***
Не замечал ни Иккинг, ни тем более уж его товарищи внимательного взгляда чёрных и фиолетовых глаз. Их таинственные обладатели молча переглянулись. За этим крылось больше, чем казалось на первый взгляд, — двое вели ментальный диалог, не слышимый совершенно никому. — Неужели это так необходимо? — Увы. Без этого никак. — Он может погибнуть. — Нет. Он сильный. — Много сильных было. И где они сейчас? — Этот справится. Неужели ты не видишь? История повторяется. — Остается только надеяться . — И ждать.***
До входа в сеть тоннелей был ещё где-то час пути, а там уж — час по тоннелям, вместо трёх-четырёх в блужданиях вокруг громадной и скалистой горы. Надо было заметить — им было запрещено летать. Ещё раз оглядев ребят, Иккинг предложил им или устроить обед сейчас, или перед тем, как войти в пещеры. Единогласно было выбрано поесть сейчас, что и не удивительно. Ну, скажем так, осознав, что сейчас день перевалил за половину, можно и перекусить с чистой совестью — они и так сделали наверняка больше, чем все остальные команды. Пусть они изначально были не в равных условиях — Иккинг понимал, что этим руководство желало показать другим Карателям, да и их детям, что Наследники и их приближенные — лучшие. Но не стоит отвлекаться. Девочки сразу захлопотали, а Иккинг, наконец, позволил себе немного по-настоящему отдохнуть, вздремнуть… Правда, весьма оригинальным способом — он забрался на достаточно крепкую ветку сосны и, обвив её хвостом и закутавшись в собственные крылья, повис вниз головой подобно летучей мыши. Или драконам вида Ночная Фурия. Задирака поглядел на своего командира, постарался повторить его трюк, но у него, естественно, практически ничего не получилось — он и пяти минут провисеть не сумел. Обиженно надув губы, Юлий грохнулся на мягкую, сочную траву и, тихо выругавшись, исчез в неизвестном направлении, потирая ушибленное место. Спустя некоторое время Фурию разбудил аппетитный запах приготовленной еды. Он повторил подвиг Юлия, свалившись с ветки, но, заглушая хохот остальных собственным, вместе с ребятами принялся обедать. Это сколько же Иккинг спал? Часа три, не меньше! Кто эти полудраконы и что они сделали со знакомой Хеддоку не самой приятной компанией? Но, видимо, он действительно недооценил ребят. И очень даже зря. Ему стоило взять свои слова про ни на что неспособных «мимоз» назад — он сильно ошибся, сделав то, за что насмехался над другими — положился на слухи. А с этими ребятам можно и в поход! Зной спал, идти стало легче, по крайней мере ребятам, он то ведь и не испытывал никакого дискомфорта, по причине им уже объяснённой. Час пролетел незаметно, пейзажи хвойного леса мало изменялись, только запахи… Нигде не было хищников, и это было очень странно… Впрочем, потом об этом стоило подумать, сейчас надо было провести ребят через сеть туннелей. Ведь из них только Иккинг видел в темноте не хуже чем днём — специфика бытия представителем ночного вида, а они заплутают тут… Да и не столько в зрении дело… Дело в неком подобии эхолокации. Иккинг, как и все Ночные Фурии, умел издавать звук на частоте, недоступной уху обыкновенного дар’ка. Этот звук отражается от предметов и улавливается его ушными отростками, помогая ему видеть даже в кромешной тьме. Вот лес немного поредел, стало намного больше камней. Они вышли к отвесной скале, в которой виднелась узкая щель, рядом с которой росли какие-то кусты. С последними парень безжалостно расправился, открывая вход в пещеры. Об их происхождении ходит много догадок, но есть только один факт — они появились уже после заселения Олуха, но ещё до истребления (Или просто исчезновения? Это тоже для весьма спорный вопрос…) драконов. Кто-то предполагал, что эту сеть тоннелей, ставшую причиной незастройки этой части острова, ведь земля здесь просто не выдержит и обвалится под тяжестью многоэтажных зданий, создали