будет его домом. Это ведь не бесконечно меняющиеся тачки из Императорского гаража. Но сначала извинения — никто не смеет называть Имперского Судью лопухом! Гарольд сжал губы в узкую полоску, демонстрируя глубочайшую обиду. Артур виновато заерзал в кресле, помолчал немного, а потом протянул руку и погладил Судью по тому, до чего дотянулся: — Прости за лопуха. Я не хотел тебя обидеть. Ты очень хороший человек.       Гарольд медленно переступил с ноги на ногу, убирая ладонь со своего колена. Неважно, что прикосновение обжигало, важно не облажаться во второй раз. Хватит с него и первого. — Ты меня совсем не знаешь. — Отец говорит, для того, чтобы разбираться в жизни и в людях, необязательно что-то знать. Иногда достаточно просто чувствовать, и тогда правда явит себя миру сама. — И что ты чувствуешь? — Что мы могли бы стать… друзьями, — ответил Артур, переводя взгляд на неумолимо приближающийся ангар.       Ему не хотелось туда возвращаться. Здесь, в этом маленьком звездолете, рядом с незнакомым парнем, чьего лица он так и не увидел, все было так… Так, как надо. — Ты сделал паузу перед словом «друзьями», — сказал Гарольд, уступая дурацкому желанию услышать другое слово.       Бред бредовый и безумие! Но… Первый раз в жизни он действительно чего-то хотел, и это дорогого стоило. — Ты слишком много слышишь, — ушел от ответа Артур.       Он не знал, почему запнулся перед этим словом, и думать об этом не хотел. — Сменим тему. Сколько тебе лет? — Тридцать. — Да ты ж совсем еще ребенок! — охнул Гарольд. — Я не ребенок! — нахмурился Артур. — Я почти в два раза тебя старше, так что для меня ты на веки вечные дите малое, неразумное, одна штука. — Не пошел бы ты… к бангалорам, дедуля? — Не пойду, — рассмеялся Гарольд. — Какое тебе дело до моего возраста? — Хочу знать больше о первом пилоте моего звездолета. — Ты можешь гордиться, — улыбнулся Артур, выпрямляя спину. Гарольд от его улыбки аж заморгал. — Я Артур де Сильва-Веласкес, Наследник древнего рода… — Я понял, понял. Не продолжай, у тебя титулов — грузовой корабль и спасательная капсула. — Где твое почтение, уважаемый? Круче меня всего трое во всей Вселенной. — Польщен. Целую ваши ноги, руки и другие выступающие части тела. — Да ну тебя! — Не выделывайся — и будет тебе счастье. — Я не выделываюсь, а гордо несу прославленное имя… — Лучше дай прославленное имя моему звездолету. Вы, аристократы, в таких делах наипервейшие специалисты. — У меня легкая рука, — сверкнул глазами Артур, почесал коротко стриженный затылок и освободил кресло пилота. — Иди сюда, садись. Машинка должна знать своего капитана. — Глупости это все, — проворчал Гарольд, но в кресло сел. — Дальше что?       Артур встал за его спиной и положил руки ему на плечи. Сжал легонько. — Мы дадим машинке имя. — Какое?       Артур прижался к Судье плотнее. Постоял так какое-то время, перебирая варианты, а потом наклонился, обнял за шею одной рукой, постучал по шлему другой и сказал с легкой грустинкой в голосе: — Эсперанса. На одном из древних языков это значит… — Надежда. — Ты знаешь испанский? Интересно. Его преподают лишь… — Почему ты выбрал именно это имя? — перебил его Гарольд. — Мне показалось, что надежда — это то, чего тебе сейчас не хватает, — пожал плечами Артур. — Я угадал? — Да. Только вот… — Что? — Я слышал, что Артур де Сильва-Веласкес — солдафон, грубиян и драчун, а это имя — одна сплошная романтика. — Я такой и есть, — выпрямился Артур. Почесал затылок. — Не знаю, что на меня нашло. — Ясно. — Что тебе ясно? — нахмурился Артур, увидев растянувшиеся в улыбке губы Судьи. — На самом деле ничего мне не ясно, — глубоко вздохнул Гарольд, пристраивая звездолет в хвост очереди на посадку в ангар. — Я просто так сказал. — Лучше б промолчал. — Больше ни слова.       Артур не выдержал и минуты. Ему вдруг отчаянно захотелось услышать низкий, с хрипотцой голос Судьи еще раз. — Скажи, ты решил, что хочешь получить от меня в благодарность за прогулку? — Да. — И что это?       Гарольд ответил, только когда припарковал Эсперансу и выключил двигатели. Развернулся вместе с креслом и посмотрел на Артура в упор: — Я хочу, чтобы ты поцеловал меня. — Ну уж нет! — отступил в коридор от поднявшегося с кресла Судьи растерявшийся от неожиданного заявления Артур. — Я не целуюсь с мужиками! — А я не пускаю за штурвал своего звездолета чужаков. — Это нечестно, — сделал шаг назад Артур. — Честно, — ступил вперед Гарольд. — Придумай что-то другое. — Нет. — Хочешь денег? — Нет. — Женщин? Много! Или мужчин. Каких и где угодно! — Нет, — загнал Артура в угол перед закрытым трапом Гарольд. — Ладно, — решил уступить Артур.       В конце концов, он целовался с парнями только в школе. Может, с тех пор что-то изменилось, и ему понравится? Это здорово облегчило бы ему жизнь, ведь с парнями о сексе договариваться куда проще, чем с дамами, да и возни с ранеными чувствами в разы меньше. И вообще — во всем надо видеть плюсы.       Артур посмотрел на Судью и ехидно прищурился: — Чтобы мы могли нормально поцеловаться, тебе придется снять шлем. — Верно, — согласился Гарольд, протягивая руку к аптечке, висящей рядом с головой княжича. Достал оттуда прозрачную капсулу. — Я закрою тебе глаза лечебной нашлепкой на пару минут. Не переживай, это абсолютно безопасно. — Моего обещания не подглядывать недостаточно? — Судья не имеет права верить словам, — сказал Гарольд. Увидел обиду в синих глазах Артура и добавил на порядок тише и ласковее: — Даже если с ним разговаривает ангел. — Я не ангел, Дредд, но твоим словам верю, — положил руку на его плечо Артур и закрыл глаза. — Приступай. — Я тебя казнить не собираюсь, не делай такое героически-мужественное лицо. — Ты всегда так много болтаешь? — Только когда нервничаю. — А ты нервничаешь?       Отвечать Гарольд не стал: вдавил капсулу в переносицу Артура, дождался, когда вязкая серая масса накроет его глаза наподобие плотной повязки, снял шлем и поцеловал жутковато выглядящего парня в губы. Насладился долгим ответным поцелуем и горячей, пытливо-ласковой рукой на своем затылке. Коснулся большим пальцем родинки над губой Артура, чмокнул его в нос, убирая со своей шеи его руку, глубоко вздохнул и нацепил на голову шлем в тот момент, когда повязка с тихим хлопком исчезла. — Вот и все.       Артур открыл глаза, помялся, а потом выпрямил спину и посмотрел Судье в лицо. Поморщился, ничего не разглядев за непроницаемым забралом, но все равно сказал то, что рвалось наружу: — Мне понравилось с тобой целоваться, Дредд. — Рад знакомству, — протянул ему руку Гарольд, открывая трап. — Всего вам хорошего, Ваше Сиятельство. — И тебе не хворать, — пожал протянутую руку Артур, меняясь в лице и обретая ту самую княжескую надменность, что старила его лет на двадцать. — Судья Дредд, Ваше Сиятельство, вам пора по делам, — ступил на трап настороженный донельзя генерал. — Вы правы, — кивнул ему Артур и покинул звездолет, твердо зная одно: где-то далеко, на задворках Вселенной, отныне у него есть… друг. … Метрополия. Орбита Миранды. 5 лет спустя       Артур убрал руки с панели управления звездолетом, глубоко вдохнул и смог, наконец, расправить сведенные судорогой усталости плечи. Расстегнул пуговицы сюртука, развалился в кресле пилота развязным отморозком. — Свобода…       Слово прозвучало в абсолютной тишине Великого космоса и вернулось к Артуру насмешкой. Быть высокопоставленным чиновником тяжело, но быть Канцлером Великой Империи просто невыносимо. Артур сбегал с Миранды на с боем выбитом у Судей звездолете, когда становилось совсем невмоготу. Болтался на орбите планеты куском усталого дерьма, глазел на красно-синие очертания материков, слушал тишину и, о чудо, не боялся за свою жизнь.       Он был не против с кем-нибудь поболтать, но это было невозможно. Слишком много тайн — слишком много ушей. Никому нельзя верить, если ты — доверенное лицо Императора. Это было одной из причин, по которой Артур выбрал себе в качестве места для релаксации капитанский мостик Судейского звездолета — ни в одном из них не был установлен электронный помощник. Его не было там по определению: никто не должен знать, как выглядит Имперский Судья без шлема, о чем думает и чем занимается в свободное от работы время. — Сегодня Император поставил мне ультиматум, — сказал в пустоту панорамного экрана Артур, разглядывая формирующийся на поверхности Миранды циклон с нездоровым интересом того, кто страшно хотел обрушить всю силу матушки-природы на Императорский дворец, чтобы сровнять образчик архитектурного искусства и всех его обитателей с землей на веки вечные. — Я должен сделать выбор и назвать дату свадьбы. Казалось бы, что в этом сложного? Три кандидатки в жены, одна другой краше, родовитее и богаче. Выбирай — не хочу. Особенно, если тебе все равно, на ком жениться. Но нет. Не все так просто, как кажется на первый взгляд, потому что оценивать мой выбор будет Император. Я, Канцлер Великой Империи, Наследник Князя де Сильва-Веласкеса, не могу допустить ошибку и провалить очередной экзамен на профпригодность. Как же мне все это надоело!       Автопилот пискнул, предупреждая о маневре, обошел спутник и вернулся на заданную траекторию. Артур покрутился на кресле пилота, встал, сел, покрутился снова. — Раз Генрих отправил Армана на Амадею, значит, с ним мне один на один поговорить не позволят. Впрочем, то, что он мне скажет, я знаю и так: слушай свое сердце. Эх, отец! Неладно что-то с моим сердцем. Молчит оно, словно каменное.       Автопилот пискнул, уводя корабль из-под брюха тормозящего в авральном режиме Судейского звездолета. Артур сложил руки на пульт и уткнулся в него лбом. — Я не могу принять решение сам. Мне нужен совет! Старые друзья покинули меня, новым я не верю. Неужели мой удел — одиночество?       Автопилот пискнул, возвращая корабль на заданную траекторию. Артур поднял голову, проводил звездолет Судьи глазами, выпрямился в кресле и набрал на панели связи семизначный код. — Я не вынесу одиночества. Мне нужен… друг! И он у меня есть. … Дальнее Порубежье. Планета Каконотам. — Уложение Межгалактического Свода Законов за номером пять. Статья четыреста тридцать восьмая. Мошенничество в особо крупных размерах. Статья пятьсот шестьдесят шестая. Вымогательство и шантаж, повлекшие за собой смерть группы невинных людей. Приговор: смертная казнь. — Не может быть! Вы не посмеете! — Наместник Высвист, у вас есть право на последнее слово. — У вас нет доказательств, Судья! Это беспредел и беззаконие!       Гарольд вытащил пистолет из кобуры и приставил его ко лбу брызгающего слюной в подступающей истерике человека. — Разрывной одиночный. — Принято, — отозвался пистолет. — Я, Судья Дредд, привожу приговор в исполнение немедленно. — Нет! — взвизгнул Наместник. — Да, — сказал Гарольд, спуская курок. — Бэнг! — разлетелись по стене человеческие мозги.       Гарольд убрал пистолет в кобуру и вышел на балкон. Люди, собравшиеся на площади перед особняком Наместника, взорвались ликованием. Они не верили в то, что он доберется до властителя Каконотама живым и призовет его к ответу. Они ошибались. Пять лет полного погружения в Ад превратили добродушного избалованного принца в неумолимое чудовище, остановить которое невозможно. — Наместник Высвист казнен. — Су-дья Дре-дд супер-дед! — проскандировала толпа. — Ура!       Гарольд поднял руку и в воцарившейся тишине сказал то, что не полагалось по Уставу, но то, что они хотели от него услышать: — Следующим Наместником Каконотама назначается граф Загребун.       Гарольд выяснил о любимце толпы все от и до, прежде чем пустился в путешествие за головой Наместника Высвиста, и в кои веки был с народом согласен: лучше чем Загребун кандидатов на роль Наместника на планете не было. — Ура!!! Слава Судье Дредду!       Гарольд прикрыл глаза, впитывая восторг толпы всеми фибрами души. Мгновение славы, обожания и поклонения он мог себе позволить. Он все это заслужил! Увы, счастье длилось недолго. — Центр Судье Дредду, прием. — Слушаю. — Планета Триксион. Захват заложников на межпланетном саммите. В руках террористов главы пяти планет звездной системы, в которой вы сейчас находитесь. Звездный патруль прибудет через три часа, но у них недостаточно полномочий для взятия ситуации под контроль. — Принял. Буду на Триксионе через два часа.       Вот и все. Ни тебе здрасте, ни насрать. Гарольд привычно сжал зубы и, чеканя шаг, направился к звездолету, не отвечая на вопросы, не раздавая автографы и не останавливаясь для красивых фоток. Одиночество — второе я Имперского Судьи с безупречной репутацией… Он ненавидел его лютой ненавистью!       Трап за спиной вошедшего в звездолет Судьи закрылся, звуки шагов затихли и в кабине управления повисла мертвая тишина… которую нарушил любопытный женский голос: — Как прошло? — Безупречно, — ответил Гарольд, падая в кресло пилота. — Назначив Наместником графа Загребуна, ты превысил полномочия. — Не ворчи, Эспи, тебе это не идет. — А что мне идет? — кокетливо поправила ожерелье на шее девчушка лет десяти, возникая возле пульта управления бесплотным призраком.       Если бы Гарольда спросили, какого черта на его корабле делает электронный помощник, выглядящий как малолетняя школьница, он бы внятного ответа не дал. Захотелось ему — и все тут. — Об этом мы потом поговорим. Курс на планету Триксион. Старт по готовности. — Курс проложен. Обратный отсчет. Десять. Девять. Кстати, тебе только что звонили с неизвестного номера. Шесть. Пять. — Кто звонил? — Три. Какой-то Артур. Один. — Стоп! — рявкнул Гарольд за мгновение до гиперпрыжка. — Ээээх! — вздрогнула всем корпусом Эспи. — Дредд, у тебя совесть есть?! Больно же! — Ты сказала, мне звонил Артур? — Да. — И чего он хотел? — Просил перезвонить в течение получаса. — Так звони! — Набираю номер, — отозвалась Эспи и нахмурилась: — Твое сердце бьется слишком часто. Так быть не должно. Ты уверен, что хочешь с ним поговорить? — Уверен, — ответил Гарольд и отключил Эспи за миг до того, как в кабине управления раздался усталый голос Артура. — Алло! Кто это? — Судья Дредд. — Дредд! Бангалор тебя разбери! Как же я рад тебя слышать!       Звук приземлившегося на пол человеческого тела и заковыристая брань заставили Гарольда рассмеяться впервые за долгие годы. — Артур, ты живой? — Да! Погоди, видеосвязь включу.       Гарольд сжал зубы, дабы не наговорить лишнего, но все равно не смог сдержать удивленное: — Паршиво выглядишь, — когда увидел Артура на экране: повзрослевшего, растерявшего веру в светлое будущее и смертельно уставшего. — Совсем паршиво? — сложил руки на пульт, а на руки подбородок Артур, разглядывая Судью в оба глаза.       Казалось бы, чего разглядывать? Шлем все тот же, широкие плечи, затянутые в бронированное трико, те же… Только вот… Аура совсем другая: заматерел, помрачнел и обрел монументальную монолитность. Складка возле губ жестокая появилась, да и сами губы словно из камня вырезаны. Нелегко Дредду пять лет службы дались, ох, как нелегко. Это только по визору у него всегда все пучком, а на деле ему доставалось по самое не балуйся. Как Артур и предполагал. — Совсем. По тебе что — рота космопехов маршировала? — Хуже. Император собственной персоной. — Этот может, — усмехнулся Гарольд. — Но ты сам виноват. Не надо было соглашаться на должность Канцлера. — Это был вызов, и я его принял. — Жалеешь? — Все чаще и чаще, — вздохнул Артур. Выпрямился, крутанулся в кресле. — Судя по всему, сейчас именно такой момент. Ты поэтому мне позвонил? — спросил Гарольд, пожирая его глазами и мечтая только об одном: обнять, наврать про то, что все наладится, и стереть усталость с безумно красивого лица поцелуями. — Мне нужен совет… друга. — Друга? — скривил губы в печальной усмешке Гарольд. — Какой я тебе… друг? Мы едва знакомы. — Мы целовались, Дредд. Считай, это было посвящением. — Уговорил, — обмяк в кресле Гарольд. Артур помнит про поцелуй. Помнит! — Так что стряслось? — Император настаивает на моей свадьбе. Отец предлагает слушать сердце и не делать резких телодвижений. Сердце молчит, а Генрих теряет терпение. — Что должен сделать я? — дернул уголком рта Гарольд, не сумев полностью скрыть накатившую волну недовольства. — Уговорить тебя жениться?       Не время поддаваться эмоциям! Время включать мозги и думать о будущем, как когда-то сделал это отец. Пять лет назад Гарольд дал зарок не искать встречи с Артуром, не звонить ему и не напоминать о себе, похоронив влюбленность на самом дне души в надежде, что она задохнется и умрет, но сегодняшний звонок напомнил Гарольду о второй части зарока: если Артур найдет его сам, то он позволит своей душе расправить крылья и сделает все, чтобы больше ей их складывать не пришлось. — Других вариантов нет? — снова сложил руки на пульт, а на них голову Артур. — Мне всего тридцать пять! Почему я должен жениться так рано? — Потому что ты — Наследник Великого Княжества, единством которого никто не хочет рисковать. Ты знаешь это не хуже меня. — А как же любовь? — Если ты не влюбился до сих пор, значит, она придет к тебе в самое неподходящее время и спутает все карты, — сказал Гарольд, прилагая максимум усилий, чтобы голос звучал ровно. — И что я буду с этой непрошенной любовью делать? — Наслаждаться. Сделаешь любимую Фавориткой — и всего делов. Ты же аристократ, у вас такое в порядке вещей. — Я лучше сделаю Фаворитом любимого, — провел пальцем по пульту Артур. — Ты же вроде не любитель мужчин. — Да, но тебя я бы в постель затащить не отказался. Хотя нет, не так. Я наверняка бы тебя затащил, если бы ты снова на Миранде появиться соизволил. — Оу… — Шучу, — пошел на попятную Артур, заметив, как сильно растерялся Судья.       Не надо было, наверное, на него так набрасываться. Подумаешь, целовались когда-то. Это же не повод для романтических глупостей и жаркого секса! Или повод? Артур почесал затылок и решил, что все-таки повод, и не стоит сдаваться, не начав сражения. Особенно, если поцелуй был особенным. Парни, с которыми он за эти годы перепихнулся, то ли целоваться не умели, то ли трахаться… Не понравилось ему с ними, в общем. А женщины… Это совсем другое. С ними ты всегда главный, а ему отчаянно хотелось хотя бы ненадолго побыть беззаботным, безмозглым, сексуально озабоченным мальчишкой, все проблемы которого решает кто-то другой. Тот, рядом с которым все у него в жизни становится так, как надо. — Шуточки у тебя дурацкие, — буркнул Гарольд. — Я такой не один, так что не делай вид, что к грязным приставаниям не привык. — Не привык! — Странно. — Почему странно? — Только не говори, что не знаешь про ставки, которые делают на тебя в подпольных казино по всей Вселенной, — округлил глаза Артур. — Какие еще ставки?! — Кто первый с тобой переспит и предоставит неопровержимые сего действа доказательства, тот сорвет весь куш. К слову, мои пять тысяч там тоже есть. Я поставил… на себя. Подумал, раз с тобой целовался, значит, на данный момент в этой великой гонке фаворит. — Твою ж… — Видел бы ты сейчас свою отвисшую челюсть! — рассмеялся Артур. — У меня не только челюсть отвисла, — проворчал Гарольд. — Ну погоди, припомню я тебе твои дурацкие пари! — Прости, это все нервы. — А что не так с твоими нервами? — Сдают. — Почему?       Артур перестал веселиться, выпрямился в кресле и посмотрел на Судью в упор. Дурацкий шлем скрывал почти все лицо, но ему хватит и этого «почти», чтобы не чувствовать себя идиотом, разговаривающим о наболевшем с самим собой. — Потому что одиночество — это не для меня. Я хочу любить и быть любимым. Хочу дружить, верить тому, что говорят мне люди, и не хочу шарахаться от собственной тени. Я хочу стать таким, как мой отец, который остался Человеком с большой буквы, несмотря на то, что у него есть все, чего только можно пожелать, и невыносимый Император в придачу. — Ты получишь все, что хочешь, — сказал Гарольд и коснулся изображения Артура пальцами. — Я об этом позабочусь. — Меня прям отпустило, — заулыбался тот. — Не расслабляйся. Я от тебя далеко. — Но ты же будешь близко? — Когда-нибудь… Может быть. — Это не тот ответ, который я хотел услышать, — нахмурился Артур. — Пока ты будешь женат (а ты будешь женат), другого ответа у меня не будет. — При таком раскладе твое «когда-нибудь» превращается в «никогда». ТАК ты собираешься обо мне заботиться? — Я позабочусь о тебе… позже. Пока ты неплохо справляешься сам. — Насколько позже? — По большей части это зависит от тебя и твоей жены.       Артур расплылся в такой многообещающей улыбке, что у Гарольда щека дернулась в предчувствии неожиданностей. — На данный момент у меня нет жены, Дредд, так что твое «когда-нибудь» только что превратилось в «сегодня». — И как именно я должен о тебе «сегодня» позаботиться? — Я готов начать принимать твою заботу в постели, а дальше как пойдет, — махнул виртуальной шашкой Артур. К бангалорам расшаркивания! Они ему за пять лет осточертели.       Гарольд с ответом подзавис, потому что аргументов против такого завлекательного предложения не находилось. Ни одного! Если они переспят, многое может измениться. Вдруг наваждение пройдет? Вдруг он ошибается и то, что сжимает его сердце сейчас, — это не любовь, а похоть и желание взять реванш за тот день, когда все перевернулось с ног на голову? — Ну же, соглашайся, — склонился к экрану Артур. — Мне, как и тебе, нужна передышка. Всего на сутки! А потом… — Потом каждый из нас снова пойдет своей дорогой, — закончил за него Гарольд. — Договорились, — заулыбался Артур. — Сколько времени тебе понадобится, чтобы объяснить Императору твое суточное отсутствие и оказаться на орбите планеты Триксион? — Часов восемь, если постараться, — сверился с навигатором Артур.       Два часа на разгон всех и вся, час на избавление от слежки и пять часов изнурительных гиперпрыжков, чтобы срезать даже то, что срезать не следовало. Звездная система, в которой находилась нужная планета, была теми еще задворками. — Встретимся у Птичьей головы на темной стороне луны Триксиона, — сказал Гарольд. — Опоздаешь — сделка отменяется. — Почему? — Мы не сумеем уйти незамеченными, когда суматоха уляжется. — Какая суматоха? — нахмурился Артур, но в ответ получил лишь оборванный решительной рукой звонок. — Бангалор тебя раздери! В кого ты такая сволочь? … Дальнее Порубежье. Планета Триксион. 7 часов 49 минут спустя.       Артур вынырнул из вселенских потоков за десять минут до времени Х и едва не врезался в кучу мусора, которая в недавнем прошлом была космическим кораблем. Увернулся от нее, огляделся по сторонам и с детским восторгом врубился в битву, кипевшую вокруг, на стороне изрядно помятого штурмовика Звездного патруля, которого теснили к скалам на поверхности луны Триксиона пять разномастных, побитых временем и жизнью, ощетинившихся всеми известными видами оружия пиратских кораблей и несметное количество истребителей. — Мочи гадов! Смерть пиратам! Да здравствует свобода!       Артур орал во всю глотку, смеялся как сумасшедший и палил изо всех орудий, сея хаос и разрушение в рядах пиратов, не ожидавших нападения с тыла. Веселье кончилось, когда два из пяти кораблей превратились в огненные шары, а сквозь багровую завесу облаков в космос вынырнул звездолет Имперского Судьи, следом за которым неслись два десантных шаттла Звездного патруля. Штурмовик перестал дымить и притворяться ни на что не годной развалиной, скинул маскировку и устроил пиратам Армагеддон. — Нафиг-нафиг, — сдернул в лунную тень Артур, не желая попадать под горячую руку рейнджеров, известных крутым нравом на всю Вселенную. Приземлился возле приметной скалы в форме птичьей головы и облегченно выдохнул: — Я и без вашей благодарности прекрасно проживу. — Разумное решение, — раздался за его спиной голос, от которого по телу Артура пробежали предательские мурашки предвкушения. — Как ты умудрился попасть на мой корабль незамеченным? — не стал поворачиваться к Судье лицом он. — То, что у тебя звездолет Имперского Судьи, вовсе не означает, что ты знаешь все его фишки, — легли на его плечи тяжелые руки. Прогулялись в волосы, размяли шею и исчезли. — Да и бангалор с ними. Я хочу знать твои. — Ты веришь мне? — Больше, чем себе, — не задумываясь, ответил Артур. — Польщен, — без тени иронии сказал Судья и шлепнул на его переносицу какую-то капсулу, через мнгновение залившую глаза Артура серой мглой. — Тс-с. Не трепыхайся. Это лечебная повязка, почти такая же, как в прошлый раз. Она растает через восемнадцать часов. — Ну ты и… засранец, — поник Артур. — Я так хотел увидеть твое лицо! Всего тебя! Как я с тобой любовью заниматься буду? — На ощупь, — рассмеялся в белобрысый стриженый затылок Дредд и обнял Артура за плечи, поднимая на ноги. — Идем. Чем быстрее попадем на Эсперансу, тем больше времени останется на отдых. — Отдых? За то, что ты со мной сотворил, я тебе такой отдых устрою, что устанешь, — пообещал Артур и слово свое сдержал. … Дальнее Порубежье. «Эсперанса».       Артур спал, раскинувшись поперек кровати на животе, а Гарольд сидел рядом, смотрел на него бангалор знает сколько времени и пытался утихомирить бурю в душе, в сердце и в голове. Словами не описать то чувство беспомощного восхищения, которое обрушилось на Гарольда в тот момент, когда ни черта не видящий Артур взял его за руку и сделал шаг за ним следом: без колебаний, сомнений и вопросов. Просто встал и пошел бангалор знает куда! Как такое возможно? У него врагов и завистников — каждый первый. Как можно верить незнакомцу, которого видишь второй раз в жизни? Но Артур верил, подчинялся и уступал. Даже в постели!       Гарольд провел пальцем по щиколотке Артура и положил ладони на его ноги, чтобы медленно, сантиметр за сантиметром начать подниматься по ним вверх, касаясь кожи губами следом за руками. Он хотел запомнить каждую косточку, мышцу и изъян на его безупречном теле. — М-м-ых! Щекотно, — сонно зашевелился Артур.       Гарольд поцеловал синюю жилку вены под левым коленом и пополз дальше. Созвездие родинок на внутренней стороне бедра. Упругие ягодицы. Ямочки на пояснице. Треугольник мышц от копчика вверх. Ниточка позвоночника. Лопатки. Беззащитный позвонок на шее. — Я горжусь собой, — довольно прошептал Артур, когда Гарольд добрался губами до его уха. — Слюны, которой ты капаешь на меня, хватило, чтобы облизать всего меня. — И еще осталось, — рассмеялся ему в висок Гарольд.       Потерся пахом о его ягодицы, устраивая изнывающий в нетерпении член удобнее. Прошвырнулся руками по крепкому телу, уступил невнятной ругани уткнувшегося носом в подушку Артура и потерялся в нем надолго. …       В очередной раз Артур проснулся от того, что ему приспичило. Зашебуршался под тяжелой рукой, выбираясь на свободу, сел на постели… и понял, что понятия не имеет, куда идти. Зрения-то ведь нет! — Далеко собрался? — коснулись его поясницы сначала теплые пальцы, а потом губы и колючая щетина.       Артур повернулся к Дредду боком, нащупал его голову и взлохматил ему волосы: не длинные, не короткие, невесомо-весомые. Шелковые. Не то что наждак щетины на лице или проволочные дебри на груди. Интересно, какого они цвета? — В туалет. — Я провожу, — промялась под весом Судьи постель. — Мы ведь на Эсперансе? — остановил его рукой на ноге… нет… на плече Артур.   — Да. — Тогда я найду дорогу сам, — встал на ноги Артур.       Протянул руку и, щупая ногой пол, медленно двинулся вперед. Наткнулся на препятствие, ощупал руками… — Я не могу на это смотреть! — возник за его спиной Гарольд. Обнял, поцеловал в шею и повел в нужном направлении. — Если ты хотел наказать меня за свою слепоту, у тебя получилось. Никогда больше не буду залеплять тебе глаза повязкой. Клянусь! — Не любишь беспомощных? — Люблю тебя, — сказал Гарольд первое, что пришло на ум. Спохватился, но слово, как известно, не воробей. — Любишь? — остановился Артур. — Вожделею, — втолкнул его в туалетную каюту Гарольд. — Так будет правильнее. — Первый вариант мне понравился больше. — Если бы ты мне в любви признался, мне бы тоже понравилось. — Не признаюсь.  — Никогда? — отступил от него Гарольд. Недалеко отступил. Только чтобы дыхание выровнять. — Может быть когда-нибудь… Если зацепишь по-настоящему. — Ну ты и… засранец, — шлепнул его по ягодице Гарольд. По-настоящему шлепнул! Чтоб не издевался над… болтливым идиотом. — Еще нет, но скоро буду, — принялся осваиваться в помещении Артур, быстро ощупывая все вокруг — подпирало изнутри нещадно.       Душевая. Писсуар. Унитаз. Славный. Драгоценный. Жизненно необходимый! Счастье-то какое! Артур плюхнулся на горшок и замахал руками на Дредда, чей взгляд чувствовал подкоркой. — Оставь меня одного. — Ты же не любишь одиночество.       В ответ Артур запустил в него тем, что попалось под руку. — Не попал, — рассмеялся Гарольд, но дверь в туалетную комнату закрыл.       Прислонился к ней спиной, дождался чертыханий и стука упавших на пол вещей, зашел внутрь, запихнул Артура в душевую кабинку… и уступил виновато-решительному: — Теперь моя очередь, Дредд. Пожалуйста!       Насладился прелюдией, сжался от проникновения, расслабился, не получил удовольствие сам, но доставил его Артуру, на чем и успокоился. — Тебе не понравилось то, что произошло в душе, да? — спросил Артур, когда они вернулись в постель. — Ты первый, кого я пустил в свою задницу, — ответил Гарольд, бездумно пялясь в потолок. — Она до сих пор в шоке. — Я единственный, — перевернулся на живот Артур. Заполз на грудь Дредда грозным львенком. — Не вздумай подставлять ее кому-либо еще. — Я же не мазохист. Если мне с тобой не понравилось, то с другими и подавно. — Ладно, ладно, не ворчи. Я все исправлю в следующий раз.       