Save our asses

      — Надену бежевую блузку и черные слаксы, — сказала я, раскрывая чемодан со своими немногочисленными вещами. — Только не платье.       — Почему не платье? — тут же отозвалась Лисса, которая с огромным удовольствием разлеглась на моей кровати и подбрасывала вверх декоративные красные подушки.       — Зачем мне выглядеть так, будто я перед ней пресмыкаюсь?       — Это же королева, Роза. Одеться как подобает не означает пресмыкаться, это просто проявление уважения.       Больно нужно было мне проявлять к ней уважение. Татьяна порой раздражала одним своим высокомерным видом. Наверное, на мое мнение о ней повлияли многочисленные ссоры между ее величеством и моей матерью, когда несколькими годами ранее та пыталась продвинуть закон, позволяющий мороям сражаться наравне со стражами-дампирами. В Совете маму поддержали всего несколько человек, но этого было мало против целой оравы консервативных упырей во главе с королевой, считавших, что у мороя, тем более не королевских кровей нет шансов на успех. Но она вгрызлась в этой идею, не желая уступать, и Татьяна попросту сдалась. Еще несколько лет на Джанин Хэзевей, дерзкую моройку, осмелившуюся выступать против вышестоящих, смотрели косо, но тут еще и повлияли грозные взгляды и мутная репутация Эйба Мазура, одного слова которого хватало, чтобы все упрямые кровопийцы попрятались в своих гробах.       В итоге остановились на «трубах» с завышенной талией и блузке оттенка сепия, как назвала их Лисса. Здесь все одевались так, словно мы находились в каком-то офисе, а не при дворе.       С отцом я встретилась на лестничной площадке, и его внешний вид вновь шокировал окружающих, но Соня лишь закатывала глаза каждый раз, когда мимо нашей странной компании проходили шушукающиеся и оглядывающиеся морои. Да мы знаменитости!       Нас поздравили в кабинет Татьяны на третьем этаже, окна которого выходили прямо на главную площадь перед дворцом с шикарным видом на окружающий нас лес. Морои используют такие понятия, как «королевский», и даже иногда преклоняют колени, но никакого трона или чего-то в этом роде не существует. Величество сидела в обычном кресле, одетая в темно-синюю юбку и блейзер, и больше походила на деловую женщину солидной корпорации, чем на монарха. Она была не одна. Рядом с ней находилась высокая, величественная моройка с прошитыми серебром белокурыми волосами. Я узнала ее — Присцилла Вода, подруга и советница королевы, — мы встречались с ней на светских мероприятиях, очередная клыкастая кровососущая змея, которая считает дампиров лишь расходных материалом. Но милая с виду женщина, но ее присутствие я бы не спешила расценивать как добрый знак. Вдоль стен стояли одетые в черное с белым молчаливые стражи, а откинувшись на небольшом диванчике вальяжно сидел незнакомый морой.       Не знаю, что именно, но что-то меня насторожило. Какое-то странное смутно знакомое ощущение; может, дежавю, но привязанное не к месту или людям, а к чувству. И Соня тоже это почувствовала, судя по тревожно бегающим глазам и пальцам, теребящим кольцо на безымянном. Но пришлось смолчать.       — Татьяна, дорогая, — со всей присущей ему дружелюбностью поприветствовал Змей, целуя тыльную сторону ладони королевы, чей средний палец украшало серебряное кольцо с бриллиантом не меньше семи карат, а запястье обрамляли Tissot Glendora за полторы тысячи баксов. Дорогая ручонка.       — Рада тебя видеть, Ибрагим, — чуть шире, чем следовало, улыбнулась моройка, что явно делало ее чуть привлекательнее. Ей было немного за тридцать, светлые волосы собраны в аккуратный пучок. Обычно на церемониях или во время посещения академии, она носила тиару, но в стенах дворца ее величество старалась не выделяться среди остальных мороев королевских кровей.       Мы с Соней присели в реверансе, и тогда она обратила на нас внимание. Я изначально была настроена враждебно и была готова обороняться, если на меня или Лиссу польется поток не слишком лестных слов по поводу нашего побега и прочих проколов, но, на мое удивление, Татьяна лишь мягко коснулась моего подбородка, поднимая голову.       — Боже мой, — выдохнула она, — я будто вижу перед собой Джанин. Невероятное сходство. — Я сглотнула, стараясь не смотреть ей в глаза, чтобы не вырваться и не отойти подальше. В нос ударил сладковатый запах ее духов. — И нервотрепки ровно столько же, сколько и от матери. Рада встречи, мисс Карп.       Она вернулась к своему рабочему столу, а я, уже готова встать на защиту мамы, наткнулась на предупреждающий взгляд отца. Вот так всегда. Стой смирно, не вмешивайся.       — Не хочу надолго вас задерживать, господа, зная, какова цель вашего приезда. Хочу представить вам моего внучатого племянника — Адриана.       Татьяна кивнула в сторону развалившегося на диване мороя, которому было приятнее глазеть на нас с Соней, чем вникать в разговор. Эйб первый кинулся к нему с рукопожатием. Парень вскочил, но все с таким же немного растерянным выражением лица, словно он не до конца понимал, как оказался в такой странной компании.       — Очень рад знакомству, — как можно бодрее произнес он, после чего переключился на свою тётушку.       Адриан… Он был чуть выше Змея, но не такой худой, как многие моройские парни. Длинное темно-серое пальто — скорее всего, из безумно дорогой смеси шерсти и кашемира — сидело на нем исключительно хорошо, и кожаные ботинки тоже свидетельствовали о больших деньгах. Темно-каштановые волосы выглядели взъерошенными, но чувствовалось, им сознательно придали такой вид, а глаза его напомнили глаза Лиссы. «Глянь-ка, подруга, — мысленно обратилась я к ней, точно зная, что дампирка нагло подслушивает. — Не знала, что у нашей дорогой королевы есть такие сексапильные племянники». Думаю, она закатила глаза и цокнула языком.       — Рада знакомству, — настороженно сказала я, когда он по очереди поцеловал мою ладонь, затем ладонь Сони. Она вообще едва не пискнула, я же подняла глаза на Дмитрия, стоящего вместе с Альбертой у противоположной стены, но он одарил меня многозначительной полуулыбкой и вскинул брови. Я нахмурилась.       — Мисс Карп, — обратилась к моей наставница Татьяна, — знаю, что с Розмари и без того достаточно хлопот, но пока никто из ныне живущих не владеет таким объемом информации о пятой стихии, как вы.       — Конечно. Я посвятила этому часть своей сознательной жизни, особенно последние два года, — с нескрываемой гордостью заявила Соня, чем едва не вызвала у меня смешок. Невероятная женщина.       — Поэтому я убедительно прошу вас взять Адриана в ученики, как Розу.       Соня тут же нахмурилась, сдерживая порыв повернуться к господину Ивашкову и уставиться на него во все глаза, как и я. С чего это ей отдавать племянничка в подмастерье почти безумной Карп? Но она, судя по медленно изменившемуся выражению лица, кажется, поняла, в чем дело.       — Он — пользователь духа.       Мать честная! Периферийным зрением я уловила неловкие нервные движения мороя; Татьяна кивнула, и я была готова рухнуть на дорогущее красное ковровое покрытие и закричать от досады. Еще один пользователь духа! Подумать только. Что-то уж больно много стало их на квадратный метр.       — Как давно ты знаешь об этом? — ошарашено спросила я у него.       — Я и не знал, — пожал плечами Адриан; я, что, одна в этой комнате считаю дух приговором? — Когда стало известно о намерениях этого стригоя и вы, Соня, рассказали о своих силах, я понял, что, вроде как, тоже подхожу под описание. Стихийная магия совсем слаба, но кое-что я все-таки умею.       — Например? — потребовала Карп, нахмурившись.       — Проникать в сны, видеть ауры. Конечно, из мертвых я никого не возвращал, — он выразительно глянул на меня, что разозлило меня еще больше, — но это хоть что-то.       Ауры?       — Считайте, я предлагаю вам работу за двойную оплату, — встряла Татьяна, но Соне деньги были безразличны; ее, как и меня, привлекло другое - способности этого свалившегося нам на голову безумца.       — Думаю, — недолго помолчав, сказала наставница, — нам с лордом Ивашковым есть, о чем поговорить, Ваше величество.       Татьяна расплылась в благодарной улыбке; я почти ощущала, как тяжелый камень падает с ее души. Она тут же вскочила и направилась к двери, и присутствующие догадались — нам предстояла долгожданная встреча с Артуром Шунбергом.       — Эй, — шепотом окликнул меня племянник королевы, когда мы спускались на подземные этажи, чьи коридоры соединяли между собой все здания дворцового комплекса. — Не хотел причинять лишнее неудобство тебе и твоей наставнице. Как ее там?..       — Соня Карп, — раздраженно бросила я, оглядывая его с головы до ног и ощущая, как внутри бушует то чувство, обрушившееся на меня с первых секунд нахождения в кабинете Татьяны. В воздухе ощущался густой аромат, одновременно острый и сладковатый.       — Точно! Она самая. В общем, тетушка прочитала ее весьма подробный отчет о духе и чуть сама с ума не сошла. Внушила себе, что я псих.       Может, это было недалеко от правды, но слух сказать это я не осмелилась. Он выглядел ненамного старше меня, возможно, студент третьего-четвертого курса, но, в конце концов, он — родственник правящего монарха.       — А как ты справляешься с… — я умолкла, подбирая слова, — ну, с побочными действиями.       Он загадочно улыбнулся, обнажая клыки, и вытащил из внутреннего кармана пальто пачку сигарет. Вот, откуда этот запах. Гвоздичные сигареты.       — Пагубная привычка, — небрежно бросила я, когда он зажёг одну сигарету, совершенно не заботясь о комфорте рядом находившихся мороев и стражей.       — Не одобряешь, маленькая моройка? — Он показушно соблазнительно затянулся. Видимо, моё выражение лица говорило само за себя. — Те же самые пагубные привычки помогают забыться, когда становится особенно тяжко.       Возразить было нечего. Соня говорила, что мои срывы и вечное бурчание по поводу и без — результат использования магии духа, хотя мои капризы мало чем напоминали безумные ужасы, описанные в древних дневниках, которые они собирала несколько лет. Там говорилось и о невыносимых муках, когда пользователь пятой стихии или его «поцелованный тьмой» корчились от ужасных болей, и ни один лекарь не был в состоянии им помочь; кто-то совершал по-настоящему безумные поступки: рвался причинить себе вред, становился стригоем, лишь бы избавится от последствий собственной магии. А я… Просто капризный ребенок.       И все-таки, как проста была моя жизнь раньше. Я еще смела жаловаться.       — Значит, едешь с нами в академию? — попыталась сменить тему я, глядя на него. В свете люминесцентных ламп, освещавших темные коридоры, мощенный деревянными панелями, его изумрудно-зеленые глаза казались совсем сказочными.       — Не то, чтобы я горел желанием возвращаться в школьные стены… — протянул он с наигранной скукой. — У меня нет выбора. Если не хочу сойти с ума.       — Вряд ли ты сохранишь остатки здравого рассудка в этой компании. — Я обреченно кивнула на впереди шествующих и шушукающихся между собой отца с королевой и молчаливую Соню; Присцилла осталась в кабинете, а мы лениво шли позади, ужасно отставая.       — Уж в этом ты явно преуспела, маленькая моройка.       Какое дурацкое прозвище. Я закатила глаза, признавал, что, возможно, он прав.       — Ты видела свою ауру? — снова спросил он, промолчав с минуту. — Хотя… Не уверен, что мы способны видеть собственные. Свою, например, не вижу, но догадываюсь, что она такая же ослепительная, как твоя. Ты сияешь, хотя где-то в глубине я вижу темные пятна.       Да? А чувствовалось явно наоборот. В душе — одна темень, а где-то далеко — крохи надежды, что эти преследования и длинная цепочка жертв закончится. Внезапно страшно хотелось вернуться домой в Санта-Монику, где я провела всё детство до того, как пропала мама. К черту академию, к чёрту этих стригоев. Я просто хочу домой, подальше от всех и вся, где не нужно будет в страхе оборачиваться на каждого прохожего, опасаясь, что он нанесет тебе удар в спину или прокусит шею, где не нужно будет бояться за своих близких.       Заметив мое молчание, Адриан замедлил шаг, отставая и вставая в один ряд со стражами, но надоедать «духовной» болтовней больше не спешил. И была ему благодарна. Здание больницы, у которого к нам присоединилась Лисса, находилось чуть поодаль от остальных и напоминало, скорее, обыкновенный четырехэтажный жилой дом, нежели моройский лазарет, за исключением стоящих под козырьком трех скорых. Предусмотрительно. Однако внутри он не отличался от человеческих больниц. Бело-голубые стены, посетители в зале ожидания, бегающие туда-сюда с каталками санитары и медицинский персонал. Моройка за стойкой регистрации, заметив толпу нервно перешептывающихся между собой стражей во главе с Эйбом Мазуром и королевой, без лишних слов быстрыми шагами повела нас на третий этаж, в самую дальнюю, скрытую в запутанных коридорах палату с усиленной дампирской охранной.       