***
Их лидер был Левиафаном, которого все звали Смутьяном. Данного ему при рождении имени не знал никто, да и, откровенно говоря, далеко не молод был этот дар’ка — немало времени их расе надо было на то, чтобы до конца поседеть, а бессменный лидер щеголял серебристой шевелюрой уже дольше, чем жило самое юное поколение. Да и ровесники их родителей помнили Смутьяна только таким. Пусть седина и была единственным, что выдавало возраст дар’ка (ведь, как и любой из них, тех, кто старше полувека, лидер выглядел лет на сорок — удобное свойство их расы). Личность Смутьяна всё равно оставалась загадкой, но, тем не менее, было известно, что он сказочно богат. Странным это было на самом деле — вычислить полудракона редкого вида, притом богатого, должно было быть просто, но в то-то и дело — вычислять некому было, ведь те, кто мог, — боялись, а те, кто не боялись, — не могли. Смутьян финансировал боевые отряды, освобождавшие Безвольных, предоставляя им возможность жить на острове, скрытом от остального мира, в Новом Северном Гнезде… Этот остров был экранирован, скрыт силовыми полями от всего мира, и совершенно не просматривался с орбиты — спутники были единственным исключением в моратории на космические исследования — что позволяло ему, расположенному в никому не нужном участке холодного океана, оставаться не находимым для правительственных сил. На свои средства этот Смутьян обустроил в Гнезде небольшое поселение, снабдил специалистами школы и больницы — во все времена были те, кто оказался на обочине, смещенный чуть более успешным, чуть более обеспеченным. Конечно, Новое Северное Гнездо не отличалось технологичностью — силовые поля создавали сильные помехи, выводившие из строя практически любую технику, как раз и не позволявшие найти этот клочок земли, но работали в обе стороны. Потому ни поездов монорельса, ни аэрокаров, ни иных способов передвижения, кроме собственных крыльев, не было. Да и вообще напоминает уютный сельский уголок земли двадцать третьего века с некоторыми уточнениями и нюансами… И населённый полудраконами. Бывшие Безвольные не роптали. Им не нужны были богатства, ведь они, наученные жестокостью других дар’ка, просто желали нормальной жизни… Потому боевые отряды, обучение детей, медицина и наука, сельское хозяйство и скотоводство становились для них практически раем. Мечтой, которая сумела воплотиться. Многие достаточно обеспеченные граждане, в тайне поддерживавшие оппозицию, становились спонсорами данной деятельности. Всем это было известно, но лишь немногие задумывались о том, что в качестве слуг практически всегда покупали девочек и девушек, поэтому Нижний Город был переполнен Жуткими Жутями мужского пола всех возрастов. Мальчиков просто выбрасывали вниз, забывая о них. Выживут — молодцы, послужите ещё на благо своей родине, потратите остаток своей слишком короткой жизни на производствах. Умрёте — сами виноваты. Возможно, вас найдут и доставят в крематорий, чтобы использовать потом прах как удобрение, а может, вы просто сгниете. На поверхности любого из Городов можно было найти тысячи скелетов достаточно разнообразных видов. Коренные жители Нижнего Города никому не были нужны — их было даже больше, чем требовалось для работы на заводах и фермах, в шахтах, ведь этим обычно занимались сосланные сюда за свои проступки осужденные. А когда кончался срок их наказания, выбраться наверх они уже не могли. Да и не хотели. Потому, если предварительно снять ошейник, было просто освободить Безвольных и переселить их в Гнездо, только делать это было надо крайне незаметно — на производствах всегда вёлся учёт работников. Благо, для Нижнего Города как таковая не существовала перепись населения. Деятельность оппозиции началась много лет назад, ещё до рождения нынешних глав правительств, а потому маленькое поселение давно уже превратилось в город. Новое поколение уже взрослых грамотных Жутких Жутей уже сменило своих предшественников. И к ним присоединились все несогласные и их семьи, ведь не всем быть бойцами — надёжный тыл, развитое и своевременное снабжение всегда были залогом успеха. О Новом Северном Гнезде не было известно ни одному Карателю, но при этом это место являлось городом тех, кто был не согласен с этой системой. Свободным Городом.***
