Перемены

Миссис Бибер щурит глаза, попав в помещение после залитой солнечным светом улицы, а я делаю пару шагов назад в надежде на то, что она не заметила нас. Не так представляла я себе момент, когда откроется истина, совсем не так. Женщина замечает тренера с полицейским и направляется к ним, а я облегчённо выдыхаю. Можно ли считать, что нам повезло? Не могу сказать. Джастин усмехается, но по нему видно, что он так же напряжён. — Я пойду. — Погоди, — Джастин хватает меня за рукав, — Линн, останься. — Зачем? — вскидываю брови, задавая очевидный вопрос, на что Джастин пожимает плечами, видимо, не имея никакого ответа. — Мне так будет спокойнее. Я смотрю на него и понимаю, что, несмотря ни на что, он всё ещё ребёнок, которому, возможно, даже страшно. — Ничего подобного! Мне плевать, у меня завтра игра! — вдруг раздаётся громкий голос тренера, и я даже вздрагиваю от неожиданности и оборачиваюсь. Тренер в своём репертуаре — размахивает руками, нависая своим ростом над полицейским, и возмущается. Джастин улыбается, а я замечаю, как подтянулись остальные полицейские, и даже показалась из коридора голова мисс Эрнандес. Представители правопорядка что-то дружно говорят тренеру, но тот неприступен, как скала, и то и дело отпускает гневные и резкие реплики, не стесняясь в выражениях. Таков наш Каспер: упёрт и целеустремлён, а иначе как бы ему удавалось столько времени держать в строгости самых хулиганистых учеников нашей школы? Если он и надумал что-то, то не отступится, даже если умрёт. Да нет, бред какой-то, наш тренер не помрёт до тех пор, пока не проведёт одному ему известное количество игр и не заберёт определённое количество наград. Они ещё недолго спорят; миссис Бибер оглядывается, замечает своего сына и идёт в нашу сторону, а я снова начинаю волноваться. — Добрый день, — любезно говорю я, а женщина, едва удостоив меня своим вниманием, смотрит на сына в упор, да так, что даже мне становится не по себе. — И как это понимать? — строго вопрошает она, а я понимаю, что мне нужно уйти, ибо я определённо лишняя в семейной разборке матери и сына. — Джей, ты же обещал! — Так получилось, — неохотно отвечает парень, — мам, прости, я же не хотел. Ну не убил же я его в конце концов! — Посмотри на себя! — миссис Бибер повышает голос, и даже я, уже отойдя, могу слышать её слова, — ты, мой сын, сидишь сейчас в полицейском участке за решёткой! Разве этого я заслужила? Разве этого я хотела? Разве так я тебя воспитала? — Мам, ну… — Да ты просто позор для семьи, а не сын! — кричит разошедшаяся миссис Бибер, и даже мне становится неуютно от этих слов. Оборачиваюсь и вижу, как Джастин стоит у самой решётки, опустив голову. Даже думать не хочу о том, что он чувствует сейчас. Должно быть, это очень ужасно — слышать такие упрёки от собственной матери. — Простите, что вмешиваюсь, но вы не правы, — сама не знаю, как оказываюсь рядом с женщиной, но слушать такое просто не могу, — не стоит так говорить, ваш сын — замечательный человек, он очень добрый, хороший и… — Я прекрасно знаю, какой у меня сын, мисс Карпентер, — миссис Бибер смотрит на меня столь уничижительно, что я начинаю чувствовать себя не в своей тарелке. — И советую вам не лезть в наши семейные дела. А ты, — она снова обращается к провинившемуся сыну, — будешь сидеть под домашним арестом. И никаких тебе друзей и тренировок по выходным! — Что ещё за «никаких тренировок»? — влезает тренер, — простите, мадам, но я не позволю вам забирать у меня одного из лучших игроков! — Да как вы смеете? Я — его мать, и я имею полное право командовать им! — не сдаётся миссис Бибер, отвернувшись от решётки. Джастин, подняв голову, сначала улыбается, а затем и вовсе отходит и садится на скамейку у стены. Начавших спорить тренера и миссис Бибер не могут угомонить ни полицейские, ни мисс Эрнандес, ни даже приехавшие родители Томаса, которые, к моему