Гарольд хотел было сказать, что следующего раза не будет, но передумал. Кого он обманывает? В какой-то момент он отчетливо понял, что готов вытерпеть любую боль, ради возможности видеть Артура каждый день: любить его, опекать и просто быть с ним рядом. — Сколько времени у нас осталось? — Меньше часа. — Давай проведем его за разговорами, — предложил Артур. — Я расскажу тебе мои страшные тайны, а ты мне свои. — На разговоры согласен, на страшные тайны — нет. Мне их по сто раз на дню рассказывают, — открестился Гарольд. — Надоело! — Ладно. Тогда давай притворимся, что мы — это не мы, а парочка бедных, не слишком родовитых аристократов, которым по счастливой случайности досталась в наследство захолустная планетка. Чем бы ты занялся? — Если ты ждешь от меня что-то вроде «начну выращивать фиалки», то не дождешься. Я найду то, на чем можно заработать, и стану богатым, знаменитым и очень уважаемым. Таким уважаемым, что Император вынужден будет явиться ко мне с дружеским визитом. — Умеет Генрих заводить себе друзей, — рассмеялся Артур. — Не то слово, — потер шею в том месте, где жила капсула, Гарольд. — Подозреваю, тебе он тоже тот еще друг. — Я не знаю, кто он мне. Его любит мой отец. Раньше я не понимал за что и ненавидел Императора всей душой, но со временем мое отношение к нему изменилось в лучшую сторону. — Он подкупил тебя, сделав Канцлером? — Он заставил меня стать тем, кем я бы никогда не стал добровольно. Показал мир и людей с другой стороны. Превратил солдафона в интригана. Наверное, это к лучшему. — Умение выворачивать наизнанку — фирменная фишка коварного вселенского паука. — Ты хорошо его знаешь, — Артур погладил Дредда по груди ладонью, успокаивая его зачастившее сердце. — Как выяснилось — не очень, — обнял Артура покрепче Гарольд. — Вернемся к аристократам и планетке. Чем бы занялся ты? — При условии богатого и знаменитого тебя рядом? — Да. — Я бы начал разводить лошадей. — Тварей, которые норовят скинуть тебя на землю и врезать копытом между ног? Ты нормальный? Да им всем место в консервных банках! — Ты учился ездить верхом? — рассмеялся Артур. — Я научился ездить верхом. Знал бы ты, чего мне это стоило! Вспоминать страшно. — Если все было так плохо, почему не бросил? — Я должен уметь все, что умеешь ты, плюс куча дополнительных плюшек сверху, — насупился Гарольд. — Ты не хочешь быть вторым, да? — Да. — Могу тебя огорчить, — потерся щекой о широкую грудь Артур. Чихнул, избавляясь от попавшей в нос пушинки. — Я вторым тоже быть не хочу. Мне по статусу не положено. — Значит, у нас нет будущего. — Ничего подобного! Это значит, что кто-то должен уступить. — Почему этим «кем-то» должен стать я? — начал заводиться Гарольд. — Потому что я — будущий Князь де Сильва-Веласкес, а кто ты, Дредд? Когда ты снимешь свой чертов шлем и сдашь значок, то станешь человеком без прошлого. С новым именем, без роду и племени, чтобы никто и никогда не догадался, кем ты был раньше. Что я смогу тебе предложить? Место Фаворита в лучшем случае! — Если ты полюбишь меня всем сердцем, то тебе будет наплевать на мои имена, титулы или родственные связи. — На что это ты намекаешь? — Если я полюблю тебя всем сердцем, то сделаю своим мужем, даже если для этого мне придется расколоть Империю пополам, — сказал Гарольд таким голосом, что это прозвучало клятвой. Впрочем, это и была клятва, просто Артур об этом не знал. — Смелое заявление. Император и мой отец, тебе, значит, по боку? — Нет. Но им придется с моим выбором смириться. — Смириться? С твоим выбором? Да кто ты такой?! — сел на постели Артур. — Я тот, без кого твоя жизнь станет бесполезной тратой времени. — Самоуверенный засранец — вот ты кто! Я забуду о тебе через неделю! — Ты не забудешь обо мне даже через десять лет! — рявкнул Гарольд. — Посмотрим, — процедил Артур, сползая с кровати. — Свидание окончено. Верните меня на мой корабль, Судья. — Как пожелаете, Ваше Сиятельство, — встал по другую сторону кровати Гарольд.       Артур зашарил руками в поисках одежды, мысленно продолжая костерить упрямого мужика на чем свет стоит. Фаворитом он быть не хочет, гляньте на него! Мужа ему подавай! Обнаглел совсем! — Твоя одежда слева от тебя, — сказал Гарольд, не в силах молча смотреть на щемяще-беззащитно, беспомощного и злого на весь мир ангела. — Сам справлюсь! — отрезал Артур, поворачиваясь. Споткнулся обо что-то, взмахнул руками, чтобы не упасть, стукнулся локтем о какую-то железку и… утонул в объятиях подоспевшего на помощь Дредда. — Отвали! — Нет. — Убери руки! — Нет.       Артур попытался завалить его на пол фирменной подножкой, но не преуспел. Потрепыхался немного и затих, уткнувшись лбом в сильное плечо. Он не хотел, чтобы все закончилось вот так. Ничего ведь толком даже не начиналось! — Прости за глупый скандал, — прошептал Гарольд в его волосы. — Я не могу рассказать о себе, но хочу, чтобы ты знал: у меня есть имя, титул, прошлое и будущее. Они никуда не денутся в тот день, когда я сдам значок. — В этом твоя проблема? В титуле? Ты в таком же положении, что и я? — понимающе протянул Артур и в каком-то смысле выдохнул.       Гораздо проще жить со знанием, что в твоей заднице хозяйничал не безродный нищеброд, а человек из уважаемого семейства. Он, конечно, подозревал, но уверенность куда лучше догадок. — Не спрашивай. Я не отвечу. — Знаешь, я рад, что ты из аристократов. Если бы ты был простолюдином, все было бы в разы хуже. — Я в этом сильно сомневаюсь, — поцеловал Артура в висок Гарольд и усадил на кровать. — Наше время подходит к концу. Разреши мне позаботиться о тебе напоследок. — Как именно? — Я хочу одеть тебя. — Зачем тебе это? — Ты будешь беспомощным и покорным, а я всемогущим и самым главным. Первым в нашем тандеме. — Ну ты и… — Шучу, — опустился на колени перед Артуром Гарольд. Взял его руки в свои. — Последние восемнадцать часов были лучшими в моей жизни, и я готов на все, чтобы их повторить, но обстоятельства складываются таким образом, что я смогу позволить себе это очень нескоро. Как и ты. Долг и честь для нас обоих не пустые слова. — Так витиевато меня на хуй никто не посылал, — задумчиво протянул Артур.       С одной стороны ему хотелось разбить Дредду лицо, а с другой — похитить, поселить в своей спальне и никуда оттуда не выпускать. — Не передергивай. Тебя в принципе никто на хуй не посылал, и я в том числе. — А что ты только что сделал? Ты не хочешь быть моим Фаворитом — ладно, это я понимаю. Но я не понимаю, почему мы не можем быть любовниками! Почему не можем встречаться тайно? — Потому что любое тайное рано или поздно становится явным. — Дредд, давай без этой вот хуеты, а? — Хорошо, — помолчав, согласился Гарольд и начал потихоньку Артура одевать. Трусы (поцеловав пупок). Штаны (облапав задницу). — Ты должен знать обо мне главное. Пять лет назад Император под страхом смертной казни заставил меня стать Судьей сроком на тридцать лет. В моей шее живет капсула, которая оторвет мне голову, если я появлюсь в Метрополии, если перестану выполнять возложенные на меня обязанности, раскрою тайну своей личности или попытаюсь поднять мятеж. — А ты пытался поднять мятеж? — нахмурился Артур. — Вместе с его старшим сыном? Поэтому вас обоих так жестоко наказали? — Гарольд не поднимал мятеж! Все эти слухи — ложь! — с полтычка завелся Гарольд, аккуратно поправляя на Артуре едва надетый джемпер.       Черт бы побрал отца и его неизлечимое интриганство! Он очень эффективно позаботился о том, чтобы желающих задавать вопросы или возвращать внезапно исчезнувшего из дворца опального принца не оказалось: Сант-Кевентин был темницей для аристократов со времен сотворения мира, и добровольно туда носа не сунет ни один из них. Да и зачем? Есть ведь еще два принца — любимых и вовсе не таких проницательных и упрямых, как первый. Ими при желании можно вертеть как угодно, а придворным интриганам того и надо. — Тогда какого черта Император лишил его всего и отправил на планету-тюрьму для проклятых? — Генриха спроси! — буркнул Гарольд, сворачивая тему и поднимая Артура на ноги.       Обсуждать нелегкую жизнь своего двойника (а был ли двойник?) на Сант-Кевентине у него не было никакого желания. Не он придумал всю эту… хуету, не ему и отвечать. У него, знаете ли, жизнь тоже не сахар. — Я спрашивал. Он наорал на меня так, что я чуть не оглох. А в конце добавил, что если бы я приглашение Гарольда на ужин принял, он бы и меня черт знает куда сослал. При чем здесь это, я так и не понял. — Это же очевидно. Если бы вы с Гарольдом пошли по стопам своих отцов, влюбились друг в друга и решили пожениться, это стало бы началом конца Великой Империи. Миллионы лет традиций — единственное, что держит вместе огромное количество планет. Нарушишь главную заповедь — камня на камне не останется от остальных. — Наследство передается от отца к старшему сыну первой законной жены, никаких клонов, суррогатных матерей или инкубаторов, — выдал Артур заученное с детства. Подчинился руке на плече, усаживаясь в необыкновенно мягкое кресло, к которому привел его Дредд. — Пожалуй, хорошо, что мы с Гарольдом познакомились так, а не иначе. — Почему? — У него невероятные глаза. Зеленые, как море на Амадее. Если бы он посмотрел на меня так, как тогда, сейчас, я бы в них утонул. — Надо тебе почаще глаза лечебными нашлепками заляпывать, — буркнул Гарольд. — Чтоб не тонул в ком ни попадя. — Ревнуешь? — повернул голову на звук его голоса Артур.       Что-то тихо щелкнуло. Желудок прилип к горлу, но тут же ухнул в пятки. Поболтался там пару секунд и вернулся на свое законное место. — Ревную, — поцеловал Артура в губы Гарольд и потянул на выход из отсека. — И это еще одна причина, по которой я не буду твоим любовником. Через пару лет тайных свиданий я не выдержу и убью твою жену. Или тебя. Ты должен принадлежать мне целиком! — Это ты мне должен! — Что именно? — Вескую причину, по которой я буду помнить о тебе и твоих обещаниях вопреки здравому смыслу, обстоятельствам и предназначению.       Гарольд усадил Артура в кресло пилота, поцеловал в макушку, смахнув с волос неведомо откуда взявшуюся там пушинку, прошептал тихо-тихо: — У меня ее нет, любимый.       И исчез с корабля за миг до того, как Артур обрел зрение. — Бангалор тебя раздери, Дредд! Я слышал признания в любви бесчисленное количество раз, но мне на них было наплевать, — сложил руки на пульт, а голову на руки Артур. Помолчал, а потом добавил едва слышно: — Почему же не наплевать сейчас? … Дальнее Порубежье. Эсперанса. 6 месяцев спустя.       Свадьба Наследника Князя де Сильва-Веласкеса далась Гарольду нелегко, потому что все пошло наперекосяк накануне означенной даты и началось с утреннего звонка Артура, к которому он оказался не готов. — Ты знаешь, что я женюсь завтра? — Знаю, — ответил Гарольд, салютуя ему початой бутылкой рома, которую не допил с вечера. — Мои соболезнования. Твоя невеста — главная стерва всея Метрополии. Как ты умудрился заделать ей ребенка до свадьбы? — После встречи с тобой, последующего изучения всех видеоматериалов, какие о тебе нашлись, и долгих размышлений я решил предоставить Вселенной право выбора мне жены и переспал со всеми потенциальными кандидатками, не предохраняясь. Только Женевер оказалась настолько умна, что меня на этом подловила. — Почему ты так циничен, Артур? Неужели нельзя было выбрать ту, которая влюблена в тебя по уши? Она бы заботилась о тебе и… — Серьезно облегчала жизнь твоей совести? Ну уж нет. Я хочу, чтобы ты знал, что я НЕ счастлив в браке, что по-прежнему одинок и что твое обещание заботиться обо мне не выполнено ни в одном месте. Я хочу, чтобы соблазн дать мне передышку и утешить меня в постели не давал тебе покоя ни днем, ни ночью. — Ты жестокий сукин сын. — А ты не жестокий? Я не хочу ждать двадцать пять лет, чтобы обнять тебя снова. — Средняя продолжительность жизни мужчины голубых кровей составляет двести лет. Что такое двадцать… — Да мне полгода хватило, чтобы научиться кончать на твою башку в шлеме глядючи! Что со мной будет через год? — Замолчи, пожалуйста! — Нет. Я не закончил, — нахмурился Артур. — Я помню про твои ограничения, а потому готов отказаться от должности Канцлера и уехать с семьей на Амадею, где до меня никому не будет дела, а ты сможешь заботиться обо мне в любое время дня и ночи. — Не делай этого, — охрип Гарольд. — Не искушай меня! — Ты сказал, что любишь меня. Докажи это! Я хочу, чтобы ты стал моим любовником. Нет, я требую! — Я… я не смогу. — Почему?! — Я же говорил! Делить тебя с кем-то выше моих сил. Когда ты далеко — я спокоен, но если ты будешь близко, я сорвусь и наделаю глупостей. — Ты — Судья, Дредд. Непрошибаемый, неумолимый, бездушный палач. У тебя нет нервов. — У меня нервов нет?! — взорвался Гарольд, вскакивая на ноги и со всей дури швыряя бутылку в пульт управления. — С того дня на Эсперансе я один больной нерв! Ты что думаешь, я не хочу быть с тобой рядом? Да я мечтаю об этом каждый божий день! Но я не могу! На мне лежит ответственность еще большая, чем на тебе! — Еще большая? Кем ты себя возомнил?! — возмутился Артур, но ухватил пролетающую мимо мысль и осекся: — Не может быть… — Чего не может быть? — мигом потух Гарольд. — Какого цвета у тебя глаза? — Это неваж… — Какого! Цвета! У тебя! Глаза?! — заорал Артур, стремительно теряя контроль над ситуацией. Не может быть. Этого просто не может быть! — Зеленые, — ответил Гарольд. Плюхнулся в кресло пилота. Помолчал и добавил едва слышно: — Как море на Амадее. — Катастрофа, — схватился за голову Артур, складывая кусочки паззлов в правильный узор.       Дредд — это Гарольд, опальный Наследник Императора, которого отправили в ссылку не на Сант-Кевентин, а в Дальнее Порубежье. Слухи о заточении в тюрьму — это всего лишь слухи! Генрих ведь так и не ответил на вопросы, сведя разговор к инциденту на балу и своему по этому поводу недовольству.       Артур нервно почесал затылок, спохватился и снова сжал голову в руках. Бангалор всех раздери! Он умудрился влюбиться в будущего Императора — единственного человека во Вселенной, для которого брак с мужиком невозможен по определению. Да, Император Генрих женат на Князе де Сильва-Веласкесе, но их брак — исключение, на которое правящую элиту в крайне непростых обстоятельствах вынудили пойти две легендарные личности, у которых к этому времени были дети и, по уважительным причинам, не было жен. Другое дело Наследники — жалкие тени великих отцов. Их удел — продолжение традиций. Его удел! Жена, дети, Амадея и Дальнее Порубежье. Поездки в Столицу на балы и совещания. Беспрекословное подчинение сюзерена государю, у которого тоже будут жена, дети и… Фавориты.       Мысль стать Фаворитом Гарольда сгорела в огне ревности и унижения, даже не вылупившись толком, и оставила Артура в растерянности. Если не Фаворит, то кто? Никто? Эта мысль прожила чуть дольше, но была раздавлена взбунтовавшимся сердцем. Князья де Сильва-Веласкес бьются за то, что им дорого, до последнего вздоха! А уж за любимых (любимых? любимых! точно? точно!) тем более.       Артур принял решение, сложил руки на пульт и расправил плечи. — Теперь ты возьмешь свои слова обратно? — спросил Гарольд, наблюдая за Артуром так, будто от этого зависела его жизнь. Впрочем, она и зависела. — Да. — Не спеши… Может… Да. Я понял, — оборвал сам себя Гарольд, сжимая зубы, чтобы не наговорить глупостей. — Ничего ты не понял, — покачал головой Артур. — Мое предложение больше не актуально, поэтому… — Поэтому? — Я принимаю твое. — Мое? — растерялся Гарольд. — Твое. То, которое про «им придется с моим выбором смириться». — Оу… — Ты передумал? — наклонился к экрану Артур. — Нет, конечно! — У тебя есть план? — Да. То есть нет. То есть… — Так есть или нет? — Притормози! Дай сориентироваться! Ты так быстро принимаешь судьбоносные решения, что я за тобой не успеваю! — возмутился Гарольд. — Привыкай, — рассмеялся Артур, глядя на растерянного Судью по-новому. Крутить тайный роман с равным по положению — это одно, а бороться за руку и сердце Наследника Великой Империи — совсем другое! — Моими любимым игрушками в детстве были истребители, для пилотов которых мгновение промедления оборачивается смертью. — Это многое объясняет, но пять последних лет ты занимал должность Канцлера Империи. Неужели за это время так ничему и не научился? — Научился, но строить козни, врать и выжидать — это не мое. — Теперь я понимаю, почему Генрих вынудил твоего отца сбежать из дворца и провернул всю свою многоходовую интригу в одного, — проворчал Гарольд, нашаривая в ящике возле пульта еще одну бутылку с ромом. Не каждый день любимый человек соглашается стать твоим мужем… когда-нибудь. — Ты это о чем? — О тебе и наших планах на будущее. — И? — План у меня есть, но тебе я о нем не расскажу. — Почему?! — Ты сможешь соврать, глядя Императору в глаза? — Это вряд ли, — опечалился Артур. Покрутился в кресле задумчиво. — Скажи хотя бы, сколько лет запланировано на его выполнение? — Плюс-минус тридцать. — Если все это время мы будем любовниками, то норм… — Мы НЕ будем любовниками, — приложился к бутылке Гарольд. — Только не после того, как ты мне в любви признался. — Я не признавался, — крутанулся в кресле Артур. — Поняв, кто ты на самом деле, я согласился стать твоим мужем корысти ради. — Ну ты и… засранец. — Хочешь услышать правду — встретимся через шесть часов на орбите планеты… планеты… Эмейзин. Да. Точно. Эмейзин. — У тебя же свадьба завтра! — Именно поэтому я назначаю тебе свидание сегодня. Только подумай, ты сможешь посмотреть мне в глаза, когда мы будем заниматься любовью. Тебе будет о чем вспоминать одинокими ночами в те тридцать лет разлуки, на которые ты нас обрекаешь. — Бангалор тебя раздери, Артур! — выругался Гарольд. Приложился к бутылке и уступил неистовому желанию поцеловать любимого снова: — Я буду на орбите Эмейзин через семь часов. — Как видишь, кое-чему на должности Канцлера я все-таки научился. … Граница Метрополии и Дальнего Порубежья. Орбита планеты Эмейзин. Эсперанса. 7 часов спустя. — Только Судья может снять шлем Судьи. — Ладно, — убрал руки от Дредда Артур. Отступил на шаг назад, а потом и вовсе сел на кровать. — Раздевайся сам, я с удовольствием на это посмотрю. — Мне неловко, — смутился Гарольд. — За эти годы я привык раздеваться в одиночестве. — Хочешь, я разденусь первым? — улыбнулся Артур и положил руку на молнию-невидимку своего элегантного джемпера. — Нет! — упал рядом с ним на колени Гарольд. Остановил его руку своей. — Нет… — Почему? — Я хочу раздеть тебя сам. — Но сначала ты избавишься от своего дурацкого шлема. — Я ненавижу его, но без него Судьей быть невозможно. Огромное количество информации храни… — Заткнись и снимай шлем, — повысил голос Артур. — Чего ты бангалора за яйца тянешь? — Легко тебе говорить, — буркнул Гарольд, берясь за шлем. — У тебя в шее смертельной капсулы нет! — Ты при мне его уже снимал. Все прошло нормально. — Ты был слеп, и… — Гарольд! — Ладно-ладно, не злись, — щелкнул креплением бронекостюма Гарольд. — Не переживай, если что-то пойдет не так, я за твою смерть отомщу, — сказал Артур и уставился на медленно снимающего шлем мужчину, не моргая. Если он не утонет в его глазах, едва в них посмотрит, то… — Наверное, я сильно изменился за эти годы, — оставил шпильку без ответа Гарольд. Отложил в сторону шлем и посмотрел Артуру в лицо. — Быть Судьей нелегко. — Твои глаза остались прежними, — захлебнулся эмоциями Артур и утонул в них с головой. …       Гарольд спал, вытянувшись во фрунт, на правой половине кровати, а Артур сидел рядом и смотрел на него бангалор знает сколько времени. Разглядывал. Наслаждался увиденным. Запоминал. Думал. Про разлуку длиной в тридцать лет в том числе. Им обоим нужно время, чтобы жениться, настрогать детей, вырастить их и убедиться, что с головами у них все в порядке. Избавиться от жен и… После этого мысль Артура терялась в Глубоком Космосе, потому что он прекрасно понимал: Гарольд — единственный, кому можно доверить Империю, так что ни о каком отречении от титула ради любви речи идти не может. Как и о Князе де Сильва-Веласкесе в качестве Фаворита. Оставалось брать пример с отцов: становиться легендами и создавать обстоятельства, при которых брак Наследников Императора и Князя будет принят правящей верхушкой на ура. Непростая задачка в мирное время.       Гарольд зашевелился, просыпаясь, зевнул, протер глаза… и заметно смутился под пристальным взглядом Артура. — Что-то не так? — Все так, — склонился к нему Артур. Поцеловал в лоб, накрыл губами веки. — Я ждал, когда ты откроешь глаза. Тебя сложно назвать красивым, но твои глаза… Они превращают тебя в ангела. — Ангелом был бы ты, — улыбнулся Гарольд, роняя его на спину. Навалился сверху, поцеловал в губы. — Если бы не родинка над губой? — Да. — Она не дает покоя только тебе. — Она стала причиной моего падения в бездну, из которой не возвращаются. — Ты считаешь свою любовь ко мне наказанием? — перестал исследовать руками и губами мощное тело Гарольда Артур. Завалил на спину, придушил локтевым захватом. — Я ответил на этот вопрос отрицательно, когда ты без колебаний позволил залепить себе глаза, — выкрутился из захвата Гарольд. Прижал Артура к постели животом, навалился сверху. — Не знаю почему, но тебе я верю больше, чем себе, — перестал сопротивляться Артур. — Может, потому что любишь меня? — Может быть. — Это не тот ответ, который я хотел услышать, — куснул его за плечо Гарольд. — Пока ты будешь от меня далеко (а ты будешь), другого ответа у меня не будет. — Ну ты и… засранец! — Не нравится, да? — рассмеялся в подушку Артур. — Вот и мне тогда не понравилось. — Но сейчас-то я рядом, — уткнулся лбом в его шею Гарольд. Повел бедрами, наблюдая за скольжением своего члена меж упругих ягодиц с запредельным удовольствием. — Рядом. — И? — Мне с тобой хорошо. — Артур! — Что? — Ты специально треплешь мне нервы? — Да. — Зачем? — Хочу вычислить лимит твоего терпения. — Оно безлимитно, — принялся целовать шею и плечи Артура Гарольд. — Я могу вспылить, наорать или послать к бангалорам, но глубоко в душе я все равно буду контролировать себя и ситуацию до последнего. — То есть про «им придется смириться» и «еще большую, чем у меня, ответственность» ты сказал специально? — вынырнул из волны накатившего от поцелуев удовольствия Артур. — Да. Хотел, чтобы ты сам догадался, кто я такой. Ты меня не подвел. — Ну ты и хитрец. — Я Судья. Правильное трактование Закона, разного рода договоров и сделок — моя прямая обязанность. — Тебе нравится быть Судьей, — перевернулся на спину Артур. Прихватил за затылок накрывшего его собой Гарольда. Взлохматил иссиня-черные волосы, среди которых то и дело проблескивали серебряные нити седины. — Да. — Тогда почему у тебя такой вид, будто ты из Преисподней сбежал. — Потому что я не только Судья, но и Палач. Убивать людей непросто, но убивать их ежедневно, глядя им в глаза перед смертью, — это из ряда вон. Как и хранить невозмутимость при виде мозгов на стенах, оседающих безголовых тел и блюющих свидетелей. — Однажды это сведет тебя с ума. — Я должен стать легендой до того, как это произойдет, — сказал Гарольд, щекоча носом любимую родинку на лице Артура. — Олицетворение Закона и Порядка. Беспощадный Меч Правосудия, для которого звания, титулы и деньги не имеют никакого значения. В этом есть смысл, — задумался Артур. — Император всемогущ, но даже он подчиняется Закону. Если ты умудришься подмять под себя судебную систему, тебе мало кто осмелится…       Вввииуу! Ххххряк! Бах!!! Парни слетели с кровати на пол, откуда выбрались наполовину одетыми. — Эспи, какого черта происходит? — рявкнул Гарольд, надевая шлем и застегивая молнию-невидимку на костюме. — Мы попали в зону боевых действий. Звездный патруль преследует эскадру пиратских кораблей. — Артур, твоих рук дело? — Ты в своем уме? Я сюда любовью прилетел заниматься, а не войной, — возмутился Артур, опрометью выметаясь в коридор, где налетел на внезапно остановившегося Судью. — Уй! — Уходи на свой корабль немедленно, — подхватил его Гарольд. Коснулся пальцем родинки над губой. — Засранец ты все-таки. Так мне в любви и не признался. — В следующий раз — обязательно, — перехватил его руку Артур.       Поцеловал в раскрытую ладонь и успел покинуть Эсперансу до того, как очередным взрывом корабли разметало в разные стороны.       К великому сожалению Артура, принять участие в потасовке ему не удалось. При виде возникшего прямо посреди битвы звездолета Имперского Судьи пираты немедленно сдались на его милость, чем немало огорчили не только Артура, но и Звездных рейнджеров, которые не собирались с ними церемониться. … Граница Метрополии и Дальнего Порубежья. Планета Эмейзин. 2 часа спустя.       Капитан «Форсажа» Брайн Уокер рвал и метал. Вежливо и очень политкорректно. Он бы с удовольствием разнес тут все к чертям собачьим, но, увы, главным в этом шоу теперь был не он, а Судья Дредд — полномочия Звездного патруля не распространялись на планеты, принадлежащие аристократам и Святой Церкви. Они в принципе на планеты не распространялись, если уж на то пошло, но об этом мало кто из простых обывателей знал. — Судья, обвинения капитана Уокера беспочвенны и унизительны! Мы не имеем никакого отношения к пиратам, которых вы взяли в плен на орбите нашей планеты, — сложил губки бантиком, а толстые короткие ручонки на огромный живот Наместник Пузэйн (он же Епископ Святой Церкви, он же Бог и Царь на этой богом забытой планете), стоящий слева от Судьи Дредда, возвышавшегося над ним безмолвным памятником Смерти, весьма эффектно вписавшимся в величественный неф местной церкви. — Стреляющие по штурмовику Звездного патруля пушки защитной системы Эмейзин тоже к вам отношения не имеют? — Да как вы смеете! Мы хотели помочь… — Нам умереть? Пробоины в резервуарах системы снабжения воздухом и дыра в корпусе напротив ионного двигателя говорят о том, что огонь велся максимально прицельно! — Зачем нам желать вашей смерти? — Хороший вопрос! — пошел в наступление капитан. — Давайте спросим у пиратов, раз уж они остались в живых, почему их тянуло сюда как магнитом. — Не хватало еще слушать вранье космического отребья! — суетливо затеребил ручонками Наместник Пузэйн. — Зачем вы притащили их на нашу планету? — Мы не тащили. Они сами притащились. — Наши тюрьмы переполнены. Избавьте нас от этих никчемных людишек немедленно! В противном случае я выставлю вам счет за их содержание. — Это я вам за ремонт корабля счет выставлю! — Счета здесь выставляю я, — оборвал споры Судья. — Наместник, почему ваши тюрьмы переполнены? — В чем вы меня обвиняете? — покраснел Наместник, превращаясь из раскормленного поросенка в помидор. — Я задал вам вопрос, извольте на него ответить. Предупреждаю: попытка обмануть Имперского Судью карается смертной казнью. — Если вы задаете вопросы без повода, я на них отвечать отказываюсь! — Так и запишем, — кивнул Судья. — Дело номер один восемь шесть пять ноль три четыре. Наместник Пузэйн отказался сотрудничать с Судьей и представителями Звездного патруля, вследствие чего будет отстранен от должности и помещен под арест до выяснения всех обстоятельств. — Вы не имеете права! — взвизгнул Наместник. — Я буду жаловаться Канцлеру Императора и Верховному Жрецу! — Давай уж сразу Императору, че! — не удержался капитан Уокер. — И пожаловался бы! Но несколько часов назад он подарил планету Артуру де Сильва-Веласкесу на свадьбу. Так не вовремя! — Вот уж не думал, что наш Император такой скупердяй. Здесь же кроме пыли и гейзеров нет ничего. — На этой планете добывают лучшие изумруды во Вселенной, болван! — сложил губы в презрительный бантик Наместник. — Капитан, отправьте Наместника на ваш корабль и поместите в VIP-камеру. Проследите, чтобы он не имел возможности отдавать приказы. Никакие. Никому! — Да, сэр, — перестал язвить капитан. Передал истерящего Наместника в руки своего лейтенанта и вернулся к замершему истуканом Судье. — Что-нибудь еще? — Отправьте вашего эксперта по экономическим преступлениям в бухгалтерию рудников с проверкой. — Да, сэр. — Приведите ко мне главаря пиратов. — Да, сэр. — И держите рот на замке до тех пор, пока я не разрешу вам его открыть. Вы напортачили достаточно для того, чтобы подвесить вашу карьеру за яйца.       Капитан Уокер благоразумно проглотил все, что накипело, и молчал весь тот час, что Судья Дредд потратил на «выяснение всех обстоятельств», которые превратили пиратов в простых жителей планеты, отправленных Наместником продавать украденные с рудников изумруды на черном рынке; преступников, сидящих в переполненных тюрьмах, в заложников, а самого капитана в человека, который пролил кровь двадцати ни в чем неповинных человек и едва не добавил к ним еще пять сотен.       Капитал Уокер молчал, когда Судья Дредд казнил Наместника выстрелом в голову. Молчал, когда выпускал людей из тюрьмы и даже когда обнимал плачущих от счастья женщин, побоявшихся излить свою благодарность на монументально-неприступного Судью, сумевшего разглядеть в рядовой битве с пиратами преступный замысел куда большего размаха. — Вам есть что сказать в свое оправдание, капитан? — спросил его Судья, когда страсти улеглись, и они остались вдвоем. — Нет, сэр, — ответил Уокер и склонил перед ним колено. Это было не по Уставу, но за проделанную работу и преподанный урок Судья заслуживал Императорских почестей. — Я был глуп, слеп и самонадеян. — Верно. — Я должен понести за это наказание. — Верно. — Каким оно будет? — Его не будет. — Сэр? — вскинул голову капитан.       Увидел печальную усмешку на губах Судьи и понял, что двадцать человек, погибших при обстреле пиратского звездолета, будут терзать его совесть долгие годы. Никаких разбирательств, служебных комиссий, понижений в должности или штрафов. Никакого обмена. Никакого прощения. Один на один с теми, кто просто хотел вернуться домой живым, чтобы спасти любимых. — Вы хороший человек, капитан, и как человек имеете право на ошибку. На одну ошибку. Сегодня свой лимит вы исчерпали. — Я понимаю. — Миссия Звездного патруля спасать, а не убивать. Помните об этом. Судить и казнить — прерогатива Имперских Судей. — Отлично сказано, Судья Дредд.       Голос, разнесшийся по церкви холодным ветром, заставил вздрогнуть даже Судью. Мало кто из простых смертных видел Императора живьем, но не узнать его было невозможно. Он вошел в церковь и наполнил ее собой до краев, придавив Уокера к полу тяжеленной аурой властелина. — Вы свободны, капитан, — сказал Император, останавливаясь возле Судьи, который, казалось, окаменел насмерть. — Настоятельно рекомендую написать в отчете командующему, что в ходе этой операции жертв среди мирного населения не было. — Да, Ваше Величество, — склонил голову Уокер и поспешил покинуть церковь.       Ну этих аристократов нафиг. Многие знания — многие печали, особенно, если дело касается Великих, а в том, что Судья Дредд из Великих, он больше не сомневался. …       Гарольд проводил удирающего из зала капитана тоскливыми глазами и приготовился к битве, в неизбежности которой не сомневался. Знать бы еще, что ее спровоцировало! — Я прилетел сюда, чтобы поговорить с тобой без свидетелей, — после долгого молчания сказал, наконец, Генрих. — Я лучше послушаю, — склонился в придворном поклоне Гарольд. — Тебе нечего мне сказать? — Меня в детстве учили, что старших перебивать нельзя. — Упрямый! — выругался Генрих. Скинул плащ, в который был укутан с ног до головы, на ближайшую скамью и расстегнул верхнюю пуговицу камзола. — Сядь. Хватит надо мной нависать. И сними свой дурацкий шлем.       