Шёпоты Смерти в надежде затаиться и таким образом спастись от скрещивания своего генома с людским. Что, в принципе, им очень даже удалось. Следуя указаниям Фурии, команда выстроилась в цепочку, взялась за руки и шла за своим командиром. Время, казалось, остановилось в этой черноте и неизвестности. Да, он тоже ничего не видел, ориентировался на слух и на свою эхолокацию… Было жутко, было страшно, чего уж таить… Иккинг слышал, как сильно, как быстро бились сердца команды… Им тоже страшно! Ох, но меня это сбивало. Хорошо, хоть они не заблудились и спустя некоторое время впереди забрезжил неяркий свет, оказавшийся выходом. Дальнейший путь до его оврага был короток и лёгок. Конечно, Иккинг привык добираться сюда на крыльях, а потому всё несколько затянулось… Но вот, лес расступился и перед командой оказался обрыв, высотой метров двенадцать. Это был котлован, углубление в земле, очень напоминавшее бассейн. К слову, здесь даже был пруд, он как раз под ними. И тут Фурия сделал самый безрассудный за последнее время поступок — оставив на земле рюкзак, он, разбежавшись, прыгнул вниз с обрыва. За спиной послышался вскрик девчонок, но это лишь полторы секунды, ведь потом над его макушкой сомкнулась прозрачная гладь. Парень завис на глубине метров четырёх, буквально оказался в невесомости… Это было великолепное ощущение, словно он ненадолго оказался в космосе — даже полёт был не столь захватывающим. «Сделай только шаг В сторону воды, Пусть на миг замрёт душа — Вниз уходишь ты, В колыбели миров, Ты — пришелец и гость, Просто гость… Слышишь этот звук? Он вокруг тебя, Словно сотни цепких рук Удержать хотят, Ты паришь под водой, Одержим этой странной игрой…»* — вспомнилось парню. Действительно, он ощущал такое полное умиротворение, и забылись все проблемы… Он — не человек, и задерживать дыхание умел ой как надолго… Полчаса — не меньше… Удобно, правда? «Бездна зовёт В долгий полёт, Бездна влечёт В вечный полёт, Всё бесполезно, Он не исчезнет… Ты слышишь Зов Бездны! Бури и шторма Где-то далеко Здесь покой и тишина Просто и легко! Ты хотел бы как тень Плыть забыв о земле В темноте…» Наследник, действительно, забыл обо всём на свете, и нехватка кислорода не мучила его… Энергия окружала его, поддерживала его, наполняя до самых краёв и даже больше, не давая захлебнуться в холодной ещё, но чистой-чистой, совсем прозрачной, как слеза, воде. Вдруг Хеддок заметил какой-то странный, чуть тусклый блеск, похожий на огонёк. Он пригляделся — на дне лежал какой-то свёрток, изнутри которого шёл тот самый блеск… Серьёзно? Питер, Директор свихнувшийся от постоянного нахождения в компании юных и буйных дар’ка, ты знал, что Иккинг обязательно сюда нырнёт? Ведь на карте и слова про воду нет, даже намёка! «Всё трудней дышать, В жилах кровь кипит, Пусть на миг замрёт душа, Бездна пусть решит: Отпустить ли домой Или здесь отвечать с глубиной… Бездна зовёт В долгий полёт, Бездна влечёт В вечный полёт, Всё бесполезно, Он не исчезнет… Ты слышишь Зов Бездны!» Иккинг опустился на дно, взял этот сверток и, всё же ощутив неприятное давление воды, понял, что пора всплывать. Он, помогая себе крыльями и хвостом, разбил всё той же макушкой спокойную гладь пруда. Умиротворённо, как ни в чём не бывало, парень добрался до берега, вышел из воды. Картина маслом: Хедер вся в слезах, Роуз без сознания, Астрид нервно ходила из стороны в сторону, Сайман и близнецы думали, как достать со дна своего идиота-командира, а Роберт готовился нырнуть за его телом. — Рано вы меня со счетов сбрасываете! — сказал Иккинг немного недовольно. Все находящиеся в сознании оглянулись на голос. Послышался стук падающих тел. К Морфею отправились Хедер и Астрид. За ними следом отправился и Сайман, оказавшийся ненамного крепче девчонок. Немая сцена. — Ой, Итен, ты — зомби?! — восторженно спросил Юлий. Фурия глянул в зеркальную