После краткого ввода в курс дел, Крис познакомил Иккинга со своим отрядом, и каждый из входивших в него дар’ка рассказал свою историю новичку, на что он ответил тем же. Уютная атмосфера кафе, принадлежавшего близкой подруге Криса, полное отсутствие лишних ушей и искреннее сопереживание товарищей как-то само способствовало откровениям. Как оказалось, Крис родился в Берссити. В десять лет он, лишился матери, но Джексон Фаер, отец Ужасного Чудовища, относившийся, к слову, к этому же виду, женился второй раз, а потому у Кривоклыка (Это был позывной Криса, которым тот пользовался достаточно часто и к которому привык как к собственному имени. Надо заметить, что Иккинга со временем стали звать Охотником, видимо, за присущие его виду особенности.) появилась, по закону жанра, злая мачеха, да ещё и младшая сестра-истеричка, которой всё всегда сходило с рук. Мальчишка рос без родительской любви. Жуткие Жути, на которых Сабрина и Джексон вымещали все свои гнев и раздражённость в случае отсутствия дома Криса, обходились с ним предельно холодно, не раз кричали на него, говоря при этом, что они слуги Фаера-старшего, а сын его — всего лишь избалованный мальчишка. Совсем не удивительно, что Крис в двенадцать лет сбежал из дома. Конечно, его нашли и вернули домой, но начало было положено. Джексон прекрасно видел, что его супруга наговаривала на мальчика, но не вмешивался, предпочитая сохранять нейтралитет и не ссориться с супругой из-за всё больше разочаровывавшего его сына. Запуганный, забитый мальчишка стал заносчивым, ощетинившимся подростком. А потом спал барьер. Крис перестал бояться отца. Он просто ушёл из дома в последний раз и уже не вернулся. Перебрался на Олух, в Берк, бросив всё, уничтожив все мосты, ведущие назад, в сытую, однообразную и такую безрадостную жизнь. Здесь же он, совершеннолетний, но не закончивший обучение, и научился применять на практике свои умения стрелять без промаха, разбираться во всех видах оружия, вплоть до совсем древнего огнестрельного. Так же он, благодаря частой практике, стал мастером рукопашного боя. Вот понять не мог Иккинг, Крис специально тогда поддавался тем хулиганам? И именно здесь, в Берке, он, уже давно начавший сомневаться в правильности современного режима, познакомился в «Дио» с Сарой Стоун, хозяйкой кафе. Она, ровесница парня, и открыла в полной мере Крису глаза. И шатен стал Северным Драконом. Со временем, из рядового Дракона он стал командиром боевого отряда, и теперь большую часть времени проводил на заданиях, только иногда выбираясь в Гнездо для отчётов. Эта история помогла понять Хеддоку, что его отношения с отцом не так уж и плохи были. Ведь у него нет и не было злобной мачехи, не было ненависти по отношению к своему родителю… Стоик, конечно, не самый лучший отец, но и проклинать его не за что. Конечно, парнишке не хватало в своё время внимания с его стороны, но он не позволял кому-то клеветать на сына, портить завистникам и просто нехорошим дар’ка его репутацию. Никогда… Ну, а теперь пару слов об уже упоминавшейся Саре. Это была милая, простодушная, открытая девушка-Громмель двадцати пяти лет от роду. Её русые волосы были вечно распущенны, впрочем, они ей не мешали, ведь только касаются плеч. Она много улыбалась (особенно когда рядом был Крис), и при этом её жёлтые глаза всегда сверкали жизнерадостностью. Несломленная. И совсем не скажешь по ней, что её не любили родители, что она была нежеланным ребёнком. А это именно так. Опорой для девушки стал не отец или мать, а старший брат, не позволявший родителям обижать Сару. В итоге, за выступления против