Перемены

Собираясь утром на работу, мысленно настраиваю себя на то, что сегодня может быть ещё хуже, чем вчера. Честно говоря, уже не знаю, от кого следует ожидать бОльших проблем — от Пятёрки или же других новоприбывших. Хотя… если не принимать в расчёт стычку между Баунти, остальная часть учеников из сто восемнадцатой ведёт себя довольно адекватно. Первые два урока проходят относительно спокойно, даже Ава ни разу не подошла, чтобы поговорить, хотя я видела, что она сегодня в школе. В учительской все разговоры только о том, что случилось вчера, снова эти сочувствующие взгляды мне в спину и пожелания терпения. Это нервирует. В конце концов, не заключённых же мне прислали, к чему все эти стенания? У детей попросту тяжёлый стресс, понятное дело, что они ещё долгое время будут ввинчены и агрессивны. Половину из них завалило обвалом на глазах у другой половины, а подобное зрелище не в силах выдержать даже взрослый. Тем более, очередная фаза переходного возраста, когда всё происходящее воспринимается особенно остро… Такое ощущение, что в этой школе работают не педагоги, которые, как никто другой, должны понимать это и помогать своим ученикам пережить этот период, а бездушные существа, которые приходят сюда лишь для того, чтобы вбить в головы подростков придуманную какими-то неизвестными людьми информацию, почти не пригодящуюся в дальнейшей жизни, и тупо отработать свою зарплату. Это угнетает. Больно смотреть на то, как выдуманная и утверждённая другими программа, вместо того, чтобы помогать молодёжи раскрывать заложенный в них потенциал, губит все их начинания на корню, заставляя быть как все. Порой мне кажется, что учебную программу разрабатывают люди, похожие на мать Авы. «Благодаря» им в подростках умирают творческие личности, а вместо них в мире появляются очередные консультанты в каком-нибудь отделе техники/косметики/обуви, или же операторы Макдональдса, которые, дежурно улыбаясь, доведённым до автоматизма голосом сообщают о свободной кассе. В коридоре меня останавливает пара учениц. Девочки хотят заниматься дополнительно, но директор Уилсон ещё в прошлом году прямо сказал, что никаких кружков по химии в школе не будет — мол, никому не интересен столь занудный предмет. Девочки настаивают на репетиторстве, и я, обещав подумать, спешу в класс, но, видимо, попасть туда вовремя не судьба: прямо перед моим лицом резко распахивается дверь кабинета физики, оттуда буквально вываливается грузный мистер Керри и всем своим немалым весом наваливается прямо на меня. Вскрикнув от неожиданности, чувствую, как начинаю терять равновесие и падать назад. Учитель Керри что-то хрипит, его лицо побагровело и раздулось; из моих рук падает журнал, и следом за ним падаю на пол коридора и я. Вся тяжесть далеко не худого физика обрушивается прямо на меня, я кричу от боли, сильно ударившись затылком и спиной. Темнеет в глазах и слегка закладывает уши. Жутко неудобно лежать, будучи придавленной чужим телом, и я пытаюсь спихнуть его с себя или хотя попытаться выкарабкаться, но все мои усилия напрасны. Мистер Керри намертво прижал меня к полу. Начинаю задыхаться от невозможности сделать полноценный вдох, и от этого паника усиливается ещё больше. Я почти не слышу поднявшегося вокруг шума, не вижу бегущих в нашу сторону ног, не замечаю голосов и криков. В глазах темнеет ещё сильнее, я почти ничего не соображаю из-за приступа страха. В какой-то момент дышать становится легче, а ещё через пару секунд кто-то сильный хватает меня за плечи и ставит в горизонтальное положение. — Тише-тише, успокойся, всё хорошо, — шепчет чей-то голос, прижимая меня к себе, — тихо, не кричи, слышишь? Всё хорошо. Пойдём. Только сейчас до меня смутно доходит, что всё это время я кричала без остановки, и резко замолкаю, обхватив руками того, что сильно держит меня, не позволяя упасть. В глазах по-прежнему темно, я не соображаю, что происходит вокруг и куда мы идём. Ноги отказываются слушаться, я постоянно спотыкаюсь, норовя упасть. Видимо, это надоедает тому, кто ведёт меня, и я вдруг перестаю чувствовать пол под подошвами. Меня несут на