гладь пруда, которая уже выровнялась после его всплытия. На него смотрел привычный всем брюнет с вечно растрёпанными волосами и ярко-зелёными глазами. Что же сделало Иккинга похожим для них на зомби? — Или это реально ты? — вторила Задираке его сестра. — Зомби-и-и-и! Твой убийца крепко спит, но ты его найдёшь! Зомби-и-и-и! Не спасут его мольбы и святая ложь! ** — хохоча, пропел Иккинг, почувствовавший, как растекалось тепло по его душе от мысли, что за него настолько сильно беспокоились. — А? — переспросил Задирака, закономерно не понявший ни слова из языка на непривычном и даже немного режущем слух языке, вычленив для себя только знакомое «зомби». Эх… Влияние массовой культуры ни для кого не проходило даром — даже для образованных и начитанных Наследников. — Бэ! — ответила за Иккинга Забияка, оказав ему неоценимую услугу, ведь объяснять Юлию что-то, когда он по-настоящему это узнать не хотел — смерти подобно. — Так, сколько меня не было? — Около часа… — пролепетал Роб, а Юльки только кивнули, подтверждая слова друга. — Ну что же… — задумчиво изрёк Иккинг. — Мой рекорд мною же и побит! — Ты всегда такой? — хотел спросить Роберт, но был грубо перебит близнецами. — Крутой! — выкрикнули Забияка и Задирака, восхищённо на глядя своего командира. Конечно, Фурии этот восторг, несомненно, льстил, давая надежду на дружбу хоть с кем-то из этой компании, помимо Хедер. — Капелька безумства и непредсказуемости никогда не будет лишней, но применяю я их редко, и только когда рядом нет кого-то из Карателей или подчинённых отца, — ответил парень с улыбкой. — А как ты так надолго задержал дыхание? — спросил Рыбьеног, окончательно приходя в себя и убеждаясь, что перед ним стоит прежний, живой и здоровый Хеддок. — Особенности вида? — Именно! — ответил Иккинг. После этого начали приходить в себя все остальные. Заметив, что дело уже к ночи идёт, Фурия подумал о том, чтобы начать обустраивать ночлег. Решено было остановиться прямо здесь, ведь всё равно никто не придёт сюда ночью — по тёмному лесу никто не сумеет сюда добраться, если только эти кто-то не принадлежали к ночному виду. А такими являлись Ночные Жути и Фурии. Первые априори здесь находиться не могли, их просто не выпустили бы за пределы города, да и среди учеников их школы их нет и никогда не было, а вторые представлены одним только Иккингом. Пока девчонки хлопотали над ужином, а парни готовили ночлег, Хеддок, как командир, изучал содержимое того свёртка. В нём оказался допотопный, совсем примитивный, но от того стабильный и очень надёжный прибор ГЛК-3 — «галка третья», подобный тому, что находился у всех Карателей на руке. Это было средство связи, проецирующее голограмму абонента, с ними говорящего, а так же сообщение можно было записывать. Только у Иккинга, как и у всех состоятельных дар’ка, «галка» была встроена в браслет и была представлена моделью ГЛК-9, новейшей и самой совершенной на данный момент. Та же модель, что покоилась на дне пруда, была громоздкой, неудобной, но гораздо более прочной, а главное — работала даже в самых экстремальных условиях. Ведь если его «галка» хоть и будет работать после часового душа, то суток в воде она точно не переживёт, сломается под гнётом подобных над собою издевательств, а «тройка» пролежала в пруду не меньше этих самых суток, а то и больше. Наконец, разобравшись где у этого несчастного приборчика кнопка включения, Иккинг его активировал. Красный огонёк начал мигать, предо Фурией появилась голограмма Питера Гоббера. Он одобрительно улыбнулся и сказал: «Поздравляю, Иккинг и его команда, вы выполнили задание. Сигнал, свидетельствующий об этом, мы получили, теперь можете не торопиться, прогуляться по лесу, отдохнуть…» Весьма мило со стороны их ненаглядного директора позволить им выспаться перед многочасовой дорогой назад. Впрочем, это тоже только на руку всем