Гарольд послушно сел на соседнюю скамью, снял шлем и опустил голову. Читать по лицу сына Генрих умел в совершенстве, а потому не стоило давать ему преимущество. — Я хочу знать, какого черта происходит. — Не мог бы ты поточнее сформулировать вопрос? — Хочешь, чтобы я раскрыл карты? Ладно! Ты думаешь, я не знаю, что Артур разговаривал с тобой, прежде чем пошел вразнос и переспал со всеми дворцовыми шлюхами, какие попались ему под руку? Что ты ему наговорил? — Я имею право разговаривать с кем хочу и о чем хочу, — ушел от ответа Гарольд. — Нет у тебя никаких прав! Я подобрал Артуру в жены отличных кандидаток, и что получил в итоге? Ебнутую на всю голову потаскушку, которая спит и видит себя Великой Княгиней. Она убьет его лет через двадцать максимум, покусится на Армана и устроит вселенский переполох, в котором ты будешь виноват. — Артур де Сильва-Веласкес — взрослый человек, который сам принимает решения и заботится о своей безопасности. — Артур де Сильва-Веласкес — безответственный мальчишка, который приходит ко мне за день до свадьбы, просит в подарок планету, на которой добывают драгоценности, и летит на нее, бросив все дела, чтобы удивить будущую жену подарком. Изумруды, видите ли, подходят к цвету ее глаз, и ему позарез нужен самый красивый. Даже Арман от него такого не ожидал! — Я тут при чем? — спросил Гарольд, поднимая голову, и вздрогнул, увидев, как меняется в лице отец. — Твои глаза… — Что не так с моими глазами? — Они зеленые, как у Элизабет! Так вот зачем Артуру понадобилась эта планета! Чтобы безнаказанно дарить подарки тебе! — Отец, ты сам-то понял, что сказал? — сотворил на лице насмешливую мину Гарольд, в глубине души впадая то в идиотскую радость, то в безудержное бешенство. Ну Артур. Ну отмочил! Романтичный безголовый придурок! — Я для него — Судья Дредд, мрачный мужик в шлеме и бронированном трико. Какие глаза? Какие подарки? С какого перепугу? — Скажи еще, что твое появление на этой планете через несколько часов после отъезда Артура — это совпадение. — Я не понимаю, чего ты от меня хочешь. Я не нарушал твои правила, никому не звонил и никого ни о чем не просил. Если у тебя есть вопросы к Артуру, задавай их ему! — Мы пойдем другим путем, — мрачно посмотрел на Гарольда Император. — Если тебе на него наплевать, то ты без колебаний согласишься оказать мне услугу. — Какую? — Имперские Судьи имеют право проводить брачные церемонии, вот ты ее и проведешь. — Позволь уточнить: ты хочешь, чтобы я прилетел на Миранду, занял место Верховного Жреца и провел свадебную церемонию Наследника Князя де Сильва-Веласкеса? — Именно. — Смерти моей желаешь? — многозначительно потирая шею, откинулся на спинку скамьи Гарольд. — Если ты о капсуле в твоей шее, то насчет взрывчатки я пошутил. Там просто маячок, который позволяет мне за тобой следить. — Ах ты, мерзк… — Так ты согласен? — перебил сына Генрих. — Нет! Я не собираюсь занимать место Верховного Жреца. У меня врагов — грузовой корабль и спасательная капсула. Клириков мне только не хватало! — Справишься. — Ах вон оно что, — протянул Гарольд, мысленно смахивая капли пота со лба. Артур и его свадьба были всего лишь поводом для начала очередной интриги, которая ни к Гарольду, ни к Артуру отношения не имела. Просто они удачно под руку подвернулись. — Верховный Жрец сосредоточил в своих руках слишком много власти, стал опасен, ты хочешь от него избавиться, но не можешь сделать этого сам? — Ты всегда был умнее, чем казался, и это радует меня, как ничто другое, — сел на скамью рядом с сыном Император. — Расскажи мне все, как есть, и, если это не выходит за рамки Закона, я тебе помогу. — А если выходит? — Я — Имперский Судья, отец. Если я не буду соблюдать Закон, то никто не будет, — уперся Гарольд, зная привычку Генриха откусывать не только палец, руку и ногу, но и голову в придачу. — Прячешься за буквой Закона? Ну что же. Имеешь право. Вот только речь идет не о личных счетах, а попытке государственного переворота. — Поясни. — Пока я боролся с Князем и бангалорами за целостность Империи, наша обожаемая Церковь тихой сапой прибирала к рукам оставшиеся без хозяев планеты. Я не осознавал масштаб проблемы до тех пор, пока однажды Арман не вернулся из поездки по своим владениям в тихом бешенстве: на нескольких планетах священники умудрились отобрать власть у военных полузаконнными способами и успели вывезти с них чертову кучу добра, включая новейшее оружие и боеприпасы, до того, как он об этом узнал. На землях Веласкесов Закон — это слово Князя. С тех пор туда священникам вход заказан, другое дело Метрополия — сотни планет, десятки аристократических родов и нескончаемый поток идиотов, желающих сменить нашу династию на троне Империи. При поддержке Святой Церкви эта мечта может воплотиться в реальность. — Кто в этой гонке фаворит? — Фаворита нет и не будет. Верховный Жрец, он же твой двоюродный брат Леопольд, если ты вдруг забыл, хочет стать Императором сам, но при этом подкармливает как минимум четырех безголовых юнцов с разных концов Метрополии, каждый из которых мнит себя спасителем человечества. Твое изгнание всех только подстегнуло. — Как ты и планировал, — невесело усмехнулся Гарольд. — У тебя сердце есть, паук? Я не марионетка. Я твой сын! — Ты мой Наследник, и это усложняет твою жизнь в разы, — сказал Генрих. — Когда придет твое время, ты должен быть готов ко всему. — До этого момента можно оставить меня в покое? — Даже не мечтай. И об Артуре де Сильва-Веласкесе тоже не мечтай. У тебя должна быть жена с ангельской репутацией. — Еще раз про Артура скажешь, я женюсь на нем назло тебе, — не выдержал Гарольд. — Даю слово! — Я не могу о нем не говорить. Своей глупой выходкой он поломал все мои планы! — Так тебе и надо. — Ты ведешь себя как мальчишка. — Я палач с пятилетним стажем, — поднялся на ноги Гарольд. — От мальчишки во мне ничего не осталось. — Ты выполнишь мою просьбу? — При одном условии. — Каком? — Мой двойник на Сант-Кевентине. Он существует? — Да. Я отправил туда твоего клона. — Клона?! — Ни слова про «запрещено», «безответственно», «чрезвычайно опасно» и прочую ересь, — оборвал его Император. — Я сделал то, что считал нужным, для обеспечения твоей безопасности. Лучше мысль свою закончи. — Я хочу, чтобы ты помог ему сбежать и растворил его в просторах Вселенной без следа, — сказал Гарольд, кипя от негодования.       Генриху крепко не поздоровится, если Верховный Жрец узнает про клона — их производство было запрещено Законом сотни лет назад, и нарушать запрет не рисковали даже самые отмороженные: дурная привычка клонов рано или поздно убивать своего заказчика, создателя и оригинал, а также развязывать крупномасштабные войны была известна всем и каждому. — Не хотел тебя огорчать, но неделю назад он сбежал сам. Мои люди ищут его, но пока безуспешно, так что в «растворить без следа» тебе, возможно, тоже придется поучаствовать. — Чем еще ты меня огорчать не хотел? — Мне кажется, на сегодня тебе хватит, — сказал Генрих, наблюдая за сыном с гордостью.       За те пять лет, что они не виделись, он возмужал, поумнел и научился вести беседы таким образом, чтобы оставлять все вопросы собеседника без ответа. Очень полезный навык для будущего Императора. — И то верно, — согласился Гарольд. — Где и когда будет проходить свадебная церемония? — С учетом изменившихся обстоятельств — в Императорском Дворце неделей позже. Мне нужно время, чтобы уладить формальности и насладиться унижением Леопольда сполна. — Надеюсь, Артура об изменениях ты уведомишь лично. — Обязательно. Имей в виду: я ему тебе на шею броситься не позволю. — Ты опять за свое? — Я просто предупредил. — Точно женюсь. … Метрополия. Миранда. Императорский Дворец. 7 дней спустя. — Властью, данной мне Императором и Законом, объявляю вас мужем и женой, — мрачно сказал Гарольд и захлопнул старинный гроссбух, лежащий перед ним на пюпитре, намекая на то, что «можете поцеловать невесту» молодожены от него не услышат. — Поздравляю. — Спасибо за блестяще проведенную церемонию, Судья Дредд, — радостно ответил Артур, подхватывая жену на руки. Сделал лихой разворот, поставил ее на ноги и поцеловал в губы. — Ты ж моя прелесть! — Золотце мое, — отозвалась сияющая от счастья Женевер. — Идем принимать поздравления и подарки? — Идем. — Долгие лета! Счастья! Достатка! — разразились приветственными криками придворные и осыпали молодоженов первой партией лепестков.       Артур и Женевер отправились в долгий путь к выходу из Парадной залы, гости двинулись за ними следом, а к Судье Дредду, оставшемуся на подиуме в одиночестве, подошел Князь де Сильва-Веласкес. — Всегда знал, что актер из моего сына никудышный. Эта свадьба — очередное тому подтверждение. — Простите, не понял? — Ни для кого не секрет, почему Артур сегодня женился, так что радость на его лице выглядит слегка неуместно. — Мне показалось, что он радуется искренне, — покосился на Князя Гарольд, разжимая пальцы на гроссбухе так же медленно, как его отпускало.       Отдавать любимого в чужие руки лично — это высшая форма издевательства! Да еще Артур, чтоб его, со своей счастливой моськой! Неужели ему все равно, что церемонию проводит Гарольд? — Вам не показалось, просто причина для радости у него совсем другая, — подхватил его под локоть Князь и потянул в сторону бокового выхода из залы. — Я просил его быть серьезнее, но что ему мои просьбы? — Дети редко слушаются своих родителей, — поддержал светскую болтовню Гарольд, послушно следуя за Князем. Лучше идти с ним, чем смотреть на Артура, обнимающего жену. — Еще реже родители слушаются своих детей. По странному стечению обстоятельств сегодня именно такой день. — Раз мы идем с вами под руку в противоположную сторону от праздничной вечеринки, логично предположить, что эти обстоятельства имеют отношение ко мне. — Вы очень проницательны, Судья, — открыл дверь в свой кабинет Князь. Пропустил Гарольда и закрыл за ним дверь на замок. — Я должен передать вам то, что так сильно радовало сегодня моего сына. — Почему это не может сделать он сам? — Потому что не хочет злить Императора, — ответил Арман, проходя к своему рабочему столу, на котором лежала прямоугольная деревянная шкатулка, испещренная искусно вырезанными узорами. Подвинул ее в сторону подошедшего следом Гарольда. — Это ваше. Официально — в благодарность от меня за быстрое и справедливое возмездие вору и шантажисту, занимавшему должность Наместника на планете Эмейзин, принадлежавшей моему мужу, а теперь сыну. — А неофициально? — Вам виднее, — улыбнулся Князь.       Гарольд открыл шкатулку и не сумел удержать восторженный стон мальчишки, голубая мечта которого неожиданно исполнилась, потому что на подушке из черного бархата переливалась изумрудами рукоять твердотельного лазерного меча — роскошной, смертельно опасной игрушки Ордена Святого Грааля. И неважно, что от Ордена остались жалкие останки, сгинувшие в глубинах Вселенной, важно то, что по легенде их оружием можно было творить невероятные вещи. — Я думал, технология производства этих мечей утеряна, — взял в руку бесценное сокровище Гарольд. Нажал на камень у основания рукояти, включая меч, не сдержал очередного восторженного стона при виде материализовавшегося изумрудного лезвия и сделал пару пробных движений. — Потрясающе! — Я сумел воссоздать технологию несколько лет назад, но не стал это афишировать. При желании вы сможете трасформировать меч в любой удобный для вас вид оружия: сабля, шпага, катана… Не важно. Рукоять выполнит любую вашу прихоть. — Она бесценна! — И уязвима. Сердце рукояти — изумительной чистоты изумруд, с которым следует обращаться с уважением, как и с любым сердцем, которое вам дарят.       Гарольд выключил меч, положил рукоять в шкатулку, закрыл ее и только после этого посмотрел Князю в лицо: — Сердце Артура в надежных руках. — Не сомневаюсь. — Что вы знаете обо мне? — Все, что знает Император, — ответил Арман. После откровенного разговора с Артуром, вернувшимся с Эмейзин помятым, испещренным засосами и безнадежно счастливым, у него не осталось выбора. — Но это не помешает мне выступить на вашей стороне, когда придет время. Счастье моего сына куда важнее моего собственного. — Ему с вами чертовски повезло, — склонил голову в непритворном уважении Гарольд. — Мой вам совет, Судья: не поддавайтесь на его провокации, не соглашайтесь на встречи и не отвечайте на звонки до тех пор, пока не выполните задуманное хотя бы наполовину. Артур принимает решения слишком быстро, а потому не всегда верно. — Это я уже заметил, — взял в руки шкатулку Гарольд. Прижал к сердцу. — Позаботьтесь о нем, пока меня рядом с ним не будет. — Вряд ли он мне это позволит, — двинулся на выход Князь. Открыл дверь, посторонился, пропуская Гарольда, и добавил негромко: — Рад был… увидеться снова. — Рад был… узнать вас лучше. Мне жаль того времени, что я потратил на ненависть к вам. — Мудрость приходит с годами, — сказал Князь, выходя в коридор и надевая привычную маску человека, у которого дел по горло. — Не смею вас больше задерживать. — Спасибо за уделенное время, — склонился в поклоне Гарольд, уведомил Центр о том, что уходит в отпуск, и растворился в необъятных просторах Вселенной без следа. С подарком Артура следовало разобраться в первую очередь. … Дальнее Порубежье. Планета Тсарьград. Левадия. 5 лет спустя.       Осень на побережье Южного океана в этом году выдалась на редкость безмятежной: роскошь желтеющей листвы, чистая теплая вода, белоснежный песок, легкий бриз и абсолютная релаксация. Казалось бы, чего еще желать? Элизабет тронула ногой песок, задавая движение креслу-качалке, в котором последние несколько месяцев проводила большую часть своего времени. Когда нечем заняться, смотри на океан, с ним скучно не будет. Отчасти это было правдой, но лишь отчасти.       Опальной Императрице — умной, любвеобильной и сексуальной женщине было чего желать, о чем вспоминать и по кому скучать. С тех пор как Генрих развелся с ней и отправил в ссылку, ее жизнь превратилась в подобие сладкого желе, в тепле и сладости которого вязнешь по уши, даже если сопротивляешься изо всех сил. Никаких разбитых сердец, потрясений, интриг, кинжалов в спину и подлянок. Ни слова поперек. Ни единого недовольного лица. Всеобщая любовь, беспрекословное подчинение, искреннее обожание в глазах красивых, умелых и страстных любовников…       Элизабет обменяла бы все это на месяц в столичном гадюшнике. На неделю с сыновьями. На день в обществе Генриха. Или хотя бы на час в постели вечной занозы ее сердца — Филиппа де Губертена. — Ваше Величество, к вам посетитель, — прервал безмятежное существование Элизабет Дживс — личный камердинер, величайший в мире сноб и язвительная заноза в ее прекрасной заднице. — Имя у него есть? — У всех есть имена, но этот свое называть не стал. — Забыл? — Хуже. В ответ на предложение представиться, он сказал, что вы ждете его с тех пор, как ваш старший сын сбежал с Сант-Кевентина. — А, очередной кандидат в опальные Наследники Императора, — оживилась Элизабет. — Как он выглядит? — Почти так же, как предыдущие десять, — неодобрительно поджал губы Дживс. — Высокий могучий мужик в черном плаще с капюшоном. — Ты сказал «почти так же». В чем отличие? — В умении получать то, за чем пришел, — ответил за камердинера тот, кого обсуждали, бросая под ноги Элизабет охранника одной рукой и приставляя к ее виску пистолет другой. — Прикажи своим людям отойти подальше. Они не должны слышать то, о чем мы будем говорить, иначе мне придется их убить, а я не люблю убивать без веских на то оснований. — Это что-то новенькое, — взяла бокал с красным вином со столика безмятежная, как океан в полный штиль, Элизабет. — Дживс, будьте любезны очистить периметр от любопытных ушей. И нет, вам оставаться не нужно. Я справлюсь с воинственным посетителем сама. Ему нет резона меня убивать, я же его любимая мамочка! — Да, Ваше Величество, — склонился в поклоне камердинер.       Помог подняться на ноги охраннику, оглушенному железной рукой незваного гостя и, поддерживая его под локоть, двинулся в сторону особняка, царящего над побережьем ажурным памятником мастерству каменщиков далекого прошлого. — Вы можете убрать пистолет и снять капюшон. Здесь вам ничто не угрожает, — сказала Элизабет, когда слуги удалились на достаточное расстояние. — Капюшон снять я всегда успею, — опустил руку Гарольд. Покопался в складках плаща, меняя пистолет на компактную мощную глушилку, поставил ее на стол и с довольным вздохом устроился в соседнем кресле. — Поговорим? — Поговорим. Отчего бы не поговорить? — Камердинер сказал, что я не первый Гарольд, который к тебе приходит. Сколько их было? — Десять. Если считать с тобой, то одинадцать. — Надо же. Я популярен. — Мой сын популярен, — поправила гостя Элизабет, пряча за бокалом с вином разгорающийся в душе огонек надежды.       Неужели она дождалась?! Много лет утекло с тех пор, как она последний раз видела Гарольда, но ни один из предыдущих кандидатов не смог ее обмануть. Не было в них того, что было в Императоре и его Наследнике — ауры человека, которому подчиняются все и вся, вне зависимости от своего желания. В них не было, а в этом человеке она была помножена на монументальность. — Да как скажешь. — Я ему за побег очень благодарна. Лжегарольды меня порядком повеселили рассказами о том, как им все это время тяжело жилось. — Жаль, я не слышал. Посмеялись бы вместе. У меня в последние годы с весельем беда. — Ты прилетел ко мне, чтобы повеселиться? — Если мою свадьбу можно назвать весельем, то да. — Твою свадьбу? — удивилась Элизабет. С такими речами к ней еще никто не подкатывал. — С кем? — Я надеялся, что жену мне найдешь ты. — Я тебе кто — сваха? — Ты — моя мать, — сказал Гарольд и добавил в голос щепотку застарелого гнева и обиды: — И вовсе не «любимая мамочка», а бездушная стерва, которая не обернулась на мой крик, когда улетала из Императорского Дворца. Я любил тебя, а ты даже не попыталась забрать меня с собой! — Столько лет прошло, а ты… — Все еще тебя за это не простил.       Бокал едва не выпал из дрогнувшей руки Элизабет, а воспоминания больно сдавили сердце. Она была не права тогда, забыв о детях и сосредоточившись на своих проблемах, обидах и разочарованиях. Только вот поняла это слишком поздно. Никто из принцев на ее звонки за все эти годы так и не ответил. — Ты пришел, чтобы дать мне шанс все исправить? — Можно сказать и так, — взял бутылку вина в руки Гарольд. Повертел, принюхался, сделал пробный глоток, хмыкнул одобрительно, а потом за несколько глотков опустошил ее до дна. — Лучше скажи как есть, — поморщилась плебейским манерам гостя Элизабет. Неужели опять мимо? Гарольд бы никогда себе такого не позволил! — Я пришел, чтобы вернуть тебя в Ад, по которому ты отчаянно скучаешь, и добавить каплю нового: интриги, подставы, космические погони, оружие, адреналин и мужики, которым плевать на то, кем ты была раньше. Для начала. — А потом? — А потом у тебя снова появится выбор. — Твое предложение расплывчато и неопределенно. — Знаю, но тебе этого вполне достаточно, чтобы согласиться, — сказал Гарольд, наблюдая за матерью с отвлеченным интересом дьявола-искусителя.       Сорок лет, что они не виделись, из жизни не выкинешь, как и детские обиды. Когда Генрих развелся с Элизабет и с позором выкинул ее из дворца, ему было очень больно, потому что она была единственным человеком, кто всегда был искренне рад его видеть. Во всяком случае, тогда он так думал. Гарольд окинул взглядом сидящую напротив женщину и мысленно ей поаплодировал. Нисколько с тех пор не изменилась! — Я хочу, чтобы ты повторил свое предложение, глядя мне в глаза, — поставила бокал на столик Элизабет.       Все, что творилось в душе Гарольда, отражалось не на его лице, а в его невероятных глазах. Если этот человек действительно ее сын, она поймет это, едва в них посмотрит. — Дались вам мои глаза, — проворчал Гарольд. — Нам? — Тебе. — Ты сказал «вам». Кто еще знает о… твоем слабом месте? — Да есть один… любитель. — Любитель? Или любимый? — подалась вперед Элизабет. — Не меняй тему разговора. — Я поймала тебя на слове, изволь объясниться! Мой сын — известный… — Гомофоб? — закончил за Элизабет Гарольд, открывая очередную бутылку с вином. — Да. Он ненавидел Фаворита Императора и устроил скандал в Палате Лордов, когда узнал, что Император и Князь собираются пожениться. — Было дело. Давно. С тех пор многое изменилось. — Что именно? — Если бы я предложил тебе эффективный способ разлюбить Филиппа де Губертена — самого известного гея во Вселенной, с которым тебе ничего не светит, что бы ты мне ответила? — зашел с другой стороны Гарольд. — При чем здесь… — Отвечай! — Я бы отказалась, — после продолжительного молчания сказала Элизабет. Посмотрела на гостя, опустошающего вторую бутылку вина так же, как и первую — в несколько глотков, и преисполнилась понимания: — Ты влюбился в мужчину, да? По уши. Как последний дурак. Наплевав на всех и вся. Получил желаемое, а теперь пытаешься усидеть на двух стульях: и будущий трон терять не хочешь, и любимого. — С фантазией у тебя всегда был полный порядок, — насмешливо хмыкнул Гарольд, скрывая досаду и запуская пустую бутылку в мусорную корзину на дальнем конце пляжа. — Кто он? — не сдавалась Элизабет. — Почему не хочет быть твоим Фаворитом? — Я совсем забыл, какой ужасной липучкой ты можешь быть. — Слишком гордый, богатый и знатный, да? Лучший среди равных. Таких по пальцам пересчитать можно. — У тебя на правой руке большой палец ненастоящий, так что ничего не выйдет. — Мне и одной руки хватит, а если подумать как следует, то и без нее обойтись можно. — Ты серьезно? — Абсолютно. — И кто же мой гипотетический несговорчивый любимый? — Артур де Сильва-Веласкес. — Эк тебя занесло, — после долгой (слишком долгой, черт побери!) паузы сказал Гарольд. Качнулся в кресле. — Так вот почему Генрих отправил тебя на Сант-Кевентин сразу после бала, на котором Артур выставил вас с братом посмешищами, — протянула Элизабет. — Он понял, насколько Артур опасен, и хотел тебя уберечь, но нисколько в этом не преуспел. — На Сант-Кевентин Генрих отправил моего клона. Я в это время работал на благо Империи совсем в другом месте. — Клона? Генрих создал твоего клона?! — ахнула Элизабет. — Чем он только думал! — Не знаю, — пожал плечами Гарольд. — Но разбираться с ним придется не ему, а мне. Пять лет назад клон сбежал из тюрьмы и начал самостоятельное существование. Думаю, к тебе в гости он заявился одним из первых. — Ты поэтому не снял капюшон? Думал, что я откажусь с тобой разговаривать, увидев знакомое с прошлого раза лицо? — Да. — Тебя бы это остановило? — За те десять лет, что я провел в изгнании, со мной столько всего произошло, что остановить меня не сможет даже Император. — Ты хочешь отомстить ему? — качнула кресло Элизабет. — А ты? — открыл новую бутылку Гарольд. — Нет. Он был со мной честен. — Вот и я нет. Со мной он тоже был честен. Не до конца, конечно, но в его случае даже пятьдесят процентов от правды считается перебором. — Верно подмечено, — рассмеялась Элизабет. — Я ответил на твои вопросы? — Да. — Ты согласна на мое предложение?       Элизабет взяла со столика бокал с вином, тронула ногой песок, раскачивая кресло, вспомнила о своих славных предках и впервые за долгие годы почувствовала себя живой: — Да. — Рад это слышать, — с явным облегчением в голосе сказал Гарольд, скидывая капюшон. — Я было подумал, что ты сдалась. — В моих жилах течет кровь Свонов. Мы гнемся, но не ломаемся. — Наверное, поэтому отец и выбрал тебя в жены. Интриганам из Императорского рода не хватало толики здорового авантюризма. — Судя по всему, в твоем лице он получил, что хотел, — сказала Элизабет, пересаживаясь из своего кресла на колени гостя. Приложила руку к его щеке, вгляделась в зеленые штормовые глаза и захлюпала носом, смывая слезами последние крохи сомнений: — Гарольд… это и правда ты… — На слезы у тебя есть ровно пять минут, — обнял ее Гарольд. Уложил щекой на свое плечо, качнул кресло. — Почему не десять? — улыбнулась Элизабет, смахивая слезинки с глаз. — Потому что через шесть минут здесь будет Дживс. — Откуда ты знаешь? — Он наблюдал за нами в бинокль, увидел твои слезы и спешит к тебе на помощь. Он любит тебя? — Дживс любит мужчин и свою работу. Точнее наоборот, если правильно расставлять приоритеты. — Надеюсь, ты сможешь без него обойтись? Звездному рейнджеру камердинер не полагается. — Звездному рейнджеру? — Мне нужна помощь в уничтожении моего клона. Я не могу охотиться на него сам, а чужим это дело доверять нельзя. Кто знает, что он им наплетет? — Для того чтобы вспомнить себя прежнюю, мне понадобится время, — предупредила Элизабет, возвращаясь в свое кресло. — Оно у тебя есть, — сказал Гарольд, прикладываясь к бутылке. — Пока жену мне найдешь, пока дети родятся… Лет десять пройдет. — А Артур? — Что Артур? — Ты уверен в нем? В его чувствах? — Я уверен в своих. … Дальнее Порубежье. Орбита планеты Дельтагам. Эсперанса. Год спустя.       Гарольд сидел за пультом управления и старался ни о чем не думать, но удавалось ему это из рук вон плохо. Шесть лет прошло с тех пор, как он видел Артура в последний раз, и каждый прожитый вдали от него день камнем ложился на сердце. Иногда Гарольду казалось, что еще чуть-чуть — и эта гора погребет его под собой. Алкоголь, еще полгода назад приносивший облегчение, не помогал. Возвращение к работе Судьей, тренировки, встречи с Элизабет, планы на будущее… Ничто не помогало. Какая, к черту разница, что там будет, в этом будущем, если здесь и сейчас так плохо, что хоть волком вой! — Дредд, вернувшись с рейда, ты не сказал мне ни слова и сидишь здесь уже десять минут, не двигаясь и даже не моргая. Это ненормально, — присела на уголок пульта управления Эспи. — Нормальность — понятие относительное, — буркнул Гарольд. — Иди лучше в спальню. — Ты хочешь, чтобы вместо звезд я рассматривал потолок каюты? — В спальне тебе будет не до потолка. — Почему? Ты опять там все переделала? — Это сюрприз, — рассмеялась Эспи. Кивнула в сторону коридора. — Иди. Не теряй время даром. Благодарить потом будешь. — Позволь напомнить, что за прошлый сюрприз я тебя ругал, — буркнул Гарольд, но с кресла встал. Встряхнулся, дошел до спальни, открыл дверь и… — У тебя один стук сердца, чтобы… — начал сидящий на постели Артур, но договорить ему Гарольд не дал: налетел ураганом, разорвал одежду, овладел и только после этого смог разжать сведенные судорогой челюсти для поцелуя. — Соскучился… Я хотел убедиться в этом лично, — прошептал, улыбаясь, Артур. Погладил по затянутому в броню плечу. — Раздевайся. В ближайшие двадцать четыре часа одежда тебе не понадобится. — Можно я… закончу… начатое? Не смогу сейчас… тебя отпустить, — повел бедрами Гарольд. Спрятал лицо на виске любимого в безуспешной попытке взять себя в руки. — Можно, — рассмеялся Артур, обхватил Гарольда ногами и поцеловал в губы, отправляя в полет его и так пошаливающую крышу. … — Артур? — М-м-м? — Ты спишь? — М-м-м. — Давай ты потом поспишь. Я так давно не видел тебя. Не прикасался. Не… — Говорил всяких романтических глупостей? Говори. — Может, ты мне скажешь… — Э нет. Ты же хотел быть первым, вот и будь. — Ну ты и… засранец. Нисколько не изменился! — Незачет. Так и быть, я тебе помогу. Можешь начать с благодарностей. — За что? — За меч, например. — Это да. Он занял третье почетное место в моем списке жизненных ценностей. — На первом, надеюсь, я? — Да. — А что на втором? — Империя. Раньше она для меня была чем-то абстрактным, идущим в довесок к весьма реальному трону в Императорском Дворце, теперь все иначе. Она как многорукое и многоногое тело, чей мозг — я. То есть мой отец. Это великая честь, но вместе с тем, это и ответственность. — Я понимаю, о чем ты говоришь, но для меня княжество — это обуза, слишком уж у нас все правильно, четко и благолепно. Плюнуть некуда — в отцовского фаната попадешь. Если будет хоть малейшая возможность всем этим райским царством не управлять, я ею воспользуюсь. Учти это в своих далеко идущих планах, будущий Император. — Я думал об этом. Если Арман согласится передать титул твоему очень умному и прекрасно образованному сыну лет так через восемьдесят, проблема будет решена. — Я работаю над этим. Весьма продуктивно, надо сказать. За шесть лет двое мальчиков и одна девочка. — Судя по твоему тону, останавливаться ты не собираешься. — Судя по твоему тону, ты этим недоволен. — Я ревную. Не хочу делить тебя ни с кем! — Даже с детьми? — Да! — Это перебор. — Я предупреждал. — Если я так дорог тебе, то почему за шесть лет ты ни разу мне не позвонил, не говоря уже о свидании? — Я же объяснял. Когда ты далеко — я спокоен, когда ты рядом — я схожу с ума от ревности и готов делать глупости. Не провоцируй меня, пожалуйста. Не подстрекай! Еще не время! — Тут ты прав. Раз ты не готов говорить о моих детях, поговорим о твоих. Ты собираешься жениться? — Да. — Когда? — Скоро. — Как скоро? — Как только Элизабет найдет мне подходящую жену. — Гарольд, ты доверил выбор жены своей матери? Ушам не верю! — Если бы я не влюбился в тебя, то, вернув себе титул Наследника, выбрал бы жену сам. — Но ты влюбился. — Поэтому важна не она, а мои дети и их безопасность. — Я бы на твоем месте с этим поторопился. — Почему? — Потому что я — не ты. Тебе придется учитывать тот факт, что я тебя в покое не оставлю. В этот раз меня хватило на шесть лет. Кто знает, насколько хватит в следующий? — Самое страшное, что я вряд ли смогу тебе отказать. — Даже не пытайся. … Дальнее Порубежье. Амадея. Год спустя.       Бал по случаю дня рождения Арабеллы, княжны де Сильва-Веласкес набирал обороты. Главная зала княжеского дворца давно уже переполнилась, а потому веселье перетекло во все смежные помещения и, большей частью, на городскую площадь, где приобрело невиданных доселе размах.       Арман наблюдал за происходящим из окна своего кабинета и мечтал о том дне, когда Артур избавится от жены, вручит ему детей и отправится в поход за рукой и сердцем любимого. Он бы занялся внуками лично и вырастил из них достойных продолжателей семейных традиций великого рода де Сильва-Веласкес. В том, что из Артура отец и правитель получился не ахти, была его вина, и он это прекрасно понимал. Война с бангалорами, семейные дрязги и разбитое сердце не оправдание. — Ваше Сиятельство, извините, что без приглашения.       Арман обернулся и не сумел скрыть удивление. — Судья Дредд? Какими судьбами? — Я к вам по личному делу. — Это я уже понял, — кивнул Арман, подходя к столу. — Чем могу быть полезен? — Через неделю на одной из ваших планет пройдет церемония бракосочетания, — сказал Судья, усаживаясь в кресло. — Я бы очень хотел, чтобы ее провели вы, а запись о ней сохранилась во всех официальных документах, дабы ни у кого во всей Вселенной не нашлось ни малейшего повода признать ее недействительной. — Полагаю, ваше желание в данном случае означает приказ. — Я бы не был столь категоричен. — То есть я могу отказаться? — Нет. — Почему? Есть ведь куда более достойные и опытные бракосочетатели. — Дело не в опыте проведения церемонии. Дело в вас. — Вы боитесь, что мой сын узнает об этой свадьбе и начнет делать глупости, а я единственный, кто может его остановить? — Я боюсь, что жених, увидев вашего сына на своей свадьбе, начнет делать глупости, — ответил Судья. — А вы единственный, кто может остановить их обоих. — Вы понимаете, что я расскажу об этой свадьбе Императору сразу, как вернусь в Столицу? — Понимаю. — Последствий не боитесь? — Вас Император простит, а жениху его гнев давно уже безразличен. Да и поздно будет. После драки кулаками не машут. — Где будет проходить церемония? — Здесь. Если вы не против. — Я против, но у меня нет выбора, — тяжело вздохнул Арман. — Эта церемония слишком важна, чтобы проводить ее в какой-нибудь приграничной дыре. — Молодожены прилетят сюда ровно в полдень. — Одни? — Да. Для невесты место проведения церемонии — сюрприз. Как и то, за кого она выходит замуж. — Надеюсь…       Разговор прервала распахнувшаяся дверь, в которую влетел весьма нетрезвый, но крайне решительно настроеный Артур. — Отец! Мне сказали, что к тебе явился Судья Дредд… О! А вот и он. — Добрый вечер, Ваше Сиятельство, — попытался встать с кресла Гарольд, но не успел: Артур плюхнулся к нему на колени. — Артур, что ты вытворяешь? — возмутился Князь. — Встань немедленно! — Если я встану, он ляжет. Ты этого хочешь? — спросил Артур, запуская руку под нагрудную броню Судьи. — Князь, я разберусь, — сказал Гарольд, прижимая наглую руку к своей груди ладонью. — У вас есть полчаса, — неодобрительно покачал головой Арман, направляясь к дверям. — Час, — на два голоса поправили его парни. — Даже не надейтесь!       