***
Когда вечером Курт приходит домой, на вешалке висит пальто, которое не принадлежит ни ему ни Блейну, и у двери стоит пара туфлей (никто из них не смог бы позволить себе купить такие). Мягкая фетровая шляпа лежит на полу, словно кто-то пытался повесить ее над пальто, но промахнулся. Купер сидит на полу в гостиной, прислонившись к дивану – к тому дивану, который он купил для Курта и Блейна. Его колени подтянуты, на них лежат предплечья, а руки просто болтаются. Его голова опущена, а волосы спадают вниз. Неожиданно Курта пронзает воспоминание, когда ночью, через год после смерти мамы, он нашел своего отца на крыльце точно в таком же положении. - Куп? – Курт осторожно спрашивает. Он не хочет его напугать. – Все нормально? Купер поднимает голову и Курт подавляет удивленный вздох. Его глаза красные и опухшие от слез, лицо – заплаканное, с дорожками от слез. – Эй, Курт, – говорит Купер, когда проводит ладонью по своим итак взъерошенным волосам. Он пытается улыбнуться, но выходит что-то похожее на гримасу, и Курт видит новую порцию слез. Он никогда раньше не видел, чтобы Купер плакал, не лично он – а не для какой-то роли. Даже с такого расстояния Курт видит, что обычно ярко-голубые глаза Купера стали серыми и пустыми. Курт кладет свое пальто и сумку на пол и быстро идет к Куперу. Он присаживается рядом на пол на колени и осторожно дотрагивается ладонью до его колена. Он чувствует облегчение, когда Купер не отстраняется от прикосновения. - Я такой глупый, Курт. Такой глупый. Сердце Курта разбивается от боли и смущения в слабом, охрипшем голосе Купера. Ему даже не нужно спрашивать, о чем Купер говорит – он знает. - Ты не глупый, – Курт искренне говорит и обнимает Купера за плечи, притягивая его в объятия. Он все еще не верит, что статья на шестой странице – правда, даже если это так и есть. Он думал, что Купер счастлив с Ниной, что они полностью полностью охвачены друг другом. Он думал, что между ними что-то происходит, судя по тому, как Купер бесконечно о ней рассказывал и брал ее на все мероприятия, которые посещал за последние пару месяцев. Курт был уверен, что в ближайшее время она переедет к Куперу в ЛА. - Я просто… Я думал, что она… Я никогда раньше ни с кем это не делал. Никогда. А это все чертова ложь, – слова Купера звучали приглушенно напротив шеи Курта, но он мог услышать в его голосе боль и злость. Курт знает, что под «этим» Купер подразумевает отношения. У Купера и раньше были девушки, но все это было кратковременными связями, приятным времяпровождением. Со временем Курт осознал, что Куперу тяжело подпускать кого-то близко, кто не был семьей. - Мне так жаль, что я просто так заявился. Я не знал, куда пойти, – слезы Купера горячие, Курт ощущает это своей кожей, и он осознает, что этот дом – его и Блейна – место, где Купер чувствует себя в безопасности. Это то, куда он приходит, чтобы скрыться от всего, хотя бы на какое-то время. Если они с Блейном купят дом, Курт уверится в том, чтобы у Купера там была отдельная комната. - Шшш, конечно. Конечно, тебе здесь всегда рады. В любое время. Ты это знаешь. Поднимайся, – Курт встает на ноги и помогает Куперу перебраться на диван. Он падает на подушки с уставшим вздохом и сразу же прижимает подушку к груди, крепко ее обнимая. Он выглядит таким пострадавшим, таким сломленным, и Курт не знает, как это исправить. Курт не понимает, почему самым добрым людям всегда причиняют самую большую боль. Он хочет позвонить Кэрри и сказать ей, чтобы она внесла Нину в черный список в любом месте Нью-Йорка, потому что Кэрри может это сделать и, черт возьми, она задолжала Курту за ту неделю, когда он приходил очень рано и оставался допоздна, потому что один из их редакторов облажался, и один из выпусков был под угрозой. Он хочет найти мобильный телефон Нины в контактах Купера и лично высказать все этой сучке. Он хочет позвонить каждому кастинг-директору, продюсеру и рабочему в ЛА и Нью-Йорке, и сказать им, каким дерьмом является Нина, и убедить их никогда не брать ее на работу – даже для какой-то рекламы Daddy.com. Он хочет причинить ей боль в тысячу раз сильнее, чем она причинила Куперу. - Не надо, – Купер мягко говорит, и это отвлекает Курта от его мечтаний о мести. - Что? – Курт смотрит вниз и видит, что Купер смотрит прямо на него своими грустными, покрасневшими глазами. - О чем бы ты не думал, чтобы сделать. Я вижу это у тебя на лице. Просто… просто не надо, хорошо? – Купер закрывает глаза и сильнее прижимает подушку к груди. – Она этого не стоит. Входная дверь открывается до того, как Курт успевает возразить и сказать, что да, это того стоит – ее карьеру можно разрушить так, как она разрушила уверенность и самооценку Купера. Курт слышит знакомые шаги Блейна и звук от того, как он снимает пальто. - Привет, Курт, что ты думаешь насчет тако на ужин? Потому что я проходил мимо фургона с едой, и запах был просто… Куп? – Блейн останавливается, и Курт видит, как выражение лица парня быстро меняется от