Save our asses

      Дмитрий в нескольких местах протаранил машину, когда на бешеной скорости выломал южные ворота, не столь громоздкие как главные, но достаточно большие, чтобы лобовое стекло чуть треснуло, хотя едва нас это волновало. На часах было около половины второго, наша серая «хендай» мчалась по пустынной трассе, а навигатор показывал путь до Бозмена, небольшого городка на юго-востоке. Дмитрий считал, что там мы будем в безопасности.       Я сидела на переднем сидении, по правую сторону от хмурого и полностью сосредоточенного дампира, пока Лисса лежала позади, свернувшись калачиком. Спать не хотелось, а мой взгляд снова приковался к окровавленным рукам. Я не понимала, ранена ли я, или кровь принадлежала убитым мною стригоям. Стригоям, которые когда-то были людьми.       Ехать предстояло больше трех часов, я не могла позволить себе такой роскоши как слезы. Не при тех, кто учит меня быть сильнее. Я смотрела в окно, стараясь зацепиться за более фундаментальные вещи, которое помогли бы мне отвлечься от мыслей, что эта ночь сделала меня убийцей.       Что кол, который должен был стать подарком от дорогого мне человека, стал самой ненавистной мне на свете вещью. Что стригои, в битву с которыми я рвалась с первого дня начала тренировок, полностью отличаются от моего представления, и что та Роза, наивная девочка, в сентябре вернувшаяся в академию, будет страшно разочарована в Розе из настоящего. Прежде я ожидала от первого убийства бурю эмоций и чувство освобождения, но на самом деле не ощущала ничего, кроме всепоглощающей боли, забирающей каждую мою мысль, каждую уцелевшую клетку тела. Мне кажется, что осознание этого пришло ко мне непростительно поздно.       Я сжимала злосчастный кол в руках, впервые в жизни ощущая в нем не холодный металл, а магию четырех стихий, стараясь медленно, почти с ювелирной точностью, вплетать туда свой дух. Это успокаивало. Иногда меня тошнило, но не от быстрой скорости или смазанного ночного пейзажа, а от одних лишь воспоминаний, что обрушивались на меня, стоило только взглянуть на свои руки и ногти, под которыми всё еще оставалась кровь. Я до боли прикусывала губу, когда та начинала дрожать, открывала окно, чтобы мои тихие всхлипы утонули в шуме ветра и проезжающих машин.       А еще я была голодна. Мне казалось, мне никогда так сильно не хотелось крови, как сегодня. Вероятно, я потратила слишком много сил. Как бы это не отразилось на Лиссе.       Я отвернулась к окну и вскоре заметила, что машин на трассе стало больше, а Дмитрий начал сбавлять скорость, при этом не теряя бдительности. Периодически набирала уже заученный наизусть номер отца в телефоне, который обнаружился в «экстренном» чемоданчике вместе с пачкой наличных, одной банковской картой, запасными серебряными кольями и огнестрельным оружием. Мне стало плохо от мысли, что всем этим предстоит воспользоваться, как только мы окажемся на достаточно безопасном от Мисулы, ближайшего к академии города. Папа трубку не брал, как и Соня, и Таша, и администрация школы.       Через полтора часа я сумела уговорить Дмитрия уступить мне место водителя. Его взгляд потемнел, он держался все также серьезно, не переставал хмуриться, всем своим видом показывая, насколько глубоко мы в заднице. Но он так же, как и все мы, устал и надолго его не хватит. Он не заметил, как я применила капельку принуждения, заставляя его выйти из машины.       Мы остановились на половине нашего пути, в городе Бьютт на трассе I-15. Втроем вылезли из душного транспорта, разминаясь, периодически охая и ахая. Со стороны нас легко можно было принять за простых туристов, приехавших полюбоваться на Скалистые горы. Мы остановились у круглосуточного магазинчика на Каледония-стрит, и я тут же подбежала к Дмитрию, пока он не заподозрил, что я слегка сжульничала, и не передумал, но он всучил мне наличку и толкнул в сторону магазина.       — Опустошите пока пару полок, — тихо приказал он, разминая шею.       Я заметила кровоподтёки у него на шее, будто его пытались придушить, но, похоже, они его не сильно заботили.       