Арман вернулся через пятьдесят минут: зашел внутрь, обнаружил сына, сидящего на диванчике возле библиотечных шкафов в одиночестве, сел с ним рядом, обнял и вспомнил тот день, когда вонзил кинжал в спину любимого. Никому такого не пожелаешь, а уж сыну тем более. — Десять лет, отец. Он попросил у меня десять лет, в течении которых собирается хранить верность своей жене. — Гарольд переложил ответственность на тебя, зная, что если ты придешь к нему, он перед тобой не устоит? — Да. — Умно. — Я не смог ему отказать, но… Это выше моих сил! — Ты справишься. — Только если буду занят настоящим делом, — сказал Артур, в отчаянии обхватывая голову руками. — Что для тебя «настоящее дело»? — Война. Космос. Корабли. — Это осталось только в Звездном патруле, — погладил его по плечу Арман. — Хочешь его возглавить? — Стефан нам этого не простит. Должность Командора — его единственная отдушина. — Верно. Он, как и ты, не умеет притворяться. Если бы не Филипп, он давно бы угнал «Летучий Голландец» и отправился исследовать Глубокий Космос. — Какая интересная мысль, — поднял голову Артур. — Под исследованиями подразумевается вторжение во владения бангалоров, — поправился Арман. — Мы с Генрихом категорически против. В нашей части Вселенной несколько десятков планет полностью опустошены, мы не можем позволить себе очередное кровопускание. — Ты говоришь о планетах Содружества, до которых в ходе войны ни тебе, ни Генриху дела не было? — Да. Нам и сейчас дела нет. То отребье, что все чаще делает их своими базами, не представляет угрозы нашим владениям. Мы не можем пройтись по ним военной метлой из политических соображений, а возиться с каждой планетой по отдельности нет ни сил, ни желания. — Они не представляют угрозы сейчас, но в будущем этот рассадник порока может доставить всем немало неприятностей. — Это станет отличным поводом ввести туда войска. — У тебя на все есть ответы, легенда всех времен и народов! — с досадой сказал Артур. — Что в этом плохого? — Ничего, за исключением того, что я твой сын — бледная, ни на что не годная тень великого полководца, властителя и всеобщего любимца. Когда ты умрешь, наши подданные будут повиноваться мне в память о тебе. Это унизительно! — Не говори так, — нахмурился Арман. — Это неправда! Ты — Канцлер Великой Империи. Представители нашего рода не удостаивались чести… — Быть официальной марионеткой Императора? Никто в Столице не воспринимает меня всерьез. Никто! А я не хочу быть никем. Во мне течет кровь князей де Сильва-Веласкесов, черт возьми! Что я скажу Гарольду, когда увижу в следующий раз? Привет, дорогой, пока ты подминал под себя судебную систему Империи и выносил мозги людям изо дня в день в прямом смысле этого слова, я занимался перекладыванием планшетов на столе Императора. Вот такой я молодец. Думаешь, он этого от меня ждет? — Артур, ты сгущаешь краски. Он любит тебя таким, какой ты есть. — Тот, кем я являюсь сейчас, достоин статуса Фаворита Императора, но никак не мужа. — Это твои слова. Не его. И не мои. — Это моя жизнь. Не его и не твоя. — К чему ты ведешь? — Я хочу заняться Содружеством, — расправил плечи Артур. — Сколько в него входит планет? — Пятьдесят шесть, инфраструктура на тридцати из которых полностью уничтожена. — Неплохо. Если я подомну их под себя, то стану третьей силой на политической арене Вселенной. — Только не в качестве Наследника Князя де Сильва-Веласкеса. — Кто помешает мне заняться Содружеством инкогнито? У нас в роду столько титулов, что про самый простой никто и не вспомнит, — покосился на отца Артур. — Ты на титул короля Пендрагона намекаешь? Который нам по линии моей тетушки случайно достался? — подсказал Арман, уступая.       Может, сын и прав. Король Артур Пендрагон звучит куда лучше Наследника Князя Веласкеса, которому до титула еще дожить надо. Да и с политической точки зрения дело весьма выгодное. Если Артур обзаведется собственным (весьма немалым) королевством, то княжество можно будет передать его старшему сыну. А королевство младшему. Или все это дело объединить, чтобы ни у кого даже мысли не возникло могущественному роду Веласкесов перечить. И вообще… Столько вариантов! — Если это тот, чье королевство умещается на одиноком острове в океане Пограничной планетки, у которой даже имени нет, то да, — почесал затылок в раздумьях Артур.       Прибрать к рукам пятьдесят шесть планет за десять лет — это вам не столичное дерьмо в бочке лопатой изо дня в день перемешивать. Это дело для настоящего мужчины. Это вызов, черт побери! То, что надо, чтобы забыть о воющем сердце, иначе… Иначе грош цена его обещанию. — Имени у планетки нет, это верно, но рубины на ней добывают знатные, и прибыль она приносит немалую. — Не жадничай, — ткнул отца в бок локтем Артур. — Надо же мне с чего-то начинать. — Если уж на то пошло, начни с команды, которая не побоится угнать из ангаров Звездного патруля парочку новейших штурмовиков. Без них тебе среди знаменитых своими слишком шустрыми кораблями контрабандистов делать нечего. Засмеют. — Как думаешь, «Летучий Голландец» для них серьезный аргумент? — Не зарывайся, — ткнул сына в бок локтем Арман. — Хватит с тебя штурмовиков. Они, между прочим, тоже Стефановские, а он очень не любит делиться имуществом, даже если формально оно и не его. — Согласен. Остается решить один маленький, но очень важный вопрос. — Какой? — Моя жена и дети. — Это действительно важный вопрос, — сложил руки на груди Арман. — Что предлагаешь? — Что посоветуешь? — Ничего. — Ничего? — покосился на отца Артур. — Ты же хотел быть самостоятельным, так будь им. — Ну что же… С Женевер я не хочу иметь ничего общего, так что пусть делает, что хочет, и дает как можно больше поводов для развода. — А дети?       Артур замолчал, но Князь его с ответом не торопил, понимая, что на карту поставлено будущее целого рода. Ну как поставлено… В случае, если результаты раздумий сына его не устроят, переговоры, угрозы и шантаж никто не отменял. — Я оставлю старшего сына тебе, — сказал, наконец, Артур. — Он не виноват в том, что его отец — тот еще авантюрист. Из Александра получится отличный Князь де Сильва-Веласкес. С ним за компанию тебе достается Катарина. — Ричард поедет с тобой? — Если захочет. — Захочет, — улыбнулся Арман. — Вы с ним одного поля ягоды. — Тот, кого носит во чреве Женевер, останется с ней до тех пор, пока мы не разведемся. — Из нее мать, как из «Летучего Голландца» истребитель! Ты в своем уме? — возмутился Князь. — Это должно быть очевидно всем и каждому, — виновато почесал затылок Артур. — Иначе у тебя не будет оснований воспитывать моего Наследника. — Верно, но имей в виду: я отберу у нее мелкого, если увижу, что дело зашло слишком далеко! — Уверен, ты примешь верное решение. — Ты уверен во мне, но я не уверен, что ты уверен в себе. — Я уверен только в одном, — поднял голову Артур. — В чем? — В моей любви к Гарольду. Она поможет мне справиться со всем остальным. — А еще тебе поможет меч. Я сделаю его для тебя, если ты привезешь мне самый лучший рубин со своей никчемной планетки. В конце концов, ты же король Пендрагон, которому принадлежит… — Меч, выкованный богами. Я помню эту часть истории с детства, потому что меч королю вручала обнаженная Дева Озера. В старинной бумажной книге по этому поводу была нарисована замечательная картинка. — Ты мужик до мозга костей, — рассмеялся Арман. — С детства только об оружии и девках думаешь. — С тех пор много воды утекло. — Не так уж и много. Какие твои годы? — Ты прав. Как всегда, — поднялся на ноги Артур. — Пойдем к гостям, а то Арабелла обидится. — Не обидится. Она все прекрасно понимает. — Вот из кого получился бы отличный Князь. Жаль, что она родилась женщиной. — Не жаль. Я горжусь тобой и хочу, чтобы ты это знал. Если твоя авантюра удастся, то мои владения расширятся на целую треть. Не каждый отец может похвастаться таким выгодным вложением капитала. — Как же мне с тобой повезло, — рассмеялся Артур. — Гарольд сказал то же самое, — улыбнулся Князь. Поцеловал Артура в лоб и отступил. — Я пойду к гостям, а ты лети в Столицу. С этого дня у тебя действительно много дел и времени в обрез. Усмирить пятьдесят шесть планет за десять лет под силу только легенде. … Дальнее Порубежье. Недалеко от планеты Эсцион. Штурмовик «Аврора». Звездный патруль. 2 года спустя — Да ты ж крыса недобитая! Кто ж у тебя за штурвалом шустрый такой? — Капитан, скорее! Чего вы медлите? Он же уйдет! Разрешите стрелкам стрелять на поражение! — Рипли, сдурела?! Там будущий Император! — Там преступник, сбежавший с Сант-Кевентина. Действующий Император разрешил использовать силу при его поимке. — Это не значит, что мы можем безнаказанно его убивать.       Фьють! Вспышка гиперпрыжка, ложные следы в Подпространстве — и штурмовик Звездного патруля остался ни с чем. — Твою ж мать! Лучше бы мы его убили, — в сердцах выругалась Рипли. — Ищи его теперь по всей Вселенной! — Мы принца Гарольда искать не будем, — отмахнулся от новенькой капитан Гризен.       Глупая, не понимает, что стоять на пути Великих чревато. Сегодня принц в опале, завтра в тронном зале, а звездные рейнджеры как были в дерьме по уши, так и остались. Не стоит добавлять к текущим неприятностям новые. — Но, сэр… — Я похож на самоубийцу? — Нет, сэр, но Император… — Императору плевать на то, что все, кого он отправлял ловить беглого Наследника, мертвы. Гарольд — мстительная коварная тварь, и я не собираюсь стоять на его пути к трону. Пусть им занимаются Охотники за головами, ряды которых, к слову, он основательно проредил. — Но, сэр… — Рипли, я все сказал! Будешь перечить — отправлю на гауптвахту. Мы НЕ будем задерживать принца Гарольда, даже если он нам в руки свалится. Тебе все ясно? — Но, сэр… — Сутки на гауптвахте. — Но, сэр! — Двое суток на гауптвахте. — Да пошли вы к чертовой матери, трусливое дерьмо! Тоже мне, Звездный рейнджер! — Гауптвахта до возвращения на Базу — это раз. Трибунал — это два. Еще слово — и я пристрелю тебя здесь и сейчас за бунт на корабле. Это три. Вопросы? Нет? Я так и думал.        Элизабет проглотила рвущиеся наружу ругательства и отправилась на гауптвахту добровольно, дабы не позорить себя наручниками и унизительной потасовкой с низшими чинами. — Лейтенант, на этом штурмовике вам не место, — сочувственно посмотрел на нее сержант Тодд, тайком подсовывая под символическое одеяло, лежащее на голом пластике доски, заменяющей наказанному кровать, пакет с сухпайком. — А где мне место? — опустилась на доску Элизабет, мысленно проклиная себя и свою императорскую привычку получать все и сразу.       Гарольд же предупреждал! Клон до сих пор бороздит просторы Вселенной именно потому, что никто не хочет портить отношения с будущим Императором. И уж тем более это не нужно Звездным рейнджерам, у которых и без опального принца дел по горло. — Вам нужен «Форсаж» и капитан Уокер. Он из тех, кто всегда доводит дело до конца, каким бы сложным или опасным оно ни было. — Почему вы помогаете мне, Тодд? — погладила одеяло в том месте, где лежал сухпаек, Элизабет. Без него ей до Базы не дотянуть. — Потому что бывших Императриц не бывает, — одними губами ответил сержант. Подмигнул, ухмыльнулся, увидев изумление на лице женщины, которую боготворил с детства, и добавил чуть громче: — Не забудьте забрать меня с собой, когда будете улетать с Базы. Мне в этом гадюшнике без вас делать нечего. … Территория Содружества. Планета Эль Корасон. 2 года спустя.       Ричард болтался в могучей руке Судьи побитым жизнью щенком и лихорадочно придумывал способы побега, но все они разбивались об один непреложный факт: от Судьи Дредда никто и никогда не убегал. Каким ветром его занесло на эту планету — неизвестно, однако шороху он здесь навел изрядного.       Ричард попытался вывернуться, получил леща и временно успокоился. Скоро будет развилка, улица из относительно широкой превратится в три узких, заставленных лотками со всяким барахлом, вот там он и сбежит. То есть попытается. Эх! Ричард печально шмыгнул носом. Вот бы с Дреддом подружиться… Он бы всех врагов отца одной левой уложил! И они бы вернулись на Миранду, а там… Не жизнь, а мечта: слуги, шикарная еда, дорогие шмотки, безделье, завистливые взгляды менее родовитых и богатых… Хотя… тут, в общем, тоже было неплохо, когда отца делами не заваливали. — Куда дальше? — встряхнул его Судья. — Направо, — клацнул зубами Ричард.       Честно клацнул. Дредду врать даже глупцы не осмеливались. А что, если начать канючить как дите малое и неразумное? Десять лет — это вам не двадцать один. Вдруг отпустит? — Отпустите меня, дяденька! Я больше не буду! — Чего не будешь? — Того, за что вы меня арестовали, — обтекаемо ответил Ричард.       Судья схватил его за руку на базаре, поэтому вариантов было полно, начиная с кражи яблок и заканчивая продажей спертого из отцовской шкатулки рубина. Не так уж ему нужны были деньги, просто Артур третий день ругался с местными политиками и не уделял сыну ни капли внимания. Эх! Теперь-то он на него внимание обратит, да еще какое. Ричард потер левый филей, которому вечно доставалось, в тоскливом предчувствии скорой расправы в том числе и за непрезентабельный внешний вид: дырявые башмаки, оборванные штаны и грязная рубашка превратили его из принца в первостатейного нищеброда. Он же не дурак, чтобы разгуливать в мундире по улицам пиратской планеты! Его столько раз похитить пытались, что он считать устал. И сбегать от удачливых похитителей тоже. О том, что в их руки он попадал по собственной глупости, Ричард предпочитал не вспоминать. — Я тебя не арестовывал. Я просил оказать содействие в поисках нужного мне человека, однако попытка побега и твой ответ наводят на мысль, что тебе есть что скрывать. — Мне? Скрывать? Да я сама честность! — Еще раз соврешь — и я буду вынужден тебя убить, — посуровел Судья. — Я же несовершеннолетний! — посерел от ужаса Ричард. — Закон един для всех. — Не буду врать. — Вот и молодец, — притормозил на очередной развилке Судья. — Дальше куда? — Налево двести метров, прямо сто и вверх по лестнице белого особняка с красными колоннами. Артур в главном зале, с местными главарями ругается. — Ты хорошо знаешь короля Пендрагона, да? — С чего вы взяли? — Ты назвал его Артуром. — Мало ли кто, кого и как называет, — заюлил Ричард. — Отпустите меня, а? Я же показал вам дорогу! — Кем ты ему приходишься?       Металл в голосе Судьи прожег в мозгу Ричи больнючую дыру и заставил ответить однозначно: — Я его сын. — Ричард?! — ахнул Судья, поднимая его на уровень шлема. — Почему ты так безобразно выглядишь?! — Вы же меня задушите! — захрипел Ричард, тщетно отдирая железные пальцы с горла. — Прости, — разжал руку Судья.       Повернул голову в сторону особняка и направился туда с таким грозным видом, что Ричарду, больно приложившемуся о камни мостовой копчиком, окончательно поплохело. — Да что он себе позволяет! Я ему шею сверну! — Стойте! Судья Дредд! Отец ни в чем не виноват!       Дредд на его вопль внимания не обратил, так что пришлось Ричарду вставать и бежать за ним следом. Он успел прошмыгнуть в двери особняка, но дальше началась такая катавасия, что ему оставалось только одно — прятаться и уворачиваться от пуль, от тел, от разбитой мебели и желающих прикрыться им от стреляющих с обеих рук Судьи и отца. Ричи полегчало, когда поток желающих умереть почти иссяк, а Дредд с Артуром взялись за мечи. Он так увлекся наблюдением за мастерски фехтующими воинами, что едва не застонал от досады вслух, когда битва закончилась. — Есть кто живой? — спросил Дредд, опуская свой изумрудный меч, но не выключая его.       Ричард поспешно прикрылся мертвецом. Раз про него забыли, не стоило и напоминать. — В радиусе ста метров никого, — отключил глазной сканер Артур. Опустил меч, но выключать не стал. Дредд излучал такое бешенство, что подпускать его к себе на расстояние вытянутой руки не хотелось. — Как ты здесь оказался? — Это ты мне скажи, как ты здесь оказался! — рявкнул Судья. — Три года я искал тебя по всей Вселенной, и что? — Что? — Я нашел тебя в змеином логове за миг до того, как тебе пустили пулю в затылок! — Ничего подобного! — возмутился Артур и случайно взмахнул мечом. — Все шло так, как и было задумано. — Ты подвергаешь свою жизнь опасности! — отбил рубиновое лезвие Дредд и попер на Артура космопехом. — Я делаю то, что считаю нужным! — отмахнулся от изумрудного лезвия Артур, уклонился, сделал обманный финт, нанес удар. — Ты! Должен! Жить! В Столице! — сделал серию ударов Дредд. — Под присмотром! — Тогда твоя совесть была бы чиста, да? — отбил удары Артур и пошел в контратаку. — Да! — Хрена тебе лысого! Я не собираюсь жить в тени великих и в твоей в том числе, понятно?! — Рано или поздно ты будешь жить со мной, и плевать мне на чьи-то там тени! — Зато мне не плевать, — неожиданно опустил меч Артур.       Дредд, не ожидавший такого, не успел остановить удар, но успел выключить меч за мгновение до того, как стало слишком поздно. Вдавил Артура в стену, попытался обнять, но броня на груди этого сделать не позволила, и ему пришлось сделать шаг назад. — Что ты творишь, безумец? Зачем ты так со мной? — Плохо тебе, да? — сполз на пол Артур. — Хуже неизвестности нет ничего, — рухнул рядом с ним Судья. Взял его руку в свою. — Я столько всякого дерьма напридумывал, что вспоминать тошно. — Теперь ты знаешь, каково мне было, когда ты после моей свадьбы пропал. — Прости. — Ты просил дать тебе десять лет, прошло всего четыре. Что-то изменилось? — Нет, но я… Должен был убедиться, что с тобой все в порядке. — Теперь каждый снова пойдет своей дорогой? — Я хотел… может… Давай сделаем так, чтобы наши дороги изредка пересекались. На людях. На мгновение! Мне хватит и этого. — Зато мне не хватит, — привалился к броне плеча Судьи виском Артур. — Я мечтаю о том дне, когда нам не нужно будет скрываться и считать каждый час, проведенный вместе. — И переживать за нашу безопасность. Прошу тебя, вернись в Столицу. — Вернусь, но позже. — Насколько позже? — Дай мне закончить начатое. Я должен собрать все планеты Содружества в единый кулак. В мой кулак! В мое королевство! — Зачем оно тебе? — Я хочу добиться всего сам — это раз. — А два? — Пока я вожусь с контрабандистами, времени на тоску по тебе не остается. — Весомый аргумент. — Вот и я так подумал. Я не провоцирую тебя, ты выполняешь не мне обещанное, все довольны и счастливы. — Я буду счастлив только с тобой, Артур. — Рад, что ты это понимаешь. — А ты понимаешь, что на «добиться всего сам» у тебя осталось всего шесть лет? — Понимаю, и работы у меня — непочатый край. На данный момент мне принадлежат двенадцать планет из пятидесяти шести. Если бы мы не перебили всех в этом зале, сегодня я прибрал бы к рукам еще три. — Здесь было слишком много народу для трех планет. — Здесь были представители пятнадцати. — Значит, пришло время быть тираном, — сложил губы в жестокую усмешку Судья. — Воры и пираты не понимают языка дипломатии, им подавай кровавые разборки, и эта — одна из них. Используй случившееся в своих интересах. — Я не хочу опускаться до их уровня, — поморщился Артур. — Если не успеешь сделать то, что хотел, вовремя, я тебе помогу. — Каким образом? — Я Имперский Судья. Догадайся с трех раз, сколько твоих потенциальных подданных останется в живых после моего прилета на любую из планет Содружества с проверкой. — Не надо проверок, — содрогнулся Артур. — Я сам со всем разберусь. Вовремя. Даю слово! — Вот и договорились, — закопошился, поднимаясь, Судья. — Уже уходишь? — легко вскочил на ноги Артур. Остановил его рукой на плече брони. — Если не уйду сейчас, то сниму шлем, поцелую тебя и займусь с тобой любовью, — коснулся пальцем бороды на лице любимого Гарольд.       Казалось бы, что в ней такого? Борода как борода, не длинная, не короткая, аккуратная, но вкупе с волосами до плеч и шрамом на правой брови она меняла Артура до неузнаваемости. Может, оно и к лучшему? Если он смог его узнать, только потому что искал, смотрел и сравнивал, то остальные и подавно не догадаются, где проводит свое время Наследник Князя де Сильва-Веласкеса, разругавшийся с Императором, Князем и женой до кучи. То, что скандалы, последовавшие один за другим, были Артуром срежиссированы, Гарольд догадался, едва услышал подробности, но вот зачем они ему понадобились, он понять не смог. Князь, взявший на себя воспитание двух старших детей сына, на эту тему разговаривать отказался. — Неплохой вариант. — Не искушай меня, Артур! Лучше признайся в любви и отпусти. — Я тут подумал… — И? — И решил, что признаюсь тебе в любви на нашей свадьбе. Это тебе в качестве дополнительной мотивации, чтобы время зря не тянул. — Ну ты и… засранец, — выругался Судья, развернулся и решительно направился к выходу.       Артур проводил его взглядом, а потом дошел до кучи трупов в одном из углов и вытащил оттуда сына за ухо. — Какого черта ты тут делаешь? Да еще в таком виде! — Отееец! Ты влюбил в себя Судью Дредда!!! — восторженно простонал Ричи. — Офигеть! — Только не говори, что ты его фанат. — Шутишь? Конечно, я его фанат! Он же самый крутой чувак во Вселенной! — Круче Императора и Князя де Сильва-Веласкеса? — Ай, да брось. Император никому не интересен, а Князь свое отвоевал и теперь наслаждается покоем. У них ничего не происходит, а людям нужны новые герои. — Новые герои нужны, говоришь? Экшн тебе подавай? — Ага. — Ну что же, — расправил плечи Артур. — Будет тебе и герой, и экшн. … Дальнее Порубежье. Планета Годвинсон. Владения герцогов Кнютлингов. 5 лет спустя.       Гарольд медленно ехал по дорожке и наслаждался: скрипом седла, шуршанием гравия под копытами коней, шепотом листвы аккуратно подстриженных деревьев безупречно-вычурного парка и ласковым осенним солнцем. Серая громада готического замка на горизонте нисколько не портила ему настроение. Наоборот! Он проникся этим поместьем и его обитателями с первого взгляда. Герцог Кнютлинг и его жена давным-давно выпали из светской жизни, но их манеры, умение держать себя и энциклопедическая образованность заставляли относиться к ним с превеликим уважением. Как и к их дочери, на которой Гарольд женился, согласившись на все, о чем они его попросили, и открыв им свое настоящее имя.       Он блестяще играл роль любящего, заботливого, поглощенного домашними делами (три дня из семи) мужа и отца все то время, что проводил в замке, и изо всех сил старался не воспринимать это всерьез. Жанет — короткий эпизод в его долгой, насыщенной событиями жизни, и привязываться к ней нельзя. К детям — да (не сильно), а к ней — нет. Он скоро ее потеряет. К чему лишние переживания? — О чем задумался, дорогой? — О твоих родителях, — ответил Гарольд, придерживая коня, чтобы поравняться с женой. — Они у тебя замечательные. — Заедем к ним на чашку чая? — предложила Жанет, железным усилием воли сохраняя на лице улыбку.       Она не хотела расстраивать любимого человека гримасами боли, отчаянием или тоскливым ожиданием скорого конца. Он этого не заслужил. — Желание дамы — закон для меня.       Жанет улыбнулась снова, теперь уже с облегчением. До правого крыла замка, в котором жили родители, было рукой подать, а там… Там мама и волшебное лекарство, которое ее спасет. Ненадолго, к сожалению. И к еще большему сожалению, об этом знала не только она, но и Гарольд. Когда он предложил ей руку и сердце, она рассказала ему о своей болезни, но его это не остановило. — Десять лет — это целая жизнь, Жанет. Обещаю, она будет счастливой, — сказал тогда Гарольд и слово свое сдержал.       Он сдержал, а вот она… Она родила ему трех замечательных мальчиков и сломалась раньше срока. Девять лет вместо десяти. Неделю назад доктор Коновал назвал время ее смерти с точностью до минуты и начал обратный отсчет. Если в твоих генах заложена мина замедленного действия, тебя не спасут никакие лекарства Вселенной. — Жанет, дорогая, ты не против, если я пойду пешком? — коснулся ее локтя Гарольд. — Хочу быть к тебе ближе. — Буду рада доставить тебе удовольствие, — ответила Жанет и соскользнула с седла в руки мужа в глубоком обмороке. …       Церковь во владениях герцога Кнютлинга была настолько старой, что в нее приходилось спускаться по ступенькам. Гарольд сидел на одной из скамей, закинув голову на спинку, и рассеянно пялился в высокие своды. Жанет умерла. У-мер-ла. Его жена умерла, как Элизабет и обещала. У него есть Наследники, которым он, как и планировал, показал наглядный пример того, что идеальные семьи существуют. Никаких измен, Фаворитов, скандалов и разводов. Любящие друг друга и детей супруги, безмятежность спокойного существования и всеобщее обожание. Смертельная болезнь, от которой нет лекарств, и тихий, светлый и смиренный уход матери из жизни в окружении родных и близких. На этом поучительный спектакль можно было заканчивать. Он свободен и волен поступать так, как велит ему сердце.       Долой расслоение личности, которое едва не свело его с ума! Да здравствует неумолимый и бездушный Судья Дредд, жестокий и коварный Наследник Императора, а также ревнивый и влюбленный по уши мужик, объект воздыхания которого живет на полную катушку, черт бы его побрал! За девять лет — сорок девять рубинов в короне на белобрысой голове, семь отстроенных заново торговых космопортов на орбитах стратегически важных планет, военная эскадра из пяти звездолетов класса А+, самая модная планета-казино в мире и бесчисленное количество фанатов по всей Вселенной.       И все это — своими силами. Ни копейки в кредит, ни слова о помощи, ни одного богатого аристократа в команде. Только он сам — хитрый, мудрый, щедрый, обожаемый и непредсказуемый король Артур Пендрагон, при виде которого женщины падали в обморок (прямо ему под ноги и сразу голыми), а мужчины снимали шляпы (пиджаки и даже штаны).       Гарольд и злился, и гордился, и завидовал сам себе. Ни у кого не будет такого потрясающего мужа, как у него (предки не в счет), когда он со всеми своими проблемами разберется. Жаль, что его проблемы — не чета Артуровским. Или не жаль? Хоть каким ты будешь королем, все равно склонишь голову перед Императором. Другой уровень, знаете ли. Дорасти бы до него еще… — Гарольд, можно с вами поговорить? — Я к вашим услугам, сэр, — отозвался Гарольд, не меняя позы.       То, что скажет ему герцог Кнютлинг, он знал наперед и хотел покончить с этим как можно скорее. Дети — это не его от слова совсем. Пусть ими занимаются те, кто в этом разумеет. — Вы выполнили все ваши обещания, — сказал герцог, присаживаясь на соседнюю скамью. — Настал черед выполнять мои. — Вы мне ничего не обещали. — Я обещал моей дочери позаботиться о внуках. — Она знала, о чем вас просить. — Вы оставите их здесь? Пожалуйста, Гарольд! — До определенного момента… Да. — Вы доверите мне их воспитание? — Вам будет помогать Дживс, камердинер Ее Величества Элизабет, и учителя, которых я буду присылать вам из Столицы. — О каких предметах идет речь? — В основном о военных и финансовых. — В основном? — Наследнику и принцам придется нелегко, если не подготовить их к жизни в Императорском Дворце заранее. — С этим не поспоришь, — печально скрипнул скамейкой герцог. — Я ответил на все ваши вопросы? — Кроме одного: сколько времени в моем распоряжении? — Сколько пожелаете, — сказал Гарольд, со странно тяжелым сердцем перекладывая ответственность за своих детей на чужие плечи. — Чем дальше они от меня будут, тем лучше для всех.       Он — не Веласкес. В Императорском роду с Наследниками сюсюкаться не принято, да и некогда ему с ними возиться. И незачем. Из Имперского Судьи отец, как из космопеха девственница. — Такого я от вас не ожидал, — растерялся герцог. — Вы же любите своих детей! — Безопасность превыше всего. Чем чаще я сюда прилетаю, тем большей опасности их подвергаю. Мои братья спят и видят себя Императорами, но им ничего не светит, пока есть я и мои Наследники, как бы ни злился на меня отец. Однако они — не самое страшное зло, что ждет меня на пути к трону. — Кто может быть опаснее ваших братьев? Не считая Императора, разумеется. — Мой клон. … Территория Содружества. Ториандр. Государственная дума. 2 месяца спустя.       Брифинг, посвященный присоединению к королевству Пендрагона пятидесятой планеты, подходил к концу. Новый премьер-министр лучился оптимизмом и желанием воротить горы, новое правительство преданно смотрело Артуру в рот, а простой народ, пробравшийся в зал поглазеть на легендарного короля, толкался локтями на галерке и водил носом в предчувствии золотых водопадов, которые, по слухам, льются в карманы жителей тех планет, которые добровольно Артуру отдались. Торианд отдался не совсем добровольно, но они предпочитали думать, что легкомысленная девка Удача этого «не совсем» не заметит. — Ну что же, вроде бы я ничего не забыл, — сделал вид, что задумался, Артур, стоящий в самом центре подиума, давая время представителям телевидения задать вопросы, но их деловое жужжание прекратила слетевшая с петель центральная дверь, рухнувшая в проход между сиденьями с диким грохотом. — Вы забыли, что вы, как и ваше королевство, подчиняетесь Законам Империи. — Судья Дредд?! — растерялся Артур. — Какого черта!       Сказать, что многотысячный зал быстро опустел, значит не сказать ничего, — он опустел мгновенно, оставляя короля контрабандистов с неумолимым Имперским Судьей наедине (журналисты, в экстазе скачущие возле своих операторов, перетаскивающих камеры на безопасное расстояние, не в счет). — Я пристально следил за вашим карьерным ростом, король Пендрагон, — сказал Судья, чеканя шаг по проходу в направлении подиума. — К моему сожалению, в деле присоединения планет к своим владениям вы действовали в соответствии с Законом Империи, что лишает меня права провести проверку и зачистку ваших подданых, среди которых каждый второй вор, пират или контрабандист. — Если это официальное обвинение, то извольте предоставить доказательства, — вскипел Артур, меняя радость встречи на злость собственника. Никто не сможет отобрать у него королевство или лишить его подданных! — Это предположение, основанное на фактах, однако, если вы хотите получить доказательства, то позвольте представителям Звездного патруля провести тотальное сканирование жителей… да хотя бы этой планеты. — Не позволю! Мои подданные под моей защитой, а я ни в чем не виноват. — Это утверждение неверно, — отрешенно сказал Судья, подходя к ступеням, ведущим на сцену, вплотную и кладя руку на рукоять своего легендарного меча, в котором, по слухам, томились души всех, кого он казнил. — Артур Пендрагон, вы обвиняетесь в уклонении от уплаты налогов за владение космическим имуществом. — Этого не может быть! Все мои корабли и орбитальные… — Меня не интересуют ваши игрушки, я говорю о планетном налоге. — Месяц назад налоговая инспекция, отправленная в мои владения Императором, провела проверку и предоставила отчет, в котором черным по белому написано, что все налоги, касающиеся принадлежащих мне на тот момент сорока девяти планет, заплачены. Его Величество лично поздравил меня с успешным окончанием проверки, — сказал Артур и добавил в голос полтонны яда: — Или его мнение вам не указ? — Не указ. — О-о-ох! — дружно заохали содрогнувшиеся в адреналиновом ужасе журналисты.       