правительства, Алекса арестовали, но казни он неведомым образом смог избежать, а потому сейчас находился где-то в Нижнем Городе, но ни единой весточки от него получить было невозможно, да и послать сообщение было задачей нетривиальной. Родители же, узнав об аресте любимого сына, выгнали дочь из дома, а через несколько месяцев погибли. Кто-то «особо добрый» подсыпал им яд из Голубого Олеандра… Туда им и дорога. Сара за счёт Города получила медицинское образование и пять лет проработала в больнице, однако в свободное время она занималась управлением семейным бизнесом — кафе «Дио Эвел». Родители Сары передали сыну «Дио» по достижении им совершеннолетия (а он был на пятнадцать лет старше своей сестры и вплоть до её собственного семнадцатилетия занимался своим кафе, пока не был арестован, и всё его имущество не перешло обратно его родителям, а после их смерти — Саре). Именно с тех пор это кафе стало местом, где собирались Северные Драконы, или просто сочувствовавшие оппозиции. Теперь же, по окончании срока, который она была обязана отработать по направлению из школы, она вплотную занялась своим бизнесом, даже иногда готовила, лишь её Жуткие Жути, сиротки, которых она приютила у себя (очень, к слову, подружившиеся с Торой и Корой), ей помогали. Может, и за кулинарные шедевры, а может, по каким-то неведомым Иккингу причинам, но Сару прозвали Сарделькой… По-дружески, шутя, а она и не обижалась. Да только эта кличка прилипла. Ещё одни члены отряда, близнецы Борис и Виктор Зиплбек вообще были отдельной темой… Они — взрывотехники, лучшие мастера своего дела. Если у них будет хотя бы спичка, то они организуют подрыв целого здания. Кто-то очень любил химию… Впрочем, насколько Хеддок знал из найденных им книг, это было абсолютно нормально для Пристеголовов — как для драконов, так и для представителей их расы… К слову о Школе. Барс и Вепрь, как называли чаще близнецов, были ровесниками Иккинга, но они выросли в интернате, ибо родителей своих они лишились в раннем возрасте, ещё до начала обучения. В Школе готовили их как исследователей. Учёных. А по ним и не скажешь… Главная особенность этих ребят — длинные, кислотно-зелёные волосы. У Барса они были собраны в хвост, а у Вепря заплетены в косу. И, пожалуй, это было единственное их различие. Во всём остальном они — копии друг друга. Одинаковые жёлтые, вечно смеющиеся глаза, одинаковое отвращение к угрям, впрочем, не обошедшее никого из дар’ка, за редким исключением, но у близнецов оно было выражено особенно ясно. Казалось, братья Зиплбек не умели печалиться или быть серьёзными. Но, Иккинг думал, это лишь маскировка. Он-то видел, что они просто старались таким образом скрыть свою душевную травму. Говорят, они видели, как Каратели застрелили их родителей. Так или иначе, но для Барса и Вепря эта тема запретная. Никто не смел упоминать их родителей при них. И к заданиям, связанным с Карателями, их не допускали. Впрочем, тут Хеддок с Крисом был совершенно согласен, ведь эти два юных террориста могли устроить что-нибудь, что обернулось бы слишком большими жертвами… Следующей была Диана Штормфлай — мастер ближнего боя, а так же гениальнейший хакер. Ей было двадцать два года. Удивительно, но она была единственной, у кого была целая семья и не было разладов. Громгильда, как её прозвали, — дочь достаточно богатого Карателя и хозяйки сети ресторанов. А Иккинг ведь её помнил, она закончила ту же Школу Карателей, где сейчас учился и он. Родители Дианы, что свойственно многим Змеевикам, всегда требовали от дочери идеального поведения, дорожа своим социальным статусом. Да вот только с виду тихая, воспитанная девочка была бунтаркой внутри, а потому, втайне от родителей, стала сначала слушать земную музыку, потом читать запрещённую литературу… Потом уже, закончив школу и переехав от родителей, девушка смогла вздохнуть полной грудью. Теперь ей не приходилось постоянно заплетать свои длинные светлые