большому удивлению, не стали разбираться и писать заявление, а тихо извинились и поспешили забрать своего отпрыска, что значительно облегчает ситуацию. Замечаю, каким недобрым взглядом смеряет нас Томас перед тем, как покинуть дежурное отделение, но не придаю этому значения. Очень хорошо, что он ушёл и не стал подавать заявление на Джастина. Одной проблемой меньше. — Значит, так, — высокий тренер кажется ещё больше рядом с миниатюрной миссис Бибер, — завтра у меня игра, и пусть только ваш сын попробует не явиться на неё. Я сам, самолично найду вас, одену в его форму и заставлю вас выйти на поле и сыграть. И это — моё последнее слово! — категоричным тоном заявляет мужчина, а затем просит одного из полицейских открыть решётку, не обращая абсолютно никакого внимания на возражения и возгласы миссис Бибер. Джастина отпускают, а тренер остаётся писать расписку. Миссис Бибер продолжает возмущаться, а Джастин быстро хватает меня за локоть и вытаскивает на улицу. — Эти двое стоят друг друга, — отшучивается парень, но я вижу, что он по-прежнему напряжён. — Линн, пойдём сходим куда-нибудь, мне нужно немного успокоиться. Соглашаюсь, и мы, не сговариваясь, едем ко мне и закрываемся в спальне. Нет, между нами нет близости, мы просто лежим на постели, обнявшись. Понимаю состояние Джастина, его переживания, но не могу не спросить, из-за чего же они с Томасом подрались. — Томас та ещё редкостная дрянь, — неохотно отвечает он, — но у него богатый отец, и Томас частенько помогает нам. Не то чтобы он купил нас, просто… знаешь, родители всегда думают, что в таком возрасте у их детей совершенно нет проблем, но иногда хочется просто сброситься с моста, потому что не находишь выхода. Такое чувство, что взрослые сами никогда не были подростками или не имели собственных проблем. Ты понравилась Томасу, и он решил начать ухаживать за тобой, но у него есть куча недостатков, и один из них — трусость. Томас боится сделать что-либо сам, и постоянно ищет прихвостней. Он попросил Дилана, чтобы тот оставлял тебе цветы. Дилан согласился, но рассказал об этом мне. Он знал, что ты мне нравишься, но не думал, что это серьёзно. Я тогда сорвался и чуть не подрался с ним в кабинете физики, но Дилан мой лучший друг, и мы помирились. Он отказался помогать этому индюку, а я пригрозил, чтобы Томас и близко не смел подходить к тебе, но, как выяснилось, он начал просить Кен. Мерзкий тип, — Джастин зло прищуривается. — Теперь вся школа будет знать о нас с тобой. Уверен, он постарается об этом. — Но… ты ведь сам говорил, что не хочешь скрываться, — мягко возражаю ему я, а Джастин смотрит на меня, сначала целует, и только потом отвечает: — Линн, я не хочу, чтобы у тебя были проблемы на работе. Я не отказываюсь от своих слов, но я ведь вижу, как сильно ты переживаешь из-за этого. И я не хочу, чтобы ты страдала из-за меня. Кстати, почему ты молчала насчёт цветов? — А я и не молчала. Я однажды намекнула тебе, а ты сделал вид, что ничего не знаешь, ну я и решила, что ты делаешь это нарочно, что решил поиграть в анонима. А оказывается, это действительно был не ты… — Надеюсь, этот урод не признавался тебе в любви? — Нет, что ты, — отвечаю я, — такого не было. — Точно? — Джастин серьёзно смотрит на меня, а я улыбаюсь. — Точно. Иначе я бы сразу догадалась, что это не ты. Потому что ты никогда не пишешь мне, что любишь. — Правильно, — соглашается парень, — потому что я всегда рядом с тобой, и в любую минуту могу лично сказать об этом. Я люблю тебя, Линн. Он целует меня — неспешно, трепетно. Это слишком приятный бонус в такой сложный день, и не вижу причин, чтобы не принять его. Спустя ещё полчаса, когда я успеваю немного задремать на плече дорогого сердцу мужчины, Джастин тихонько поднимается, сдвигает мою голову на подушку, одевается и уходит. Это всё настолько обыденно, что кажется давно вошедшим в колею наших отношений. Накрыв