Такие заявления Император никогда без ответа не оставлял, и гнев его будет ужасен. Это с одной стороны, а с другой — Судья Дредд слов на ветер не бросает и власть в своих руках сосредоточил нешуточную, ведь за его спиной и правда стоит Закон. Ну и заваруха получается! — Надеюсь, Император ваше безответственное заявление услышит. — Закон един для всех, — согнул спины присутствующих мощью гранитного монолита Правосудия Судья. — И для вас в том числе. Согласно статье пять семь ноль восемь Всепланетного Налогового кодекса вы обязаны заплатить налог на владение планетой, а также пени за просрочку платежа и штрафы за нарушение кодекса в полном объеме в течение десяти дней с момента предъявления соответствующего требования. — Я не понимаю… — Я говорю о том рубине, которого в вашей короне нет, Ваше Величество. С него вы ни разу за все время владения не заплатили ни реала. Маленькая Пограничная планетка, у которой нет даже имени, только кадастровый номер. — Вот же… Бангалор вас раздери, Судья! Откуда вы о ней узнали? — Не перебивайте меня. Я не закончил. — Ну что еще! — Помимо пени и штрафов, вы приговариваетесь к исправительным работам в течение тридцати календарных дней. — Исправительные работы? Вы что — издеваетесь?! — возмутился Артур, кладя руку на рукоять меча. — С грязью меня мешать не позволю! — Статья три пять, том четыре восемь семь девять, Уголовный кодекс Империи. Сопротивление Имперскому Судье… — Засунь свой кодекс себе в задницу! — вскипел Артур, включая меч. — Я тебе добровольно не сдамся! — Опрометчивое решение, — пожал плечами Судья и включил свой меч. — Даю вам шанс…       Артур напал первым, выпуская пар и кипевшие в душе эмоции. Нет, вы посмотрите на него! Явился раньше положенного и опять лезет не в свое дело. Что за привычка такая дурацкая?! Да еще в нарушении Закона обвиняет. Он из кожи вон лез все эти годы, чтобы своих беззаконных подданных приручить и налоги заставить платить, и что? На тебе, Ваше Величество, штраф и исправительные работы. Надо же было до такого додуматься!       Настропалив себя такими мыслями, Артур настолько увлекся фехтованием (боем то, что они с Дреддом вытанцовывали, изощряясь в технике, назвать было сложно, хотя со стороны казалось, что сражаются они не на жизнь, а насмерть), что едва не снес ему голову. Остановил рубиновое лезвие возле шеи… и почувствовал дуло пистолета у своего виска. — Это нечестно! — обиделся Артур, выключая меч. — Это законно, — насмешливо хмыкнул Судья. — Ну ты и… засранец. — Попридержите язык, Ваше Величество, — одернул его Судья, заковывая ему руки за спиной и подталкивая к выходу из зала. — Он вам еще пригодится. — Судья Дредд! Судья! Постойте! — бросились за ним журналисты. — Куда вы ведете короля Пендрагона? Какое наказание ему грозит? Вы его казните? Ответьте! Общественность желает знать… — Всему свое время. — Вы не можете увезти Его Величество с принадлежащей ему планеты без каких-либо комментариев! Это незаконно!       Дредд, услышав это заявление, остановился, развернулся, придерживая выглядевшего не слишком расстроенным Артура за рукав камзола, и, после тяжелой минутной паузы, в течение которой журналисты успели раскаяться во всех своих грехах, сказал: — Ничего страшного с вашим обожаемым королем не случится. Я заинтересован в том, чтобы он жил долго и счастливо, больше вас всех, вместе взятых. — Неожиданное заявление, — опустил голову скрывая счастливую улыбку Артур. — С этого момента можно поподробнее? — Нельзя, — обломал его Гарольд и потащил на выход, теряя жалкие крохи самообладания с каждым шагом. Еще чуть-чуть — и он прикоснется к любимому.       Сто шагов. Обнимет его. Разденет.       Восемьдесят шагов. Исцелует с ног до головы.       Шестьдесят шагов. Овладеет им. Расскажет все, что накипело.       Сорок шагов. Послушает сонное дыхание. Разбудит неприличными ласками.       Двадцать шагов. Уступит, если понадобится, но добьется своего.       Открыть люк. Подтолкнуть Артура внутрь. Закрыть люк. Включить автопилот. И услышит, наконец, заветное… — Я так по тебе скучал, любимый! … Метрополия. Миранда. Императорский Дворец. — Только этого мне и не хватало! — нахмурился Генрих. — Они что — сговорились? — Нет. Ты видел лицо Артура. Он не знал, что Дредд придет. — Тогда какого черта он приперся?       Арман потянул на себя кипящего недовольством любимого, обнял и сказал в седую макушку, зная, что немедленно за это огребет: — Наверное, потому что освободился. — Не понял? — вскинул голову Генрих. Увидел налет вины на красивом лице и взорвался пониманием: — Жена Гарольда умерла! — Несколько месяцев назад. — Ты знал и ничего мне не сказал! Как ты мог?! — Прости, но я должен был дать парням фору, — поежился под мрачным взглядом Генриха Арман. — Ты на их стороне, да? — Да. — Ладно, — процедил Генрих, выбираясь из сильных рук, бесконечного одеяла и горы подушек в нарастающем бешенстве, направленном скорее на себя, чем на Армана. Как он мог прошляпить такое важное событие? Уму непостижимо! — Хорошо хоть это скрывать не стал. — Ты не имеешь права на меня обижаться. — Это еще почему? — Потому что ты от меня важные вещи постоянно скрываешь. — Я берегу твои нервы! — Вот и я твои берег. — Спасибо за заботу, — капнул ядом Генрих и покинул спальню в препаршивейшем расположении духа.       Арман полежал минут пять, подумал о жизни, о детях… и пошел успокаивать любимого, которого беспокойные Наследники в очередной раз выбили из колеи. Зашел в кабинет, отобрал планшет, с боем занял место на его коленях и прижал седую голову к своей надежной груди. — Я устал вносить корректировки в мои планы, Арман, — обнял его Генрих. — Кто воткнул шило в задницы наших Наследников, скажи? Кому мы дорогу перешли? — Допустим, дорогу мы перешли абсолютно всем, но вряд ли это повлияло на поведение наших детей. — Они непредсказуемы! Казалось бы, живи и радуйся, но нет. То им не так, это не этак. Чем Артура должность Канцлера не устраивала? За нее люди десятилетиями насмерть сражаются, а он! Бангалор неблагодарный! — Его не только должность Канцлера не устроила, его титул Князя де Сильва-Веласкеса не устроил. — Шутишь… — Нет. Прежде чем он пустился в авантюру с Содружеством, я с ним поговорил. Он сказал, что княжество ему не нужно, потому что в нем живут мои фанаты, которые будут повиноваться ему в память обо мне, а его это унижает. Поэтому он решил обзавестись собственным королевством. — Надо же, какой гордый, — задумчиво протянул Генрих. — Кто бы мог подумать. — К слову, на авантюру Артура я согласился еще и потому, что ссылка, в которую ты отправил Гарольда, пошла ему на пользу. Я против твоих методов воспитания, но в данном случае твоя жестокость сыграла ему на руку: заставила снять маску добродушного рохли и обнажила истинную природу государя. Я решил, что и Артуру такой опыт не помешает. — И оказался прав. То, как он тасует карты в своей колоде, вызывает восхищение даже у меня. — Так, может, позволим нашим детям самим строить планы на будущее, дорогой мой паучок? — предложил Арман. — Мне кажется, тебе пора смириться с тем, что эти две неугомонные мухи тебе не по зубам. — Если я не буду плести интриги, то умру от скуки, — проворчал Генрих. — Ты же хотел приструнить Верховного Жреца и Святую Церковь. — Хотел, но для этого мне нужен Гарольд, которого я собирался притащить в Столицу и назначить Главным Имперским Судьей. — Вряд ли он от этого завлекательного предложения откажется. — Думаешь? — Уверен. — Почему? — Потому что в данном случае ваши интересы совпадают, — ответил после долгой паузы Арман. — Ты хотел сказать, что только так Гарольд сможет получить разрешение на брак с Артуром? — после еще более продолжительного молчания уточнил Генрих. — Именно. — Ну что же, не будем ему мешать. … Дальнее Порубежье. Туманность Гениона. «Эсперанса».       Гарольд смотрел на жующего сухпаек Артура и не мог наглядеться. И не важно, что лицо у него было не слишком довольное, важно, что впервые в жизни им обоим некуда торопиться — тридцать суток исправительных работ плюс наказание за сопротивление при аресте… Этими отговорками можно было пользоваться вечность. Теоретически. — Что это за дерьмо, Гарольд? Император решил уморить своих драгоценных Судей голодом? — Ничего подобного. Это очень полезная смесь… — Ой, вот только не надо мне на уши лапшу вешать, — скривился Артур. Пожевал задумчиво нечто, весьма отдаленно напоминающее шоколадный батончик, сплюнул недоеденное на тарелку и вытер рот ладонью. — Это же есть невозможно! — Я и не ем, — пожал плечами Гарольд, сдерживая рвущийся на волю смех.       Когда он пришел в кают-компанию, Артур с таким хищно-голодным видом ковырялся в НЗ, который бесцеремонно вытащил из аварийного блока на стене, что грех было его не подколоть. — Не ешь? — Нет. Эспи готовит мне блюда из императорского меню. Изгнание — не повод отказываться от любимых привычек. — Ах, ты! — бросился на Гарольда Артур. — Засранец! Смотрел, как я давлюсь этой дрянью, и не остановил! Прибью! — Сам виноват, — рассмеялся Гарольд, выворачиваясь из цепких рук и опрометью выметаясь в коридор. — Если бы ты спросил меня про еду, то получил бы лучшее из возможного, но ты же самостоятельный мужик. Король! Все знаешь, слушать никого не желаешь и никто тебе не указ. — Верно подмечено, — загнал его в угол у трапа Артур. Увидел, как заштормили воспоминаниями бездонные глаза Гарольда, и поспешил поцеловать его в губы, подчиняясь неумолимой руке и обтекая каменное тело любимого раскаленной лавой. — Но, в отличие от тебя, со мной всегда можно договориться. …       Артур сидел на постели, смотрел на спящего Гарольда и думал обо всем и ни о чем сразу. Так много вопросов и так мало ответов! — Артур, хватит так страшно сопеть! — открыл глаза Гарольд. Погладил его по колену. — Что стряслось? — Ничего. — Врать Имперскому Судье… — Я не вру! — Ты просто недоговариваешь. — Ну… я… слегка переживаю. — По поводу? — Мы так мало знаем друг о друге, так долго ждали встречи, так много всего пережили по одиночке. За эти годы мы сильно изменились, понимаешь? Что, если наша любовь — обман? Сказка, в которую мы верили, чтобы спастись от одиночества? — выдохнул свои страхи Артур. В своей любви к Гарольду он не сомневался ни секунды, а вот в его… — Реальность — та еще стерва: разбивает розовые мечты с превеликим удовольствием. — Помнишь, однажды мы поссорились из-за того, кто в нашем тандеме будет первым? — притянул его к себе Гарольд. Уложил ухом на свою грудь, поцеловал в макушку. — Конечно, помню. — Сейчас это для тебя важно? — Нет. — Вот и мне нет, — погладил Артура по плечу Гарольд. — Раз мы готовы уступать, у нас есть будущее. Я верю тебе и готов ради тебя на все, в том числе и потому, что знаю: ты никогда не попросишь меня о невозможном, не подведешь и не разочаруешь. — Твоя уверенность поражает воображение. — Это моя суть. Имперский Судья не имеет права говорить вслух то, в чем не уверен. — Ты понимаешь, что жить в одном доме с таким человеком практически невозможно? — подколол Гарольда Артур. — Справишься. — Ты непоколебим! — А ты быстр, решителен и свободолюбив. Не самые хорошие качества для семьянина, — хмыкнул Гарольд, укладывая любимого на спину и сползая по его телу губами вниз. К тому, что давно уже требовало самого пристального внимания их обоих. Лизнул головку напряженного члена. — Скучно нам точно не будет, — довольно простонал Артур, разводя ноги шире и путая пальцы в шелковых волосах любимого. — Мало того — нам понравится. … — Артур, я бы многое отдал, чтобы не выпускать тебя из постели вечность, но есть дела, которые не терпят отлагательства. — Согласен. С чего начнем? — Исправим то, что натворили раньше. — Ты говоришь о моей свадьбе? — Да. Все эти годы она снилась мне в кошмарах. — А мне все эти годы снился ты. — Зачем ты это сказал, Артур?! У меня в голове ни одной мысли не осталось! — Ни одной? Вот прям совсем ни одной? О! Кажется, за тебя теперь думает твой член. — Замолчи или я тебя заткну! — Я разве проти… омг… хлюп… хлюп… — Если так пойдет и дальше, я до нашей свадьбы не доживу. — Чмок… Мммням… Ох-ох-ооох! Куда ты денешься… … — Артур, пришло время поговорить об исправительных работах. — У тебя такой вид, будто ты всерьез решил меня на них отправить. — Именно так, и не делай такое лицо. Ты нарушил закон, я тебя на этом поймал. Ты должен понести наказание. — Ну ты и… засранец! — Ничего подобного. Ты ведь не знаешь, на какие именно исправительные работы я тебя отправлю, — зарылся лицом в пах Артура Гарольд. — М-м-м, — выгнулся котом Артур. — Целый месяц я буду твоим сексуальным рабом? — Увы. — Тогда чем ты меня порадуешь? — Сбором космического мусора. — Что?! Издеваешься?! — взвился Артур, скидывая Гарольда на постель. — Нет. Тридцать дней ты будешь капитаном мусоровоза, который курсирует по маршруту Туманность Галопеи — орбита планеты Фасадол, где расположен самый крупный в этой части Вселенной мусороперерабатывающий завод. — Хм. Туманность Галопеи, говоришь? — Да. — Та самая, в которой скрываются последние шесть планет Содружества? — Ты знаешь, что они принадлежат Святой Церкви? — Догадываюсь. — Для того, чтобы отобрать планеты у Верховного Жреца, догадок маловато, поэтому я даю тебе шанс узнать все, что нужно, как бы ненароком. Будь осторожен, не лезь на рожон и придумай способ постоянно быть на виду у всех твоих фанатов. — Это еще зачем? — Клирики умны, хорошо вооружены и очень опасны. Я хочу быть уверен в том, что им в голову не придет устраивать на тебя покушения. — Такой способ есть, — сказал Артур. Почесал затылок в предчувствии будущих оплеух, но от гениальной мысли отказываться не стал. На развод уйдет не больше полугода, если заняться им прямо сейчас, а значит, пора готовить плацдарм для новой свадьбы. — Но тебе он не понравится. — Что это за способ? — напрягся Гарольд. — Не скажу. Потом сюрприз будет. … Метрополия. Миранда. Императорский Дворец.       Арман смотрел на полуголого, помятого, но второй раз в жизни безмерно счастливого Артура, сидящего в кресле пилота звездолета Имперского Судьи, на стоящего за его спиной Судью Дредда, безуспешно пытавшегося за полным обмундированием скрыть следы бурных дней и ночей, и думал о том, что их с Генрихом размеренное бытие закончилось. Оставалось надеяться, что не навсегда. — Отец, я подписал прошение о разводе и все необходимые документы. Ричард привезет их тебе, а ты, будь добр, выступи моим представителем. — Тебе не кажется, что просить меня и сына развести тебя с женой — это безответственно, трусливо и неблагородно? — Кажется, — виновато почесал затылок Артур, — но выбора нет: Судья Дредд отправляет меня на исправительные работы, после которых мне придется в срочном порядке присоединять к моему королевству еще шесть планет. Это полгода минимум, а я тянуть с разводом не хочу, не могу и не буду! — Исправительные работы? Для аристократа? — ошарашенно переспросил Арман. Перевел взгляд на Судью. — Дредд, вы в своем уме?! — Закон един для всех, — сказал Гарольд, опуская руки на плечи Артура. Погладил их неосознанно. Придвинулся к любимому ближе. — Не переживайте за Артура, Князь. С ним все будет в порядке. — Если не будет, я сделаю все, чтобы вина за содеянное свела тебя с ума и сожрала с потрохами, — помрачнел Арман. — Отец, не нагнетай, — поморщился Артур, кладя ладонь на руку Гарольда на своем плече. — Чем быстрее я закончу с Содружеством, тем быстрее вернусь на Миранду. — Ты собираешься жить на Миранде? А как же королевство? — Я оставлю его Ричарду. Рыцари ему помогут. — Ричарду четырнадцать лет! Королевства детям не игрушки! — Иногда мне кажется, что он старше меня. Поговори с ним без оглядки на возраст, и ты поймешь, что мое решение не такое уж и безумное. — Хорошо, я поговорю, но прежде ответь мне на один вопрос, авантюрист ты мой безголовый. Чем займешься ты? — Он займется мной, — ответил за Артура Гарольд. — Ему придется привыкать к жизни в Столице, потому что в данном конкретном случае выбора нет у меня. Мое место в Императорском Дворце, и вы это прекрасно знаете. — Артур, ты собираешься стать мужем тирана, на фоне которого Генрих — Святая Агнесса Пацифисская. Ты уверен в своем выборе? Еще не поздно передумать, — не удержался Арман.       Ответ был известен заранее, но он должен был снять с себя всякую ответственность за этот брак. Искрить там будет не по-детски. Если они с Генрихом то и дело цапались (не всерьез и больше по мелочам, но тем не менее), то эти двое в запале Императорский Дворец дотла спалят и не остановятся. Упрямые, умные, гордые, добившиеся всего сами… — Поздно, — улыбнулся Артур.       Князь от его улыбки заморгал, перевел взгляд на Судью и с удивлением увидел, что тот снимает шлем. Вгляделся в невероятно выразительные глаза Гарольда, склонившегося к экрану, обнаружил в них знакомое до боли выражение и успокоился. Раз Гарольд любит Артура так же, как Генрих любит его, все у Артура будет в полном порядке. — Я сделаю вашего сына счастливым. Даю слово! И как Имперский Судья, и как будущий Император, и как человек, который любит его больше жизни. — Я тебе в этом нелегком деле помогу, — помолчав, сказал Арман, тем самым давая свое благословение.       Свернул переговоры, вытащил Генриха с очередного совещания под дурацким предлогом, затащил в первую попавшуюся комнату и залюбил до изнеможения. — Что на тебя нашло? — спросил Генрих после того, как пришел в себя. — Любовь, — ответил Арман и взялся за него снова.       В тот день Император на людях так и не появился. … Метрополия. Орбита Миранды. «Летучий Голландец». 2 недели спустя.       Гарольд сделал глубокий вдох, прежде чем открыл дверь в каюту адмирала фон Цвейга. Разговор предстоял нелегкий, предсказать поведение Стефана не представлялось возможным, а потому придется импровизировать. Гарольд импровизировать не любил. Точнее ненавидел — результат должен быть известен заранее и достигнут максимально эффективным способом, а тут… Сплошной бардак, неучтенные составляющие и непроверенные исходные данные. Как в такой обстановке работать? — Ваша Честь, проходите. Я был удивлен просьбой о встрече, — поднялся ему навстречу адмирал. Пожал руку и вернулся в кресло у небольшого столика. — Присаживайтесь. — Неделю назад я сменил Судью Мерфи на посту Верховного Судьи Империи, что налагает на меня определенные обязательства. В частности — поговорить со всеми влиятельными людьми Империи лично. — Это я понимаю, — разлил по бокалам виски Стефан. — Но я не понимаю, почему мы встречаемся на «Летучем Голландце». — Здесь мы сможем поговорить о важных вещах, не опасаясь быть подслушанными, прерванными или пойманными папарацци. — Достали они вас, да? — Не то слово, — приложился к виски Гарольд. — Носятся за мной толпами, вопросы задают дурацкие! Из последних перлов: как я чешу лоб, если на мне шлем. Да кому это интересно! — Мне, — сказал Стефан. Увидел, как поперхнулся Судья, и рассмеялся: — Нет, ну правда. Как вы чешете что-то под шлемом? — Адмирал, и вы… — Откройте страшную тайну, и я сделаю для вас все, что угодно. — Ловлю на слове, — тяжело вздохнул Гарольд. Ну что за детский сад, а? Тоже мне великий полководец, герой войны и Командор. — В шлем встроена функция легкого массажа головы. — Бангалор вас раздери! Гениальная идея. Почему военные до этого не додумались? — Может, потому что голова для солдата не главное? — Вам палец в рот не клади, — хмыкнул Стефан. — Боюсь даже думать, что вы с меня теперь потребуете. — Ничего сверхъестественного, но начну я издалека. Двадцать лет назад с Сант-Кевентина сбежал узник. Очень непростой узник. — Я понимаю, о ком вы говорите, но тюрьмы — это не моя юрисдикция. — Тюрьмы — не ваша, а беглецы — ваша. Вы в курсе, что при встрече с кораблем, на котором находится этот непростой беглец, Звездные рейнджеры в ста процентах случаев пасуют? Дают ему уйти, уходят сами или тянут время, пускаясь в бессмысленные переговоры? — Их можно понять. Никто не хочет вставать на пути будущего Императора. — Их понять можно, а как понимать вас, адмирал? Ныне здравствующий Император отдал приказ о поимке беглеца двадцать лет назад. Вдумайтесь! Двадцать. Лет. Назад. И что получил в итоге? — Ничего, — вынужден был ответить Стефан. — Какие выводы я, как Главный Имперский Судья, должен сделать? Раз вы знаете, что происходит во вверенных вам подразделениях, и ничего не делаете, значит, вы — тот самый человек, который покрывает преступника. И не просто преступника, а человека, который имеет все основания устроить государственный переворот. Ваше бездействие в данном случае равносильно прямой помощи. Значит, самое время обвинить вас в государственной измене. — Формально вы правы, — аккуратно поставил стакан с виски на столик Стефан.       Порадовался тому, что ни рука не дрогнула, ни голос. Прилетевшая оплеуха была унизительной и очень болезненной, но… Годы, проведенные в столичном гадюшнике, приучили Стефана выполнять приказы не торопясь, ведь ситуация может измениться. Зачем делать лишнюю работу? А в случае с Гарольдом и вовсе. Он же Наследник! И самый адекватный мужик, какого Стефан встречал во Дворце. Подумаешь, с отцом поссорился. С кем не бывает? Помирится. — Вам был отдан прямой приказ: доставить беглеца к Императору живым или мертвым. Вы его проигнорировали. — И сделаю это снова! Я не собираюсь марать руки в крови Наследника без веских на то оснований и своим людям этого делать не позволю. — Скажите, адмирал, Князь де Сильва-Веласкес отдавал вам приказы, которые шли вразрез с вашими установками? — Да. — Вы их игнорировали? — Нет, — после долгой паузы ответил Стефан. — Так почему вы позволяете себе игнорировать приказы Императора? — спросил Гарольд, пристально наблюдая за невозмутимым, как скала, адмиралом. Он должен быть в нем уверен! — Я не выполнил только этот приказ, Судья, и готов понести за это наказание, — посмотрел ему в лицо Стефан. То есть в шлем посмотрел. Жуткое ощущение! — За наказанием по этому делу — к Императору. Я вас просто предупредил. — Спасибо, вы очень любезны, — взял бокал с виски Стефан, не спеша облегченно выдыхать. Что у этого монстра на уме?! — Так чем я могу быть вам полезен? — Отдайте в мое распоряжение один из ваших штурмовиков. Я возьму поимку беглеца под свой личный контроль. — Вы понимаете, что далеко не все капитаны возьмутся за это дело с должным рвением? Хоть какие вы им будете отдавать приказы. — Понимаю, поэтому мне нужен только один: капитан Уокер и его «Форсаж». — Тот самый, на котором под видом простолюдинки служит лейтенантом Ее Величество Императрица? — уточнил Стефан.       Глотнул виски. Какого черта тут творится? Что он пропустил? И почему Судья ни разу не назвал «непростого беглеца» ни принцем, ни Наследником? — Да. Элизабет — гарантия того, что беглец не запудрит мозги охотникам сказками про великое будущее при новом Императоре. — Я отдам в ваше распоряжение «Форсаж» при условии, что капитан Уокер согласится на это задание добровольно. — Он согласится, — одним глотком выпил виски Судья. — Рад был познакомиться, адмирал. — Рад бы сказать то же самое, да не могу. — Думаю, мы сработаемся, — неожиданно для Стефана искренне улыбнулся Судья и покинул «Летучий Голландец», оставляя адмирала в полнейшем недоумении. … Метрополия. Миранда. Императорский Дворец.       Стефан ввалился в покои Императора без стука — в это время Генрих с Арманом обычно или ужинали, или разбирали дневную текучку, так что ничему особо важному он помешать не мог. — Стефан? Почему у тебя такой жуткий вид? — первым заметил неладное Арман. — Сегодня я разговаривал с Дреддом один на один. Он меня укатал. Ваше Величество! Где вы откопали этого монстра?! — Я его лично вырастил, — откинулся на спинку кресла Генрих. — Он обвинил тебя в государственной измене? — Да. Откуда вы зна… — начал было Стефан, но вовремя прикусил язык. — Так это была проверка? Ваше Величество, простите, но от вас я такого не ожидал. Гарольд — единственный, кто сможет управлять Империей после того, как вас не станет! Разве можно его убивать?! — Твоя верность Империи заслуживает всяческих похвал, вот только привести ко мне живым или мертвым я просил не принца Гарольда, а его клона. — Клона?! С Сант-Кевентина сбежал клон?! Твою ж… Почему вы мне сразу не сказали?! — Ты бы мне не поверил. — Да я и сейчас с трудом верю. Клон Наследника… Только этого нам и не хватало! — Теперь ты понимаешь, чем для всех нас может обернуться твое бездействие? — Войной, — печально кивнул Стефан, но тут же повеселел. — Наконец-то я займусь настоящим делом! — Ты неисправим, — неодобрительно покачал головой Князь. — Больше тебя в этой истории ничто не смущает? — отложил в сторону планшет Генрих. — Смущает. Если из тюрьмы сбежал клон, то где тогда принц Гарольд? — Ты с ним сегодня разговаривал. — А… ээээ… Дредд?! — Да. — Твою ж… Надеюсь, он по достоинству оценил мой категорический отказ убивать его без веских на то причин. — Его оценил я, — многозначительно посмотрел на смутившегося Стефана Генрих. Капсулу со взрывчаткой из его головы он так и не убрал (из мести за секс с Арманом в том числе), а потому в его верности не сомневался, однако слышать о том, что вмешиваться в разборки императорского семейства адмирал не собирается, было не очень-то приятно. Мог бы хотя бы вид сделать, что целиком и полностью на стороне Генриха! — Что Судья сказал про наказание за проступок? — На усмотрение Императора. — Слился, значит. — Наверное, он просто не захотел убивать Стефана без веских на то причин, — поправил Императора Князь. — Стефан, никогда больше не давай ему повода приходить к тебе с такими разговорами. Репутация Судьи Дредда — не пустые слова. Если он приговорит тебя к смертной казни, ни я, ни Генрих не сможем тебя спасти. — Ни-ни! Я все понимаю с первого раза. … Метрополия. Миранда. Резиденция Князя де Сильва-Веласкеса.       Ричард медленно брел по дорожке, что вилась среди тщательно подстриженных кустов к особняку, и думал тяжкие думы. Он так давно не был здесь, что решил прогуляться по парку, прежде чем в дом заходить. Нервы успокоить, ко встрече с братом и сестрой подготовиться. Он их по визору частенько видел: надменные стали, важные, слуг строят почем зря. Не дай бог его построить попытаются. Он им такое устроит! Ух!       Ричард зябко потер руки. Осень на Миранде. Холодно. Отвык он от этого, ведь на Эль Корасоне вечное лето, а на звездолетах так и вовсе круглый год одна и та же погода. — Псс! Эй, парень! Стой! Дело есть.       Ричард остановился, но выражение на лице не сменил и озираться по сторонам не стал. Опыт — великая вещь. Сначала надо узнать, что за дело, а потом или бежать сломя голову, или торговаться. — Говори. — Тебе вперед далеко видно? — До самого особняка, а что? — Есть там кто-то? У дверей? — М-м-м, — вытянул голову Ричард, пригляделся внимательно, никого не обнаружил и принялся торговаться. Он — не отец, у которого деньги из рук в два счета уплывали. Он всему цену знает: и настоящую, и краденую, и даже заряженную фантиками для снобов-аристократов. — Если я скажу, что мне за это будет? — А чего ты хочешь? — А что ты можешь? — Много чего… то есть мало чего… то есть… — запутался в показаниях вопрошатель. — Короче… Я передумал. Иди куда шел, я сам разберусь. — Э нет, так дело не пойдет, — сунул руку в кусты справа от себя Ричард и вытащил на дорожку прилично одетого темноволосого пацана лет десяти. — Негоже непонятным личностям по парку моего деда без спросу лазать! — Князь — твой дед? — округлил глаза пацан. — Быть того не может! Я всех его внуков и внучек знаю! — Выходит не всех. — Лицо у тебя знакомое, — скорчил задумивую рожицу пацан. — Где-то я тебя уже видел… А! По визору! Точно! Ты сын короля Пендрагона! Ой. Это что получается: если Князь — твой дед, то твой отец его сын, что ли?! Ой-ой-ой. — Ой-ой, — повторил за пацаном Ричард, не ожидавший такого поворота в разговоре, и крепко взял его за воротник. — Кому скажешь — шею сверну и тебе, и тому, кому рассказал, понял? — Ничего ты мне не свернешь, — и не подумал пугаться пацан. — Почему это? — Я твой брат, которого ты никогда не видел, потому что уехал с отцом и потерялся. — Эрнесто? — ахнул Ричард, отпуская пацана. — Надо же… Вот так встреча! — Неожиданно, что и говорить, — согласился Эрнесто. — Если ты мой брат, то какого черта крадешься в особняк деда как вор? — Так я это… нельзя мне здесь быть. — Почему?! — Мать запретила после того, как Александр с Катариной с ней разговаривать перестали. Дед и хотел бы меня к себе забрать, да не может. Не по закону это, представляешь? Если он меня начнет отбирать, она начнет отбирать у него брата с сестрой и устроит грандиозный скандал. — Который мужу Императора нафиг не нужен, — закончил за брата Ричард. — Как тут у вас все сложно, а? Ну да ничего, скоро это закончится, и ты сможешь тусить в доме Князя столько, сколько захочешь. Я документы от отца привез. Он с матерью разводиться будет. — Хорошо, что я тебя сегодня встретил, а то бы не знал ничего еще полгода. — Почему? — Завтра в ссылку улетаю. — В ссылку?! — Мать в жопу мира в спортивный лагерь отправляет, чтоб к деду не шастал, — посмурнел Эрнесто. — Может, это и к лучшему? Вернешься — а тебе покои в этом особняке приготовлены. Здорово же? — Здорово, — повеселел Эрнесто. Схватил его за руку и потащил к особняку. — Надо остальных обрадовать. И тебя показать. Ты такая дылда! Выше Александра! — Сам ты дылда, — рассмеялся Ричард. Подхватил мелкого на закорки и рванул по дорожке бегом. …       Арман сидел в кабинете особняка и бессовестно подсматривал за внуками, которые закрылись в покоях Александра и делились страшными секретами. Такие разные, но при этом такие похожие! Александр — благородный дон до мозга костей: рассудительный, основательный и щедрый. Катарина — любимица публики: веселая, добродушная и порывистая. Эрнесто — обаятельнейший обманщик: актер, позер и ловелас, даром, что из пеленок еще толком не выпутался! Ричард… темная лошадка. Ох, темная! Умный, решительный и расчетливый. Очень умный. И очень расчетливый. Этим он явно пошел в Магрит. Как выяснилось из разговора, который состоялся несколькими часами ранее, за финансами Артура бдил именно Ричард: деньгами отцу сорить не давал, работникам воровать не позволял и при покупке чего бы то ни было с продавцами сам торговался.       