Лисса схватила меня за руку и утащила в магазин. Зайдя в светлое помещение, первым делом я осмотрела его на наличие камер наблюдения, но их не было, от чего Бьютт казался еще более глухим городишком. Драгомир поспешила к полкам с бутилированной водой, а у меня потекли слюнки от полки с мучными продуктами, вернее, от остатков. Я захватила несколько булочек с шоколадом, которые просто обожала Лисса, две последние коробки с пончиками, несколько пачек лапши быстрого приготовления. Продавец лишь пару раз удостоил нас взглядом, лениво листая журнал, пока мы как можно спокойнее ходили от полки к полке. «Будь нормальной», — твердила я себе, хотя внутри меня все дрожало от страха и еще не до конца прошедшего шока. В отделе с хозяйственными товарами мне повезло отыскать какие-то нелепые рождественские свитера с оленями, которые, по всей видимости, популярностью у местных жителей не пользовались, от чего я взяла сразу два.       Когда мы вернулись с двумя пакетами к машине, Дмитрий поспешил забрать их у нас.       — Я говорил не в буквальном смысле, — пробубнил он, загружая их в багажник.       — Думаю, за эти пять минут мы оставили в этом магазине больше денег, чем этот бедняга с безразличным взглядом, что зовет себя продавцом, зарабатывает в месяц, — отозвалась Лисса, выгружая из пакетов булочки и бутылки с водой.       — Ты уверен, что погони нет? — спросила я, вглядываясь в освещенную слабыми фонарями дорогу. Пусто, если не считать гуляющего на перекрестке кота.       — Уверен, — чуть мягче ответил он. — Наши все еще не подходят к телефону, но я думаю, что всем мороям сейчас не до нас.       — Мы в относительной безопасности. — Я еще раз взглянула на его шею. — Товарищ, я могу исправить это. Дай мне тебя подлечить.       Я протянула к нему окоченевшие розовые пальцы, но Дмитрий с хмурым выражением лица сделал шаг назад, качая головой.       — Тебе вовсе необязательно делать это.       — Обязательно! Тебе больно.       — Боль отвлекает от посторонних мыслей. Не стоит.       Я отмахнулась от его слов, понимая, что он не даст мне совершить задуманное, а применить принуждение во второй раз мне не хотелось. Это нечестно по отношению к нему.       Я вспомнила про купленные свитера и с улыбкой полезла в багажник.       — Кол пришелся как раз кстати, а вот это, думаю, то, что тебе сейчас нужно.       У него глаза полезли на лоб, когда я вытащила этот кошмар стилиста, а на губах появился намек на улыбку.       — А чтобы тебе не было стыдно в этом ходить, я взяла себе такой же, потому что мы с тобой на пару оделись ну очень по погоде.       Я тыкнула на его футболку и мой спортивный топ и застыла, как только Дмитрий издал тихий смешок, но «подарок» принял, даже рассмотрел с какой-то мечтательной улыбкой, удовлетворенно закивал и зашагал к дверям.       — А теперь вы на пару как два героя программы «Снимите это немедленно!». Чур я сижу на переднем сидении! — воскликнула Лисса, после чего толкнула меня в бок с такой ехидной улыбкой, что я кинула в нее снежком, чем снова заработала пинок посильнее.       Она тоже выглядела очень уставшей и помятой, но улыбалась так, словно ничего не произошло, словно это какой-то очередной вечер на свободе. Это давало надежду.       Мы часто переезжали с места на место, тратя все наличные, что я успела снять со своего счета в первый же день после нашего побега, селились в дорогих отелях, арендовывали машины и колесили по штатам, заботясь лишь друг о друге. Прошлой зимой мы поставили себе цель добраться до Сиэтла, и нам пришлось «одолжить» машину у какого-то бедняги, которого охмурила Лисса в ночном клубе Карсон-Сити в Неваде. Мы так же останавливались у продовольственных магазинчиках, набирали себе всякой вредной еды по типу лапши быстрого приготовления, или, если сильно везло, находили себе Макдональдс, что было для нас настоящим счастьем. Мы были обычными подростками, не обремененными обязанностями стража и королевской особы, плюющие на домашние занятия и бесконечные нудные пары, делающие все, что душе угодно. Кажется, тогда я проживала свои самые счастливые два года.       