им. Парень объявил всем о выполнении задания, не забыв упомянуть, что все — молодцы, вели себя достойно, почти не жаловались, что теперь можно отдохнуть, выспаться и отправиться в обратный путь. Эти его слова были встречены нестройным «ура», полным облегчения. Ужинали они уже когда село солнце, при свете походного костра. Отблески огня играли на лицах ребят. Пламя создавало некий уют, словно очищая мысли и воспоминания. Сегодня Иккинг увидел тех, к кому с детства испытывал некую подсознательную неприязнь с совершенно другой стороны. Это — сплочённая команда. Устоявшийся коллектив. Пусть и с другими принципами и идеалами, но всё же. На них можно было положиться, с ними можно было пойти в бой. Но только, как уже было сказано, они были по разные стороны баррикад. А жаль… Этот день преподнес и Фурии урок — он не всегда сразу видел суть полудракона. Конечно, в городе они станут снова прежней этакой «элитой», но он всё равно теперь уже знал другую сторону их личностей. Теперь, в таком уютном молчании, они просто сидели вокруг костра и, словно под гипнозом, смотрели в огонь… Вдруг, откуда-то, у Сморкалы в руках появилась гитара. Он задумчиво и чуть неумело, неуверенно начал перебирать струны, а потом, сыграв вступление, запел. И ребята стали ему подпевать. Хеддока до глубины души удивил, можно сказать, даже обескуражил тот факт, что это была песня на одном из земных языков! Не русский, на котором привык петь и слушать музыку он, но всё же! Ещё не всё потеряно… Совсем не всё! Иккинг забрал гитару у Саймана, стал старательно вспоминать песни попроще. Решив, что надо сыграть всё же что-то из лирики, а то вдруг они откуда-то знали эти песни, он теперь насчёт них ни в чём не уверен, он начал играть вступление. В глазах ребят появилось удивление, быстро сменившееся одобрением. Можно предположить, что после этого дня Иккинг сможет с ними нормально общаться, без всех этих… шепотков и неприязни. По крайней мере, он очень на это надеялся. И искренне этого хотел. Пальцы на автомате стали перебирать струны, и он, так сказать, не присутствовал сейчас и здесь, и пусть вступление к одному из самых известных хитов, который понравился всем, звучало, мысли его были далеко-далеко… Иккинг представлял себя человеком, обыкновенным человеком, жителем Земли, стоящим в толпе таких же людей, кричащих такие родные для них всех четыре буквы. И группа не заставила себя ждать. Спустя мгновение стало ясно, какую песню играют «арийцы»… — Ночь унесла тяжёлые ту-у-учи, Но дни горьким сумраком полны… Мы расстаемся, так будет лу-у-учше, Вдвоём нам не выбраться из тьмы… Я любил и ненавиде-е-ел, Но теперь душа пуста-а-а! Всё исчезло, не оставив и следа-а, И не знает боли в груди осколок льда-а-а… — пропел он, представляя, что подпевал вокалисту вместе с той бесновавшейся толпой… В глазах ребят, заметивших его отстранённость, вновь появилось удивление, смешанное с непониманием. Но он не обращал на это никого внимания. Эта песня не призывала ни к каким действиям, не пыталась показать и высмеять какие-то пороки общества. Это просто лирика, которую он не переносил, но которая иногда так и рвалась наружу вместе с очередной песней… Каким будет настроение, таким и будет отношение к подобным песням. — Я-я-я помню всё, о чём мы мечта-али, Но жизнь не для тех, кто любит сны-ы, Мы слишком долго выход иска-али, Но шли бесконечно вдоль стены-ы-ы… — продолжил он, уставившись глядя прямо в костёр. Иккинг размышлял о жизни на далёкой и такой чужой Земле, пусть она и была родиной их предков, хотя в правдивости последней мысли он сильно сомневался… Ведь, в конце концов, идеология Северных Драконов и строилась на мысли о том, что они — потомки драконов… — Я любил и ненавиде-е-ел, Но теперь душа пуста-а-а! Всё исчезло, не оставив и следа-а, И не знает боли в груди осколок льда-а-а… — пропел Фурия