Князь набрал номер сына на визоре, дождался ответа и повернул экран так, чтобы ему стали видны дети в комнате, с восторгом разглядывающие медальоны, которые только что подарил им Ричард — изящные серебрянные безделушки, внутри которых был спрятан миниатюрный рубиновый меч. Произведение искусства, если разобраться. Где он их взял? — Посмотри на своих детей, Артур. — Взрослые совсем, — невесело улыбнулся Артур. — Красивые. — И только один из четырех знает, любит и понимает тебя. — Думаешь, они не простят меня, когда я вернусь? — Не знаю. Смотря что ты им скажешь, — пожал плечами Князь. — Ричард сделал часть работы за тебя и поведал им историю короля Пендрагона. Александр сказал, что давно уже сам догадался, Катарина была в восторге, а Эрнесто предложил смотреть видео, которые ты выкладываешь с исправительных работ, всем вместе. — Кажется, все не так уж и плохо, — вопросительно посмотрел на отца Артур. — Или мне только кажется? — Поживем — увидим. Чем быстрее ты вернешься в Столицу, тем лучше будет для всех. Сегодня я передал прошение о твоем разводе Главному Имперскому Судье и уведомил об этом Женевер. Дредд обещал сделать все максимально быстро, а твоя жена обещала, что ты об этом решении пожалеешь, и мы с Генрихом заодно. — Смелое заявление. Кто у нее в любовниках на данный момент? — Принц Эдвард. — Ты поэтому мне позвонил? — Да, хотел тебя предупредить. Женевер опасна. Она потеряет все, как только решение о разводе вступит в силу. — Не преувеличивай. У нее было довольно приличное состояние. Не чета нашему, конечно, но жить можно. — Несколько планет, доставшихся Женевер от родителей, на грани банкротства, потому что ими никто толком не занимался; от состояния Веласкесов и твоего личного ей не перепадет ни реала, потому что факт ее измен зафиксирован, запротоколирован и подтвержден свидетельскими показаниями — Судья Дредд позаботился о том, чтобы этот пункт был внесен в брачный договор одним из первых. — Как-то это не по-человечески, — поерзал в кресле Артур. — Женевер мне ничего плохого не сделала. Может, если я предложу приличные отступные, мы сможем решить дело миром? — Бесперспективняк, как сказал бы Эрнесто. — Она в любом случае попытается меня убить? — У нее нет другого выхода. Если ты умрешь до развода, она автоматически получит большую часть твоего состояния, детей, которыми будет шантажировать меня, и титул Вдовствующей Княгини де Сильва-Веласкес, когда я умру. — Я поговорю с ней, когда вернусь на Эль Корасон с исправительных работ, — уперся Артур, — и сообщу тебе о результатах. — Хорошо, — не стал настаивать Князь и сменил тему: — Тебе ведь осталось две недели? — Да. — Ты узнал все, что хотел? — Почти. И я безмерно благодарен Дредду за помощь. Святая церковь основательно окопалась на этих планетах и сосредоточила в своих руках нешуточную силу. Они бы наваляли мне в два счета! — Наваляли ТЕБЕ? Все настолько серьезно? — нахмурился Князь. — О да. Не могу понять, зачем им такая мощная армия. Фрегаты А+, штурмовики, десантные боты и бесчисленные орды космопехов. Бред какой-то. Кому в наше время нужны космопехи? — Верховному Жрецу, полагаю. — Зачем? — Чтобы захватить Миранду и устроить государственный переворот. — Отец, я тебя умоляю! Чтобы стать Императором, мало сровнять Столицу с землей и убить Генриха. У мятежника должно быть право на трон. Какое отношение к семье Императора имеет Верховный Жрец? — К сожалению, прямое, — постучал пальцами по столу Князь. — Генрих, как и я, был младшим сыном в семье. Леопольд — старший сын старшего брата Генриха. — У-у-у! Как же я ненавижу генеалогию, — уткнулся лбом в сложенные на панели управления руки Артур. — Проще говоря, Верховный Жрец сейчас был бы Наследником Императора, если бы не заварушка, в которой погиб его отец. — Ого! — Ага. — Мда… — Боюсь, твой развод станет спусковым крючком для целой серии выстрелов. Будь осторожен Артур. Пожалуйста! Женевер — та еще сука, но Леопольд… Как только он поймет, что ты готов отобрать у него главную военную базу, тебе крепко не поздоровится. — Вам с Генрихом тоже, — пристально посмотрел на отца Артур. — Женевер не просто так трахается с принцем Эдвардом. Если об этом знают все, кому ни попадя, то и Жрец знает. Он наверняка использует их, чтобы навредить и тебе, и Императору. — Мы разберемся, — вложил в голос максимум уверенности Арман и выключил все визоры разом.       Внуки… дети… Это важно, да. Но еще важнее любимый, за жизнь которого… — Арман, все под контролем, — обнял его Генрих. — Бангалор тебя раздери! — охнул Князь. — Напугал! — Прости, не хотел. Тебя не было во Дворце слишком долго, я пришел сюда, ну и… не стал тебе мешать. — Ты просто подслушивал, — проворчал Арман, поднимаясь на ноги. Подождал, пока Генрих устроится в кресле, и сел к нему на колени. — Много чего услышал? — Все. — И? — В который раз поразился проницательности Артура. Он очень быстро понял, что Женевер с Эдвардом планируют убить и тебя, и меня. — Ты так спокойно говоришь об этом! Ты знаешь о готовящемся покушении, но ничего не предпринимаешь. Почему? — Ай, да брось. Меня то и дело пытаются убить всякие долбанутые отморозки. Если буду за всеми бегать, на важные дела времени не останется. — Хорошо, что я этого не знал, — выдохнул в седые волосы любимого Арман. — Видишь, какой я хороший мальчик? Не зря берег твои нервы. — Не зря, но с сегодняшнего дня и на неопределенное время ты обязан перестать их беречь. Если Женевер, Эдвард и Жрец ударят одновременно, нам мало не покажется. — Я это прекрасно понимаю, — погладил Армана по спине Генрих. — Поэтому и вернул во Дворец Гарольда. Его новая должность дает ему практически безграничную власть и возможность казнить любого человека без долгих судебных разбирательств. Если Эдвард или Леопольд поднимут на меня руку, то умрут мгновенно. Я по этому поводу переживать не буду. — Ах вон оно что, — протянул Арман. — Ты решил убрать коварных родственников чужими руками, а я-то думал, ты проникся моей речью про любовь и неугомонных мух, чертов паук! — Я проникся! Просто одно другому не мешает. — Если бы я не любил тебя, то убил бы сам. Всю романтику мне испортил! — Но ты же меня любишь, — жалобно посмотрел на Армана Генрих. — Люблю, — тяжело вздохнул тот. — Вот и не переживай не по делу. Будет тебе романтика. Когда-нибудь. … Метрополия. Миранда. Императорский Дворец.       Ричард брел по красно-золотому коридору и проклинал свою дырявую память. Он же в бытность свою ребенком весь Дворец вдоль и поперек излазил! Как его угораздило заблудиться? Вроде знакомое все, а в какое крыло забрел — фиг разберешь. Веерная застройка ансамбля, отсутствие окон в бесконечных коридорах и абсолютная тишина многих доводили до безумия, но Ричард в их ряды попадать не торопился. — Мы пойдем другим путем, — сказал он сам себе, останавливаясь возле смутно знакомых парадных дверей в очередные аппартаменты.       Приложил руку к замку и, нисколько не удивившись гостеприимно открывшейся двери, вошел внутрь. После того, как он в три года сбежал из своих покоев и в сотый раз во Дворце потерялся, его генетические данные ввели во входные датчики всех жилых покоев без исключения. Надо же его было как-то ловить! — Что тут у нас? — огляделся Ричард.       Серебро на темно-синем, вычурная деревянная мебель, повсюду музыкальные инструменты и старинные бумажные книги всех форм, цветов и размеров. — А! Покои принца Персиваля! Замечательно. Если кто и знает, как найти мою мать во Дворце, так это он, — повеселел Ричард и, решив во что бы то ни стало принца отыскать, отправился в путешествие по бесчисленным комнатам. — Персиваль! Пе-е-рси-и-и! Ты где? — Уом? — донеслось до него невнятное, когда он заглянул в банные палаты. — Как же я сразу не догадался! Ты ж без утреннего лежания в бассейне на пару с бутылкой шампанского — не ты вовсе. — Уом, — согласился Персиваль, поворачивая голову на звук и попутно теряя бутылку в бурлящей воде огромного джакузи, больше похожего на бассейн. — Черт побери… Она была почти полной! — Ты нисколько не изменился, — склонился над бестолково барахтающимся в воде весьма нетрезвым мужчиной Ричард. — На сегодня с тебя хватит. Давай, выбирайся. — Думаешь надо? — усомнился Персиваль. — Я в этом на сто процентов уверен, — попытался вытащить его из воды Ричард. Подхватил под руки, поднапрягся, но поскользнулся на гладком кафеле пола и рухнул в джакузи, подняв тучу брызг. — Стоило так напрягаться? Нырнул бы ко мне сразу — и всего делов, — хмыкнул Персиваль. — Кто тебя прислал? — Я сам пришел. — Зачем? — Вылезешь из джакузи — скажу. — Мне и здесь хорошо. — Не здесь тебе будет еще лучше, — пообещал Ричард, барахтаясь как ненормальный и вставая на колени. — С чего вдруг? — С того, что к тебе пришел я, и у нас с тобой куча дел. — Ты меня заинтриговал. — Помнишь малыша, который десять лет назад таскался за тобой хвостом и частенько спал в твоей постели? — Доставучий Ричи Веласкес?! — мигом протрезвел Персиваль. Обвел пальцем овал его лица, покачал в изумлении головой. — Надо же… Гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя. Я от тебя такого не ожидал. — Ха! У меня великие предки, я не мог их подвести. — Что ты делаешь в моих покоях? — Догадайся с трех раз, — закопошился, поднимаясь во весь рост, Ричард. — Вот же… дерьмо бангалорье!       Вздохнул тяжело и начал раздеваться. Не ходить же мокрым! Снял камзол, кинул его на бортик джакузи. Стянул рубашку, завозился со штанами. — Заблудился? — затаив дыхание, посмотрел на него снизу вверх Персиваль.       Десять лет назад он позволил мелкому прилипале тусоваться в своих покоях не по доброте душевной, а из мелкой мести Артуру, который принципиально его игнорировал. Впрочем, спустя короткое время мысли о мести ушли, а странная смесь раздражения, умиления и уважения к отважному малышу осталась. — Заблудился, — кивнул Ричард, скидывая трусы. Огляделся по сторонам в поисках полотенца, обнаружил стопку на столике в паре метров от джакузи и решительно туда направился. — Так стыдно! Думал, уж я-то во Дворце никогда не потеряюсь.       Персиваль попытался отвести глаза от вытирающего ноги пацана: гибкого, атлетичного, прекрасно сложенного, но не смог — так и смотрел на него в немом восхищении до тех пор, пока он в полотенце не завернулся. Спохватился, утонул в джакузи с головой, проклиная себя за глупость, и вынырнул другим человеком. С него шкуру спустят за одни только мысли о сексе с Ричардом! Ну этих воинственных Веласкесов к бангалорам. — Так куда ты шел, Ричи? — Мать искал. — Зачем? — Перси, что за глупый вопрос. Она же моя мать! Я не видел ее десять лет! — Ричи, что за глупый ответ! — передразнил Ричарда Персиваль, выбираясь из джакузи и краем глаза обнаруживая одобрение в синих глазах незваного гостя, который, задумчиво щурясь, рассматривал его в упор.       Предательский ветерок прошуршал мягкими тапками по выгоревшей до тла душе принца, взметнул пепел разбившихся мечтаний и обнажил клочок земли, на котором вспучилось нечто, похожее на недожеванный кактус. Персиваль поспешил вылить на это безобразие полтонны яду. Нахер-нахер! Ему и так неплохо живется. — Твоя так называемая мать ни разу в жизни не участвовала в твоих поисках, когда ты у меня ошивался. Думаешь, она помнит, как тебя зовут? — И ты туда же, — поник головой Ричард. — Алекс с Кэт таких историй про нее понарассказывали, что верить не хочется. — А ты поверь. Твой старший брат — зануда, каких поискать, и врать не будет. — Ну уж нет, — уперся Ричард, закидывая вещи в сушилку. — Если бы я верил всему, что мне говорят, давно бы на том свете обретался. Хочу с ней поговорить и свое мнение составить. — Ишь ты какой, северный олень, — покачал головой Персиваль, завязывая пояс халата. — Кто? — Зверь такой был. В древних легендах про него вычитал. Говорят, царь зверей: трахаться любил — страсть как: один на целую толпу самок, огромный, волосатый, грива вокруг морды развевается, клыки — во!, лапы — во!, рычал так, что остальные животины от страха на землю падали, а на кончике хвоста — кисточка. — Мимими, — рассмеялся Ричард, подталкивая Персиваля в сторону столовой. — Ты мне зубы не заговаривай. Идем мою мать искать. Я больше чем уверен, что ты знаешь, где она сейчас находится. — Я не знаю. Я подозреваю. Но сначала мы позавтракаем. Потом хапнем шампусика… — Шампусик — это тема. — Я хапну, — поправился Персиваль, отвешивая Ричи невесомый подзатыльник. — Оденемся и только потом пойдем искать твою мать. — А раньше никак? — Никак. У меня от Женевер несварение желудка. Не хочу портить себе день больше необходимого. — Классный ты все-таки мужик, Персиваль, — прижался к нему на секунду перед входом в столовую Ричард. — Я по тебе скучал. — Странный ты все-таки парень, Ричи, — похлопал его по плечу принц. — Радуйся, что я про тебя вспомнил. — Мы с тобой точно подружимся, — рассмеялся Ричард и уселся ждать завтрак в прекрасном расположении духа. … Территория Содружества. Туманность Галопеи. Мусорщик «Валли». — Дамы и господа! И снова мы ведем репортаж с мусорщика, на котором Его Величество Пендрагон отбывает наказание… — Я работаю на общественных работах, не сгущай краски, — поправил журналиста Артур, помахал в камеру рукой. — Всем привет! — На этот раз мы решили провести в этой летающей тюрьме несколько дней, чтобы почувствовать весь ужас того, на что обрек нашего любимого короля жестокий (но справедливый) Судья Дредд. И, чтобы не дать себе шанса передумать, приказали нашему пилоту ждать нас на мусороперерабатывающем заводе, куда направляется разваливающийся на глазах корабль короля Артура, — и не подумал отклоняться от намеченного курса Гоггл. — Чему я очень рад, — вклинился Артур. — Одному здесь чертовски скучно. — Ваше Величество, поведайте о том, что с вами произошло за ту неделю, что нас не было. — И не подумаю. Кому интересно слушать о том, сколько космического мусора я насобирал в этой бесконечной Туманности? Да никому! Давайте лучше поговорим о жестоком (но справедливом) Судье Дредде. В прошлый ваш прилет я обещал, что мы вернемся к этой животрепещущей теме. — Замечательная идея, — потер птичьи лапки в предвкушении пикантных подробностей Гоггл. — Но про ужасы пребывания на этой старой развалине мы тоже поговорим. — Обещаю, — кивнул Артур и перешел к тому, что его интересовало куда больше. Зря, что ли, он терпел эту безумную рыбу-прилипалу и отвечал на его заковыристые вопросы? — Итак, Гоггл, что ты знаешь о Судье Дредде? Только не надо на него досье выкладывать. Меня интересует он сам: его привычки, повседневная жизнь, любовники или любовницы. — Ваше Величество, когда я собирался к вам в гости, то предпринял титанические усилия, чтобы подготовиться к этому разговору, однако, как ни печально это признавать, меня ждало жестокое разочарование. — Почему? — Потому что я не нашел никакой информации о том, что нас интересует, — понурился Гоггл и принялся жаловаться: — Он не обедает в ресторанах, не ходит на концерты или благотворительные собрания, не участвует в общественной жизни, не совершает покупки, не встречается с друзьями или врагами… Он как дьявольское привидение — появляется в домах преступников, выносит приговор, приводит его в исполнение и исчезает без следа. — Значит, вы все будете моими должниками, потому что за время пребывания на звездолете Имперского Судьи, я узнал о нем кучу интереснейшей информации и готов ее рассказать, — подмигнул в камеру Артур и уселся на подраном в нескольких местах диване удобнее. — Дамы и господа! — возликовал Гоггл. — Наш ждет незабываемый вечер! Ваше Величество, я изнываю от нетерпения! — Что ты хочешь узнать в первую очередь? — Вы видели лицо Судьи? — Я видел его тело и, скажу тебе, оно совершенно. — Как это случилось? — Дредд держал меня в камере для преступников, но что для короля контрабандистов замки на решетке? Я их вскрыл и решил прогуляться по кораблю. Мне было жутко интересно, как там все устроено. — Про корабль потом расскажете. Вы пошли по нему гулять и…? — Заглянув в очередную каюту, я обнаружил мывшегося в душе Судью. У него там дверь поперечными полосками разрисована — часть прозрачная, часть черная. Голова и ноги закрыты, зато все остальное на виду. — И-и? — засверкал глазами Гоггл. — Грудь и спина у Судьи — обкончаешься, — закатил глаза к облезлому потолку кают-компании Артур, вспоминая тело любимого, при виде которого всегда сбивался с мысли и впадал в эйфорию. — Такие, знаешь, брутальные, мускулами перевитые; кожа светлая, гладкая-гладкая! Про задницу и говорить нечего: крепкая, не большая и не маленькая, самое оно, чтобы за нее руками держаться. И место, чтобы покусать, останется. — А передница? — Гоггл, ты действительно хочешь знать, какого размера у него член? — рассмеялся Артур. — Не только я! Триллионы зрителей замерли у визоров в предвкушении. Не разбивайте им сердца, Ваше Величество! — Я скажу так: для Судьи — в самый раз, но у меня больше. — Это нечестно! Ваши любовники и любовницы точно знают, о чем вы говорите, но я-то в вашей постели не был! — Ничего страшного, после окончания эфира в комментариях прочитаете, — подмигнул в камеру Артур. — Но я тогда не о размере передницы Дредда думал, а о том, сколько в нем сексуальной энергии скопилось. Понимаешь, о чем я? Кто первый с ним переспит, тот весь пыл и загребет. — Что-то мне уже жарковато, — вытер пот со лба Гоггл.       Артур так смачно рассказывал о Судье, что не думать о сексе было категорически невозможно. Не с Дреддом, понятное дело, а в общем и целом. У Гоггла тоже много чего в переднице накопилось. — А я про что? Руки чешутся раздеть и полапать. И в губы поцеловать, — продолжил гнуть свое Артур и повернул планшет, стоящий на столике, к камере, показывая фотографию Судьи, сделанную одним из случайных свидетелей его суда над каким-то преступником. — Взгляните на его губы, Гоггл. Они же созданы для поцелуев! — Дредд вам ничего такого-этакого не позволит. — Он уже позволил. — На что это вы намекаете?! — В тот вечер в душе мы договорились так: я не смотрю ему в лицо, а за это он целует меня в губы. — И-и? — Я отвернулся, он вышел из душа, завязал мне глаза полотенцем и поцеловал. — И-и-и?! — Целоваться он умеет, — мечтательно протянул Артур, накаляя обстановку в кают-компании до предела. — Я не прочь повторить, расширить и углубить. — Ваше Величество, вы невероятный человек, но секс с Судьей Дреддом — это же невозможно! За ним толпы народу двадцать лет по всему миру носятся, а вы… — А я сорвал с его губ поцелуй, проведя в камере его звездолета всего неделю, так что спать ему в моей постели в самом ближайшем будущем, — добрался до сути разговора Артур. Посмотрел в камеру и добавил провокационно: — Дредд, а, Дредд? Будешь моим любовником? — Дамы и господа, нам понадобится некоторое время, чтобы связаться с Судьей Дреддом и услышать его ответ на дерзкое предложение нашего непредсказуемого, жизнерадостного и любвеобильного короля, — сказал Гоггл и оператор выключил камеру. — Ваше Величество, вы настоящий провокатор! — Звони коллегам в Столице, — рассмеялся Артур. — Судья Дредд не сможет мой вызов не принять. — Это станет сенсацией, — засверкал глазами Гоггл и ударился в переговоры. … Метрополия. Миранда. Императорский Дворец. Покои принца Эдварда. — Она мертва. Моя мать мертва! — Уом…       Ричард убрал руку с шеи Женевер, вскочил на ноги и посмотрел на Персиваля, лежащего у стены с помятым подносом в руках, дикими глазами: — Черт-черт-черт! Куда убежал принц Эдвард? Что он будет делать дальше? — Ты меня спрашиваешь? — закопошился, приподнимаясь, Персиваль. Уронил поднос, схватился за голову, унимая звон в голове и шторм в желудке. Плюхнулся обратно. — Откуда я знаю?! — А кто знает? Ты же принц! Сто лет во Дворце! — Не сто, а шестьдесят. — Да какая разница! — Большая! Кроме того, я против отца заговоры не плету. Я ж не сумасшедший. — Зато он сумасшедший, и у него нет пути назад: или он убьет Императора, или умрет сам. — Логично предположить, что сейчас он бежит к отцу с оравой своих шмакодявок… — С кем? — В старину так воинов личной гвардии короля называли. — Звучит не очень-то по-воински, — помог Персивалю встать на ноги Ричард. — Отец своих помощников рыцарями назвал — мне нравится, а у Эдварда… какие-то шмакодявки. — Какой король, такие и шмакодявки. — Да и фиг с ними, меня больше Император интересует. Моему деду без него ой как плохо будет. — Это да. Арман с Генрихом не разлей вода. — Надо их предупредить! — Я кристаллами связи не пользуюсь, — развел руками Персиваль. — А я свой у тебя в джакузи утопил, — пнул стену ногой Ричард. — Нам срочно надо попасть в Императорские покои! — Дай карту, я посмотрю, куда потайной ход дальше ведет. Если идти по-нормальному, минут десять понадобится, а у нас и пяти нет. Эдвард — та еще черепаха. — Кто? — На нашей давно исчезнувшей родине так называли самое быстрое существо на планете. — Вот, держи, — сунул в руки Персивалю помятый, сложенный в несколько раз лист бумаги Ричард. — И хватит меня путать! Шмакодявки, черепахи, олени северные… Хрень полная! — Не нуди, тебе это не идет. — Карту смотри быстрее, умник! — Ага. Так. Это сюда… Это не то… Отсюда можно попасть в покои принца Гарольда, они к отцовским ближе всего, — сказал, наконец, Персиваль. — Но там сейчас живет Судья Дредд, так что… — Он-то нам и нужен! — воспрял духом Ричард. — Бежим! — Ты беги, а я медленно пойду, чего-то меня штормит, — открыл потайную дверь Персиваль. — На первой развилке — направо и по прямой. Упрешься в стену — ищи на уровне твоих глаз рычаг. — Понял!        Ричард исчез в стене, а Персиваль закрыл дверь, сел в первое попавшееся кресло и коснулся кристалла связи в ухе рукой, вызывая камердинера. Нечего ему возле отца делать. Поди докажи, что спасать пришел, а не убивать. И вообще, если все друг друга перебьют, он останется за главного. Пока Гарольд не вернется и власть не отберет, конечно. — Брут? — Да, Ваше Высочество. — Я в покоях принц Эдварда. На полу рядом со мной мертвая Женевер де Сильва-Веласкес. Я ее случайно убил. — Принца Эдварда вы тоже убили? — Нет. Он убежал убивать Императора. — Никуда не уходите. Ничего не трогайте. Я все решу. — Жду.       Брут отключился, а Персиваль откинулся на спинку кресла и попытался обдумать произошедшее. Если бы не пара литров шампусика, ему бы это удалось, а так…       По большому счету он так толком и не понял, что произошло. Они с Ричардом тихо-мирно позавтракали, он хапнул шампусика (пару бутылок), насладился одевающимся пацаном, а потом они пошли искать его мать. Через потайной ход. Мелкому хождение в потемках по древним коридорам он объяснил тем, что, подглядывая в чужие покои, они смогут найти Женевер гораздо быстрее. На самом деле ему было лень идти к брату в обход. Да и подставляться не хотелось. Пусть Ричи со своей мамашей сам разбирается. Он тут при чем?       Они благополучно дошли до нужного места, увидели Женевер в постели Эдварда, а потом… Потом все как-то завертелось, закрутилось… Сначала он был вынужден спеленать шипящего от ярости Ричарда, которому категорически не понравилось то, что его мать изменяет его отцу. Пока они боролись, Женевер развела Эдварда на откровенный разговор, в котором он признался, что готов совершить настоящий мужской поступок и в скором времени убьет Императора. Ричард затих, они навострили уши и услышали от Женевер, что это замечательная мысль, но прежде надо убить Артура, чтобы Князь занялся похоронами сына и у Эдварда под ногами во время убийства Генриха не путался.       Вот тут-то и началось то самое, что пьяный Персиваль никак в стройную цепочку собрать не мог. То ли Ричард не выдержал, то ли Эдвард что-то услышал, но потайная дверь открылась, и они выпали в спальню. Ругань поднялась несусветная, все толкались и вели себя безобразно. А потом откуда-то взялся пистолет, который Женевер на них и наставила. — Ты не сможешь убить меня, — вытянулся во весь рост Ричард. — Ты моя мать! — Чтобы получить Княжество, мне хватит и одного сына, — усмехнулась Женевер. — Покончи с ними, — сказал Эдвард, одеваясь и снимая со стены старинную саблю. — А я сделаю то, что должен был сделать давным-давно. Прав был Верховный Жрец, мое место в других покоях!       Эдвард убежал, а Персиваль чуток протрезвел — ровно настолько, чтобы броситься с кулаками на проводившую принца взглядом Женевер. Она выстрелила, но промахнулась. Они покатились по полу в борьбе за пистолет. Персиваль выпал из потасовки, когда к ним присоединился Ричард. Женевер добралась до улетевшего под диван пистолета и выстрелила в Ричарда, но попала в летящего в прыжке Персиваля, держащего перед собой сдернутый со стола поднос, который пуля не пробила. Мало того, она от него отрикошетила! И попала Женевер в лоб. Персиваль рухнул на пол вместе с ней и отключился. Вроде бы. Но он не уверен. — Ну и денек, — потер раскалывающуюся голову Персиваль. — А все мелкий, чтоб ему! Вернулся во Дворец — и понеслось. Шило в заднице, а не ребенок! … Метрополия. Миранда. Императорский Дворец. Покои принца Гарольда. — Дредд, а Дредд, ты будешь моим любовником?       Экран планшета погас, Гарольд завис, проныра-журналист Рамблё сунул ему под нос микрофон, а оператор наставил на него камеру. — Ваша Честь, на вас с замиранием сердца смотрят триллионы зрителей. Что вы ответите? — Времени на раздумья у меня, конечно же, нет? — спросил, отмирая Гарольд.       Ну Артур, ну учудил! Чего он добивается? Впрочем, вопрос был риторическим. Артур добивался права любить его когда захочет, где захочет и как угодно долго. Он не собирался ему мешать, ведь впереди маячила белая полоска свадебного финиша. Развод Артура и разрешение на брак от Палаты Лордов теперь оставались делом техники: он ведь поговорил со всеми значимыми людьми Империи лично и донес до них понимание того, что их маленькие (или не очень) тайны для Судьи Дредда тайнами не являются, а потому совать ему палки в колеса стоит с превеликой осторожностью. А отец… с отцом он поговорит в последнюю очередь. Если понадобится. Гарольд искренне надеялся, что не понадобится. — Разве над таким потрясающе завлекательным предложением надо думать?! — воскликнул Рамблё. — Вы правы, думать тут не о чем. — Так вы согласны?! — Я не могу ответить на этот вопрос вам, Рамблё, но я могу ответить Артуру, — сложил руки на груди Гарольд и добавил, чтобы бангалора за яйца не тянуть: — Хоть сейчас. — Это мы мигом организуем, — засуетился Рамблё.       Коснулся кристалла связи, вызывая Гоггла, зашипел на оператора и установил на высоком старинном секретере планшет с изображением Артура, сидящего в кабине управления стареньким звездолетом, так, чтобы его видел и Гарольд, и оператор с камерой. — М-м-м, Судья Дредд! — заулыбался при виде любимого Артур. — Я смотрю, коллеги господина Гоггла сумели пробиться сквозь щит твоего нежелания разговаривать не по делу с кем бы то ни было. — Мой щит нежелания пробил ты, когда принялся разгуливать по моему кораблю обнаженным, — сказал Гарольд. Увидел пламя, полыхнувшее в синих глазах Артура, и, сам того не желая, вспыхнул сам. — А-ах! — покраснел вареным раком Рамблё, увидев, как красиво вырисовался в паху у Судьи Дредда весьма приличный по размерам член. — Ты ведь не думал, что отсутствие одежды остановит мои несанкционированные вылазки? — Думал, но теперь знаю, что тебя, если ты действительно чего-то хочешь, ничто не остановит. — Верно подмечено, — расстегнул пуговицу щегольского жилета Артур.       Одну, вторую, третью. Снял его, аккуратно положил на край панели управления и взялся за тесемки на груди рубашки, наблюдая за губами Гарольда, изогнувшимися в попытке погасить накатившее желание, с тайным удовольствием того, кто имеет над ним абсолютную власть. — Чего ты хочешь сейчас, Артур? — Услышать положительный ответ на свой вопрос. — Ты его не услышишь — Струсил?! — отпрянул от планшета Гоггла не ожидавший такого Артур. — Это ты струсил, раз предложил мне жалкую роль любовника. Я согласен только на любимого! — бросил монетку в ионный двигатель общественного мнения и зрительского терпения Гарольд. После этого спора половина обитаемой Вселенной будет переживать за их счастье, а им того и надо. — О-о-ох!!! — побледнел впечатлительный Рамблё. — Ты слишком много хочешь! — вскочил на ноги Артур. — Я. Хочу. Тебя! Но я — не ты, и не признаю полумер. Или ты станешь моим мужем, или…       Хххрых! Бряк. Бзденьк! Что-то рухнуло в соседней комнате, с оглушительным звоном разлетелись по полу осколки фарфора и прочего декоративного мусора, а на пороге возник вымазанный в паутине и пыли парень. — Судья Дредд! Принц Эдвард хочет убить Императора! — Ричард?! …       Леопольд шел по одному из коридоров Дворца, смиряя желание бежать со всех ног серьезным усилием воли. Он ни в чем не виноват. То, что он увидел в покоях принца Эдварда благодаря тайным следилкам, еще никто не видел. Не нужно привлекать к себе внимание. Все под контролем. Все…       Черт бы побрал Женевер и Эдварда! И Персиваля с его мелким прихвостнем до кучи! Чтоб у них глаза остекленели и языки отсохли! Хотел же убрать с дороги младших принцев еще много лет назад! Но не стал ворошить осиное гнездо, ведь скрыться от зорких глаз Императора невозможно. Ни тени недоверия, ни пятнышка крови не должно быть на безупречной репутации Верховного Жреца Святой Церкви. А потому — долгий, трудный и полный разочарований путь к трону чужими руками.       Леопольд воздел глаза к небу, споткнулся о ступеньку, с Богом о насущном разговаривать передумал, но выпускать пар не перестал, опасаясь взорваться и натворить дел, за которые потом придется дорого расплачиваться.       Чужие руки… Как жаль, что они принадлежат людям, а не терминаторам. Вырождается человеческая раса, не выжить ей без очищения, но он готов взяться за это нелегкое дело и довести его до конца. А пока приходится работать с тем, что есть, и дай Бог ему терпения.       Леопольд свернул налево на очередной развилке, прошел до следующей, понял, что пошел не туда, и вернулся обратно. Нельзя отвлекаться, когда идешь по коридорам Императорского Дворца, можно из них и не выйти, но…       Он так долго внушал трусливому до безобразия Эдварду мысль об Императорской короне, что почти отчаялся добиться нужного результата. И вот, когда принц, наконец, созрел, к нему в постель завалилась Женевер, и план, который обсуждали годами, превратился в мыльный пузырь. Безумие какое-то! Женщины — это отродья Дьявола. Он знал это, но сегодня лишний раз в этом убедился. — Вряд ли у Эдварда что-то получится, так что лучше наблюдать за его потугами со стороны, — не замечая, что заговорил вслух (была у него такая вредная привычка, когда волновался чересчур сильно), продолжил исходить ненавистью Леопольд. Заметил указатель и теперь уже уверенно зашагал в сторону причала для космических яхт. — Сделанного не воротишь, но если подумать как следует, то смерть принца сыграет мне на руку. Пока Император занят мятежным сыном и его сворой, я приберу к рукам королевство Пендрагона, которое он любезно для меня собрал. Кому какое дело, что там, на границе Метрополии, происходит, если в Столице государственный переворот! А когда народ спохватится, будет поздно. Люди становятся кроткими, как овечки, если их некому защищать, а об этом я позабочусь в первую очередь. Когда кардинал Жозеф станет во главе Содружества, все необходимые документы будут подписаны и ратифицированы, и даже Судья Дредд не сможет оспорить право Святой Церкви управлять новым, очищенным от скверны контрабандистов, воров и расточителей, королевством.       Красно-золотой коридор сменился стальными переходами технических помещений, и Леопольд позволил нетерпению прорваться сквозь годами взращиваемую осторожность, вызывая кардинала Жозефа. Пока рыцари короля Артура флот соберут, пока к месту битвы приползут — вечность пройдет, а Император на расправу скор — у него теперь Судья Дредд есть, чтобы людей без суда и следствия убивать. — Господь сказал мне сегодня, что пришло время нести Свет Истины нечестивцам, Жозеф. — Да славится имя его, — сложил руки в молитве кардинал. — Но не со слов начнется наш крестовый поход, а с великих дел. Отправьте к праотцам дьявольского приспешника — короля Артура Пендрагона. Немедленно! И пусть все его подданные узрят гнев Божий. Соберите наш флот в единый кулак, дождитесь тех, кто рискнет отомстить за смерть своего короля, и не оставьте от них даже пылинки! А потом… — Ах ты ж гнида! Я те устрою гнев божий, морда ты чернорясочная! — рявкнул взявшийся из ниоткуда Князь де Сильва-Веласкес и выбил из уха Жреца кристал связи кулаком.       Леопольд выжил только благодаря тому, что каждый день тридцать лет подряд по два часа кряду занимался всеми видами единоборств, какие только были во Вселенной: ушел от очередного удара, запутал руки Князя в своей длинной рясе и, не глядя, ударил стилетом в живот: подло, глубоко и наверняка, распарывая внутренности до грудины. Никто его уже не спасет. Проверено. И не раз. — Генрих за меня отомстит, — осел на пол Князь. — Да-да, конечно, — вытер стилет о его камзол Леопольд, огляделся по сторонам, не нашел ни души и возвел глаза к небу, преисполнившись безмерной благодарности: — Спасибо тебе, Господи, за такой бесценный подарок. … Метрополия. Миранда. Императорский Дворец. Покои Императора.       