волосы в косу. Блондинка даже покрасила несколько прядей в голубой — цвет своей чешуи. Стиль Громы сильно изменился. Учась в школе, она строго носила форму, всегда одевалась по всем правилам Школьного Устава, всегда делала всё, чтобы родители были довольны. Но теперь Диана стала одеваться, как ей хочется, пусть она и несла службу Карателя. Впрочем, милой Змеевице с талантами хакера не смогли отказать, а потому она работала в экспертно-криминалистической лаборатории, и имела много свободного времени, ведь дел, требующих её вмешательства, почти не было. Именно этот факт, что девушка — Каратель, а уж тем более, работник лаборатории, во многом упрощал им их труд, ведь ребята знали точно, что именно будут искать. Нельзя не сказать, что Громгильда во многом похожа на Астрид. Хотя они даже, вроде, знакомы. Но главное — от обеих почти невозможно ничего скрыть. Желтые глаза Дианы иногда просто пронизывали насквозь, ей было совсем невозможно врать, она словно всех гипнотизировала… Надо сказать, что за этот месяц Иккинг смог усовершенствовать БЛИК. Например, теперь в одном режиме он мог испускать молнию, в другом эта молния принимает вид хлыста, бьющего электричеством и вырубающего любого дар’ка, не устойчивого к сильнм разрядам (а это все виды, кроме Левиафана, Красной Смерти, Скрила и Ночной Фурии). В третьем хлыст принимал вид энергетического клинка, способного перерубить и пережечь практически все известные материалы (парня слишком вдохновили световые мечи из когда-то давно просмотренного им древнего земного фильма), в четвёртом он мог генерировать защитное поле, пятый же режим представлял собой генерирование небольшого щита. Как уже было сказано, БЛИК работал от энергии самих дар’ка. Как оказалось, пирокинез для Северных Драконов не являлся редкостью, но до Хеддока никто не рассматривал его в качестве энергии. Ну и никто не сумел достичь таких вершин во владении собственным внутренним огнём. Может, им просто не хватало концентрации, может, им недоставало мотивации, что, наверное, всё-таки вряд ли, а может — не хватало внутреннего резерва личной энергии. Надо заметить, у Иккинга, в отличие от крылатой рептилии того же вида, было практически неограниченное количество залпов тех плазменных шаров, что он был способен создавать. При этом он мог контролировать их мощность и если растягивать, стреляя самыми слабыми залпами, энергии, кстати, очень быстро восстанавливающейся, хватало и на сотню-другую залпов. Одного такого залпа, точнее энергии, ему равной и питающей БЛИК, хватало на пятнадцать молний или на пять часов работы энергетического клинка или же хлыста, либо на тоже время работы поля или щита. Но, надо заметить, эти характеристики описывали лишь БЛИКи, предназначенные только для Фурий. Или его личные. К слову, эту же энергию Иккинг научился помещать в специальные блоки питания, усовершенствованные силами учёных Северных Драконов, с энтузиазмом взявшихся за разработки. За этот месяц парень немало узнал. Например о том, что «верхушки» организации собирались создавать новый отряд, состоящий из самых лучших специалистов в своих сферах. Поговаривали, что Крис имел все шансы там оказаться, да и возглавить его. Вряд ли эти слухи были беспочвенны. А ещё у Иккинга появились настоящие друзья, и он был очень этому рад. Пусть не раз, добывая полезную информацию, он сильно рисковал. Его «боевым крещением» стала операция, целью которой было похищение некоторых документов. При этом надо было сильно маскироваться да и принимать участие в этой вылазке могли лишь те, кто знал мышление Карателей, и при этом нигде не светился своим Следом (так называли Истинный Запах, который был у каждого живого существа). Иккинга же по запаху было вычислить невозможно, ведь его След почуять могла только другая Ночная Фурия. Для всех других его запах — смешение эмоций и ощущений, не более. Конечно, было страшно, но, естественно, не без помощи БЛИКа Хеддоку и