Save our asses

      Я бы предпочла запереться в туалетной кабинке и просидеть там все два часа полета, лишь бы не видеть маячащего туда-сюда Дмитрия, но почему-то ему приспичило завести разговор об ожерелье именно сейчас, пока мы были в достаточной удалённости от лишних ушей. Пока он что-то сочинял про нападение, атаку и странное желание, возникающие при контакте с ним, я молча смотрела в иллюминатор самолёта, изредка ловя на себе сочувствующий взгляд Лиссы. Конечно, она знала правду. Возможно, была там именно в те минуты, но молчала, убедительно удивляясь и хмурясь тогда, когда надо. Она не сказала, что я поступила глупо или проявила слабость; она не сказала вообще ничего, просто сочувственно обняла, когда нашла меня рыдающей в ванной в обнимку с полупустой бутылкой виски, понимая, что никаких слов поддержки я слышать не хочу.       Отец остался в Пенсильвании, поскольку через два дня ему требовалось быть в Мельбурне для заключения какой-то торговой сделки. Никогда не углублялась в его запутанный бизнес, и в этот раз была даже рада, что он не станет лишним поводом для беспокойства. Чем дальше от меня, тем меньше проблем.       По возвращении в Академию меня ожидали ещё более усиленные тренировки, поскольку после окончания каникул Соня собиралась вернуться в Королевский двор, чтобы взяться за обучение Адриана Ивашкова, оставшегося там из-за соображений безопасности. Это было разумно, хотя мне было бы интересно обменяться с этим дымящим никотиновым дымом паровозом опытом.       После вчерашнего я чувствовала себя такой измотанной, и физически, и эмоционально, будто вела какой-то ожесточённый бой. Даже если бы и хотела, мне было трудно вымолвить хотя бы слово, а каждое движение отдавалось пульсацией в голове. Дмитрий, если верить его словам, такого не чувствовал. Бодр и серьёзен как никогда.       — Очень похоже на принуждение, — пробормотала Соня, откинувшись на спинку удобного кресла. — Действовали против воли. Этот так странно. — Ага, против воли. Вот уж в яблочко попала.       — Разве можно зачаровать предмет? — спросил Дмитрий. За всё время разговора он ни разу не посмотрел на меня, а его аура, в этот день казавшаяся более явной, то и дело колебалась: то тускнела, то становилась ярче.       — Ой, ну… Как видно, да. — Она покрутила розу в руке.       — Почему тогда принуждение не действует на вас? Почему вам не хочется прирезать кого-нибудь? — удивилась Лисса и попала точно в цель. Я чуть сместилась в своём кресле и едва сдержалась от стона, когда головная боль обрушилась на меня. Чёртово похмелье.       Может, всё дело было в том, что Майкл Теннер находился в десяти километрах под нами? Когда Дмитрия не было рядом, такого сильного желания не было.       — Может, принуждение предназначено только для Розы и Дмитрия, оттого никто из нас не ощущает его действия? — предположила Карп.       — Выходит, — нахмурилась я, — кто-то выведал, что ожерелье предназначено для меня, выкрал его, наложил заклинание, а затем вернул обратно? — При мысли, что недруг подобрался так близко ко мне, у меня перехватило дыхание. — Почему жертвами стали именно мы? То есть, почему не я и Лисса или не я и вы?       — Раз вы напали друг на друга, может, оно усилило негативные чувства в вас? Может, вы были злы друг на друга или просто недовольны, а заклинание, как зеркало троллей, просто усилило их?       Если следовать такой логике, то и у него должны были быть романтические чувства ко мне, но после вчерашнего я с трудом могла это представить, да и интересовало меня совершенно другое. Зачем кому-то так заморачиваться, чтобы мы просто переспали друг с другом? Что это могло дать тому, кто подкинул ожерелье? Или тому, кто приказал это сделать. Кто вообще это мог быть? Блэкторн? Кто-то из его приспешников?       Я с громким вздохом упала на спинку, старательно отводя взгляд от Дмитрия. Находиться с ним после ссоры было просто невыносимо. Мне требовалось всё моё самообладание, чтобы просто игнорировать его присутствие, не вызывая подозрений, хотя Соня была слишком увлечена разглядыванием бриллиантовой розы, чтобы обращать внимание на наше напряжение, а вот Лиссе досталось по полной.       