Подруга заметила изменения в моем настроении и нахмурилась, явно собираясь покопаться в моих мыслях в поисках расстроившей меня вещи, но я поспешила снять верхнюю одежду и натянуть свой нелепый рождественский свитер. Большого восторга я от него не испытывала, но хотя бы было не столь холодно. Даже у выносливости мороев есть свой предел.       Дорога до Бозмена заняла еще полтора часа, но усталость и давящее на меня со всех сторон чувство вины заменили темная дорога и тихое радио. Несколько раз я поглядывала в зеркало заднего вида, Дмитрий, кажется, незаметно для себя уснул, откинувшись на подголовник. Даже спящим он производил такое впечатление, будто готов при малейшем звуке вскочить и навалять любому, потревожившему его сон. Свирепый и смертоносный. Такой я хотела казаться в глазах двух близких мне людей. Но Дмитрий, несмотря на свой возраст, был сломлен временем и обстоятельствами. Мы с Лиссой по-настоящему не знали, что такое быть стражами. Возможно, нас ждет не такое счастливое будущее, какое мы представляли себе, только топая на свои первые занятия по боевой подготовке, но хотелось надеяться, что не всё настолько уж плохо.       Когда я пересекла черту города Бозмен в округе Галлатен, на часах было шесть утра, а за окном валил снег. Страшно хотелось спать. Навигатор показывал, что ехать до нашего пункта назначения осталось пять минут, но не успела я завернуть на главную улицу просыпающегося города, как на заднем сидении послышался зевок.       — Мы уже приехали? — сонно, почти по-детски пробормотал Дмитрий, пытаясь сфокусировать взгляд на заснеженной дороге. Все-таки хорошо, что у меня хватило ума захватить эти свитера.       — Что за место ты вбил в навигатор, товарищ? — тихо спросила я, глядя, как он потирает затекшую шею и пытается найти резинку для волос на темной резине полика.       — Отель. Где сраная резинка? — Он нырнул вниз и тут же уселся обратно.       — Почему мы здесь?       — Потому что твой отец открутил бы мне голову, если бы я позволил тебе остаться в школе, куда с такой легкостью смогли проникнуть стригои в поисках вас.       «И тебя», — подумала я, но вслух ничего не ответила. Может, он нужен был им для шантажа? Пытались выведать, является ли он моим слабым местом, чтобы манипулировать мною? Я сама не знала ответ на этот вопрос. Все слишком сложно и время думать о романтических бреднях было самым не подходящим.       На соседнем сидении засопела Лисса, и Дмитрий понизил голос:       — Это отличное место, чтобы вы могли на время спрятаться, пока Эйб и остальные не выйдут на связь. Сверни здесь, так короче. — Я последовала его указаниям и повернула на Западную Тамарак-стрит. Улицы были пусты.       — Какой-то маленький город, — вяло произнесла я, подавляя зевок.       — Население тридцать пять тысяч. А ты что хотела? — хмыкнул дампир, положив голову на край моего кресла. В нос ударил сладковатый запах его крови. «Не смей думать о таком», — приказала я себе, сжимая крепче руль. — Где ты научилась водить?       — Хочешь-не хочешь, а научишься, пока сбегаешь от преследующих тебя копов, — неожиданно подала хриплый голос Лисса, повернувшись к нам. Дмитрий остался неподвижен и воздержался от замечаний, ограничившись сдержанной улыбкой.       Пускай этот город и был достаточно крупным при столь малой плотности населения, но я не думала, что здесь есть что-то более презентабельное, чем двухэтажные мотели с неоновой вывеской и парой двухнедельных полотенец в номере без горячей воды. Первые три этажа отеля были построены из красивого серого камня, следующие шесть — из черного. Очищенная дорожка и ступени, горящие фонари и огромная вертикальная надпись «Armory» по центру на фоне чёрного камня. Все дорого-богато, но единственное, чего я страстно желала на данный момент — это кровати и крови.       — Охренеть можно, — выпалила Лисса, вылезая их машины. — Там даже пентхаус есть. Очуметь!       