ещё одному пареньку, Гарфу Штормфлай, Песне Смерти, младшему брату Громы, которому понадобилось маскировать свой запах, пришлось пробраться в кабинет отца Наследника и выкрасть те самые документы, попутно стерев из всех баз данных, чем и занималась Диана… За месяц подобная вылазка повторилась лишь однажды, но и этого Иккингу хватило, чтобы понять весь груз ответственности, что сейчас он на себе нёс. Ведь, если его поймают, то найдут и ребят, а их смерти он желал в последнюю очередь. Конечно, они не боялись умереть за правое дело, но пусть лучше живут! Видимо, парню не хватало именно этого — постоянной опасности. Его жизнь приобрела новые, самые яркие краски. У него появились причины тренироваться усерднее, учиться лучше, готовиться к экзаменам основательнее. Надо заметить, некоторые из этих экзаменов парень уже сдал. Например, Боевую Подготовку. Этот экзамен у Иккинга принимал тот же преподаватель, что и у других. И он был крайне удивлён, как и все одноклассники Наследника, кроме Хедер, когда ему удалось победить своего противника меньше чем за минуту. Стрельбу и строение оружия Хеддок тоже сдал прекрасно. И практику, и теорию. При этом он вспоминал тот случай в переулке. Тогда у тех Змеевиков были устаревшие бластеры БИ-19, столь несовершенные своей беспомощностью во влажном воздухе. Проще говоря, если бы в парня выстрелили тогда, под дождём, он бы не пострадал, ведь вода полностью бы нейтрализовала весь заряд и вывела бы из строя механизм. Конечно, этот ужаснейший изъян, допущенный создателями-теоретиками, был выявлен уже в реальных боевых условия. Естественно, тогда ничем хорошим дело не закончилось… В их же время у Карателей на вооружении стояли бластеры БИ-23, самые новые, усовершенствованные модели. Конечно, «бишки» по всем параметрам уступали БЛИКам Иккинга, но Каратели об этом, естественно, точно не знали. Да и хватало двадцать третьих для установления порядка на улицах городов. Сейчас же парень старательно готовился к экзамену по Драконоведению. Он знал этот предмет на отлично, но ведь не мог же он рассказывать преподавателям всё это своими словами! Надо учить определения, правила… Но Иккинг устал от всего этого. Заданий от Криса пока не было, а от школьной рутины хотелось взвыть. Этот противный гул толпы выводил из себя, раздражал. Хотелось тишины. Парень, отпросившись у директора, отправился гулять в лес. Конечно, обычного ученика не выпустили бы за территорию школы, а уж тем более из города, но он-то исключение.***
Сейчас Иккинг шёл по лесу в сторону утёса, где любил в моменты, когда получалось выбраться в дикую часть острова и остаться без чуткого надзора старших, любоваться на закат. Сосны стали редеть, почва становилась всё более и более каменистой. И вот уже могучий, практически непроходимый лес сплошной стеной остался позади парня. Впереди, на скальной площадке, были разные выступы, большие камни, совсем заросшие. Вдруг в нос парню ударил незнакомый запах. Это не просто какой-то незнакомый дар’ка, а вообще неизвестный ему вид, пусть его запах и напоминал отдалённо полудраконий. Иккинг стал медленно двигаться в сторону обрыва, но на его пути встал огромный выступ скалы, поросший тёмно-зелёным мхом, который в иных местах, на подобии бороды, свисал с согретого тусклым солнцем камня, отгораживавшего парня от странного источника запаха. Собравшись с духом, ведь неизвестное всегда пугало, он обошёл преграду и… увидел девушку. Простую девушку, лет пятнадцати (ну, или, если пересчитать на земной манер — семнадцати), сидевшую и рисующую разгоравшийся сейчас закат. Всё бы ничего, если бы она не была человеком! — Кто ты? — спросил Иккинг, стараясь сдерживать волнение. Она чуть вздрогнула, обернулась и быстро встала на ноги, наклоном головы обозначив приветствие, на что Хеддок автоматически ответил тем же. Что поделать — рефлексы! Изучающий взгляд скользил по юноше, а он воспользовался этим и сам стал её