руках, и я благодарно утыкаюсь лицом в шею своему спасителю. — Джастин, — пищу я, тщетно пытаясь поднять руку и коснуться ею лица парня. Я уверена, что это именно он. — Тише, тебе нельзя разговаривать, — тотчас отвечает мне тот же голос, — я не Джастин. Почти пришли. Меня мутит и хочется пить, я не могу раскрыть глаз, и лишь безвольной плетью повисаю на руках этого парня. Кто это? Где Джастин? Почему это не он? Куда мы идём? Отчего-то хочется, чтобы сейчас рядом был именно Джастин. Возможно, это странно, что в столь трагический миг я вспомнила именно его, а не Сайласа, но почему-то мне кажется, что так и должно быть, что будет правильнее, если рядом окажется именно Джастин. Меня укладывают боком на какую-то жёсткую прохладную поверхность, бьют по щекам, поднимают веки и светят в глаза, брызгают в лицо водой и пытаются напоить, но я лишь досадливо отмахиваюсь, не в силах понять, что происходит. Мне просто хочется, чтобы меня оставили в покое. — Линн, ты слышишь меня? Линн, открой глаза! — сквозь густой туман доносится откуда-то издалека, но мне не хочется слушаться. Мне хочется спать. Кто-то слишком назойливо бьёт меня по щекам, приподнимает и трясёт, я мотаю головой, затем слышится тихое «оставь её», и меня снова кладут, наконец-то оставляя в покое. Вонючий и едкий запах нашатыря приводит в сознание, я ошалело осматриваюсь по сторонам и часто-часто моргаю, вытирая невесть откуда появившиеся слёзы. — Очнулась, — ласково говорит сидящий передо мной на корточках Джастин, а я, словно глупая сопливая девчонка, подаюсь вперёд и обнимаю его, поддавшись секундному порыву. — Ну чего вы? — говорит он, приподнимаясь и садясь рядышком. — Испугались? Я киваю, размазывая по лицу новый поток слёз. Сейчас я неописуемо благодарна судьбе за то, что Джастин рядом. — Что случилось? — Пока ещё не ясно, — отвечает он, — мистера Керри увезли на «скорой». — Небось опять пережрал гамбургеров, — произносит чей-то насмешливый голос, и до меня доходит, что я сижу на кушетке в медицинском кабинете школы в обнимку с учеником. Голова по-прежнему трещит, но способность мыслить, хоть и слабо, но функционирует. Это Эрл, и именно он принёс меня сюда, вытащив из-под учителя физики. Быстро убираю руки и сажусь ровнее, потирая ладошками колени. Мне всё ещё неловко от мысли, что я только что обжималась со своим учеником на глазах Эрла и Авы, лучших учеников своего класса, благо медсестры поблизости не наблюдается, иначе я бы сгорела от стыда. Надеюсь, Ава не растреплет об этом каждому встречному — с появлением в школе Дилана её язык обрёл способность трепаться по делу и без. — Спасибо, — бормочу я, уставившись в пол. — Я отвезу вас домой, — поднимаясь с кушетки, твёрдо произносит Джастин, — вы всё равно сейчас не в состоянии вести уроки. — Не стоит, — всё ещё не решаюсь поднять голову и посмотреть на кого-нибудь, — меня отвезут, я позвоню. — Мисс Карпентер, как ваше самочувствие? — ворвавшаяся в кабинет медсестра спасает положение, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности. — Голова? Тошнит? Спина? — Голова, — вздыхаю я в ответ, — и ещё немного мутит. Хочется пить. — Угу, — она первым делом выпроваживает посторонних, затем деловито измеряет давление, приказав помолчать, слушает сердцебиение и что-то пишет на небольшом бланке. — У вас лёгкий нервный срыв на фоне испуга, ну и ушиб головы. Советую показаться терапевту, ну и пару дней отлежаться дома. Наш физик, — медсестричка тяжко вздыхает, — совсем плохой. Даже не знаю… — она замолкает на полуслове, создавая этим своеобразную драматическую паузу, видимо, специально, чтобы я спросила, что случилось. Но я не спрашиваю. На данный момент это меня интересует меньше всего. — Благодарю, — лишь отвечаю я, забираю бланк с назначением и, пошатываясь, иду к выходу. — Вам нужно полежать, — останавливает меня она, не позволяя выйти, но я отказываюсь. Хочется домой. Однако упрямая медсестра идёт вместе со мной, заботливо придерживая. В коридоре, положив голову на сложенные на коленях руки и прислонившись спиной к стене, сидит на полу Джастин. При виде меня он тотчас