Я выразительно глянула на Дмитрия, и он лишь пожал плечами и кивнул в сторону парадного входа.       — С наступающим Новым годом и добро пожаловать в «Кимптон Армори», — поприветствовал нас худощавый мужчина лет сорока с растрёпанной прической. Кажется, мы разбудили его. — Хотите снять номер?       — Да, — опередил меня в ответе Беликов, шагая вперед.       Я закатила глаза и уселась с нашими пакетами на мягкий велюровый серый диван, осматривая холл. Барная стойка, маленький ресторанчик, лестницы, лифт, доска объявлений и ресепшен. Все в серых, белых или черных тонах. Я зевнула, прислушиваясь к словам Дмитрий.       — Требуется номер на троих, достаточно большой и просторный. — Я тут же нахмурилась и уставилась на Лиссу. Она пожала плечами.       — Такой имеется, если вам нужны раздельные спальни. — Мужчина потер высокий лоб и двинулся к стойке регистрации. — Пятый этаж. На какой срок желаете снять номер?       — Неделя. А дальше посмотрим. — Мое удивление только возросло.       Мужчина с довольной улыбкой кивнул и назвал цену. Четыреста долларов. Лисса незаметно отвернулась, и ее глаза округлились как настенные часы, мне же цена показалась более-менее приемлемой, учитывая, что, скорее всего, оплата за счет моего дорогого во всех смыслах отца, и порой его экстравагантные костюмы обходились ему дороже.       Я половину пути я опиралась на Лиссу, едва не скрючиваясь от боли в животе и усталости, пока нас проводили в номер. Администратор хотел было начать свои разглагольствования, но Дмитрий достаточно грубо закрыл перед ним дверь, и я готова была его расцеловать за это. Больше слушать этот голос, да и стоять на ногах, сил не было.       Номер, за который мы отвалили половину месячной зарплаты академического стража, оказался больше, чем я думала. Намного больше, и включал в себя два этажа. На первом, помимо шикарной гостиной с белоснежным ворсяным ковром, двумя диванами и плазменным телевизором, находилась одна ванная комната и небольшая кухня, хотя мне показалось, что где-то по дороге я видела проход в ресторан. Я протопала на второй этаж и обнаружила еще две спальни с общим туалетом и казавшимися жутко удобными кроватями.       — Тут есть бассейн! — заверещала где-то снизу Лисса, и я поспешила вернуться к ней, стараясь игнорировать боль. — Обалдеть можно. И все это наше на целую неделю?       Дмитрия кивнул и тоже взял брошюру с чайного столика.       — Может, больше, — задумчиво произнес он. Я последовала их примеру и взяла еще одну маленькую книжку с глянцевыми листами.       Отель предлагал не только располагающийся на крыше бассейн с подогревом, но и тренажерный зал, два бара, ресторан со шведским столом и залы отдыха с кинотеатром и библиотекой. Впечатляет для того городка.       — Тут есть морои? — спросила я, поднимая взгляд на Дмитрия, который отложил брошюру и стал изучать вид из окна с таким видом, будто находился в шпионском боевике и скрывался от преследователей на вертолете. А может, так оно и было на самом деле.       — Две семьи, — ответил он, удовлетворенно кивая моей догадке. — Конта и Лазары, совместно владеют этим отелем. Всего около десяти мороев. Стражей в двое больше, а вот стригоев нет.       — Удивительно, учитывая относительную близость к академии, которая только пару часов назад сумела отстоять своих учеников и свои стены, — буркнула себе под нос Лисса. Я поморщилась и сняла пуховик и свитер.       — Нужно поспать и сходить в магазин за одеждой, — сказала я, — я видела один напротив. До темноты успеем.       Никто спорить не стал. Больше всего на свете мне хотелось спать, но запах крови, земли и страха души меня, и я направилась прямиком в душ. Я должна была смыть события последних суток, пока они не свели меня с ума. Зимний бал, наш первый поцелуй с Дмитрием, треклятое ожерелье, спарринг и момент последней близости казались далекими, теряющими свои краски, подобно фотографиям. Бледнеющее воспоминание моей прошлой жизни, к которой, возможно, я никогда не вернусь.       