припев. Ребята, всё же не знавшие этой песни, подпевали припев. Но, надо заметить, его сильно удивило, что Астрид подпевала гораздо увереннее, да и слова произносила правильно. Подозрительно, однако… — Пусть каждый сам находит доро-огу-у-у, Мой пу-у-уть будет в сотню раз длинне-е-ей… Но-о-о не виню ни чёрта, ни бо-ога-а-а, За всё платить придётся мне-е-е-е! — пропел Иккинг последний куплет. — Я любил и ненавиде-е-ел, Но теперь душа пуста-а-а! Всё исчезло, не оставив и следа-а, И не знает боли в груди осколок льда-а-а…*** — А это было уже практически дружным хором с ребятами. После этого последовали заключительные гитарные аккорды, а потом всё стихло. Ни Хеддок, ни кто-то из ребят не осмеливался разбить повисшую тишину. — Красивая песня, — наконец вышла из этого подобия оцепенения Хедер. — Братишка, а как она называется? — Не помню, — легко и непринужденно соврал Иккинг, — да и не важно, про что эта песня. На том и порешили. Все легли спать, только он остался дежурить. В конце концов, они в лесу или нет? Здесь и диких зверей найти можно, и ещё кого похуже…***
Оглядев спящих юношей и девушек и остановив свой взгляд на бдительно сторожащем их сон парнишке, обладатель фиолетовых глаз тихо и печально вздохнул. — И всё-таки — зачем? — Так надо. — Это мы уже слышали. Мне нужно нормальное объяснение. — Его надо сломать. Только сильный сумеет снова встать с колен и пойти дальше. — Но зачем его ставить на колени? — Ему нужен стимул. Собственная цель, а не внушённая. — Он должен найти себя? — Да. А пока он — марионетка в руках двух кукловодов. — Когда он узнает правду — он воспылает ненавистью. — Нет. Он поймёт. — Откуда такая уверенность? — Так уже было.***
На северо-западе виднелся край АЦ. Ночная прохлада витала в воздухе, небо на востоке было всё таким же чёрным, не было даже намёка на приближение рассвета. Звонкие звуки сверчков и ещё каких-то малопонятных тварей только углубляли тишину. Крылья затекли, захотелось размяться. В ночной тьме его всё равно не было видно, так зачем же себе отказывать? Иккинг раскрыл крылья, напряг и сделал ими сильный взмах, при этом столь же сильно оттолкнувшись ногами… Спустя мгновение он уже был вне этого оврага, спустя ещё десять он уже был окружён редкими и очень высокими облаками, щекотавшими нос. Конечно, это была просто вода, просто туман… Здесь, на огромной высоте, было очень холодно, даже Иккинг это почувствовал, но чувство полёта, этот невообразимый восторг были сильнее в сотни, в тысячи раз. Это невозможно передать словами… Фурия на столь короткий промежуток времени стал един с небом, стал его капелькой, неделимым целым… Такое счастье, такое пьянящее чувство свободы не может вызвать ничто на земле… Насколько он сумел узнать, люди боятся высоты, боятся упасть… Для них высота, полёт, эта невообразимая свобода — неминуемая гибель… Но для Иккинга, да и для любого дар’ка, ощущение бездны под собой не пугало, ведь небо — это как океан, только воздушный… И он плыл в этом океане, теряя счёт времени… Опомнился парень уже когда звёзды стали бледнеть, на востоке появились первые признаки приближающейся зари. Он бросился обратно в лагерь. Там все спали, всё было мирно, спокойно. Хеддок разбудил Саймана и с чистой совестью уснул. В этот раз снами он был обделён, слишком крепким был сон, но за день и так хватило впечатлений… Проснулся он от того, что ему в нос ударил незнакомый запах. Это не просто След какого-то их одноклассника, или кого-то из города, это чужак, ведь не было характерного для Берка оттенка. Нет, их даже несколько. Один. Два. Три… Семь… Восемь! Восемь полудраконов, и все они точно не из Берка! Ребята, даже Сайман, назначенный своим командиром дежурным, спали. На то, чтобы ругать и осуждать непутёвого брата времени не было — опасность. Интуиция, какая-то до невероятности точная внутренняя чуйка, вопила от