себя покрывалом, засыпаю, и просыпаюсь уже почти к ночи, когда Джастин внезапно возвращается и будит меня. — Что-то случилось? — сонно тру глаза и зеваю, а он улыбается и даёт мне в руку бокал. — Не поверишь, но к нам домой пришёл тренер, — Джастин разливает по бокалам домашнее вино, — я подумал, что я там лишний, ну и решил свалить по-тихому. — Что? Каспер пришёл клеиться к твоей маме? — удивляюсь я, пытаясь понять, явь это, или всё ещё сон. — Я ему поклеюсь, — шутит он в ответ, — но если серьёзно, тренер — нормальный претендент на роль ухажёра, да и мама почти всю жизнь прожила одна, так что… как знать. — У тебя же игра завтра, — напоминаю я, глядя на то, как Джастин пригубляет вино. — Всего один бокал. Линн, у меня был тяжёлый день, неужели я не имею права расслабиться? — Ты говоришь, как будто тебе лет сорок, — продолжаю ворчать я, а Джастин строго смотрит на меня, допивает своё вино, забирает у меня бокал и валит меня обратно на постель. — Поговори мне ещё, — шутливо угрожает он, — мужчина я, или нет? — Мужчина, мужчина, только отпусти! Джастин! — хохочу я, пытаясь отбиться от его щекоток. Мы балуемся и резвимся на кровати, затем падаем на пол и продолжаем дурачиться уже там. Джастин кусает и щекочет меня, а я смеюсь и отбиваюсь, и такое чувство, будто мне не двадцать шесть, а всего шестнадцать. Он задерживается допоздна, но не остаётся ночевать, и снова между нами ничего нет — Джастин говорит, что хочет сделать это после матча. Я не разделяю его мнений, но покорно соглашаюсь — что же ещё остаётся делать девушке будущего чемпиона? На следующее утро я позволяю себе одеться чуть более свободно — всё-таки, сегодня у нас нет уроков, вся школа едет на игру. Директор Уиллсон лично отдал такое распоряжение. Не думаю, что пропуск одного дня каким-то образом повлияет на учёбу. Иногда прогуливать школу полезно не только ученикам, но и учителям. Я волнуюсь, и наверное, даже не меньше самого Джастина, которого не видела со вчерашнего вечера. Мы несколько раз созванивались с утра, но потом он перестаёт отвечать даже на сообщения — наверное, занят подготовкой к игре. Мы с Авой и ещё парочкой учителей садимся в первые ряды, чтобы не пропустить всё самое интересное. Шучу, я бы села повыше, но нам выделили именно эти места. Между прочей болтовнёй Ава рассказывает мне, что Стойя заболела и не придёт сегодня на игру, а всё потому что они с Джастином расстались, и у девушки на фоне этого началась депрессия. А ещё Дилан дважды заговорил с ней этим утром, а ещё она услышала, что он будет вместе с Джастином в раздевалке — почему-то разрешили. А ещё тренер с самого утра выглядит почему-то очень весёлым, хотя, по логике вещей, должен переживать и волноваться. Улыбаюсь, слушая утреннюю сводку новостей, и думаю о том, что порой болтовня Авы может оказаться полезной. Ещё она сказала, что с утра видела родителей Томаса около учительской. Это заставляет меня немного напрячься — что, если они потребуют отчисления Джастина? Конечно, тренер самолично выбил Джастина из рук полицейских, чтобы тот смог присутствовать на игре и защищать честь школы, но кто знает, быть может, это всего лишь временная отсрочка? Товарищеский матч начинается вовремя, я вижу фигуру Джастина в новой форме школьной команды, но не пытаюсь привлечь к себе его внимание. Он должен быть сосредоточен на игре, ему просто необходимо победить сегодня. Учителя наравне с учениками болеют за любимую сборную, кричат, хлопают и поддерживают игроков, и я чувствую, насколько мы сплочены и дружны в том, что нас объединяет. Просто один азартный дух на всех, на каждого из нас, и это очень круто. Под конец игры Джастин забивает сразу два своих трёхочковых, и трибуны просто взрываются в восторженном рёве. Бесспорно, спорт — его призвание, он словно рождён для того, чтобы забивать голы радовать фанатов своей блестящей игрой. Объявлены