рассматривать, запоминая каждую деталь, словно зная — пригодится. Невысокая брюнетка с чёрными глазами, в которых сверкали непонятные, нечитаемые искорки разного цвета, и чуть смуглой, возможно просто загорелой, кожей. Длинные волосы были распущены, но удерживались серой банданой, одетой на голову. На бандане были разные узоры и надпись на каком-то знакомом парню языке, но разбирать, что именно там написано, он не стал. До этого на девушке были солнцезащитные очки достаточно старомодные, и вообще они были, по большей части, именно человеческим атрибутом, но сейчас она сняла их, чтобы получше разглядеть Иккинга. Чёрная майка была свободной, короткие джинсовые шорты, которые, кстати, у дар’ка никто, зачастую, не носил, открывали вид на совершенно человеческие ноги. — Кто я? — переспросила она с самым философским видом. — Я — Странница. Девушка была преисполнена какой-то уверенностью, ленивой и небрежной властностью плавных, текучих движений, лишённой порывистости и резкости, присущих подросткам любого вида. Даже людям. Но оставался открытым вопрос, который Иккинг не преминул задать, ведь это было безумно важно: — Но как ты сюда попала? Это было по-настоящему интересно. Последние люди покинули Аритум несколько сотен лет назад — достаточно, чтобы забыть путь сюда, а дар’ка забыть людские повадки. — Разве не ясно? Пришла, — хмыкнула Странница, выразительно глянув на своего собеседника. Но, видимо, сжалившись над ним, решила всё-таки разъяснить. — По гиперпространственной тропе. Что такое «гиперпространство» Иккинг представлял весьма и весьма смутно, несмотря на достаточно немалое количество статей и даже некоторых книг, прочитанных по этой весьма интересной, но до крайности сложной теме Несмотря на все их технические достижения, научные открытия и просто средний уровень знаний населения, очень даже внушительный, разумным, жившим только на одной планете, в своем крохотном мирке и совершенно не занимавшимся космической отраслью исследований, понять это было очень сложно. Даже начитанному и образованному Иккингу. Тем труднее было осознать понятие «гиперпространственная тропа», пусть и вторая часть этого словосочетания как бы намекала на весьма простую и до ужаса гениальную разгадку. — Понятно… — протянул Иккинг, сделав вид, что, действительно, все понял. — А как тебя зовут? — И то верно, — спохватилась девушка. — Зови меня Дженет. Дженет А’Роми. Иккинг нахмурился. Не в первый раз он натыкался на эту фамилию. Насчёт имени он уверен не был — слишком большой объем имевшихся знаний как бы предполагал свои, весьма специфические трудности, — и потому с уверенностью утверждать не мог. Но… — Что-то знакомое. — В летописи вашего мира могла быть упомянута моя сестра — Лаун. Нет, это было не то. Лаун… От корня «lau» Языка Древних, и дословно это перевести можно было как «путь» или «странствие», что, в принципе, весьма символично, если учесть, что эти девушки — сёстры. Но слово на Древнем он бы запомнил наверняка, а потому это было точно не оно, к, почему-то, весьма немалой печали. — Но она редко стала выбираться за пределы своего сектора, считая, что не её это дело — шататься по галактике, как несмышлёной девчонке, — продолжала тем временем говорить Дженет. — Ну или другая моя сестра — Авен. Но о ней известно Разумным намного меньше, она всегда старалась не выделяться из толпы, сливаясь с ней и наблюдая за обществом изнутри. Авен. В голове что-то прострелило болью, словно тупую иголку воткнули в мозг. Такое бывало, когда с души падали блоки, сковывавшие ее, не позволявшие развиваться. Могло ли быть ключом к оковам имя сестры Странницы? В принципе, могло. Но имена всех людей, обладавший такой мощью, чтобы стать по-настоящему легендой, точно вошли бы в историю Аритума, и уж точно были бы общеизвестны. Сколько же должно было пройти времени, чтобы они забылись? Чтобы канули в лету… — Сколько же вам лет? — спросил он напрямую. — Неприлично