непонимающего до обеспокоенного. Купер слабо машет ему с дивана. – Привет, Би. - О господи, то дерьмо было правдой? – Блейн быстро пересекает гостиную и садится рядом на диван. Он кладет голову Купера на колени и зачесывает со лба его волосы. Сердце Курта болезненно сжимается от такого простого, естественного жеста комфорта и привязанности. - Мы можем не говорить об этом прямо сейчас? Я просто не могу, хорошо? Не сегодня. - Расскажи нам все, что хочешь, – Блейн засовывает за ухо прядку волос Купера. - Сейчас мне нужна моя семья, – Купер тихо говорит, словно ему больно это признавать. – Я могу… могу сегодня здесь остаться? Я знаю, это огромнейшая просьба, но… - Ты можешь оставаться здесь, сколько тебе будет нужно, – Курт его перебивает, и Блейн дарит ему взгляд, наполненный благодарностью. Он все еще перебирает пальцами волосы Купера, и Курт задумывается о том, что, возможно, эти движения совсем неосознанные. Курт улыбается в ответ так уверенно, как может. Это абсолютная правда. Купер и раньше оставался у них дома сотни раз, но он никогда не спрашивал разрешения. Осознание поражает Курта, словно удар кирпичом, когда он понимает, что Куперу причинили такую боль, прямо до глубины его сердца – что он чувствует нужду спросить разрешения остаться. - Спасибо. - Оставайтесь здесь. Я сейчас вернусь. Блейн смотрит на него с любопытством, но Курт только улыбается до того, как выходит из комнаты и направляется в их спальню. Он переодевается в пижамные штаны и старую футболку Блейна с НЙУ, после чего берет еще одну пару пижамных штанов, пару спортивных штанов Блейна, которые ему слишком длинные, и две удобные, домашние футболки. Он берет пару теплых пледов со шкафа в коридоре и несет свой груз обратно в гостиную. - Вот, – он кладет пледы и одежду на диван. – Переодевайтесь, - Курт не дожидается ответа и уходит на кухню за ведром мороженного «Rocky Road», которое лежит в морозильнике. Он берет три ложки и три чашки свежеприготовленного какао. Он не может готовить его так же вкусно, как Блейн, но сейчас чрезвычайная ситуация. Когда он возвращается в гостиную с подносом, на котором стоит ведро мороженного и горячий шоколад, на экране телевизора как раз включается меню «Грязных танцев», а Блейн с Купером (уже в пижамах) сидят на диване, обнявшись и укрывшись теплыми пледами. Купер все еще выглядит безнадежно разбитым, но он немного оживляется, когда видит мороженное. Курт ставит все на кофейный столик, после чего залезает на диван и садится со второй стороны от Купера. Он усаживается поудобнее и чувствует, как Купер благодарно прижимается ближе. Иногда самая простая и лучшая вещь, которую можно сделать – просто быть рядом. Курт не знает, поможет ли это хоть как-то, но это точно не принесет боли.***
Курт просыпается от того, что ему очень жарко, и он не может двигать руками и ногами. Он пытается выпутаться из пледов и подняться со своего места, где к нему прижимается кто-то теплый. По телевизору заканчивается «Моя прекрасная леди», звук очень тихий, и Курт даже не помнит, когда этот фильм начался. Последнее, что он помнит – как они смотрели «Незабываемый роман». Он понятия не имеет, который сейчас час, вспоминая только то, что в десять тридцать вечера он ходил в магазин, чтобы купить еще мороженного и печенья. На кофейном столике стоит три чашки и пустое ведерко от мороженного, а его правая рука онемела от того, что попала в ловушку между его телом и диванной подушкой. Он трет свои сонные глаза и моргает, осматривая диван. Блейн и Купер все еще спят. Купер обнимает бедра Блейна, а его голова лежит на животе парня, словно на подушке. Сердце Курта сжимается от такой картины. Есть фото, которое Блейн хранит на одной из книжных полок – это фото с того времени, когда они с братом были маленькими. Там Блейн еще совсем малыш, маленькая кроха с головой буйных кудрей и пухлыми щечками, и он спит на повзрослевшем Купере, у которого не очень удачная стрижка девяностых. На фото голова Блейна лежит точно так же на животе Купера, как сейчас голова Купера лежит у него на животе. Курт может только представить, как много раз Блейн и Купер находили уют и счастье друг в друге во времена своего детства. Курт чувствует, как его горло сжимается, а глаза наполняются слезами, но ему совсем не грустно. Здесь, прямо здесь – это и есть семья в самой ее сущности – поддержка, близость и любовь. Семья – это значит быть рядом друг с другом – не смотря ни на что – даже если, скорее, особенно тогда, когда кто-то допустил ошибку. Курт находит пульт и выключает телевизор до того, как снова накрыться пледом и удобнее умоститься на диване. Он уверен, что сейчас прислоняется к ногам Блейна. На диване не очень много места для троих взрослых мужчин, но этого достаточно. Курт закрывает глаза и позволяет теплу и чувству безопасности рядом с семьей снова его усыпить. Завтра он позвонит на работу и скажет, что «заболел». Кэрри поймет – сейчас он именно там, где в нем нуждаются больше всего.