К тому, что средь бела дня к нему в кабинет ворвется махающий старинной саблей сын, Генрих, как и его незримая охрана, оказался не готов, и виной тому был Князь де Сильва-Веласкес, потому что с тех пор, как он в императорских покоях поселился, караул у дверей убрали (мы что — в тюрьме?), терминаторов деактивировали (где ты откопал это старье? у них же через одного центральный процессор глючит!), сканеры холодного оружия отключили (сколько можно выть! выключи ты эту сирену! подумаешь, пара кинжалов и старинный меч, я же находками похвастаться пришел! и не опять, а снова!), защитные экраны с окон сняли (любимый, я с ума сойду, если по ночам небо звездное видеть не буду) и, в общем и целом, расслабились (сканеры-подавители на все остальные виды оружия, яды, газы и прочие прелести остались, ну и Князь в постоянной охране).       Понятное дело, желающие убить Императора не перевелись, но сильно измельчали. Умные в пасть сразу двум драконам соваться не желали, а глупые совались так, что об их приходе служба безопасности знала заранее, путь им ковровой дорожкой выстилала и вела прямо в руки Императора. О том, что Верховный Жрец подзуживает принца Эдварда сменить отца на троне, Генрих знал давно, но в ближайшие годы никаких подлянок от младшего сына в отношении себя не ожидал. Сначала ему надо было разделаться с братьями. Что же его спровоцировало? — Не ждал, да? — взмахнул старинной саблей Эдвард. — Не ждал.       Генрих увернулся, отбил удар планшетом и отступил за гостевое кресло, касаясь изумруда серьги в ухе и мысленно отдавая матерные указания Стефану. Если бы Эдвард застал его сидящим за столом, все бы давно было кончено, но он хряснул дверьми кабинета, когда Генрих был от спрятанного в тайнике оружия далеко, и теперь планомерно загонял отца в угол между окном и шкафом. Спохватившаяся охрана ринулась на помощь Императору, но на их пути встали приспешники принца, и в коридоре закипела кровавая битва. — Непредсказуемость — залог успеха, — нанес удар Эдвард и разрубил планшет, которым отбивался отец, пополам. — Глупости не говори! — разбил локтем стекло шкафа Генрих. — Не сын, а сплошное разочарование!       Увернулся от колющего в живот, выхватил толстенный том и успел прикрыться им от очередного рубящего удара. Бросил книгу в голову Эдварда, выхватил следующую. Где же… где же… в какой книге он спрятал кинжал?! Самое время его найти!!! — У тебя все — сплошное разочарование! — заорал Эдвард, теряя над собой контроль и на мгновение переставая орудовать саблей. — Ты достал меня своими придирками, издевками и презрением! Ты всех нас достал, мразь! Я тебя ненавижу!       Звук битвы в коридоре внезапно усилился, хрипы умирающих перекрыли звон оружия… Виииу — бабах!!! Что-то грохнуло с такой силой, что с потолка рухнула люстра, а дверь в кабинет слетела с петель. Эдвард отпрыгнул в сторону, Генрих вспомнил, в какой книге кинжал, и рванулся к соседнему шкафу, а в кабинете материализовался Судья Дредд, после чего Императорские покои накрыла могильная тишина. — Принц Эдвард, вы обвиняетесь в покушении на жизнь Императора и приговариветесь к смертной казни. — Да пошел тххррр…кха…кха… — рухнул на колени Эдвард. Схватился за клинок своей сабли, торчащий из груди, и завалился на бок. Какого черта?! Как Дредд умудрился убить его его же оружием?! — Хрр… Хррр… — Теперь ты не будешь создавать проблемы в принципе, братишка, — склонился над ним Гарольд. — Гахххр…льт? — прохрипел Эдвард. — За…ххр…чтххр?! — Закон един для всех. — Если бы ты пришел на пару минут позже, то стал бы Императором, — выдохнул Генрих, облокачиваясь спиной и затылком на книжный шкаф. Закрыл глаза, успокаивая бешено стучащее сердце. Все ведь могло обернуться иначе. — Зачем мне это… сейчас? — Я все еще против твоей свадьбы с Артуром. — У тебя все еще есть время передумать, — выпрямился Гарольд и положил руку на рукоять меча, которым так и не воспользовался. — Если я скажу «нет», ты убьешь меня? — Нет, — покачал головой Гарольд. — Ты — тот еще говнюк, но тебя любит Князь, а для меня и Артура он… — Арман! Где Арман?! — задохнулся нахлынувшей паникой Генрих и схлопотал сердечный приступ от рева вымазанного в крови и слезах пацана, возникшего в развороченном взрывом дверном проеме:  — Ваше Величество! Судья Дредд! Дедушка умирает, а на отца напали священники! А-а-а!!! Спа-сии-тееее! — Ричард?! … Территория Содружества. Туманность Галопеи. Мусорщик «Валли».       Артур понял, что мятежники добрались и до него, когда увидел на экране капитанского визора выходящий из Подпространства фрегат класса А+. — Это еще кто? — сунул нос в экран Гоггл. — Священники нашей безгрешной Святой Церкви, полагаю, — ответил Артур, планомерно проверяя все системы мусорщика в поисках того, что хотя бы отдаленно напоминало оружие. — Самое время открыть на них глаза, — занял красивую позу Гоггл, вцепился в микрофон, щелкнул пальцами оператору и принялся вещать: — Дорогие зрители, в одном из моих репортажей я рассказывал о том, что Туманность Галопеи скрывает в своих глубинах шесть обитаемых планет. Как выяснилось в ходе расследования, на данный момент все они принадлежат Святой Церкви. Законно это или нет? Хороший вопрос! До войны с бангалорами эти планеты имели статус независимых поселений и входили в состав Содружества, после войны Имперское управление планетными ресурсами не обрабатывало никаких запросов о смене статуса или владельца, а Налоговое управление не получило ни реала планетного налога за последние двадцать лет. Так что же получается, дамы и господа? Святая Церковь, разместившая на планетах свои военные базы и гражданские поселения, эксплуатирует местное население и использует ресурсы на правах захватчиков? Да! Не платит за это налоги в Имперскую казну? Да! Не… — Бабах! Шууурх! Виу-виу-виу! Тревога! Тревога! Возможна разгерметизация. Экипажу надеть скафандры! — взорвался взрывами, шипением поврежденных коммуникаций и визгливым голосом системы безопасности корабль. — В нас стреляли?! — соизволил обратить внимание на происходящее вокруг Гоггл. — Ваше Величество, сделайте же что-нибудь! — Я делаю! — отмахнулся от него Артур, разворачивая мусорщик к фрегату грузовыми люками правого борта.       Нагнал максимальное давление, рванул рычаг сброса и запулил по суперсовременному звездолету мусором. Не навредит, так хоть измажет. Увы, мусор не одолел даже трети пути и растекся между кораблями дерьмовым облаком. — Вы точно знаете, что делаете?       Гоггл скептически посмотрел на Артура, залезающего в скафандр. А еще на него посмотрела его чертова камера и триллионы зрителей. Вот же, дьявол! Он не имеет права на ошибку. До конца жизни ведь припоминать будут. — Скафандр надевай, умник, — огрызнулся Артур и ускорился, заметив, что фрегат открывает пусковые шахты орудий.       Надежда на то, что священники хотели напугать его перед переговорами, испарилась, а ситуация из опасной превратилась в смертельную. Бангалор их всех раздери! Артур подготовил мусорщик к практически невыполнимому для такой посудины маневру и начал обратный отсчет вслух, краем глаза наблюдая за пыхтящими в нишах со скафандрами журналистами. Оставалось надеяться, что с одеванием они справятся самостоятельно. Если не убьются при маневрах, конечно. — Десять. Девять. — Не нравится мне ваша считалочка, Ваше Величество! Что вы задумали? — Шесть. Пять. Жить хотите, Гоггл? — Конечно! — Два. Один. Держитесь крепче!       Десять залпов сотрясли фрегат клириков и разнесли в мелкую крошку астероид, возле которого находился мусорщик, но не его самого, потому что за мгновение до столкновения невероятным кульбитом Артур сумел вывести свой корабль из зоны поражения. — Ааааа! — на два голоса взвыли журналисты, улетая в дальний угол капитанской рубки. — Нам конец!!! — Еще нет, но скоро будет, — оборвал их дружный вопль Артур, включая экстренную связь, которой оборудовал корабль в первый же день на нем пребывания. Если поблизости никого нет, она бесполезна. У него не больше пяти минут на поиск выхода из тупика! — Есть кто живой? Прием! Прием! Это король Пендрагон! На меня напали в секторе два бис весьм три зеро брит! — Звездный патруль, капитан Уокер, — возник на экране визора суровый на вид рейнджер. — Мы на орбите Ариадны. Кто на вас напал? — Мятежники, поднявшие руку на Императора и Князя де Сильва-Веласкеса. — Тип звездолета нападающих? — Фрегат А+, а у меня мусорщик «Валли» второго поколения. — И вы до сих пор живы? — удивился капитан. — Мне повезло. Фрегатом командует полный идиот, учившийся воевать на симуляторах. — На вашем корабле есть оружие? Впрочем, о чем я? Фрегат так просто не завалить. Мы не успеем прийти на помощь, а это значит, что вам нужно стартовать к нам. Немедленно! Здесь мы вас прикроем. — Согласен, — кивнул Артур, уводя корабль из зоны обстрела мелкокалиберных лазерных пушек. — Но вся проблема в том, что на этой старой развалине очень слабый гипердвигатель, у которого, к тому же, нет системы управления. И святоши об этом знают. — То есть как нет системы управления?! — Ее вырвали с корнем, когда передавали мусорщик во владение Службы судебных приставов. — Это катастрофа, — замельтешил по капитанскому мостику Уокер. Заорал на команду, отдавая приказы, но толку от них было мало. Чтобы уйти в гиперпрыжок, им нужно минимум шесть минут, а у короля не больше четырех! — Ваше Величество, электронный помощник показал стандартную военную схему, по которой действует капитан фрегата. У вас не больше трех минут, после чего, как ни уворачивайся, они вас накроют. — У меня не осталось вариантов, — сжал руки на пульте управления Артур. — Я должен уходить к вам гиперпрыжком. — Управляя двигателем и системой навигации вручную? — замер на одном месте Уокер. — Сэр, при всем уважении… Это самоубийство! На такое способны единицы! — Это точно, — почесал затылок Артур.       Бангалор всех раздери! Неужели он никогда больше не увидит Гарольда? Не исполнит свою главную мечту? Не придумает сто тысяч новых? Не обнимет детей и отца, в конце-то концов!       Фрегат за панорамным экраном капитанской рубки ощерился всеми видами оружия, что на нем были, перекрывая зону вокруг мусорщика полностью, и перестал палить из лазеров. Уокер начал двухминутный обратный отсчет. Артур глубоко вздохнул и с головой зарылся в развороченный, топорщащийся проводами блок управления гипердвигателем, в котором от скуки ковырялся десятый день подряд: — Гоггл, вы ведете трансляцию в прямом эфире? — Да, но… Ваше Величество, я не хочу героически умирать во время своего лучшего репортажа! — Не ссы, прорвемся! Мой отец любил повторять одну присказку: даже если вас сожрали, у вас есть два выхода. В один из них мы сейчас и направимся. — Но капитан Уокер сказал, что совершить удачный гиперпрыжок на этой развалине невозможно! — Капитан Уокер сказал, что совершить такой прыжок могут единицы. Так вот, я — та самая единица. — Вы уверены? — усомнился Гоггл. — Для этого нужен большой опыт. — У короля Пендрагона такого опыта нет, согласен, а вот у Наследника Князя де Сильва-Веласкеса его завались, — выпрямился Артур.       Защелкал тумблерами, скрытыми в панели, замыкая ионный двигатель на привод ожившего гипердвижка, а навигационную систему на ручное управление. Завозился на сенсорной панели, перестраивая цепи подачи энергии и опуская защитные экраны на все панорамные визоры кроме одного — того, в который он будет смотреть до тех пор, пока не ослепнет. Уокер ведь не зря про самоубийство говорил. Нырнуть в Подпространство можно без проблем, а вот выйти из него в нужном месте… Стремительно меняющиеся координаты на экране и вспыхнувший сверхновой горизонт — последнее, что останется в его зрительной памяти, если световой удар не выжгет ему мозги до тла. — Вы — Артур де Сильва-Веласкес?! — ахнул Гоггл. — Невероятно! Дамы и господа! Вы слышали?! Король Пендрагон и Наследник великого Князя де Сильва-Веласкеса — это одно лицо! Это же сенсация! — Угомонись, — оборвал разошедшегося журналиста Артур, синхронизируя остатки мозгов блока управления гипердвигателем с координатами штурмовика Звездного Патруля. — Уокер, я постараюсь гипнуть прямо к вам. Будьте готовы к спасательной операции. Боюсь, эта старая калоша не выдержит перегрузки и развалится на выходе из Подпространства. — Мы будем готовы, сэр, — кивнул Уокер. — Не смей умирать, Артур! — вынырнула из-за его спины красивая, нервно кусающая губы женщина в форме лейтенанта, в которой Артур с удивлением узнал Императрицу. — Дредд этого не переживет! — Переживет, — Артур положил правую руку на россыпь сенсорных клавиш, а левую запустил в развороченное гнездо блока управления гипердвигателем, прихватывая юркий переключатель двумя пальцам сразу. — Но я его от этого меньше любить не стану. — Вы с Судьей Дреддом любите друг друга? — ахнул Гоггл. — Так вот почему вы с ним ТАК разговаривали! — Брысь под панель управления, придурок! — рявкнул на него Артур. — И глаза закрой чем-нибудь поплотнее!       Журналистов смело под панель, Артур развернул корабль в нужное положение, дождался последней секунды отсчета Уокера и ухнул в Подпространство на смертельной волне боеголовок фрегата, давших мощный пинок под зад старой калоши, никогда за свою долгую жизнь не перемещавшейся в пространстве с такой невероятной скоростью. … Метрополия. Миранда. Императорский Дворец. — Уничтожу! Сотру с лица Вселенной всех, кто хоть краем глаза причастен к нападению, — рычал Гарольд, глотая ругательства, панику, страх за жизнь Артура и кучу всего прочего, несясь осколком астероида по коридорам Дворца к Эсперансе.       Планшет дрожал в руке, изображение пестрило помехами, а звук прерывался, но то, что говорил Артур, он слышал от и до. И про гипердвигатель, и про старую калошу, и про ручное управление. И про «меньше любить не стану». — Ты справишься. Только ты и справишься, Артур. Ты же пилот от бога. Я видел тебя в деле!       Планшет погас. Гарольд в ярости разбил его о стену и вызвал адмирала фон Цвейга. — Я в курсе ситуации с Артуром, — ответил на вызов адмирал. — Уокер спасет его, если он выйдет из Подпространства даже на обломке обшивки. — Я знаю. Император и Князь сейчас не в состоянии отдавать приказы и следить за ситуацией на другом конце Вселенной, но это могу делать я. — Я в вашем распоряжении, Судья. — Верховный Жрец покинул Миранду в неизвестном направлении на своей навороченной яхте, но сейчас мы не будем за ним гоняться. Как только он узнает, что Арман жив, а Артур его сын, то заляжет на дно. У нас есть дела поважнее поиска горошины в императорской перине. — Чем займемся? — Не позволим ему спасти то, что он так долго собирал. — Сотрем с лица Вселенной те шесть планет, что ему принадлежат? — предложил Стефан, кровожадно потирая руки. — Мы не можем уничтожить планеты, — осадил адмирала Гарольд, подбегая к Эсперансе. — Святая Церковь торговала рабами, которых перед отправкой очередной партии покупателю держали в Туманности Галопеи. — Люди-рабы?! Судья, да кому они нужны, если есть терминаторы?! — Бангалорам. — Ублюдки! Живодеры! Надо было пройтись по ним огнем и мечом! Зачем я поддался на уговоры Князя и Императора?! — понесло Стефана. — Кровью залить их планеты! Вырезать всех, чтобы никогда больше людей не трогали! — Адмирал! — Простите, Ваше Высочество, — опомнился Стефан.       Не до конца опомнился, раз назвал Дредда Высочеством. Проклял себя последними словами. Ненависть к бангалорам прорывалась сквозь его спокойствие нередко, но это ведь не повод молоть языком! — Хм, так вы в курсе, — протянул Судья после паузы. — И давно? — После нашего разговора я пришел с повинной к Императору, ну и… Был введен в курс дела. — Ясно. Вернемся к Святой Церкви и их планетам. — Жду ваших указаний. — Жду вас в Туманности Галопеи на «Летучем Голландце» в кратчайшие сроки. Шесть фрегатов А+ в одном парсеке от каждой из планет тоже не помешают. Полная блокада. Всех впускать, никого не выпускать. Ничего до моего приказа не предпринимать. — Почему? — Если Артур жив — а он жив! — это его война, — ответил Гарольд, запуская двигатели. — Мы поможем ему, если он не справится. — Артур из рода Веласкесов, Судья. Он справится, — уверенно сказал Стефан, не давая упадническим настроениям заползать в душу. — Пока вы еще на связи, можно кое-что уточнить? — Слушаю. — «Форсаж» оказался на орбите Ариадны не случайно. Уокер не смог связаться с вами и сообщил последние новости мне. — Ближе к делу! — Капитан обнаружил следы присутствия нашего беглеца в одном из монастырей Святой Церкви на Ариадне. — Ради всеобщего блага мы должны покончить с ним до того, как он присоединится к Верховному Жрецу, который наверняка считает его тем, кем он не является. — Да, сэр, — и не подумал спорить Стефан. Клоны — это от Лукавого. Тем, у кого нет души, в нашей Вселенной не место. — Если беглец попытается покинуть планету до моего прибытия на «Форсаж», пусть рейнджеры действуют по своему усмотрению. И помните: главной на финальной стадии операции должна быть Элизабет. Она получила четкие инструкции, от которых отступать нельзя. Мы должны быть уверены в том, что нейтрализовали того, кого искали, а не очередного Лжегарольда. — Я за этим прослежу. … Территория Содружества. Туманность Галопеи. Орбита Ариадны. «Форсаж»       Мусорщик вынырнул из Подпространства не просто рядом с «Форсажем», а в зоне его видимости, чем поразил рейнджеров до глубины души. Такой прыжок под силу лишь исключительно талантливому пилоту! Это понимали абсолютно все, а потому репутация Артура в очередной раз взлетела до небес. — Лейтенант Рипли, десантный шаттл к мусорщику! Док, подготовить реанимацию! Живо-живо-живо! — Есть, сэр, — ринулась из капитанской рубки Рипли.       Уокер пальцы искусал в нетерпении, пока людей из разваливающегося на глазах корабля в шаттл перетаскивали. Не дай бог они короля не спасут! За это рейнджеров в полном составе казнит Судья Дредд. Или линчуют подданные Пендрагона. Или Князь де Сильва-Веласкес, чьим сыном Артур оказался. Черт бы побрал этих аристократов! Насобирают хренову кучу титулов, а потом берут самый захудалый, прикидываются простофилями и развлекаются почем зря, а ему за их жизнь отвечай! В гробу он такую работу видал и в белых тапочках! — Сэр, король Пендрагон жив, — наконец, вернулась в рубку бледная как смерть Рипли. — Тогда почему у тебя такой вид, будто он умер? — налился подозрениями Уокер. — Потому что его зрение осталось за горизонтом этой планеты. — Лучше бы он умер, — передернулся Уокер.       Один из самых крутых пилотов Вселенной, богатейший и влиятельнейший аристократ — слепец на все оставшиеся до конца жизни сто пятьдесят лет… Худшего наказания не придумаешь! — Артур наверняка подумает так же, когда узнает. … — Ваше Величество, у меня для вас плохие новости, — присел рядом с Артуром Док. — Я починил ваши внутренности, но вот ваши глаза… При внешней целостности они уничтожены безвозвратно. Если бы вы были обычным человеком, я бы вырастил вам новые, но вы аристократ, а с вами такие фокусы не проходят. Впрочем, вы это и без меня знаете.       Артур промолчал. Что он мог сказать? Вселенная непостижима в своих капризах. Ты можешь заменить хоть все части своего тела на новые (Дорого. Очень дорого. Настолько дорого, что не каждый аристократ смог бы себе такое позволить), но если ты простолюдин, то жить тебе восемьдесят лет и ни минутой больше. Но если ты аристократ, и в твоих генах сияет божественная искра, то жить тебе двести лет в одном-единственном теле, ни одну из частей которого заменить невозможно. — Я сделал все, что мог, — виновато зашуршал пластиковой оберткой от лечебной капсулы Док. — Спасибо, — сказал Артур, прилагая неимоверные усилия, чтобы голос звучал ровно. — Оповестите меня, когда на корабль прибудет Судья Дредд. — Да, конечно! — закивал Док, приложил к его безвольной руке капсулу со снотворным и покинул медицинский отсек, предварительно убрав под замок все режущие и колющие предметы. Слепота суициду не помеха. …       Уокер навернул круг по рубке. Под ложечкой чесало предчувствием скорых неприятностей, и он не собирался это игнорировать. То, что они спрятались на одном из спутников Ариадны, вовсе не гарантировало их безопасность, ведь всего в половине парсека намечалась грандиозная вечеринка: Туманность Галопеи была заблокирована военными крейсерами Императора так, что мышь не проскользнет, а экран наблюдения пестрел разнокалиберными точками слетающихся в галактику кораблей. Рыцари Содружества не собирались прощать Святой Церкви покушение на своего обожаемого короля, а священники собирались превратить их в пепел и принести в королевство безбожников свет Истинного Бога, о чем и заявили во всеуслышание. Говнюки лицемерные! Уокер столько раз сталкивался с ними, когда речь заходила о пропавших людях, что и не сосчитать! — Капитан Уокер, на связи адмирал фон Цвейг, — прервал мрачные мысли капитана сержант Тодд, включая центральный визор. — Сэр, — поспешил принять отрешенно-почтительный вид Уокер. — Артур жив? — Да, сэр. — Вы по-прежнему находитесь на орбите планеты, на которой находится беглец, чья поимка является вашей основной задачей. Верно? — Да, сэр. Мы хотели взять монастырь штурмом, но нас отвлекли. — Беглец знает о том, что вы его обнаружили? — Вряд ли, — покосился на один из визоров Уокер. — Ни один звездолет базу не покинул, хотя суматоха там царит изрядная. Самое время нагрянуть туда с визитом. — Вы читаете мои мысли, капитан. Не дайте беглецу ускользнуть — его появление в рядах мятежников вернет им боевой дух и надежду на победу. — Беглеца надо доставить к Императору живым? — вмешалась в разговор Рипли, но Уокер не стал ее прерывать. Потом оплеух навешает, когда вся эта суета закончится. — Или можно пристрелить на месте? — Лейтенант, давайте так договоримся, — недовольно поморщился адмирал. — Если у вас будет возможность допросить беглеца, получить неопровержимые доказательства его вины и записать все это на видео, то я разрешаю поступить так, как велит ваше сердце. — Какое еще сердце? У нее сердца нет! — возмутился Уокер, над неловкими ухаживаниями которого Рипли поначалу прикалывалась со страшной силой.       Он ухаживать перестал, она взялась за него сама. Он понял, что она не шутила, только после того, как она обиделась. Он позвал ее на свидание, она на него не пришла (по уважительным причинам, но об этом он узнал гораздо позже). Он плюнул и решил вылечить разбитое сердце шлюхами. Сердце, он, конечно, не вылечил, но удовольствие получил. Она закатила ему грандиозный скандал и переспала с сержантом. Он устроил скандал ей, но не убил ни ее, ни сержанта, хоть и очень хотел. Она пришла к нему той же ночью, сказала, что с сержантом не спала, и свела с ума. Он любил ее до самого утра, а потом позвал замуж. Она разревелась и убежала. Он ни хрена не понял и решил с этим безнадежным делом завязывать. Не было у него жены — и слава богу, что не будет. К херам это все! — У меня сердца нет? — уперла руки в бока Рипли. — Да это у… — Лейтенант, если вы продолжите нарушать субординацию, я посажу вас под арест! — рявкнул Стефан. — Что за люди пошли? Никакого уважения! — Простите, сэр, — покаялась Рипли, виновато опуская голову. — Больше такого не повторится. — Сразу так нельзя было? — успокоился Стефан. — Капитан, Судья Дредд настаивал на том, чтобы Рипли возглавила операцию по поимке беглеца, и привел веские аргументы, с которыми я был вынужден согласиться. Считайте это приказом. — Да, сэр, — не моргнув глазом, соврал Уокер.       Никуда Рипли не отправится. Будет сидеть под замком, в безопасности. Сердечная, мать ее за ногу, женщина. Вечно лезет на рожон, а ему переживай. Сам справится, не маленький. — А вы останетесь на корабле, — обломал Уокера адмирал. — Не вздумайте выключать связь! Мой помощник будет за вами присматривать до тех пор, пока Судья Дредд до вас не доберется. — Да, сэр, — не скрывая недовольства, отрапортовал Уокер. Дождался, пока адмирала на экране сменит один из помощников, и повернулся к Рипли. — Возьми десантный шаттл, сержанта Тодда и его команду, а также… — Капитан! На базе готовится к старту скоростная космическая яхта, — перебил его сержант Тодд. — Если на ней стоят гипердвигатели новейшего поколения, то блокада Имперского флота может и не сработать. Как и наша. Единственная возможность поймать беглеца — это не дать ему взлететь. — Да что ж сегодня за день-то за такой! — сложив руки за спиной, принялся шагать туда-обратно Уокер. — Раскинуть сеть подавителя ионных двигателей! Заставить выйти на связь, как только они попытаются стартануть с планеты!       Суета на капитанском мостике оборвалась буквально через пару минут и сменилась настороженной тишиной, потому что на связь с рейнджерами вышел принц Гарольд собственной персоной. Элизабет, увидев его, за сердце схватилась, настолько он был на настоящего Гарольда похож, а вездесущий, непотопляемый и в Подпространстве не исчезающий Гоглл схватил микрофон, пнул оператора и влез в кадр с комментариями, которые оборвал Лжегарольд: — Господа, я знаю, что сегодня на Императора было совершено покушение. Мой младший брат совершил непозволительную глупость, напав на него… — По указке Верховного Жреца, в монастыре которого ты сейчас находишься? — подсказала Элизабет, собираясь с духом.       Клон был куда опаснее, чем она думала, а потому его существование надо было немедленно прекращать. За Гарольда, который за эти годы занял в ее сердце очень много места, Элизабет собиралась сражаться не на жизнь, а насмерть. — Мама? Вот уж не думал увидеть тебя в таком виде, — заметно напрягся Лжегарольд. — Мама? — переспросил Уокер на пару с Гогглом. — Ты им не сказала, да? — насмешливо-неодобрительно покачал головой Лжегарольд. — Господа, позвольте представить вам Ее Величество Императрицу Элизабет. — Охренеть, — рухнул в кресло Уокер. — Потрясающе! — возликовал Гоггл. — Гарольд, мы можем поговорить нормально? — поморщилась Элизабет. — Без этого… всего… — Можем, — хищно прищурился Лжегарольд. — Я буду ждать тебя на взлетной полосе. Одну. — Ну уж нет. От тебя можно ожидать чего угодно! Я возьму с собой… да вот хоть этих двоих. — Каких двоих? — завертел головой Гоггл. Понял, что речь идем о нем и его операторе, и возликовал в камеру: — Дамы и господа! Эксклюзивное интервью ждет вас… — Заткнись, — оборвал его увесистым подзатыльником капитан Уокер. — Независимой журналистике силой рот не заткнешь! — выпятил тощую грудь Гоггл. — Р-р-р!!! — Молчу-молчу. — Ты хочешь, чтобы при нашем разговоре присутствовали журналисты? — поднял бровь в насмешливом непонимании Лжегарольд, не обращая внимания на перепалку. — Мне скрывать нечего, а тебе? — подначила его Элизабет. — Мне тем более, — принял надменный вид Лжегарольд. — Отец обвинил меня в том, чего я не совершал. Моя совесть чиста! — Поговорим об этом внизу, — махнула на него рукой Элизабет и вышла из рубки. …       На поверхности планеты шел дождь. Мерзкий, нескончаемый, холодный и ветренный. Самое то, чтобы кого-нибудь пристрелить или самому застрелиться. Гоггл с оператором деловито суетились вокруг, а Элизабет смотрела на Лжегарольда и ужасалась. Если бы не бездушные глаза и полное отсутствие ауры властелина, она бы ни за что клона от настоящего Гарольда не отличила. — С чего начнем разговор? — спросил Лжегарольд и сам на свой вопрос ответил: — Много лет назад я прилетал к тебе с просьбой о помощи. Помнишь, что ты мне тогда сказала? — Что ты не мой сын. — Ты по-прежнему так считаешь? — На данным момент у меня нет причин считать иначе. — Тогда зачем ты здесь? — Ты знаешь, сколько двойников Гарольда приходило ко мне с просьбой о помощи? Десятки! И все они были полукровками или простолюдинами. Я не могу позволить им разгуливать по Вселенной и смущать умы обывателей. — Опять! Ты опять за свое! Мне плевать на остальных! Я — это я! Это же очевидно! — Цена моей ошибки — трон Империи! — повысила голос Элизабет. — Я должна быть уверена в том, кому помогаю! — Верховный Жрец провел генетический тест лично! — рявкнул Лжегарольд. — Это было главным условием предоставления мне помощи! — Ваше Высочество, о какой именно помощи идет речь? — влез в разговор Гоггл. — В свете последних событий… — Не смей перебивать члена императорской семьи! — снес его на землю хорошо поставленным ударом Лжегарольд. Откинул в сторону ногой в живот и подошел вплотную к Элизабет. — Посмотри на этот второсортный кусок говорливого дерьма. Простолюдины — грязь под ногами аристократии! Неужели ты думаешь, что я такой же, как они?! — Нет, я так не думаю, — не сделала и шага назад Элизабет.       Вскинула голову, чтобы посмотреть Лжегарольду прямо в лицо, и молниеностным движением воткнула ему в шею шприц, который прятала в рукаве формы. Выдернула и воткнула в свою шею, вливая вторую половину жидкости не столько для того, чтобы потянуть время и не дать клону завязать потасовку, в которой она проиграет, сколько для того, чтобы успокоить зрителей, наблюдающих за спектаклем со стороны. Скажут потом, что в шприце был яд. Кому это надо? — Какого… — отступил от нее Лжегарольд, хватаясь за шею. — Что ты нам вколола, стерва?! — Препарат по уничтожению клонов, — ответила Элизабет, аккуратно упаковывая шприц в ваккумный пакет для вещдоков. — Для человека он безвреден, а для клона смертелен. Раритет, между прочим. Не знаю, где его Судья Дредд раздобыл, но большое ему за это спасибо. — Ваше Величество, вы действительно думаете, что стоящий перед вами человек не ваш сын, а его клон? — взвился с земли несгибаемый Гоггл. Стер кровь из разбитой губы рукавом куртки, пошатнулся, схватился за бок, но устоял на ногах. — Это же невозможно! — Все возможно, если есть серьезный мотив и нет правильных моральных установок, — сказала Элизабет, отступая от замершего в нелепой позе Лжегарольда подальше, и добавила, путая следы: — А у Верховного Жреца, как мы сегодня узнали, с моральными установками беда. — Шшшшихххх, — рассыпался черным песком под ноги людей Лжегарольд. — Это сенсация! — ахнул Гоггл. — Ваше Величество, вы были правы! Это был клон!!! — Что и требовалось доказать. … Метрополия. Миранда. Императорский Дворец.       