задавать девушке такой вопрос, но для тебя всё же скажу — много. Очень много. Да и мы привыкли измерять длительность своего существования жизнями. А вот про измерение прожитого количества лет жизнями, а не, собственно, годами, он читал. Вот только тоже мало что понял — даже при всём долгожительстве дар’ка, он просто не мог себе представить существо, возраст которого измерялся уже несколькими жизнями — слишком это за гранью привычного. А вот оно — прямо перед ним. И выглядит даже младше его самого… — И сколько же тебе жизней? — вопрос вырвался сам собой, и, если честно, Иккинг задавать его изначально вовсе не собирался — было уже сказано, что это находилось за гранью приличия. Дженет же только улыбнулась лукаво, сверкнув золотыми огоньками бликов в краях своих черных глаз. — Большой Круг. Хеддок только простонал, пробурчал разочарованно что-то невнятное под заливистый смех девушки. — Ты издеваешься? — Есть немного, — согласно кивнула Странница. — Редко можно встретить живого, способного спокойно выносить мою ауру, — слишком много силы во мне скрыто, не удерживает её полностью физическая оболочка. — Но я почти ничего не чувствую, — возразил Иккинг, ещё не до конца осознавая сказанное его собеседницей. — Ой ли! — усмехнулась она. — Прислушайся к себе. И парень прислушался. Он ощущал безграничное спокойствие рядом с этой Страницей. Умиротворение и безмятежность. Уют… Домашний уют, который ему неведом был доселе. Это ощущение было похоже на теплую, ласковую воду океана, всесильного и безжалостного, но в исключительных случаях — милосердного. — Ну… Я словно в тёплое море нырнул — что-то могучее, не давящее, но окутывающее… Не знаю, как объяснить. — Я понимаю. Это — моя энергия. Её количество напрямую зависит от возраста и уровня развития души. Хотя твоя сила на меня давит весьма ощутимо, и для смертного пока что — она очень и очень внушительна. Он силен? Неужели его… энергия так же ласково (или нет?) давила на Дженет, что она, сквозь море собственной силы была способна ощутить его? Как-то не замечал он за собой такого — чем он отличался от остальных? Кроме своего образа мыслей… И кроме пирокинеза (это же так называлось, его умение управлять своей собственной энергией, а потому и своим огнем). — Много силы не равно умению ею управлять, — с горечью пробормотал Иккинг. — Но что-то же ты всё-таки сумел понять и запомнить, — проницательно заметила Дженет. — Иначе бы просто не мог чувствовать энергию. — Наверное. Да, Странница, конечно же, была права, ведь, действительно, можно было повсюду увидеть подтверждение ее слов — дар’ка не верили в то, что подобное возможно, ведь это не вписывалось в рамки современной науки, а потому не могли управлять своей энергией. Забыв о ней, они не были способны чувствовать ее, а потому, не находя подтверждения ее существованию, яро заявляли о том, что ее нет и быть не могло. Замкнутый круг, однако. — Однако ты прав, — согласилась со словами Иккинга, ранее прозвучавшими. — Тебе нужно учиться. Парень поджал губы и горько покачал головой, соглашаясь со Странницей. Ему нужно было развиваться и совершенствоваться, ведь большая сила была в равной степени тождественна столь же большой ответственности. Но кто мог дать ему знания? Хотя ладно. Найти знания было не так-то сложно — было бы желание, а до его воплощения рукой подать. Но где ему взять умения? Одно дело учить теорию и, например, действие символов, написанных энергией, на реальность, и совершенно другое — практика. Бои. Дуэли. Ритуалы и целительство. Только малую часть этого можно было изучить самостоятельно, без постоянного присутствия внимательного и мудрого наставника. И практически все, что можно изучить самостоятельно, было связано со сложными вычислениями, точными и неизменными формулами. То же, что делалось по ощущениям, на интуиции, без Мастера было постичь и вовсе нереально. Иккинг был исключением, подтверждающим это правило, — постигать