Хотя, в конце концов, я стою выше него, да, не по возрасту, но по статусу. Я моройская принцесса, он простой страж, пускай я для него, как он выразился, лишь «источник дохода». Он тоже был там, принимал «активное участие» и, казалось, был совершенно не против, а в итоге виновата одна Роза.       Я злобно зажмурилась, надеясь проспать до конца полёта, но самолёт неплохо так тряхнуло в воздушной яме, и моя голова вновь взорвалась болью. Я не сумела подавить стон.       — Что? — тут же встрепенулась Соня. — Роза, ты в порядке?       — У неё голова болит с самого взлёта, — ответила за меня Лисса, а затем я ощутила её прохладную, слегка грубоватую ладонь, какая была у всех стражей-дампиров, у себя на лбу.       — Похмелье?       — Обычно, когда она пьёт, мне тоже плохо, но не в этот раз. Может, просто давление?       — Оно мне сейчас голову взорвёт, — вмешалась я, на в силах раскрыть глаза. Казалось, болели даже глазницы.       — Ты пользовалась духом в последнее время? — спросила Соня, и я отрицательно покачала головой, — насколько это было возможно. — Иногда это бывает побочным действием магии.       — А подавление считается? — вмешалась Лисса. — Ну, ярости там, магии. В совокупности. Как фрустрация.       — Очень может быть.       Уже потеплевшая ладонь подруги внезапно сменилась почти ледяной влажной тканью, и я резко раскрыла глаза.       — Тихо, тихо. — Дмитрий сидел передо мной на коленях, одной рукой держа стакан с водой и таблеткой, а другой поддерживая компресс у меня на лбу. — Где болит?       Я ткнула куда-то в середину лба.       — Просто перепила и перенервничала. — Моя непринуждённая улыбка превратилась в гримасу; дыхание участилось от того, насколько близко он был ко мне. И после вчерашнего это казалось чем-то сверхъестественным.       — Выпей это, — страж кивнул на капсулу с белой таблеткой, — и попробуй поспать. Я буду менять тебе компресс.       Соня с обеспокоенным выражением лица уселась рядом с ним на ковровое покрытие самолёта и взяла меня за руку, закрыв глаза. Обычно, так делала я, когда пыталась воззвать к моим целительским способностям, и сейчас даже обрадовалась, ожидая, когда головная боль пройдёт. Но ничего не изменилось. Соня распахнула зелёные глаза и уставилась на свои пальцы.       — Не понимаю… — пробормотала она, качая головой. — Обычно это работало.       — Если это последствия духа, то, может, духом их и не вылечить? — предположила Лисса, но Дмитрий встал и замахал руками, словно прогоняя кошек.       — Свои духовные штучки обсудите у себя на местах, леди, а сейчас дайте ей поспать.       Я нашла в себе силы улыбнуться, закинула в рот таблетку и запила холодной водой, пока Соня утаскивала на другой конец салона Лиссу, бросающую на меня сочувственные взгляды. Дмитрий занял опустевшее кресло напротив меня, и ни один его мускул не выдавал его душевного состояния. Маска стража. Но его аура всё ещё колебалась, может, даже чуть сильнее, чем раньше.       — Страж Беликов, вам вовсе необязательно нянчиться со мной весь полёт, — отмахнулась я. Мое формальное обращение, казалось, застало врасплох. Редкое выражение лица.       — Я же твой страж, — нахмурился он, отводя взгляд в иллюминатор. — Попробуй заснуть. Нам лететь ещё полтора часа.       Хотелось бы быть в сознании эти полтора часа, чтобы насладиться его молчаливой компанией и негласным перемирием, но глаза сами собой закрывались, и вскоре я провалилась в темноту.       Проснулась я уже в своей комнате, совершенно не помня, как вернулась туда. Головная боль прошла, я чувствовала себя выспавшейся и отдохнувшей, хотя на фоне последних событий это едва ли было возможным. Я приподнялась на кровати и почти сразу наткнулась на обеспокоенный взгляд Лиссы, сидевшей на кресле у противоположной стены. Она была в домашней одежде, светлые волосы собраны в небрежный пучок, а на руках был первый том моего «Граф Монте-Кристо». Может, я просто в полусне завалилась спать, стоило нам только приземлиться?       — Привет, — слабо улыбнулась она, оставляя книгу на кресле и подсаживаясь ко мне. — Как ты себя чувствуешь?       — Ну, — я провела рукой по распущенным и растрёпанным волосам, — как будто меня усыпили транквилизатором. Но не так уж и плохо. Лучше, чем было до этого.       Я откинула одеяло и почему-то с удивлением обнаружила, что одета в те же чёрные джинсы и бордовый свитер, что в сегодня утром.       — Уверена, что всё в порядке? — Лисса не отрывала от меня тот же обеспокоенный взгляд.       — Конечно. Сколько я проспала и как вооб…       — Больше тринадцати часов. Сейчас почти полночь.       Мне словно дали хорошую пощёчину. Тринадцать часов. Не помню, когда в последний раз спала больше восьми часов, не говоря уже о тринадцати.       — Класс, — выдохнула я, вставая с постели. Голова немного закружилась, но всё быстро прошло. — Полежали и хватит.       — Ты была без сознания всё это время, — продолжала Лисса, словно ей было мало моего искреннего удивления. Я уставилась на неё с непониманием. — Ну, мы пытались тебя разбудить, когда приземлились, но без толку. Дмитрий хотел сразу в больницу, но Соня не позволила. Сказала, что твоя аура в порядке и это может быть побочным действием духа. Я думала, Беликов сожрёт её.       — Получается, меня просто перенесли сюда?       — Ага. Дмитрий.       Многое же я упустила. Представить только, Дмитрий несёт меня на руках! Для полного счастья не хватало только того, чтобы при этом он был без рубашки.       Потом до меня дошло, что же, собственно, случилось.       — Значит, я была без сознания тринадцать часов? Это мой личный рекорд. Думаю, я спала столько только во младенчестве. Лучшие годы жизни моих родителей.       — Соня думает, ты просто крепко спала, — попыталась успокоить меня подруга, но я прыснула и направилась к шкафу, мечтая наконец скинуть с себя этот колющий шею свитер и тесные джинсы.       — Вот и хорошо. Я чувствую себя просто замечательно, поэтому отправлюсь в гимнастический зал, чтобы успокоить моих «духовных» инструкторов.       Она поняла, что никакой опасности моему здоровью нет, явно прощупав моё сознание, и молчаливо вернулась в своё кресло.       Всё это было очень странно. Лисса не «видела», когда я провалилась в сознание моей стригойки-мамы, не чувствовала мою головную боль, да и выглядела как огурчик с самого утра. Этому должно было быть какое-то объяснение. И моим «визитам» в голову Джанин Хэзевей — тоже. Я знала, что не найду ответов так быстро, как хотелось бы, но один пользователь духа, занимающийся изучением пятой стихии всю свою сознательную жизнь, может мне в этом помочь.       Соня Карп, как я и предполагала, составляла компанию Таше Озера и Дмитрию в гимнастическом зале, внимательно следя за приёмами, которые они отрабатывали друг на друге. Таша, увязавшаяся с нами в полёт, была неплохим бойцом для мороя ее возраста. Дмитрий нападал, а она блокировала удар за ударом, не выходя за очерченный узкий круг.       Он замахнулся ногой, но моройка успела пригнуться и подставить подножку раньше, чем он успел встать. Страж упал на пол, но не прошло и секунды, как он вскочил на ноги. Женщина нанесла ему удар в руку, он схватил её за предплечье, резко отвёл его назад, ударил в плечо и подставил подножку. Таша с хохотом свалилась на пол. Даже в шуточном бою Дмитрий не расслаблялся, напряжённо следя за каждым движением противницы. Я гадала, выгляжу ли я так же грациозно, как она, во время спарринга?       — О, Роза! — весело воскликнула Соня, как только я вышла на свет. Дмитрий стоял спиной, но резко выпрямился, и его аура стала ярче. Он протянул руку Озера, но она, проигнорировав его, самостоятельно поднялась на ноги.       — Как ты себя чувствуешь? — с улыбкой поинтересовалась Таша, отряхиваясь от пыли.       — Супер, — пожала я плечами, ощущая внезапно возникшее чувство раздражения. — Вы неплохо дерётесь.       — Спасибо, но вот мисс Карп во всю расхваливает твои боевые способности, а Дмитрий говорит, что никогда прежде не видел такой способной ученицы.       Я вспыхнула.       — Вот оно что?       Соня довольно заулыбалась, а я, скинув с себя пуховик, молча прошла на место моройки, встав перед Дмитрием в боевой стойке. Казалось, он совершенно не удивился брошенному мною вызову.       — Без разминки? — спросил он так тихо, что услышала его только я. Не нужна была мне никакая разминка. Единственное, что мне было нужно, это выплеснуть в предстоящий бой всю мою обиду, всю злость, отомстить за каждое брошенное прошлым вечером слово. Я не позволю ему и дальше считать меня ребёнком, решать, что мне делать и как поступать.       — Если не хочешь опозориться, так и скажи, — небрежно бросила я, и его карие глаза вспыхнули.       Я выдохнула и замахнулась правой рукой, с места толкаясь одноимённой ногой и плотно сжимая кулак, спина сильно напряглась. Было опасно поддаваться вперёд, чтобы проекция носа, как часто напоминал мне Дмитрий в начале наших занятий, не выходила за колено передней ноги, чтобы не потерять равновесие и не пропустить встречный удар. Опустила голову, смотря на противника исподлобья, вывела плечо бьющей руки вперёд. Я никогда не надеялась застать его врасплох. Он блокировал каждый мой удар, отскакивал каждый раз, когда я падала на пол, чтобы сбить его с ног, наносил удары, пока я не встала, но я откатывалась назад, с разочарованием осознавая, что моя свежая спортивная форма снова соберёт всю пыль в гимнастическом зале. На свою беду я надела спортивный топ, оголяющий плечи, так что каждое моё перекатывание причиняло боль. Дмитрий как будто предугадывал каждое движение ещё до того, как я его сделала. На мою атаку он ответил скользящим ударом по голове, сбоку.       Мы проверяли друг друга, атакуя и блокируя удары, и это походило на какой-то странный диковинный танец. На коже проступил пот, сердце колотилось в груди. Мы стали слишком достойными противниками.       Что-то врезалось в меня сзади.       — Никогда не недооценивай противника, Роза!       Краем глаза я заметила, что у стены осталась только Таша, весело наблюдающая за спаррингом.       — Так нечестно! — крикнула я, отпрыгивая от Дмитрия и Сони в сторону. — Двое против одного?       — Магия и сила против тебя, девочка, — усмехнулась Карп. Я никогда прежде не видела её такой и даже не подозревала, что она умеет драться. На мгновение я растерялась. Раньше мне не приходилось пользоваться магией в бою.       Времени на раздумья мне не дали; дампир атаковал слева, а моройка натравила на меня мою собственную стихию. Дмитрий врезался в меня всей мощью своего тела. Отчасти я блокировала удар, но он был слишком силён, и я пошатнулась, однако сумела установить некое подобие барьера, чтобы защититься от Сони. Он не упустил этой возможности и потянул меня к полу, пытаясь пригвоздить к нему. Если бы я оказалась в такой позиции с настоящим стригоем, то результатом стала бы перекушенная или сломанная шея.       Я не могла допустить такой возможности. Я не могла допустить, чтобы у него снова появился повод в чём-то меня упрекнуть. Единственный человек, с которым я чувствовала себя настоящей, который показал мне, что я чего-то стою и не похожа на остальных мороев. Что я не слабая и могу добиться того, чего хочу, что я могу стать стражем. Это не было предательством, но я чувствовала, что между нами всё изменилось.       Я сумела высвободить локоть и ударить его в лицо. Он отступил. Я перекатилась и навалилась на него, одной рукой прижимая его к полу, а другой атакуя Соню. Она отлично сопротивлялась, и я ощущала всё напряжение от противостояния двух пользователей духа. Мне нужно было, чтобы они оба перестали бороться со мной, но не знала, как отреагирует на это моя магия и стоит ли применять её на Дмитрии. Соня могла справиться, но такой уверенности насчёт него у меня не было. Ногой он сильно оттолкнул меня, и я, закрыв лицо руками, пролетела два метра, сделала кувырок, чтобы не вывихнуть себе что-то, и как только остановилась в полусогнутом состоянии, откинув мешающией «конский хвост» назад, ударила магией, практически не отдавая себе отчёта. Оба, и Дмитрий, и Соня, встали столбом, пока я удерживала их, не подпуская ближе. Будь они стригоями, я могла бы без проблем заколоть их.       Мой взгляд был прикован Дмитрию, пока я отпускала их. Две пары рук зааплодировали, но я видела только его, и он не сводил с меня глаз. Не знаю… не уверена, но но мне показалось, что видела в них восхищение. А может, я лишь хотела это видеть. Горло схватил спазм. Я надеялась, что мой взгляд достаточно выражал всю мою обиду.       — Это было просто невероятно! — голос Таши вернул нас обоих в реальность; мы одновременно отвернулись, чтобы разойтись по разным сторонам зала. — Господь… Твоя мама гордилась бы тобой, Роза. Просто поразительно.       При упоминании мамы я слегка улыбнулась. Точно. Она бы гордилась.       — На полевых испытаниях от «стригоев» и мокрого места не останется, — гордо сказала Соня, отряхиваясь. — Нужно поработать над защитной магией, но ты отлично справилась.       Я кивнула, периферийным наблюдая за поверженным наставником. Он собирал растрёпанные волосы в «конский хвост». Соня схватила Ташу за руку и потащила к выходу, заваливая вопросами о её законопроекте.       Моя глупая влюблённость. Я понимала, что стоит как можно скорее покинуть зал, пока я не разрушила наш хрупкий мир, но не могла и сдвинуться с места, и меня удивляло, что Дмитрий оставался здесь, напуская на себя такой вид, будто его очень волнует завязанные в морской узел два соседних каната. Я осмотрела свой костюм. Пыльный и уже пропах потом. На плече виднелись покраснения, которые к утру превратятся в синяки.       Внезапно Дмитрий выругался по-русски. Я вскинула голову и обнаружила, что он осматривает меня. К этому времени я уже знала эти слова, но он отказывался объяснять, что они означают.       — Где твои перчатки?       Я глянула на свои руки. Сегодня они выглядели даже хуже, чем в прежние дни. От холода кожа огрубела и пошла трещинами, некоторые из них кровоточили. Вчера, во время подготовки к балу, я даже не обратила на них внимание.       — Да я как-то не думала о них, — пожала я плечами, что тут же отозвалось слабой ноющей болью.       Он снова выругался и кивнул на сложенные у стенки маты, а сам двинулся к складу, и поиск аптечки занял у него явно больше времени, чем следовало. Пока валялась на матах, я думала, что могло его задержать и стоит ли вообще дожидаться его возвращения. Может, самой стоит встать и уйти, пока не стало поздно? Мне следовало бы сердиться после вчерашнего происшествия, но одного взгляда на него хватало, чтобы напрочь забыть все обиды, заткнуть совесть и здравый рассудок. Так не могло продолжаться дальше, я понимала этого, но от одной мысли, что вскоре мне придётся прекратить это, становилось дурно. Какая же я глупая. И всё было бы нормально, не будь я его ученицей. Будь я на несколько лет старше. Будь я обычной.       Где-то через три-четыре минуты он вернулся. Я выбросила все мысли из головы, напустив на себя беспечный вид. Я уселсь на маты, начала качать ногами, словно его отсутствие повергло меня в скуку, стала напевать какую-то детскую мелодию, а когда он подошёл совсем близко, приподнялась на локтях, и всю мою напускную беспечность как рукой сняло. Дмитрий хмурился, будто что-то обдумывал, и никак не мог расслабиться.       — Надевай перчатки и на улице, и во время боя, — сердито буркнул он, усаживаясь на корточки передо мной.       — Возможно это только начало. — Я перевела взгляд на свои несчастные руки.       — Начало чего? — Он стал копаться в аптечке, другой рукой придерживая влажную тряпку.       — Превращения меня в Альберту. И в других женщин-стражей. Они жёсткие и мускулистые. У них грубые руки, шрамы, они постоянно тренируются, по большей части на свежем воздухе — где уж тут выглядеть хорошенькой. У Таши шрам на всё лицо. Кто знает, сколько из ещё прибавилось за эти годы?       Он осторожно взял меня за руку, и я тут же потеряла нить разговора. В голове стало абсолютно пусто. Никакой Таши, никакой Альберты. Мои руки в его руках. Всё в груди сжалось. Проклятье! Нужно как-то справиться со своими чувствами к нему. Так не может продолжаться дальше. После произошедшего все мои успехи в этом вопросе пошли прахом.       — С тобой этого не произойдёт. — Он стал стирать влажной холодной тканью кровь. — Ты слишком…       Он заколебался, не поднимая взгляда, подыскивая нужное слово, а я мысленно перебирала возможные варианты. Божественная. Красивая. Наконец он сдался.       — С тобой этого не произойдёт.       Я молчала. Закончив очищать открытые раны, Дмитрий достал баночку целебной мази и начал втирать её в огрубевшие участки кожи. Я буквально растворилась в ощущении, возникшем, пока он массировал мои руки.       — Знаешь, я могла бы попробовать исцелить себя, — предложила я. — Тебе не придётся тратить на меня время.       На мгновение он замедлился, его взгляд всё так же был прикован к моим рукам.       — Ты делала так раньше?       — Нет.       — В России в таких случаях говорят «На нет и суда нет».       — Странная эта ваша Россия, — буркнула я. — У вас там пакеты хранят только для того, чтобы засунуть туда ещё больше пакетов, рыбу засовывают в салат и кладут в какую-то крошку всё, что находят в холодильнике.       Неожиданно он рассмеялся, и я застыла, боясь даже дышать.       — Зато у нас медведи по столице ходят, — мягко сказал он, накладывая повязки на руки.       Я широко заулыбалась, моё настроение резко подскочило от понимания того, что даже вчерашняя ссора и ситуация с кулоном не могли разрушить наши странные, но такие тёплые отношения.       — Я знала это! Ха!       Казалось, Дмитрий совсем расслабился. Улыбка шла ему куда больше, чем то хмурое выражение лица, с которым он дрался со мной. Костяшки щипало, но я игнорировала боль, как и кричащий предупреждения голос разума. Я не могла уйти отсюда, не поговорив с ним. Во мне не было веры в бога, ангелов, Рождество и всякие установки по типу «как встретишь Новый год, так его и проведёшь», но не хотелось эту праздничную неделю провести, кидая друг на друга негодующие взгляды и цапаясь как кошка с собакой.       Я набрала воздух в лёгкие, не чувствуя никакой уверенности в том, что собиралась сделать.       — Послушай, товарищ… — Он впервые поднял на меня взгляд тёплых карих глаз, и в груди снова всё сжалось. — То, что произошло вчера… Я понимаю, что это неправильно. — Я замолчала, ожидая, что сейчас он снова повторит свои слова о том, как плохо мы с ним поступаем.       — Мне жаль, что мы попали в такую ситуацию, — тихо сказал Дмитрий, и во взгляде его не было ни упрёка, ни недовольства, — но было бы ошибочно, если бы мы, не разобравшись во всём, заклеймили себя врагами, верно? — Я осознала, что он всё ещё держит мои руки в своих; может, он и сам этого не замечал. — Есть очень много всего, с чем мы должны разобраться. Каждый день ты попадаешь в какую-то передрягу, Роза, и даже поспать нормально не можешь без угрозы для жизни.       — Ты прав. — Я откинула голову назад. — Эти стригои, мама, моя магия, мы с тобой. Всё и так было запутано, но стало ещё хуже, и я понятия не имею, как разбираться со всём этом.       — Вместе, — просто ответил он, что заставило меня снова взглянуть на него. — Никогда не забывай, что за тобой стоят верные тебе и твоему отцу союзники. Более того, у тебя есть поддержка королевы.       — У меня есть ты и Лисса. Это стоит поддержки тысячи королев.       Я снова сумела застать его врасплох. Уголки его губ дёрнулись. Мои слова ему явно польстили, хотя он и пытался это скрыть.       — Совсем скоро я закончу обучение и стану стражем, — попыталась я сменить тему. — Возможно, я буду первым стражем, у которого свой собственный страж.       Дмитрий улыбнулся, и я снова свободно дышала.       — Ради достижения своей цели ты сделаешь всё, что потребуется.       Я задумалась над его словами.       — Не уверена, что действительно смогу сделать всё.       Он этим своим крутым движением вопросительно вскинул бровь.       — Не хочу коротко стричься, — пояснила я. Он явно удивился. — Все женщины-стражи коротко стригут волосы, чтобы были видны их татуировки.       Дмитрий неожиданно отпустил мои руки. Медленно потянулся к моей голове, захватил локон и задумчиво накрутил его на палец. Я замерла, какое-то время в мире не существовало ничего, кроме ощущения его прикосновения к моим волосам. Потом он отпустил их, явно удивляясь и даже смущаясь из-за того, что только что сделал.       — Не нужно стричься, — угрюмо сказал он.       Каким-то чудом я сумела вспомнить, что это такое — разговаривать.       — Разве страж не должен показывать свои татуировки?       — Убирай их наверх, — на его губах появилась лёгкая улыбка, — вот и всё.       Дмитрий хотел сказать что-то ещё, но на улице внезапно раздалась сирена.