ЧУЖОЕ СЧАСТЬЕ / ПостРубежные хроники. Часть VIII

«Я и не знал, что в сорок лет люди еще растут. БК» «Видимо, теперь я должен спросить, на основании чего ты сделал этот вывод. МФ» «На основании твоих фотографий с церемонии BAFTA. Ты явно перерос свои брюки. БК» «Видимо, теперь я должен обидеться. МФ» Бенедикт раздраженно бросает телефон на кровать, ложится навзничь и подкладывает под затылок ладони. Он простужен и совершенно измотан съемками в «Пятой власти», и просмотр фото и видео с пафосного кинематографического мероприятия – точно не то, на что ему стоит тратить драгоценное время, отведенное для сна. Он переворачивается на бок, лицом к раскрытому ноутбуку, и всматривается в застывший на экране стоп-кадр. Зрительный зал Лондонского Королевского оперного театра, крупным планом Мартин с Амандой. Оба улыбаются, и Аманда сжимает руку мужа. Бен откручивает видео немного назад, вновь просматривает зацепивший его отрывок. Стивен Фрай со сцены иронизирует по поводу «Хоббита», Фриман посмеивается, и вот оно – с чрезвычайно довольным видом Аманда на мгновение дотрагивается до его руки. Казалось бы, всего лишь мимолетный жест поддержки, случайно зафиксированный оператором, но актерское чутье Камбербэтча безошибочно распознает в нем игру, и он понимает – это демонстрация. Демонстрация собственности. Подтверждение своих прав, специально сработанное на камеру. Послание, адресованное ему. Бенедикта снова захлестывает раздражение, и, как ребенок, не имеющий возможности отомстить непосредственному обидчику, он опять вымещает злость на том, кто более доступен. «А еще тебе надо похудеть. Пиджак по-дурацки сидит. БК» «Бен, что случилось? МФ» * * * Бенедикт не отвечает. Мартин со вздохом убирает телефон в карман халата, нажимает на слив унитаза, затем ненадолго отворачивает краны над раковиной. Конспирация, конечно, сомнительная, об этом свидетельствуют и насмешливо приподнятые брови Аманды. Жена лежит в постели и читает малоформатный любовный роман. Ее литературные вкусы незатейливы, и Фриман еще помнит то время, когда это его умиляло. Понимая, что все равно раскрыт, он, не таясь, выкладывает телефон на прикроватную тумбочку, снимает халат и забирается под одеяло. – Марти, скажи… – не глядя на него, она невозмутимо переворачивает страничку, – а что ты будешь делать, когда он женится?.. Она не говорит «если», она говорит «когда», самим построением фразы утверждая бесспорную неизбежность события, и, несмотря на то, что Мартин осознает, что это тактически продуманная атака, выстрел все равно попадает в цель. Он молча ложится на бок, поворачиваясь к Аманде спиной. Она читает еще какое-то время, потом закрывает книгу и выключает свет. Последние дни она ведет себя очень спокойно, ни слез, ни упреков, ни претензий, но, тем не менее, Фриман постоянно чувствует напряжение, словно ходит по абсолютно невинному на вид минному полю. Никогда не знаешь, в какой момент рванет – вот как сейчас. «Когда он женится…» Что же, она права. Он действительно изо всех сил гонит от себя эту мысль, так же, как предпочитает не думать о женщинах, с которыми наверняка периодически встречается Бен. Сердце болезненно сдавливает, потому что понимание того, что он не имеет никакого морального права ревновать Бенедикта к кому бы то ни было, нисколько не спасает от этой ревности. Мартин осторожно вздыхает, стараясь не привлечь к себе внимания жены и страдая от нахлынувшего ощущения безысходности. Он не ищет себе оправданий, но и в самобичевании не видит никакого смысла, просто смирившись с образовавшейся в его жизни дилеммой: несомненно, что он никогда не уйдет из семьи, она нужна ему так же, как и он ей, но и от отношений с Беном самостоятельно он отказаться не сможет. Не сможет и все. Просто потому, что это так же нереально, как если бы он вдруг запретил себе дышать. Малодушие? Да. Но сам себе перекрыть кислород он не в силах… «Когда он женится…» Фриман грустно усмехается в темноте, мысленно аплодируя военной тактике Аманды. Конечно, Бен женится рано или поздно, и это будет тем самым выходом, который сейчас тщетно пытается найти Мартин. Бенедикт женится, и его жена родит ему детей. Он же так хочет детей, и Мартин весьма далек от того, чтобы даже про себя отказывать ему в осуществлении такого желания. Все хорошо. Все справедливо. Но вопреки светлой картине семейного счастья Камбербэтча душу Фримана постепенно окутывает мрак. Когда Бен женится, это будет означать безусловный конец их отношениям. Ах, Аманда… Так ловко ткнула его носом в очевидность. «Когда он женится…» И окончательно охваченный горечью Мартин уже почти готов признать победу жены в этом отдельно взятом сражении, но тут мглу отчаяния в его душе яркой вспышкой прорезает абсолютно неправильная, но такая спасительная мысль: «Но пока-то он еще не женился…»