результаты, победители награждены — и шум усиливается неимоверно, все кричат, свистят и хлопают, игроки подбрасывают друг друга по очереди, тренер машет кубком и кричит что-то в толпу. Джастин, которого подняли на руки, гордо размахивает руками. Мне хочется быть рядом с ним, хочется радоваться вместе с ним, и я с ногами, даже не разувшись, встаю на своё место и начинаю махать ему, чтобы увидел. И он замечает меня, сначала машет, затем складывает ладони и кричит будто через рупор: — Я люблю тебя! Я люблю тебя! Спрыгиваю с места и бегу туда, в эту разноцветную, кричащую в эйфории толпу, словно и сама заразилась этим состоянием окончательно, толкаюсь, пропихиваюсь, тороплюсь, но всё же оказываюсь там, где празднует победу наша команда. — Линн! Линн! — кричит Джастин, несётся навстречу мне, подхватывает на руки и немного подбрасывает, и когда я, немного обезумевшая от неожиданности, касаюсь ногами пола, целует и обнимает так крепко, что я начинаю опасаться, как бы он не свернул мне шею. — Поздравляю! — кричу Джастину на ухо, а он радостно смеётся и снова целует меня прямо посреди этой разошедшейся толпы. Это просто фантастика, я в жизни не испытывала такого адреналина и драйва, и это по-настоящему заводит. — Я люблю тебя! — снова повторяет Джастин, стараясь перекричать шум и крики окружающих нас людей, и это самое безумное и крышесносное признание любви в моей жизни — прямо на стадионе, полном обезумевших от радости болельщиков и игроков.

***

Жизнь продолжает отсчитывать дни на своём счётчике времени. До выпускного осталось совсем немного, Джастин с нетерпением считает дни, а мне радостно и грустно одновременно. После матча прошло всего четыре дня, а Джастином и Эрлом заинтересовался какой-то баскетбольный клуб гораздо больше местного. Джастин ходит будто окрылённый, но зато мне совсем не весело. Сегодня был последний учебный день перед выходными, и я хожу по квартире, обдумывая недалёкое грядущее. Что будет с нами? Как быть дальше? Кто-то стучится в дверь и я спешу открыть, думая о том, что это точно не Джастин, ведь у него есть ключи, да и зачем стучать, когда у меня есть звонок? Открываю дверь, и моё и без того не самое радужное настроение улетучивается в неизвестном направлении, когда я вижу перед собой серьёзную миссис Бибер. — Добрый вечер, — растерянно бормочу я, лихорадочно пытаясь собраться с мыслями и понять, на какой разговор настраиваться. — Я всё знаю, — говорит она вместо приветствия, — знаю о вас с Джастином. Не думала, что вы… способны на такое. — На какое? Ваш сын уже взрослый, и прекрасно может решать и выбирать сам, с кем ему быть, миссис Бибер, — осторожно возражаю я, понимая, что женщина пришла ко мне явно не на чаепитие. — Да, но зачем ему взрослые женщины? — она повышает голос, а я начинаю чувствовать себя ущербной, что вызывает раздражение в глубине души. — Ладно Джастин — он ещё ничего не понимает во взрослой жизни, но вы-то о чём думаете? — К вашему сведению, мне не пятьдесят лет, и даже не сорок, миссис Бибер, не такая уж я и старая. Да и потом, какое ваше дело до этого? Это его выбор, нравится вам это, или нет. — Я всегда считала вас умной женщиной, но не ожидала от вас этого, — в словах пришедшей слышится явное презрение по отношению ко мне. — Надеюсь, вы не разочаруете меня окончательно, и перестанете морочить голову моему сыну, мисс Карпентер. Не ломайте ему жизнь. — Миссис Бибер, — делаю паузу, чтобы продышаться, потому что меня просто распирает от злости и обиды, — я прекрасно понимаю все ваши тревоги и страхи за единственного сына, но на вашем месте я бы постаралась понять и принять его выбор. Что плохого в том, что я старше? Поверьте, мне тоже было очень сложно преодолеть это сопротивление внутри себя. Ваш сын счастлив, в конце концов, никто не принуждает его быть со мной, так что… в чём проблемы? — Вы спали? — задаёт она вопрос