поднимается. — Я взял вашу сумку, — говорит он, протягивая мне вещь, — я отвезу вас домой. — Спасибо, — говорю я, принимая сумку и ища в ней свой телефон, — не стоит, я же сказала. Я попрошу кого-нибудь из своих. Иди на урок. Какой у тебя сейчас предмет? Кажется, я испугалась больше, чем пострадала. Стрессовые ситуации всегда очень сильно опустошают меня в эмоциональном плане, и сейчас я едва стою на ногах. Ощущение такое, будто меня вывернули наизнанку, вытащили все внутренности и завернули обратно. Руки дрожат, в голове всё тот же тихий шум. Никак не могу найти свой телефон, хотя точно знаю, что он должен быть в сумке. Джастин стоит рядом и просто наблюдает за тем, как я копошусь. Наконец ему это надоедает, и он, вытащив из карманов руки, решительным жестом останавливает мои жалкие попытки. — Я сказал — отвезу, значит — отвезу, — говорит он так, что я невольно подчиняюсь и перестаю ковыряться, но всё равно пытаюсь отказаться. — Спасибо, мисс Флетчер, — обращается он к сопровождающей меня медсестре, — дальше я сам. — Интересно, как ты это сделаешь? — прислоняюсь к стене и прикрываю глаза. Я слишком слаба сейчас, чтобы сделать даже шаг. — Отвезёшь на мотоцикле Дилана? Или займёшь на такси у своих друзей? — Слушай, тебя это не должно волновать, — звучит довольно дерзко для того, кто младше меня на девять лет, однако походу самого Джастина это совершенно не волнует. Он с такой лёгкостью поднимает меня на руки, что я вскрикиваю от неожиданности. — Тише, — командует парень и несёт меня по коридору. — Джастин, ты… — Слушай, ты можешь просто замолчать и не действовать на нервы? — раздражённо перебивает меня парень, прибавляя шаг, и я послушно замолкаю. Он выносит меня из здания школы, а я думаю о том, что хорошо остаться незамеченными сейчас, ведь в пустующих коридорах никого нет, все ученики на занятиях. Джастин буквально запихивает меня в машину, тормошит, чтобы узнать адрес, я называю его, и мы трогаемся с места. Боже мой, какая же я размазня! Испугалась настолько, что не могу держать себя в руках, да ещё и умудрилась удариться головой так, что заработала сотрясение. Сегодня явно не мой день. Прошу Джастина, чтобы приоткрыл окошко, потому что чувствую, как меня начинает мутить без свежего воздуха. Хочется спать и пить, но Джастин постоянно отвлекает меня, не давая заснуть. Он безо всякого стеснения ковыряется в моей сумке, достаёт оттуда ключи, затем рассчитывается с водителем и опять несёт меня на руках. Мы находимся в лифте, Джастин отвлекается, а я снова проваливаюсь в сон, надеясь, что на этот раз меня никто не потревожит. Прихожу в себя лишь когда чьи-то руки начинают шарить по телу, раздевая. Я оказываюсь в своей спальне. Шторы наглухо задёрнуты, постель расправлена, а надо мной склонился Джастин и с сосредоточенным лицом пытается стянуть с меня строгую блузку. — Не спи, слышишь? — говорит он, — я уже вызвал тебе врача, только не спи. Тебе нужно переодеться, не бойся, я всего лишь помогу тебе. Почему нет Оливии? Куда она делась? Почему меня трогает Джастин? Зачем мне врач? Так много вопросов, но совсем нет сил задавать их. Я дома, в своей квартире, в своей постели, и это расслабляет. Мне приятны прикосновения Джастина, приятно, что он не оставил меня одну и столь заботливо относится сейчас, когда я так нуждаюсь в этом. Он укрывает меня одеялом и приносит тёплый сладкий чай. Последнее, что помню — это какого-то человека в белом халате, который, осматривая меня, задаёт вопросы Джастину. Приподняв мою голову, Джастин снова даёт мне попить, суёт какие-то таблетки и тихим голосом приказывает спать. Следующее пробуждение помогает осознать, что мне стало немного легче. Приподняв голову, оглядываюсь. Я по-прежнему в своей комнате, лежу, укрытая одеялом. Жутко неудобно спать в бюстгальтере, пытаюсь его снять и случайно замечаю Джастина, который, забравшись с ногами в придвинутое к кровати кресло, тихонько дремлет. На подлокотнике лежит его сотовый, к которому тянется провод от зарядного устройства. Сколько времени уже прошло? Из-за зашторенного окна сложно определить, который час. Нужно