Дмитрий прав — я не единственная цель Дашковых, но попади я в его коллекцию владеющих магией стригоев, шансы отстоять наш мир значительно снизились бы. Теперь он знает, на что я способна, и непременно захочет заполучить мою силу, и было бы глупо и опрометчиво оставаться в школе, подвергая всех вокруг опасности нового нападения со стороны врагов.       Выглядела я, конечно, так себе. Синяки, кровоподтеки, ссадины. Чувство голода одолевало все сильнее, но я улеглась в широкую ванну под горячей водой; загораживающее меня полупрозрачное стекло запотело. Я прислонилась к холодной и мокрой кафельной плите, морщась от саднящих ран и неприятного покалывания по всему телу. Моя магия медленно исцеляла меня, но боль никуда не уходила.       Я так хотела домой. Так хотела снова увидеть маму и отца, хотя бы раз. Меня душило осознание собственной беспомощности перед сложившимися обстоятельствами. Я была здесь, в безопасности, а моя мама все еще в самом сердце стригойского мира, отец вообще черт знает где. Я не знала, живы ли те, кто поклялся ему защищать меня, не ведала, где может быть сейчас Соня и скольких убили прошлой ночью из-за меня.       Не знаю, сколько времени потребовалось, чтобы соскрести жесткой мочалкой прошедшие сутки. На коже остались красные следы, но мне было плевать на боль. Я истратила почти половину жидкого мыла из набора, прежде чем заставила себя укутаться в мягкое белое полотенце и вылезти из ванной с какими-то притупленными чувствами. Из зеркала на меня смотрела худощавая голая моройка, исцарапанная, с впалыми глазами, дрожащая от усталости и сжигающей изнутри боли, которая была не в состоянии помочь себе и тем, кто был ей дорог.       В конце концов я накинула халат и спустилась обратно в гостиную, где работал телевизор, а на диване перед ним сидела Лисса, укутанная в плед, с мокрыми после душа светлыми волосами. Она скользнула по мне пустым взглядом, от которого у меня по коже пошли мурашки, раскрыла руку, молча приглашая сесть рядом. Я поискала глазами Дмитрия перед тем, как усесться с подругой. Он был на балконе, облокотившись на парапет спиной к нам. Его плечи тяжело вздымались и опускались, а рядом витал дым. Мои брови взлетели вверх.       — Он что, курит? — искренне удивилась я, и от моего возмущенного тона взгляд Лиссы немного потеплел, и она тихо рассмеялась.       — Сама удивлена. Но если мы с тобой можем позволить себе слезы и несколько мгновений слабости, у него нет такой привилегии. По крайней мере, он сам так считает. Это его возможность погасить эмоции.       Это на него непохоже. Я никак не могла вообразить себе образ курящего Дмитрия. Для всех вокруг он был идеальным стражем, идеальным учителем, идеальным другом. Я с трудом могла составить хотя бы пятипунктовый список его изъянов.       Лисса опустила голову мне на плечо и снова уставилась на телевизор, где Чендлер Бинг пытался пошутить над костюмом Джо Триббиани. Я не могла найти в себе силы улыбнуться любимому сериалу. Сейчас казалось неправильным позволить себе улыбку.       — Дмитрий сходил за одеждой, пока мы были в душе, — вскоре сказала Лисса тихо и указала на пакет на другом конце дивана. — Он запомнил твои размеры.       Я почувствовала, как мои щеки вспыхнули при воспоминании о том, как Дмитрий разглядывал меня в вечер, когда мы едва не переспали. Какой ужас. Я не должна сейчас думать о таком!       — Нет, должна, — прервала она мой поток мыслей. Я повернулась к ней с вопросом. — Хватит. Жизнь и смерть в нашем мире неотделимы друг от друга. Ты не можешь чувствовать вину за каждую жизнь, что не сумела спасти. Ты — наш долг, как и многие другие морои являются долгом своих стражей. Это работа, смысл жизни, то, к чему мы стремимся с самого детства. Ты хотела стать одной из нас, и умение идти дальше, что бы ни произошло, — одна из черт настоящих стражей. Мгновение слабости, не более.       Я не знала, кого Лисса пыталась убедить: меня или себя, но я не нашла, что возразить. Возможно, она была права. Нападение осталось в прошлом, мое самобичевание не вернёт к жизни тех, кто погиб прошедшей ночью, и не поможет тем, кого мы можем спасти.       