Перед входом я замешкалась. А если то, что приготовила для меня мама, не будет соответствовать моим ожиданиям, и ситуация куда хуже, чем мы предполагали? Или, напротив, мои старания пойдут прахом, а меня сошлют куда подальше от места событий?       Я не могла заставить себя двинуться с места, пока чья-то рука не опустилась на плечо, и меня словно окатило холодной водой; по телу прошёлся электрический разряд.       — Храбрый человек не тот, кто не знает, что такое страх, а тот, кто понимает, что это — самое главное, — прошептал Адриан уже без прежней насмешки и наигранности. Озорной блеск в зеленых глазах сменился серьезностью. Когда Татьяна открыла дверь, страх оставался со мной, но вместе с тем пришло осознание — единственное, что я могу, — быть сильнее своих страхов.       Артур Шунберг лежал на большой больничной койке, исколотый иглами капельницы и катетерами, и выглядел куда хуже, чем в видениях. Избитый, с ужасающими следами от ударов на лице, кровавыми отметинами на шее, с зафиксированной на груди забинтованной левой рукой; повязка на голове сбоку еле заметно окрасилась розовым. Запах крови душил меня.       — Ваше величество. — Страж попытался привстать и склонить голову, но, схватившись за бок, сел обратно под протест Татьяны.       — Немедленно прекрати это официоз, Артур, — мягко приказала она, отходя к стенке. Все стражи, кроме Дмитрия и Лиссы, остались снаружи; даже притихший Адриан занял место в углу.       — Как себя чувствуешь, дружище? — Дмитрий с осторожностью пожал Артуру правую руку и расплылся в сочувственной улыбке.       — Видок паршивый, — отмахнулся Шунберг с нотками иронии, — но я выгляжу лучше чем ты, когда Тамара отделала тебя на полевых испытаниях в две тысячи тринадцатом.       По палате прошелся дружный смешок, и все взгляды устремились на вспыхнувшего Дмитрия. В голове не укладывалось, что кто-то в этом мире сумел одолеть его.       — Не хочешь вспомнить стычку на выпускных экзаменах, а? — парировал он, и Артур, признавая поражение, поднял уцелевшую руку вверх. Несколько секунд он собирался с мыслями, то и дело бросая взгляд на меня, и в конце концов, я не выдержала.       — Страж Шунберг…       — Боюсь, с такой медицинской картой стажем мне уже не быть, — как-то печально мягко перебил меня дампир. — Ты очень похожа на свою мать. И нрав, уверен, такой же.       — Я знаю, вы дружили. — Я подошла ближе к койке.       — И с этим паршивцем тоже. — Он с усмешкой кивнул на притаившегося у стенки отца, но тот выглядел совсем поникшим и сумел только кивнуть. — Я здесь без году неделя, а вы уже про все прознали и примчались, как стая гиен на падаль.       Я перехватила взгляд Сони. Она слегка кивнула, словно давая разрешение выдать нашу маленькую тайну.       — Так вышло, что я невольно стала свидетельницей нападения на вас и ваших подопечных. Причем не единожды. Видела, как мама передала вам конверт и велела напасть на нее, чтобы остаться вне подозрений и помочь вам доставить послание.       Артур нахмурился и оглядел меня недоверчивым взглядом. Я его не виню. Окажись я на его месте, обозвала бы всех сумасшедшими и потребовала бы доставить меня в нормальную больницу без без пяти минут свихнувшихся вампиров-волшебников. Затем он повернул голову к белоснежному шкафчику, на котором аккуратной стопкой были сложены его вещи.       — Послание… — пробормотал он хрипловато. — Точно. Там внизу помятый конверт. Возьмите кто-нибудь.       Папа тут же оживился и в обход Сони и Лиссы бросился к указанному месту, а на его лице читалась тревога. Я понимала, как непросто ему приходилось. Ужасно непросто. Узнать, что твоя супруга, которую ты уже успел похоронить, все еще жива, но не иметь возможности спасти ее. Вновь приобрести надежду и тут же ее потерять. Он намеревался вскрыть запачканный кровью конверт сам, но будто спохватившись, передал его мне.       — Пап, я не уверена, что мне…       — Она же твоя мама, — его голос упал до шепота.       Я распечатала конверт. Внутри бумага тут и там была пропитана капельками крови, но смысл текста не терялся. Мамин почерк был таким же аккуратным, c легким наклоном влево, почти каллиграфический, с завитками. Мое имя в самом начале резко контрастировало на фоне остального текста, словно она не просто смешно начеркала его, а старалась выводить медленно и бережно. В груди что-то больно защемило.       — Моя дорогая Роза. Жаль, что письмо — единственный способ связаться с тобой, не привлекая внимания. Все это время я не бродила бесцельно по свету, убивая каждого, кто попадётся на пути. Долгие десятилетия некогда маленькая группировка стригоев, объединившихся ради одной единственной цели — свергнуть моройское правительство, разрослась, по нашим меркам, до размеров небольшой армии под предводительством Виктора Дашкова и его брата, Роберта Дору. Не знаю, насколько мои сведения точны, но, я думаю, их больше тысячи. Они похищают и обращают и мороев, и дампиров, практически не убивая никого, внушая каждому, что только падение монархии приведет их к победе над остальным моройским миром. Если сейчас все это звучит полным бредом, то тот факт, что он намеренно ищет по всему свету пользователей духа и обращает их, наверное, повергнет тебя в шок. Роберт Дору все еще морой, живой, дышащий пользователь духа, но напрочь съехавший с катушек, как и его брат-стригой.       Не знаю, от чего это зависит, но некоторые пользователи пятой стихии после обращения не теряют своих сил; напротив, она становятся только сильнее. Бывали случаи, когда у них пропадали способности к магии, как и у обычных мороев, но это побуждает Дашковых прикладывать больше усилий к поиску подобных тебе. Он считает вас редким экземпляром своей коллекции и уже напал на твой след.       Я не отрывала взгляда от листов бумаги во время чтения, но чувствовала на себе напряжённые взгляды каждого.       — Два года назад я велела Эйбу спрятать тебя, не привлекая внимания остальных работников академии, и он замаскировал это под обычный побег. Мне стоило четырехх лет огромных усилий втереться Дашковым и их приближенным в доверие, поэтому прошу тебя не рушить мои планы. Если кто-то из его доносчиков узнает, что побег был подстроен, подозрения в первую очередь падут на меня, и я больше ничем не смогу вам помочь. Что бы ни было, не показывайте, что вы что-то подозреваете, держитесь остальных учеников академии, будьте на виду.       Дашковы не пощадят никого, кроме тебя, и поэтому мне нужно, чтобы ты мне доверяла. Пожалуйста.        Помни про татуировку розы у меня под сердцем, возможно, когда все закончится, я позволю тебе сделать такую же. Надеюсь, скоро мы снова встретимся. Джанин.       Я тихо хмыкнула. Сухо и по делу. «Надеюсь, скоро мы встретимся». Почему это эти строчки меня не радовали. Я провела пальцем по словам про татуировку, которые развеяли все мои сомнения о скомпрометированности мамы. У нее действительно была татуировка, стебель которой выводил мое имя. Лет в шесть я гордо заявила, что хочу такую же, за что, как и ожидалось, получила нагоняй.       Я быстро сложила письмо в прежний вид и сунула его в руки Эйба, неподвижно стоявшего на том же месте, и встала рядом с Лиссой; ее присутствие придавало мне чуточку уверенности, но все равно находиться здесь было страшно неловко.       — Что скажете, Ваше величество? — подал голос Дмитрий, скрещивая руки.       Татьяна нахмурилась и уставилась в одну точку. Все присутствующие думали об одном и том же. Стригои веками преследовали цель уничтожения мороев, особенно королевских, а сейчас у них появился лидер, даже два, которые могут дать им стратегию, направить, объединить. Моя мать играет на два фронта, даже будучи не-мертвой, оставаясь верной своей семье. Оставалось загадкой, как так вышло, но об этом я обещала себе подумать после.       