попытаться встать и дойти до шкафа, чтобы взять что-нибудь из одежды, при этом не разбудив Джастина. Задача оказывается не из лёгких — стоило мне принять сидячее положение, как вновь дало знать о себе головокружение. Миссия действительно невыполнима. Давно не чувствовала себя настолько беззащитной. — Джастин, — шепчу я, полагая, что мой голос звучит гораздо громче, — Джастин! Он немедленно просыпается, открывает глаза и смотрит на меня. — Ну ты как? — заботливо интересуется парень, вставая с места и присаживаясь на краешек постели, а я начинаю чувствовать себя несколько неуютно, ведь прежде никто из мужчин, кроме Сайласа, не бывал здесь. — Поспала немного? Голова не болит? Не кружится? — Немного, — честно признаюсь я, — хочу пить. Он снова поит меня сладким чаем, заботливо придерживая за голову. — Спасибо, — откидываюсь на подушку и прикрываю глаза, — ты не мог бы дать мне мои вещи? Они там, в шкафу, — тычу пальцем, и Джастин послушно встаёт с места и идёт туда. Он открывает дверцу, и с полки падает несколько вещей, а я смущаюсь сильней. Дурацкая привычка накидывать всё подряд в одну кучу вместо того, чтобы навести порядок. Джастин наклоняется, чтобы поднять их, и берёт в руки выпавшие трусы, а я готова залезть под одеяло с головой, лишь бы не видеть его ухмыляющегося лица. — Там домашнее платье, — бормочу я, — синее, с цветами. Джастин вытаскивает платье из общей кучи тряпья и забрасывает обратно выпавшие вещи. Последними на полку летят трусики, которые он до последнего держал в руках, и мне кажется даже, что ему как-то жаль расставаться с ними. Надеюсь, он не какой-нибудь фетишист, который любит нюхать женское бельё. — Отвернись! — командую я, и Джастин послушно встаёт спиной, пока я пытаюсь переодеться. — Звонил твой ухажёр, — недовольно говорит парень, — я сказал, чтобы он купил лекарств и приехал как можно скорее. — Сайлас, — просовываю голову в горловину платья, — и что он сказал? — Ну сначала он был недоволен тем, что я ответил, — Джастин пожимает плечами, — а что я должен был сделать, когда мне на нервы действует дурацкое завывание Pussycat dolls с песней столетней давности? Тебе не мешало бы сменить мелодию звонка, — он усмехается, а я корчу лицо. — Подумаешь, нежная фиалка, — стараюсь не оставаться в долгу, заканчивая переодевание. — Кстати да, я мог бы потерпеть, раз уж на то пошло, потому что дружок обещал приехать и набить мне морду. — С чего вдруг? — Ну… Скажем так, я представился твоим любовником. Джастин поворачивается ко мне, и на его лице не дрогнет ни один мускул, в то время как я краснею и бледнею одновременно. — Ты… совсем? — ахаю я, надеясь, что это всё же глупая шутка, но парень всё так же невозмутим. Кажется, я даже перестала дышать от столь вопиющей наглости. — Тебе лучше уйти. И как можно быстрее. — Хм, допустим, — Джастин опять садится на постель и смотрит на меня проникновенным взглядом. — Я сейчас уйду, и как ты будешь объясняться со своим женишком? Тогда он точно решит, что ты завела себе любовника, который по ошибке спалился, и теперь спешно ретировался, осознав свой косяк. Глупая ты, Линн, столько лет живёшь, а ничего не смыслишь в жизни. — Да? Интересно, откуда такие глубокие познания в области отношений у столь юного существа, как ты? — начинаю закипать от злости и негодования, а Джастин неожиданно начинает смеяться. — Я же говорил, что ты глупая, Линн, — продолжает он, — совсем не понимаешь шуток. Ложись отдыхай, сейчас должна приехать твоя подружка. — Ты… т-ты… — пытаюсь возразить, но вдруг начинаю чувствовать, как снова кружится голова и двоится в глазах. — Линн, — слышу словно издалека, — Линн, ты чего? Линн, я же пошутил! Линн, Линн… Голос множится, смешивается, как вещества в колбе, и рассеивается, словно кратковременный туман, чтобы начать повторный цикл. В какой-то момент я перестаю слышать звуки, затем откуда-то до слуха доносится словно гул высоковольтных проводов, сквозь который меня кто-то зовёт. Совсем не хочется открывать глаза, но удары по щекам вынуждают мотать головой и взглянуть на того, кто посмел нарушить мой относительный