Генрих сидел возле лежащего на постели Армана, которому вкатили лошадиную дозу снотворного, гладил его руку какой-то там час подряд и переживал. Не за его жизнь (привычка Князя ходить в скрытой силовой защите и регенерирующая капсула новейшего поколения, которую он успел воткнуть себе в живот, серьезно облегчили врачам работу), а за его будущую безопасность. Кровь любимого на руках Генриха проткнула мыльный пузырь безосновательной уверенности в его неуязвимости и погрузила в панику. На теле Армана было бесчисленное количество шрамов! А если бы одна из этих ран оказалась смертельной? Он бы никогда не женился на нем, не прожил десятки счастливых лет, не… — Генри… — завозился на постели Арман. — Я здесь. Лежи спокойно. Все в порядке. — Если все в порядке, почему ты сидишь рядом со мной, а не лежишь? — Я только что пришел, — соврал Генрих, немедленно раздеваясь и укладываясь в постель. — Рассказать последние новости? — Расскажи, — согласился Арман, устраивая его на себе удобнее. — Эдвард мертв, его убил Дредд. Женевер тоже мертва, ее случайно убил Персиваль спасая Ричарда. Верховный Жрец сбежал, его поиски приостановлены в связи с нападением клириков на Артура. — Он в порядке? — Он жив, — ответил Генрих, уходя от печальных подробностей. Об этом они поговорят позже. Спешить-то уже некуда. — Сумел уйти от фрегата А+, сейчас находится на одном из кораблей Звездного патруля, к нему летит Дредд. — Я бы хотел с Артуром поговорить. — Позже поговоришь, ему сейчас не до тебя: его армия скоро схлестнется с армией Верховного Жреца, и он присоединит к своему королевству оставшиеся шесть планет. — Мы ведь будем за этим наблюдать? — Конечно! — выкопал из тумбочки кристалл управления визором Генрих. Включил огромный экран, разделил его на сектора, передающие изображение с разных точек наблюдения. — Наш флот держит ситуацию под контролем, но Дредд запретил Стефану вмешиваться. — Он мудр не по годам, — преисполнился благодарности к Гарольду Арман. — Это да. Не то, что его клон. — А что не так с его клоном? — Элизабет его уничтожила. — Как-то ты не очень этим доволен. — Я разочарован, — проворчал Генрих. — Какой-то он получился… никакой. Ни тебе толп приверженцев, ни мятежа, ни подлянок. Бегал по Вселенной бестолково, суету сеял, а толку — ноль. И Элизабет подставился, как последний дурак. — Он сделал то, чего ты от него хотел — отвлек внимание Верховного Жреца от настоящего Гарольда, так что не надо тут тень на плетень наводить. — Тень на плетень… Арман, а ты знаешь, что такое плетень? — сменил тему Генрих. — Персиваль сказал, что наши далекие предки так раствор называли, из которого здания возводили. Если нарушить технологию, наведя тень на плетень в процессе стройки, то дома рушились. — Надо же… И охота Персивалю в древних фолиантах копаться? Не сын, а ходячая энциклопедия. Занялся бы чем-нибудь полезным! — Мне кажется, ты к нему несправедлив, — задумчиво сказал Арман. — Он не правитель, не воин и не финансист, но все это есть в Гарольде, так почему бы не позволить ему заниматься чем-то другим? На должности Главного Казначея он совершенно бесполезен. — Как и на десяти предыдущих. — Отдай в его распоряжение Министерство Культуры. — Шутишь? Персиваль — блядун, каких поискать! Чему он нашу молодежь учить будет? Камасутре? — возмутился Генрих. — Кстати о камасутре, — промурчал Арман, распуская руки. — На какой странице мы остановились? — Ну ее нафиг, любимый. Персиваль эту древнюю книженцию нашел? Вот пусть сам над ней кости и ломает. … Территория Содружества. Туманность Галопеи. Орбита Ариадны. «Форсаж». — Артур, я выгнал всех. У нас очень мало времени на то, чтобы обсудить очень серьезные вещи, — бросил шлем на пол Гарольд.       Упал на колени рядом с любимым. Живой! Господи ты боже мой, живой! Вселенной здорово повезло, потому что за то время, что он летел сюда, его накрыло понимание: если Артура рядом с ним не будет, то Судья Дредд рано или поздно похоронит в своих бездушных глубинах человека по имени Гарольд. Что ждет народ, если им управляет кусок камня, для которого Закон и Порядок — святыня? Репрессии, тюрьмы и смерть, ведь безгрешных людей не бывает, а настоящая жизнь, как ни крути, это вечный Хаос.       Гарольд исцеловал порезанное осколками лицо, коснулся заветной родинки большим пальцем и залепил капсулой в переносицу, накрывая неподвижные глаза Артура регенерирующей повязкой. Если остался хоть один живой атом, она рано или поздно восстановит все. Десять лет, двадцать, пятьдесят… Какая разница? Главное — не терять надежду. — Что ты хочешь обсудить? — прошептал Артур, не двигаясь, не отвечая чутким пальцам, не реагируя на ласковые губы и не веря в то, что Гарольд будет любить его таким. — Мою слепоту? Мою никчемность? Или мое унизительное будущее в четырех стенах вдали от тебя? — Я никогда и никуда одного тебя больше не отпущу. Ты понял меня? Мы всегда будем вместе. — Что за бред ты несешь? — взорвался Артур. Рванулся с больничной кровати черт знает куда, но упал обратно, придавленный неумолимой рукой Гарольда. — На хера будущему Императору муж-слепец?! Это же святотатство! Ладно бы мне ноги оторвало, но глаза! Их невозможно восстановить! Это конец всему. — Любимый, возьми себя в руки… — Я лучше эти самые руки на себя наложу! — Хрясь! — отвесил Артуру жестокую затрещину Гарольд.       Смахнул слезы со своих глаз. Сжал зубы, глотая эмоции. Им нельзя поддаваться! Только не сейчас! Кто будет сражаться за Артура, если не он? — Не понял, это что сейчас такое было? — после секундного замешательства спросил Артур. — Ты что — меня ударил?! — Да. — Охренел?! — зарычал Артур, на этот раз успешно подрываясь с лежанки. — Я лежу тут, слепой, несчастный и опустошенный, а ты мне оплеухи отвешиваешь?! — Да. — Убью нахрен, ублюдок бесчувственный!       Гарольд позволил скользнуть первому удару в корпус по касательной, подставил под кулак плечо и пропустил чувствительный хук слева в челюсть, после которого Артур взвыл, схватился за руку и рухнул обратно на кровать. — Бангалор тебя раздери, Гарольд! У тебя даже челюсть каменная! — Зато сердце у меня не каменное, — встал на колени между его ног Гарольд. Обхватил голову Артура руками, коснулся родинки губами. — Не время психовать и жалеть себя, король Пендрагон. Время мстить врагам и отбирать у них планеты. Если ты найдешь в себе силы обратиться к своим подданным с речью прямо сейчас, то станешь легендой не только для нашего поколения. За своего короля — слепого, покалеченного, но ни на минуту не усомнившегося ни в своих силах, ни в друзьях, ни в решениях, они порвут на клочки всех. — Наверное, так оно и будет, но я… Я во мраке, Гарольд. Ты не представляешь, каково это, когда в голове абсолютный мрак. Он поглощает меня! — Потерпи чуть-чуть — и тебя поглощу я. — Нашел время думать о постели, — не сдержал усталую улыбку Артур.       Запустил руки в шелковые волосы любимого. Может, он прав, и все не так страшно, как казалось? Да, зрения нет, но ведь есть остальное: мозги чтобы думать, сердце чтобы чувствовать и тело чтобы получать удовольствие. — Помнишь, однажды я сказал, что верю в то, что ты никогда не подведешь меня и не разочаруешь? — поцеловал его в губы Гарольд. — Помню. — Самое время доказать Вселенной, что Имперские Судьи не ошибаются. — Знаешь, за что я люблю тебя? — после долгого молчания спросил Артур. — Нет. За что? — За то, что ты хитрый, упрямый и жестокий сукин сын, который никогда не сдается. — Я такой, да, но есть одно маленькое, но очень важное уточнение: я сдамся, если потеряю тебя, так что в твоих руках не только мое сердце, но и будущее целой Вселенной. — Эй! Не смей перевешивать на меня ответственность! — Поздно. Скоро ты станешь моим мужем и разделишь ее со мной официально. К слову, глаза тебе для этого не понадобятся. — Ну ты и… засранец. … Esivanhempien maa. Последняя граница. Планета 43++\. Сторожевой пост. — Они разделали тебя под орех, Жрец.       Двухметровый бангалор, увешанный цацками на манер новогодней елки, ухмылялся так злорадно, что Леопольд был в одном вздохе от того, чтобы порвать ему глотку зубами. Наверное, он и порвет, потому что крах подпольной империи Леопольда и его вселенское унижение они наблюдали вместе. Со всех ракурсов. После пламенной речи короля Артура, вернувшегося живым оттуда, откуда не возвращаются, журналисты постарались и сунули нос во все дыры полномасштабного показательного побоища, которое оставило Леопольда практически ни с чем. В нем умудрились поучаствовать едва ли не все граждане Содружества, имевшие в своем распоряжении звездолеты и оружие, чего он даже предполагать не мог. Это же неуправляемая свора бешеных собак, а не люди!       Тем не менее те, у кого были приличные военные корабли, присоединились к военному флоту Артура, а те, у кого были жалкие посудины, высадились на поверхности планет Галопеи и с невероятной жестокостью перебили всех священников до единого, освобождая из подземных тюрем тысячи рабов. А чего он хотел от воров, пиратов и контрабандистов, в большинстве своем прошедших войну с бангалорами? Милосердия? Они знать не знали, что это за слово. Его люди тоже этого слова не знали, но в живых их больше не было.       Леопольд подавил приступ гнева. У него теперь вообще мало что было — жалкая треть от расчетного. Власть, богатство, военная мощь, фанатичные последователи, рабы… Все это испарилось благодаря одному-единственному человеку, на котором сошелся клином весь белый свет. Артур де Сильва-Веласкес. Фаворит Вселенной, чтоб его мозги глазам уподобились!       Он умудрился выбрать себе в жены стерву, которая портила все, до чего дотрагивалась, и влюбил в себя всех, включая бездушную тварь по имени Дредд! Даже гребаные журналисты лизали ему руки. А уж после того, как он вышел к народу слепым, но по-прежнему уверенным в себе и запредельно аристократичным, так и вовсе. Легенда, чтоб ему внутренности перекрутило! Да он, наверное, даже Князя переплюнул, и теперь его чумовая речь, как и история его королевства, попадут во все учебники и исторические хроники. — Победа!!! — вскинул кулак над головой Артур, когда один из его рыцарей отрапортовал о том, что последняя планета полностью взята под контроль Содружества, а флот Святой Церкви разгромлен.       Рейнджеры на пару с журналистами возликовали. Судья Дредд положил руку на плечо Артура, стоящего рядом с капитаном штурмовика Звездного патруля, слонился к его уху и сказал что-то такое, после чего Артур накрыл его руку своей и ослепительно улыбнулся, сводя весь мир и Леопольда заодно с ума. — На его месте должен был быть я! — зарычал Леопольд и взорвался яростью берсерка, разнося в пух и прах все на своем пути. За исключением бангалора, увернувшегося от его стилета с невероятной грацией двухсоткилограммовой балерины. — Ты же хотел быть на месте Императора, — сказал бангалор, когда Леопольд перестал препарировать мебель в комнате и чуток успокоился. — Мельчаешь на глазах. — Заткнись, тварь болотная! Тебя не спросили! — Ты бы поосторожнее с оскорблениями, — перестал прикалываться бангалор, кладя нижние руки на рукояти внушительного вида мечей на поясе. — А то что? — Укорочу на голову. — Не посмеешь! — Еще как посмею. Я хевдинг. Сам себе закон и правило, а ты теперь — никто. То, что я тут с тобой вошкаюсь…       Леопольд метнулся к нему неуловимой тенью профессионального убийцы и вспорол горло от уха до уха. Грузное тело рухнуло на пол, в помещение ворвались охранники, но куда им тягаться с лучшим учеником прославленных Мастеров Империи? Он перерезал их, как свиней на бойне, невзирая на нечеловеческую силу и четыре руки. Брезгливо вытер стилет о куцую одежду последнего бангалора, спрятал оружие в глубинах черной мантии и вышел из дома, оставляя на деревянном полу взрывчатку с таймером на двадцать минут обратного отсчета.       Не получилось с бангалорами сработаться. Но это было предсказуемо, а потому — план С. Ему есть куда возвращаться. Империя большая, места для всех хватит, если с умом к делу подойти. — Ваше Высокопреосвященство, — подбежал к нему фанатик. Один из тех, кто был с ним во Дворце. Всего лишь рядовой монах, но кто сказал, что из него не получится епископ? — Вы в порядке? — Не совсем, — печально покачал головой Леопольд. — Сегодня Дьявол помог врагам победить наших славных воинов, но не сломил наш дух. Однажды, я верю в это, мы отомстим им: принесем Божественную Искру погрязшим в ереси людям и освободим их от власти нечестивцев. — Для этого нам понадобится время, — преданно посмотрел на него фанатик. — Оно у меня есть. Скажи, где сейчас наши золотые, забывшие все, что знали раньше, детки? — Ждут отправки к ярлу… Eiríkr, — споткнулся на имени знатного бангалора фанатик. — Пожалуй, мы не будем их к нему отправлять. Верни деньги и извинись. Я займусь детишками сам.       Стоит ли мелочиться, если сто пятьдесят лет впереди? Ему понадобятся верные, долгоживущие помощники. Вот будет потеха, если Эрнесто де Сильва-Веласкес заколет своего отца! Не «если», а «когда», поправил себя Леопольд и окончательно успокоился. Будет и на его улице праздник. — Ах да, перегони летающую тарелку бангалоров на наш корабль. Им она больше не понадобится. … Метрополия. Миранда. Ангар Звездного патруля. «Форсаж». Неделю спустя.       Уокер стоял, прислонившись плечом к переборке каюты Рипли, и смотрел, как она собирает вещи. Молча. Что он мог ей сказать? Что любит? Что готов жизнь ради нее отдать? Она таких речей за свою долгую жизнь наслушалась до отвращения. Императрица… У него в голове не укладывалось, что он… занимался… любовью… с Императрицей!!! Это как с луной в небе целоваться! А он ее замуж позвал. Дурак, ой, дурак… Бывших Императриц не бывает. Не важно, сколько у Императора после нее жен будет, она первая и единственная. Мать будущего Императора. Все остальные — всего лишь супруги, не имеющие и трети того, что полагается ей.       Элизабет закончила сборы, подошла к люку и остановилась возле Уокера, касаясь его плеча своим. Нахрен ей эти жалкие обноски не сдались! Она пришла сюда ради того, кто заставил ее забыть о Филиппе де Губертене раз и навсегда. Плевать, что полукровка. Плевать, что беден, как церковная мышь. Плевать, что работа для него превыше всего. Плевать, что ни черта в ухаживаниях не разумеет и в постельных утехах не силен. На все плевать, кроме него самого: сильного духом, ершистого, отходчивого, честного, ворчливого, своевольного … настоящего! — Так ничего мне и не скажешь? — Простите, если что не так, Ваше Величество, — выдавил Уокер, опуская голову. — Если бы я знал, кто вы, то никогда не позволил бы себе лишнего, как бы мне того ни хотелось. — Трус, — хлюпнула носом Элизабет и, приняв самый величественный вид из всех возможных, пошла на выход.       Уокер смотрел… молчал… скрипел зубами… терзал побелевшими пальцами переборку… — Прощайте, капитан, — обернулась на пороге главного коридора Элизабет, сквозь набегающие слезы бросая последний взгляд на… стоящего в шаге Уокера. — Не плачь. Пожалуйста, только не плачь! — подхватил ее в объятия он. Зашептал в тщательно уложенные волосы, сбиваясь, теряясь, находясь и снова теряясь: — Я люблю тебя. Не уходи! Мы же команда… Останься со мной! Я недостоин Императрицы, но достоин тебя, Эл. Той тебя, которую звездные рейнджеры считают своей. — Если ты станешь моим Фаворитом, ни одна тварь не посмеет сказать тебе, что ты меня недостоин! — Мне нечего делать во Дворце, но зато тебе есть чем заняться в Звездном патруле, — поцеловал ее в лоб Уокер. Вытер слезы из прекрасных глаз и отступил: — Подумай об этом, когда все уляжется. — Не о чем думать, — глубоко вздохнула Элизабет. — Моя миссия окончена. Император предложил мне вернуться в Столицу и заняться подобающими Императрице обязанностями, которые не может выполнять Князь. Мое место рядом с ними. — Так оно и есть, — опустил голову Уокер, но тут же вскинул ее обратно: — Но я все равно буду ждать тебя, лейтенант Эллен Рипли. До конца моих дней. — Ты упрямый осел, Уокер, но я оставляю тебе шанс передумать.       Уокер смотрел вслед любимой женщине до последнего, но так и не смог заставить себя пойти за ней. Его место в Звездном патруле. Фавориты, особняки, золотые ложки, слуги, пуховые перины и абсолютная бесполезность… В гробу он видал такую жизнь и в белых тапочках. — Капитан? Вы в порядке? — окликнул его сержант Тодд, выглядывая из капитанской рубки. — Тут это. Дело есть. — Говори, — откинул в сторону эмоции Уокер. — Судья Дредд приказал заняться поисками пропавших детей аристократов, среди которых младший сын короля Артура. — Почему их поисками должны заниматься мы? — нахмурился Уокер, заходя в рубку. — Родителям сказали, что детей отправили в спортивный лагерь на планету Пинтерест в системе Малой Медузицы, но такой планеты в принципе не существует. Дети на связь не выходят. — Надо же… Как интересно. Сколько детей пропало? — Пятьдесят. Судья Дредд полагает, что в их похищении замешан Верховный Жрец. Вся информация по делу передана нашему электронному помощнику. — Зацепки есть? — Следы детей обрываются в одном из космопортов на окраине Метрополии. — Туда мы и отправимся. Общий сбор! Учитывая, что мы в Столице, даю на все про все два часа. — За два часа мы не успеем получить в ваше распоряжение нового лейтенанта, — посмотрел на не слишком счастливого на вид капитана сержант Тодд.       Жаль, что все так обернулось. За его бурным романом с Рипли не следил разве что ленивый. Весело было. Всем, включая главных действующих лиц. Особенно, когда Рипли в капитана по-настоящему втюрилась. Или не по-настоящему? Императрицы в простолюдинов не втюриваются, это всем известный факт. С другой стороны, капитан на три четверти полукровка… Вот был бы фокус, если бы Императрица на его уговоры поддалась и на «Форсаж» лейтенантом вернулась! Он бы тогда в Санта Мороза поверил и в Белую Шапочку до кучи. — По дороге догонит, — отрезал капитан. — Да, сэр, — кивнул сержант, перестал думать о всякой фигне и занялся делом. … Метрополия. Миранда. Императорский Дворец. Палата Лордов. — Господа, сегодня я бы хотел закончить наше собрание хорошей новостью. — Ни разу не слышал от вас хороших новостей, Судья, — насторожился герцог Нордклифф, десять лет назад сменивший Артура на посту Канцлера Империи. — Имею честь пригласить вас на церемонию моего бракосочетания с Наследником Князя де Сильва-Веласкеса, которая состоится в Императорском Дворце через две недели. — Вашу — что?! Уму непостижимо! Во дает мужик! Когда успел? Вы же не всерьез! — разразились комментариями лорды. — Церемония одобрена Императором и Князем де Сильва-Веласкесом, однако, согласно Закону как Верховный Судья Империи я обязан прокомментировать вам мое решение. Одной из причин, по которой я женюсь на Артуре де Сильва-Веласкесе, является его законно-незаконное королевство, которым в связи с временной потерей трудоспособности короля управляет его несовершеннолетний сын Ричард. Мы не можем бросить на произвол ребенка пятьдесят шесть планет, для жителей которых слово «закон» мало что значит. К сожалению, кроме брака с их повелителем законных способов управлять королевством не существует. — Мы поддерживаем ваше решение, — высказал общее мнение герцог Нордклифф. В кои веки контрабандистов и пиратов взяли под контроль, а на звездных трассах воцарилось спокойствие. Какой дурак будет это шаткое равновесие раскачивать? Да и бездетным Судью Дредда оставить не помешает. Кому нужна толпа детишек, знающих самые страшные тайны аристократии? — Но есть один важный нюанс. — Какой? — Вы не можете жениться на Наследнике Великого рода, не доказав своей принадлежности к рядам высшей аристократии. — Одобрения Императора и Князя вам недостаточно? — Его недостаточно вам, Судья, — усмехнулся герцог Нордклифф. — Вы прекрасно знаете, что в исключительных случаях, а сейчас случай именно такой, одобрение на брак должна дать Палата Лордов. — Я предоставлю доказательства моего высокого происхождения на церемонии. Уверяю вас, господа, претензий к нему не будет. — Тогда и у нас к вашему браку претензий не будет. — В данном случае ваше слово — закон. … Метрополия. Миранда. Императорский Дворец. Две недели спустя.       Город бурлил. Да что там! Империя бурлила, ведь буквально через несколько минут Главный Имперский Судья, таинственный, неумолимый и беспощадный, снимет шлем и раскроет тайну своей личности! И все это ради Артура де Сильва-Веласкеса, Наследника Великого Княжества, бывшего Канцлера Империи и легендарного короля Пендрагона, всего за десять лет умудрившегося собрать в свой железный кулак пятьдесят шесть планет и вернувшегося с Того Света живым.       Конечно, официальная версия гласила, что эта свадьба всего лишь политический маневр, но разве можно обмануть триллионы зрителей, наблюдавших за развитием отношений Судьи Дредда и короля Пендрагона он-лайн? Да никогда! — Итак, дамы и господа! Все внимание на экран! — исчез из поля зрения камеры вездесущий Гоггл. — Судья Дредд, настало время назвать ваше настоящее имя и титул. Вы уверены в том, что хотите раскрыть тайну вашей личности? — спросил Генрих, решивший провести эту церемонию лично, а то нечестно получается. Арман его сына женил? Женил. Вот и он его сына женит. — Уверен, — ответил Судья.       Поцеловал руку стоящего рядом Артура, шепнул ему в висок (но все, конечно же, услышали): — Все будет хорошо, любимый.       Отстегнул шлем и начал о-че-нь ме-дле-нно стягивать его с головы. Первым не выдержал Император: — Гарольд, ты специально всем нервы треплешь? — Гарольд? — пронеслось по Вселенной неверящее. — Принц Гарольд?! — Он самый, — снял шлем Гарольд. Откинул его в сторону, обнял Артура и повернулся к представителям Палаты Лордов лицом. — Полагаю, вопрос о моем благородном происхождении снят. — Но… но вы не можете жениться на мужчине! — растерянно возмутился герцог Нордклифф. Такого развития событий он не ожидал. — Вы же Наследник Императора! — Я его в правах Наследника еще не восстановил, — ангельским голоском сказал давно уже смирившийся с неизбежным Генрих. — Но вы же восстановите! — Да. Сразу после свадьбы. — Это нечестно! — Это законно, — развел руками Генрих. — Даже я здесь бессилен. — Это заговор! Судья Дредд, вы нас обманули! Вы должны были раскрыть нам тайну своей личности раньше! — У вас была возможность заставить меня это сделать, но вы ее упустили, — усмехнулся Гарольд, обнимая Артура крепче. — Кто продолжит Императорский род, принц Гарольд? Вы об этом подумали? — Я не только подумал об этом, я об этом позаботился: у меня есть три замечательных сына, рожденных в законном браке. — А где сейчас ваша жена? — Дочь всеми уважаемого герцога Кнютлинга умерла в имении своих родителей от неизлеимой генетической болезни несколько месяцев назад. — На это мне сказать нечего, — развел руками герцог Нордклифф. Покачал головой, смиряясь, усмехнулся и добавил: — Вы — сын своего отца, принц Гарольд. Вас ждет блестящее будущее. — Судья Дредд — супер дед!!! Ура королю Пендрагону!!! — взорвались восторженными криками бесцеремонные подданные короля Пендрагона, которых пустили на церемонию лишь благодаря личному вмешательству Императора. — Принц Гарольд, Артур де Сильва-Веласкес, объявляю вас мужьями и, так и быть, даю вам свое благословение, — коснулся макушек стоящих перед собой парней Император: одной белобрысой, а второй — абсолютно седой. Может, и хорошо, что Артур зрение потерял и не видит, что его любимый принц теперь старше отца выглядит. — Мы добились своего, Гарольд, — обнял законного мужа Артур. — Победа!!!       Теперь у него все будет так, как надо. Поднял лицо, получил долгий поцелуй в губы и облегченно выдохнул, незаметно проворачивая обручальное кольцо на безымянном пальце. Жаль, что он не может увидеть изумрудно-рубиновую россыпь по ободку, ну да ничего. Может быть, когда-нибудь, чудо и случится. — Я же обещал, — прижал его голову к своему плечу Гарольд. — Даже Империю пополам пилить не пришлось. — Это что еще за разговорчики? — насторожился Генрих. — Эти разговорчики больше не актуальны, — посмотрел ему в глаза Гарольд. Обнял Артура крепко-крепко и произнес над его головой одними губами: — Спасибо за помощь, отец. — Пожалуйста, — смахнул с лица неведомо откуда прикатившие эмоции Император, а заодно отогнал подальше от себя настырную пушинку. Летают тут всякие, понимаешь. В глаза лезут. Тьфу! — Не вздумай реветь, — незаметно погладил его по спине лучезарно улыбающийся Князь. — Подданные не поймут. — Не дождешься! — буркнул Генрих, подхватывая его под руку. — Я от пушинки отмахивался. — Я так и понял. … … … Пы.Сы. Окраина Метрополии. Планета 4356993. Грузовой космопорт. Четыре месяца спустя. — Капитан, тут это… новый лейтенант… — Позже, сержант.       Уокер склонился над подозреваемым в помощи похитителям, хряснул по дребезжащему железному столу кулаком, оставляя на нем внушительную вмятину, и спросил в третий раз, повышая голос так, чтобы заполнить маленькую комнатушку подсобного персонала до краев. Надо же было на ком-то плохое настроение срывать: — Кто заплатил тебе за заправку двигателей?! — Я не знаю, как его зовут! — заверещал щуплый, вихлястый парень. — Он сунул мне пакет с деньгами и ушел! Я че, дурак вопросы задавать?! — Капитан, он же не знает ни фига. Дохлый номер. Вы бы лучше на лейтенанта взглянули… — Позже, я сказал! — Сэр, — остановил его рукой на рукаве сержант Тодд. — Сейчас. Лейтенант ждет вас в коридоре. Здесь я сам закончу. — Ладно, — выпрямился капитан. — Посмотрим, что там за «новый лейтенант». Надеюсь, не такой придурок, как три предыдущих. Присылают всяких отморозков, а я виноват, что у них руки из жопы и мозгов нет.       Рванул дверь, шагнул в коридор и застыл на пороге, потому что в нескольких метрах от него стояла и все громче хлюпала носом… — Элизабет! … Пы.Пы.Сы: Содружество. Планета-казино Лост-Веган. Год спустя.       Ричард вошел в главный зал казино «Рицца» в сопровождении пяти рыцарей, десяти охранников и Персиваля, тащившего за собой на веревочке приличного размера воздушную тележку. — Ваше Высочество, какими судьбами? — возник перед ним управляющий казино, которого Ричард мечтал придушить с тех пор, как он выгнал его из зала с игральными автоматами, обвинив в мошенничестве и так и не отдав честно сорванный джек-пот. И не важно, что в тот день Ричард косил под залетного поселенца, важен сам факт! — Я пришел к вам по поручению моего отца. — Все, что угодно, для нашего любимого короля, — расплылся в угодливой улыбке отодвинувший управляющего с пути принца владелец казино, господин Поцц. — Двадцать пять лет назад Артур де Сильва-Веласкес поставил на себя в споре на то, кто переспит с Судьей Дреддом. Вы были тем человеком, кто принимал ставки, — сказал Ричард и с удовлетворением увидел, как вытянулось лицо величайшего в мире жулика, сколотившего состояние на одном-единственном пари. — Напоминаю условия спора: тот, кто предоставит доказательства секса с Судьей Дреддом, забирает все. Как вы понимаете, свадьба моего отца является самым что ни на есть серьезным доказательством того, что он спор выиграл. — Да-да, конечно, — заюлил господин Поцц. — Но, видите ли, дело в том, что ставок было не так уж и много… — Я пришел сюда не с пустыми руками, — оборвал его Ричард. — Судья Дредд провел тщательное расследование, установил точную сумму и просил передать вам следующее. Цитирую. Попытка обмануть Имперского Судью карается смертью. — Хорошо, хорошо, — посерел господин Поцц. — Я отдам все до последнего реала! Клянусь! Но для этого мне придется продать это казино. — Не будем суетиться. Можете переписать казино на имя Артура Пендрагона, и закроем тему, — смилостивился над жуликом Ричард и сделал незаметный знак рукой. Рыцари сомкнули строй вокруг господина Поцца и положили руки на рукояти пистолетов. — Для этого вам не понадобится много времени. У нас в королевстве законы простые, сделки — быстрые. Все для людей, не так ли? — Так, — позеленел господин Поцц. — Присаживайтесь. Вот ваш планшет. Не будем тянуть бангалора за яйца. Мне скоро с Дреддом разговаривать, а он не любит получать плохие вести.       Господин Поцц послушно застрочил коды доступа к секретным документам и банковским счетам. Жалко отдавать украденное, но жизнь дороже. Знать бы еще, кто его Судье сдал! Убил бы, не задумываясь, да поздно уже. — А вы, господин управляющий, будьте любезны выдать джек-пот, сорванный неприметным парнем на игральных автоматах пять лет, восемь месяцев и шесть дней назад. Вот в ту тележечку, — ткнул пальцем за спину Персиваля Ричард. — Да-да, конечно, простите, Ваше Высочество, неувязочка вышла, — засуетился управляющий.       Персиваль только головой покачал, на все это действо глядючи. Так вдохновенно врать не умел даже он, а ведь за его плечами столичный гадюшник, десятки лет подковерной возни, курсы актерского мастерства и даже съемки в кино. Потрясающий мальчишка. И ведь не корысти ради он сейчас казино у местного жулика отбирает, а справедливости для. Спор был? Был. Банк был? Был. Изволь отдать победителю. Ну и что, что Артур про этот спор забыл, важен сам факт. — Отцу расскажешь? — спросил Ричарда Персиваль, когда они покинули казино владельцами. — Или Гарольду. — А надо? — Ну так… похвастаться. Своим невероятным блефом ты только что заработал столько денег, что на них можно купить целую планету. — Я не заработал, а вернул в отцовскую казну то, что там должно было быть. — Артур бы тобой гордился. — Он и так гордится, — улыбнулся Ричард. Знаком отпустил рыцарей, отобрал веревочку от тележки, доверху наполненной деньгами, у Персиваля и добавил: — А вот это — мое. Я эти деньги честно выиграл. — Что ты будешь с ними делать? — Мы. — Что «мы»? — не понял Персиваль. — Что мы будем с ними делать, — поправил его Ричард. — И что? — Мы их прогуляем! — Мне нравится ход твоих мыслей, Ричи, — рассмеялся Персиваль. — Не зря я на твое предложение улететь на Эль Корасон согласился. Помню, Артур с Гарольдом меня тогда удивили. Думал, возражать будут, а они удачи пожелали и слились. — Еще бы они не слились, — хмыкнул Ричард. — Я им перед разговором с тобой такой скандал закатил, что они меня на два голоса успокаивали. — Уом… … Пы.Пы.Пы.Сы. Содружество. Эль Корасон. Королевский Дворец. Покои рыцаря Персиваля. Два года спустя.       Ричи занырнул в спальню Персиваля как тень: бесшумно и незаметно. Фиг бы он сюда приперся, если бы не прилипчивые, непристойные и крайне аморальные фантазии, которые не давали ему спать ночами черт знает сколько времени. Он боролся с ними, как северный олень, но проиграл, а значит, пора начинать новую игру. На двоих. Ричи не без основания полагал, что ему понравится — слава за имперским принцем давным-давно закрепилась весьма определенная, в постели у него побывали толпы, так что… Пора. Пора брать уроки секса у настоящего гуру. — Перси? — Уом? — проснулся Персиваль.       Обнаружил перед собой полуголого Ричарда и зарылся в подушки с головой. Если он его сейчас изнасилует, то завтра ему прострелят башку сразу трое. Незавидная участь! — Я тут подумал… можно я рядом с тобой посплю? Как в детстве? — Тебе месяц назад восемнадцать исполнилось. Какое еще детство? — Не будь занудой. — Буду. — Перси, перестань, — лег на постель Ричард и принялся вытаскивать из-под Персиваля одеяло. — Или я тебе прикажу! — Чего ты сделаешь? — вытащил голову из подушек Персиваль.       Окатил горящим взглядом парня, располосованного светом и тьмой на соблазнительные половинки, и утонул в подушках снова. Черт! Черт! Черт! Да что ж он за извращенец-то за такой?! Пятьдесят лет разницы, ну! — Прикажу, — отвоевал одеяло Ричи.       Скинул его на пол, обнажая вожделенное тело принца полностью: стройное, но не худое; широкоплечее, но не треугольное; крепкое, но не мускулистое. В нем, наверное, нежиться — самое оно! Сел на узкие бедра верхом. Огладил ладонями спину, поднялся по лопаткам к шее и волосам. — Ты мой рыцарь. Имею право. — Слезь с меня, придурок! — зашипел Персиваль, с ужасом понимая, что еще секунда — и его терпению настанет конец. — Проваливай из моей спальни на хрен, а то… — Что? — склонился к нему Ричард. Повел бедрами, поцеловал в плечо. — Выебу. — А рядышком полежать, не? — лизнул его в стык шеи и плеча Ричард, запустил пальцы в темные волосы и неумолимо потянул голову Персиваля наверх. — Выебу. — А по плечу погладить, не? — прихватил его второй рукой за подбородок Ричард и заставил прогнуться, чтобы лучше видеть лицо, искаженное мучительной борьбой. — Выебу. — А любовью со мной заняться, не? — перестал прикалываться Ричард и добавил тихо-тихо: — Пожалуйста… — Завтра по мою пропащую душу явятся сразу трое: твой отец, твой дед и мой брат, который казнит меня на месте, — прошептал в ответ Персиваль. —  Думаешь, одна ночь с тобой стоит целой жизни? — А ты как думаешь? — спросил Ричард и поцеловал желанного мужчину в перевернутые губы.       На этом Персиваль голову потерял и сопротивление прекратил, но зато обрел юного любовника, кучу проблем с родственниками и пышный темно-синий цветок, распустившийся на корявом колючем нечто, в душе. 06.11.2019