Мгновение слабости. Я посмотрела на Дмитрия, который выпрямился, бросил окурок через балкон и собирался вернуться в комнату. Его профиля, нахмуренных бровей и плотно сжатых губ хватило, чтобы понять, что он чувствует. Тревога. Замешательство. Усталость.       — Ты связался с академией? — спросила я с нескрываемой надеждой, когда балконная дверца закрылась за ним.       — Получил сообщение от Сони, что они в порядке, — ответил он, опускаясь на подлокотник дивана. — Потери только среди стражей. Она свяжется с нами позже.       Только среди стражей. Вероятно, мы были обязаны тому, кто сумел предупредить нас о нападении.       — А нам что делать? — Лисса выпрямилась, спустив ноги на пол.       — Затаиться. — Я собиралась возразить, но Дмитрий опередил меня. — Я получил четкие инструкции от твоего отца задолго до вашего возвращения в академию. Это входит в мои обязанности как стража и, боюсь, это то, с чем вам придется смириться.       Я уставилась на него, копируя ошарашенное выражение лица Лиссы.       — Сидеть и не рыпаться? — фыркнула я. — Серьезно?       — А что ты собралась делать? — Дмитрий скептически поднял бровь; сейчас мне хотелось кинуть в него подушку. — Только не говори, что собираешься ринуться в атаку на ораву стригоев.       — Я этого не говорила, но мы же не можем просто сидеть и ничего не делать. Люди гибнут, товарищ. Таких пользователей духа, как я, мало, но они есть, за нами ведут охоту явно не первое столетие.       — Их явная цель — королевский дворец. Падет монархия, падут и вампиры. — Он нахмурился. — Татьяны созывает всех свободных стражей в Пенсильванию на случай, если стригои неожиданно постучатся в дверь. Дворец безопасен, но она хочет перестраховаться. Академии закрылись на время зимних каникул, многие семьи ушли в подполье после нападения на семью Бадика несколько дней назад.       — И долго нам прятаться здесь, словно трусы? — буркнула Лисса, скрестив руки на груди.       — Через неделю посмотрим, — пожал он плечами. — Мы не будем высовываться, пока стригои не покинут эти места, а дальше двинемся в Калифорнию. Отряд специального назначения, отправленный Татьяной пытается найти место, где Дашковы содержат свою… армию, если их можно так назвать.       Моя мама назвала их так. Это не просто кучка стригоев, объединившаяся ради фанатичной идеи свергнуть монархию. Кучка, ставшая батальоном. Я до сих пор не могла поверить, что он сумел это повернуть. Идея, зревшая в их извращенных умах столетиями, наконец становилась реальностью. И как всегда, весь кошмар выпадал на мою смену.       — Раз так, я пойду займусь самобичеванием и рефлексией, если вы не против.       Я поднялась на ноги и потянулась за пакетом, но окружающая действительность стремительно потемнела, и я почувствовала сильное головокружение, а затем руки, охватившие меня.       Когда зрение прояснилось и передо мной появились обеспокоенные лица моих спутников, я почувствовала такую сильную усталость, какую, казалось, не испытывала никогда. Руки дрожали.       — Тебе надо поесть, — твердо сказала Лисса, усаживаясь передо мной на корточки. Даже с тяжелой головой я принялась протестовать, пытаясь поднять ее с пола, когда она откинула волосы на спину, оголяя шею.       — Погодите… — неуверенно вмешался Дмитрий; он выглядел потерянным.       — Ты истощена, — заявила Лисса. — И использовала слишком много магии за прошедшие сутки. Перестань игнорировать чувство голода. Из-за тебя я набиваю желудок всем подряд, но не могу наесться, потому что ты голодна.       Она приблизилась ко мне, и я почувствовала, как клыки вылезают сами по себе, а рот наполняется слюной. Она была права. Я не могла дальше пользоваться магией, если не получу кровь сейчас, но это было чертовски несправедливо по отношению к ней. Когда мы были в бегах, она давала мне кровь в крайних случаях, когда тело начинало меня подводить.       И еще мне не хотелось, чтобы Дмитрий видел это. Я не знала, чем вызвано его плохо скрываемое замешательство, но не хотела, чтобы он считал Лиссу «кровавой шлюхой».       — Роза, — прошипела Лисса, и я сдалась, понимая, что все равно никуда не денусь. Я вампир, и это в моей природе.       Я нагнулась вперед, касаясь зубами ее шеи и чувствуя желанный медный вкус крови на языке. Тело Лиссы на мгновение напряглось, но тут же расслабилось, когда ей в кровь попали эндорфины, приводящие ее в состояние кайфа.       Когда я отстранилась, она изо всех сил старалась придать себе сосредоточенный вид, но у нее плохо получалось. Я практически сразу же почувствовала себя лучше и, потянувшись руками к двум крошечным ранкам на шее подруги, одним движением исцелила их, но она даже не заметила. Действие эндорфинов скоро прекратится, но я все равно осторожно подняла ее за плечи и уложила на диван. Раньше, когда выпадала необходимость, я старалась пить мало крови, чтобы она могла держать себя в руках, но, кажется, сегодня я выпила слишком много, от чего Лисса была словно пьяная. Я бросила виноватый взгляд на Дмитрия, но он хмуро смотрел на уже засыпающую блондинку.       Я ушла на кухню, пока чувство вины окончательно не захлестнуло меня, и стала вытирать салфеткой заляпанные кровью губы. Как же все это неправильно. И сколько мне придется питаться ею?       Дверь тихо закрылась, и я подняла глаза на бесшумно прокравшегося на кухню Дмитрия. Ниндзя.       — Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил он, хмурясь.       Я взглянула на свои руки, которые перестались трясти, как осиное веточки. Чувство насыщения разлилось по всему телу.       — Намного лучше, спасибо.       Я неловко прочистила горло и отвернулась к столешнице, чтобы заварить чай в пакетиках. Поставила две кружки, достала из пакетов мучные изделия, которые не успели съесть по дороге, и заметила, что Дмитрий уже основательно подготовился к нашему пребыванию здесь, купив за то время, что я пиздострадала в душе, продукты.       Я осмотрела себя и вспомнила, что все еще нахожусь в халате на полуголое тело прямо перед человеком, в которого так аморально влюблена. Стыд и позор. Но кажется, он едва ли предавал этому значение, наблюдая за тем, как я расставляю всё для нашего раннего завтрака.       — А ты? — тихо спросила я, поставив перед ним дымящуюся чашку.       Он посмотрел на меня со смесью удивления и замешательства. Было странно видеть его таким.       — Твое кормление… — Я резко выпрямилась, и он замялся, подбирая слова. — Это напомнило мне кое-что из моего детства. Вот и все.       Любопытство пробудилось во мне, и я боролась с желанием беспардонно начать расспрашивать его, но быстро отпила чай и закусила его булочкой.       — Ты хочешь поговорить об этом? — прожевав, спросила я, не сводя с него взгляда.       Дмитрий сделал несколько глотков и откинулся на спинку стула, расслабляясь.       — Не то чтобы это было чем-то тайным, — усмехнулся он, поворачиваясь ко мне, и его лицо смягчилось. — Мне кажется, тебе было неловко.       Я не стала отрицать очевидное. Дмитрий всегда видел меня насквозь.       — Конечно. Я не хочу, чтобы у вас с Лиссой возникали неправильные ассоциации.       Он издал горький сдавленный смешок.       — Я вырос в дампирской общине. Они не так плохи, как тебе кажется.       — Ох! — Внезапно я почувствовала себя ужасно глупо. — Я не хотела…       — Все нормально. — Он слегла улыбнулся мне, но улыбка не затронула его глаза, и он сделал еще один глоток, согревая руки о горячую керамику.       — Значит, у тебя там родные?       — Да, мама и три сестры. Я мало виделся с ними после того, как попал в академию, но мы поддерживаем связь.       — Они знают, во что ты ввязался из-за меня? — Я наклонила голову и встретилась с ним взглядом.       — Я сделал это по собственному желанию, Роза. И не из-за тебя, а ради тебя. Ты — мой морой, и я обязан защищать тебя.       Несмотря на теплое чувство, разлившееся у меня в груди после его слов, я мысленно перенеслась всего на две ночи назад, когда мы ссорились на кухне его номера во Дворе. «Ты не больше, чем источник моего дохода.» Я старалась закопать эти слова так глубоко в сознании, чтобы они не мешали моему объективному взгляду, но сейчас угрожали вырваться наружу, испортив момент.       