прямо в лоб, и я на секунду теряюсь в замешательстве, но этого оказывается достаточно для того, чтобы миссис Бибер всё поняла. — Надеюсь, на тех рисунках были не вы, — бросает она мне в лицо, — и его первой женщиной тоже. Не ломайте жизнь моему сыну, мисс Карпентер, иначе я могу сломать вашу. Всего хорошего. Миссис Бибер разворачивается и так стремительно уходит, будто боится, что я брошусь ей вслед, остановлю и что-нибудь сделаю, но я лишь смотрю ей вслед, а затем закрываю дверь и проглатываю обиду. Это очень неприятно и больно, но произошедший разговор не стал неожиданностью. Он должен был случиться, и его исход также был предсказуем. Джастин прав — люди, привыкшие жить в своих предрассудках, всегда будут осуждать и избегать тех, кто смог преодолеть себя и стать тем, кем он мечтал, жить так, как он хотел. Миссис Бибер можно понять — она переживает за сына, но почему она не хочет принять его выбор и поддержать? Сначала она говорила, что я нравлюсь ей, а теперь, когда дело перешло в иное русло, я отчего-то стала ей противна… Людское лицемерие не знает границ. Ты можешь быть бесконечно прав, но какой в этом толк, если то, чего не понимают окружающие, всегда будет считаться чем-то плохим? Большинство мнений ошибочно, но редко кому удаётся возражать общественности, легче жить за створками собственных раковин. Как жаль, что миссис Бибер не может разглядеть истинного счастья… — Малыш, всё вы порядке? — интересуется пришедший Джастин, — ты какая-то не такая. — Да, всё нормально, просто… немного кружится голова, — отвечаю я, приняв решение не рассказывать ему о визите его мамы. Меня не интересует, откуда она знает мой адрес, не интересует, кто нашептал ей о нас. Меня интересуем только мы. Если миссис Бибер не готова принять меня — это её право. — Как ты? — Линн, я много думал, — Джастин трёт переносицу, и это — верный признак того, что он очень переживает сейчас. — Мне предлагают обучение в другом городе, другую команду, покруче нашей. Я должен буду уехать туда на всё время обучения, и мы не сможем видеться, если только ты сама будешь приезжать ко мне. — Знаю, Джастин, но в чём проблема? — Ты понимаешь, — он вздыхает и обнимает меня, — я не хочу оставлять тебя, к тому же, все эти каникулы — вещь условная. У спортсменов не бывает каникул как таковых, мне придётся вкалывать там днём и ночью. Это большой город, Линн, большой спорт. Не знаю, справлюсь ли… — Ты справишься, Джастин. Я верю в тебя, — поднимаю голову и смотрю в его печальные глаза. Джастин кивает и снова прижимает меня к себе. — Я очень хочу поехать туда, Линн, — он снова замолкает, — но и не хочу терять тебя. Вся эта история с Томасом… Вдруг ты найдёшь себе кого-нибудь, пока меня не будет рядом? — Что ты такое говоришь, глупый, — улыбаюсь, стараясь перевести всё в шутку, но Джастин по-прежнему остаётся серьёзным. — Линн, я могу отказаться и остаться здесь, но тогда я откажусь от своей мечты. Но если я уеду, то откажусь от тебя. И я не знаю, что делать, я не могу бросить ни тебя, ни эту возможность сделать мою жизнь гораздо лучше, понимаешь? Место в универе только одно, и на него уже взяли Эрла — он отказался ехать, хотя ему предлагали тоже. Если я останусь, мне здесь ничего не светит, но если уеду… то лишусь тебя. — Я… не могу заставить тебя выбирать, Джастин, — в душе становится ещё поганей, но я понимаю, что не имею права давить на него. Это его жизнь и его судьба, и только он сам должен решить, что для него важнее. — Я приму любой твой выбор, каким бы он ни оказался. Я верю в тебя, ты знаешь это, и я всегда буду поддерживать и любить тебя. Но это твоя жизнь, и то, какой она будет, зависит только от тебя. — Нет, и от тебя тоже, — Джастин смотрит на меня несколько секунд, затем становится передо мной на колено и добавляет: — Я подумал, что в этой ситуации должен быть и третий вариант. Линн, выходи за меня замуж.