свою внутреннюю энергию в одиночку было невероятно трудно. Только его упорство напополам с безысходностью помогли ему справиться. — Вот только не у кого, — наконец озвучил парень свои невеселые мысли. Девушка как-то странно посмотрела на Иккинга и прикрыла глаза. Оставшаяся видимой часть радужки на миг сверкнула фиолетовым огнём (или просто посветлела?), вся фигура девушки замерла. Казалось, она даже не дышала. — Почему же не у кого? — со смешинкой во взгляде воскликнула Дженет, придя в себя. — А если я приоткрою тебе завесу той тайны? Покажу пару мелочей, подарю пару книжек… И не смотри на меня такими глазами, твоя судьба иная — и учиться ты будешь не у меня. И Мастером называть не меня ты будешь. Соображал и переваривал случившееся Иккинг недолго — сложить два и два он-то точно мог, а потому, шокированный собственными, весьма очевидными, к слову, выводами, он тихо охнул: — Ты можешь видеть будущее? — Да, — невозмутимо ответила Странница, словно они говорили о чём-то обыденном. — Конечно, я в этом не так виртуозна, как моя старшая сестра, — она способна на годы вперед заглядывать и перебирать вероятности, словно листы бумаги, выбирая ей угодные. Хеддок распахнул глаза, затаив дыхание, и, как Дженет совсем недавно, замер, размышляя. Такая мощь в руках одного единственного Разумного была не просто колоссальна — катастрофична, ведь, как бы то ни было печально, в руках самых сильных и сосредотачивалась самая большая власть. А власть над будущим — самая всеобъемлющая, ведь тот, кто буквально решал судьбы народов, слабым быть не мог просто по определению. — Но разве это не… плохо? — очень робко спросил Иккинг. Решать за Разумных их судьбу однозначно не могло означать благо, ведь всегда должен был оставаться выбор, возможность самому принимать решение. Свобода. Но говорить напрямую было страшно. Всё-таки не хотелось навлекать на себя гнев столь могущественных существ — их всегда лучше держать в союзниках или, в самом крайнем случае, в покровителях. — Почему же плохо? — искренне удивилась Дженет, не уловив в словах своего собеседника ни негатива, ни обвинения. — Авен всегда была равнодушна, что ли, к процессам внутри общества Разумных, её больше интересовали сами планеты, особенно её собственный мирок. Она выбирает лучшие пути для его развития, не допуская катастроф, способных уничтожить цивилизацию как таковую. Она неподкупна и справедлива ко всем. А вот это уже был иной разговор. Не царица, не владычица — незримая хранительница мира. Божество? Именно таким образом описывали предмет своего поклонения служители древних, канувших в Лету или просто оставшихся там, далеко, на Земле, религий. — Описание такое, словно она — богиня из древних легенд, — заметил Иккинг. — Ну… Это близко к тому, — призналась Странница. — Я-то после окончания Большого Круга прожила всего четыре века, а она — уже почти полторы тысячи лет. И плюс сам Круг — сто сорок четыре жизни, и все лет по шестьдесят в среднем. Итого — около десяти тысяч лет. А опыта у неё больше, чем у любого мне известного Небесного Странника. Десять тысяч лет. Эта цифра просто не укладывалась в голове. Что он там говорил про свою неспособность осознать жизнь длительностью в несколько раз больше, данной его виду? Что он говорил про ограниченность его сознания, подобную всем остальным? За сотню веков родились и рухнули в Бездну десятки, сотни, а может, и тысячи цивилизаций. Было открыто и колонизировано Человечеством столько миров… И эта Авен была тому свидетелем?! — А кто такие Небесные Странники? — опомнился вдруг Иккинг. — Всё тебе расскажи… — усмехнулась Дженет. — Ты не похожа на тех, кто против получения… Разумными знаний, — прищурившись, медленно и чётко сказал Хеддок, совершенно серьёзно и как-то печально даже. — И то верно. Учись, пока можешь. Всю жизнь учись, и после неё тоже. Но что было после жизни? И было ли? — То есть? — Эх… Сейчас расскажу… Небесные Странники — это…