Я сглотнула.       — Так они не знают? — Он отрицательно покачал головой.       — Они в безопасности и это главное.       «Ты не больше, чем источник моего дохода». Я укусила себя за внутреннюю сторону щеки, ощущая резкий всплеск тревожности от непрошенных мыслей. «Ты не интересуешь меня».       — Расскажи немного о них, — попросила я, и Дмитрий, кажется, был удивлен моему вопросу не меньше, чем я. Мне просто нужно было занять свою голову чем-то другим.       — Ну, — он сосредоточенно уставился на кружку у себя в руках, — мою маму зовут Алена. Сестры Каролина, самая старшая, Виктория и Соня — они младше меня. У старшей есть сын и, кажется, она уже родила дочь, но я не видел ее. Младшие еще учатся в школе. Виктория мечтает пойти в стражи. Вы бы с ней подружились.       Я улыбнулась, представляя себе его сестру — женскую версию Дмитрия. Сильную, волевую девушку, не знающую преград на пути к своей цели. Мы определенно сдружились бы.       — Твой… отец?.. — неуверенно начала я, но тут же заткнулась. Возможно, Дмитрий вовсе не знал его.       — Ну, он любил мою мать. — Он произнес слово «любил» почти с отвращением. — И часто бывал у нее. Он отец и моих сестер. Но когда он приходил… он не слишком хорошо обращался с моей матерью. Делал ужасные вещи.       — Например? — Я заколебалась. В конце концов, речь шла о матери Дмитрия, и я не знала, как далеко мне позволено зайти. — Те, что делают с «кровавыми шлюхами»?       — А еще он зверски избивал ее.       Я опустила кружку на стол, так и не сделав очередного глотка. Кусочек булочки показался свинцом на языке.       — О господи… — прошептала я, еле сглотнув. — Какой ужас. — Я невольно стиснула свои руки. — Это кошмар. И она… она позволяла ему это?       — Она — да. — Уголок его губ приподнялся, и возникла лукавая и одновременно грустная улыбка. — Я — нет.       Меня захлестнула волна восхищения, и я поддалась вперед.       — Расскажи мне, расскажи! Ты выбил из него все дерьмо?       Его улыбка стала шире, и он тоже наклонился ко мне.       — Именно.       — Класс! — Я подумала, что круче, чем Дмитрий, быть невозможно, но ошибалась. — Ты отдубасил своего папочку! В смысле, это, конечно, ужасно, но… Здорово! Сколько тебе тогда было?       — Тринадцать.       Я выпучила глаза. Поверить не могу.       — Ты отколотил своего отца, когда тебе было всего тринадцать?       — Это оказалось не так уж трудно. Я был сильнее его и почти такого же роста. Я не мог позволить ему продолжать в том же духе. Хотел, чтобы он усвоил — быть мороем из королевской семьи не означает, что можно творить что угодно с другими людьми.       Теперь я понимала, почему он так странно смотрел, когда Лисса предложила мне свою кровь. Я уставилась на свою кружку, не находя в себе сил сделать еще глоток, в то время, как Дмитрий прикончил свою и встал за новой порцией этой безвкусной бурды.       — Я хочу потренироваться с амулетами, пока мы здесь, — будто самой себе сказала я.       Эта мысль явилась мне из неоткуда, но внезапный инсайд показался мне очень даже разумным. Раз у меня нет возможности участвовать в боях, хоть разберусь со своей магией.       Дмитрий достал из-за пояса мой серебряный кол — его новогодний подарок. Новый год! Боже, сегодня же тридцать первое число. Какой ужас.       — Соня сказала, что это сработает на серебре, — сказал он, и я взяла у него оружие.       — Да. По крайней мере, должно сработать. Это лучше, чем сидеть без дела сутками.       Дмитрий кивнул в знак согласия, и, кажется, впервые за сутки расслабился. Возможно, он чувствовал, как один-единственный камешек упал с его души.       — Здесь мы в безопасности, — заверила я его. — Ты должен поспать. Лично я собираюсь задернуть шторы и разлечься на кровати в позе звездочки на ближайшие несколько часов.       — Тогда сладких снов, — слегка улыбнулся он, и я со спокойной душой покинула кухню, чувствуя, как и с моей души падает один такой камешек.