Мысль, что кто-то может круглосуточно наблюдать за мной и моими друзьями в стенах академии и без того подвергала меня в страх, а сейчас, когда выяснилось, что опасность таилась не в королевском дворе, не среди мороев, для которых мой статус принцессы представлял угрозу, становилось еще страшней. Они могут напасть в когда-угодно и на кого-угодно, и я не смогу стоять в стороне.       С другой стороны, разве я не привлекла внимание, когда внезапно собралась и умчалась на школьном самолете прямиком в сердце вампирской монархии? Хотя я почти уверена, что о нахождении здесь, в охраняемой палате, Артура знал лишь узкий круг лиц, которым королева доверяла.       — Ничего не изменилось, — до неприличия спокойным тоном сообщила Ивашкова, направляясь к выходу. — Надеюсь, ваша компания не против задержаться еще на одну ночь, поскольку я желаю видеть семейство Мазуров с их свитой гостями на сегодняшнем балу. Война войной, но праздники никто не отменял.       Пожелав стражу Шунбергу скорейшего выздоровления, она попрощалась со всеми и поспешила удалиться, Лисса же, схватив меня за под локоть, ринулась следом. На ее лице читалась тревога, но она не вымолвила ни слова, пока мы не оказались в гостевом кампусе.       — Я теперь от тебя на пушечный выстрел не отойду.       - Вообще-то у меня были планы походить по магазинам, чтобы напрочь забыть о моей мамочке-стригойке и сумасшедшем психе, который следит за нами весь первый семестр, — лениво поведала я, когда мы вошли в помещение, уже заполненное гостившими мороями и дампирами.       — Вообще-то я знаю и хочу составить тебе компанию, потому что намереваюсь свести с ума половину моройских наследников каким-нибудь обворожительным откровенным платьем от Шанель. Не забудь, что ты мне поспорила двести баксов в карты на прошлой неделе. — Драгомир улыбнулась, высвобождая светлые волосы из тугого хвоста. Я скептически вскинула бровь.       — Боги, — театральной ужаснулась я, — как я раньше не замечала, что ты такая злопамятная? Это всего был один проигрыш. Какие-то две сотни. Могла бы и простить. — Мы кое-как увернулись от толпы кокетливо хихикающих разодетых мороек, не обративших на нас ровным счётом никакого внимания.       Я расплылась в улыбке. Магазинов здесь было хоть отбавляй, особенно в гостевой корпусе. Мы завернули в закрытый, пока пустой от посетителей павильон и зашли в первый попавшийся магазин одежды. Нас тут же окружили заботливые консультантки, но Лисса отмахнулась, сразу приметив себе на вешалке симпатичное зеленое платье.       — Тебе не кажется, что бал в честь Рождества твоя тетушка проводит не в самый подходящий момент? — спросила она, чуть сбавив шаг.       Я думала об этом. Всех свободных дампиров призывали к королевскому двору, поскольку считали, что именно на него придется основной удар со стороны противника. Уверена, напряженность в головном здании стражей можно ножом резать, но именно праздник сейчас, когда победа в войне кажется практически невозможной, мог бы поднять боевой дух.       — И пасть в бою, не опозорившись на весь моройской мир? Ни за что. Я собираюсь напиться до потери пульса и забыть все то, что произошло и произойдет. Потом, возможно, уговорю отца забрать нас в Санта-Монику на каникулы. — Я сняла красное короткое платье, но с такой длиной вместо танцев, мне пришлось бы все время опускать край, чтобы не засветить нижнее белье. — Не хочу, чтобы мы торчали в унылых стенах академии, когда есть шанс оттянуться на море.       Подруга угукнула и спряталась за стеной из вечерних платьев, пока я пыталась понять, подойдёт ли желтое платье к той несчастной горстке украшений, которые я в спешке запихнула в косметичку.       — Глянь! — внезапно воскликнула Лисса и выскочила ко мне с сшитым из гладкого черного шелка платья без бретелек, длиной до щиколотки с разрезом до колен. И хотя подол у него чуть подкачал, все равно оно должно было обтягивать тело и в целом выглядело очень сексуально. Потрясающе сексуально. — Оно просто создано для тебя, Роза!       — Да, это мое платье, — признала я, не спуска с него глаз. Оно относилось к разряду тех платьев, которые способны изменить мир, создать целую религию.       С довольной улыбкой я забрала его у дампирки и гордо прошагала к раздевалке, на ходу снимая теплое пальто.