покой. Первое, что я вижу, открыв глаза — насмерть перепуганное и побледневшее лицо Джастина, который сосредоточенно смотрит на меня. Он так напряжён, что на лбу даже виднеются мелкие бусинки пота. — М-м, — всё, что я могу выдавить из себя, отворачиваясь, и он перестаёт бить меня по щекам. — Как же ты меня напугала, — облегчённо выдыхает парень и прижимается губами к моему лбу. — Линн… Я чувствую тепло на своих губах, и это очень приятно. Поцелуй столь нежен, что кажется вполне уместным, и мне даже хочется ответить на него. — Линн… — жаркий шёпот прерывает поцелуи, и это раздражает, я не хочу, чтобы это прекращалось. — Линн… Боже, кажется, я начинаю сходить с ума. Сложно определить, наяву это происходит, или в глубоком забытье, но мне не хочется, чтобы это заканчивалось. Негнущейся, отказывающейся слушаться рукой едва касаюсь мягких волос, притягивая к себе чужую голову, и слышу приглушённый стон прямо в свои губы. А в следующую секунду всё прекратилось. *** Мне пришлось провести дома чуть больше месяца. Постоянный постельный режим, прогулки, диеты, прием лекарств, никаких физических и умственных нагрузок. Каждую неделю ко мне приходили ученики. Почти весь класс проведал меня за это время, не было только никого из Пятёрки. Почему-то мне становится обидно из-за того, что Джастин ни разу не появился, хотя именно он помог мне в тот день больше всех. Эрл говорил, что у них сейчас постоянные тренировки, тренер не даёт спуску никому — на носу первые соревнования между школами. Ава проболталась между делом, что Джастина наказали за прогулы, и он теперь отрабатывает свои пропуски, оставаясь после занятий. А ещё она сказала, что у него вроде как кто-то появился. Уроки химии так и не проводятся, зато из больницы вышла классная руководительница выпускного класса, чему вся Пятёрка несравненно рада. Их учительнице временно доверили классное руководство, поставив на моё место. А наш физик скончался от удушья — подавился куском бутерброда во время быстрого перекуса, не смог справиться сам, в панике выскочил в коридор, где наткнулся на меня. В школе утаивают всю правду, чтобы не спровоцировать волну недовольства среди родителей и учеников, однако ходит слух, что тучный мистер Керри умер ещё в школе, в том коридоре — сердце не выдержало такой нагрузки, и отказало, когда он упал на меня. Ава продолжает рассказывать о себе и Дилане, а я сижу, словно ударенная по голове обухом — то ли от новости о смерти физика, у которого мне самой, будучи школьницей, довелось поучиться, то ли о том, что навряд ли смогу вернуть себе классное руководство, то ли… от новости, что у Джастина теперь есть девушка. Периодически ловлю себя на мысли, что думаю о нём, и боюсь лишь одного — влюбиться в собственного ученика. Я всегда была очень влюбчивой — мне ничего не стоит найти себе очередное увлечение, очаровать саму себя мыслями об очередном предмете обожания, мысленно возвысить его до небес, влюбиться по уши и больше, а потом страдать от невозможной или неразделённой любви и долго зализывать саднящие раны. Это вот прямо моё, родное и кровное. Не знаю, в кого я такая мазохистка, однако ничего не могу с собой поделать. Мне постоянно хочется любви и отношений, фейерверков чувств и огня страсти, и каждый раз я долго прихожу в себя, разочаровавшись в очередных отношениях. Не понимаю, почему мы с Сайласом до сих пор вместе — с ним скучно, нет того огня, который сопровождал наши встречи раньше. Как будто мы перегорели в какой-то момент наших отношений, а потом просто продолжили совместное движение, не сопротивляясь его течению лишь потому, что нам стало удобно быть рядом друг с другом. У Сайласа есть отдушина, у меня — помощник, который иногда может и пригодиться. А Джастин… не знаю, как объяснить всё то, что происходит со мной, но хочется просто взрываться от переполняющих эмоций каждый раз, когда он просто смотрит на меня. Во мне словно происходит миллион различных химических реакций одновременно. Я очень боюсь влюбиться в него. Очень боюсь, что он влюбится в меня тоже. Наверное, это даже к лучшему, что Джастин нашёл себе девушку.