ужаса, предвкушая крупные неприятности, в которые они влипнут в ближайшее время, и не факт, что всё закончится благополучно. Иккинг быстро разбудил всех. В заспанных глазах были непонимание и даже злость. Но когда и Астрид распахнула глаза, начав принюхиваться, всё прекратили роптанья. Было уже светло, но всё ещё тихо. Или не поэтому… Звери замерли, спрятались в свои норы. Сердце стало биться сильнее, словно собираясь вырваться из груди. Томящее беспокойство мучительно поглотило всех ребят. Зрачки у всех сузились в тонкие щёлки, выдавая настороженность. Запах чужаков становился всё сильнее, что не могло не беспокоить. Иккинг чувствовал сердцем, душой, всем своим существом, что идут они к ним не с добрыми намерениями — да и сочеталось это с чуйкой парня. Фурия прикрыл глаза и стал внюхиваться и вслушиваться. Запах стал отчётливым. Пять Ужасных Чудовищ и три Злобных Змеевика. Хеддок услышал, как под когтями кого-то из них хрустнула ветка. Слышал и сопение, которое, впрочем, было заметно лишь ему. Ребята сбились в кучу, замерли, словно забыли, как дышать. И это — надежда и будущее острова? Один Иккинг оставался в стороне, но это ему нужно было для сосредоточения. Спустя несколько мгновений на поляну вышли враги. Парень это понял сразу, по их лицам, по хищным оскалам, по вооружению. Но один запах заставил его сердце пропустить удар, а зрачки вновь сжаться до размера тонкой нити. Только усилием воли Фурия заставил себя не зарычать. Это были «Изгои». Их остров — Изгар — славится своим уровнем преступности. Это остров воров и убийц, куда боятся сунуться даже Каратели. В Изгар, город, одноимённый с островом, отправляется всякий сброд, которому не сиделось мирно в Нижних Городах. И, естественно, этот Изгар отложил свой отпечаток на своих жителей. Не раз отряд Криса нападал на шпионов с «острова Изгоев», и Хеддоку было прекрасно известны нравы этих дар’ка… Единственное, чего не мог понять Иккинг — почему их не уничтожить подчистую, стерев с лица мира, объединив силы всех Городов, которым этот сброд доставлял беспокойство. Но в этом были все дар’ка. Полное невмешательство в дела соседей — и полнейшее равнодушие к их проблемам. Иккинг мельком глянул на ребят. При виде Изгоев, они сжались ещё сильнее, жалея, что у них нет с собой бластеров. Что же, зато у Хеддока были БЛИКи. Ещё посмотрим, кто кого! Из группы полудраконов бандитского вида вышел, по-видимому, их главарь. Это был Змеевик с жутким шрамом через всё лицо. Как банально. — О, а мы как раз по ваши души! — очень уж наигранно хмыкнул он. — Не сопротивляйтесь и умрёте безболезненно. Иккинг окинул взглядом своего противника. По всей видимости они планировали тихо подобраться и убить их спящими, перед этим незаметно убрав часового. Однако, когда момент внезапности был упущен, они решили взять наглостью. Сбить с толку. Заставить потерять бдительность. Так он и знал… Боя не избежать, и не известно чьей победой он закончится. Кто же их заказал? Просто так ни один нормальный полудракон не покусится на детей Советников. Хотя… Возможно, они тоже принадлежат оппозиции… Хотя нет! Крис или Сара обязательно бы предупредили Иккинга о готовящемся на них покушении, если бы знали. Эти бандиты — не Северные Драконы! Значит, он точно враги! Даже если и несостоявшиеся коллеги. — Кто вы, и зачем мы вам?! — пискнула Забияка. Ох, наивная душа. Здесь же всё до идиотизма просто и ясно… Хотя обычно далеко не все в таких экстремальных условиях начинали мыслить трезво и чётко. Обычно дар’ка завладевала паника, что и можно сейчас было наблюдать. Даже Иккинг немного забеспокоился, но это не столь важно… — Я же сказал — по ваши души, — повторил главарь. — Мы — воины Элвина Верола, который послал нас убить детей Советников и Вождя Берка! — Вы… — сказала дрожащим голосом Роуз, прячась за спину Юлия. — Вы не посмеете! Какие же они ещё дети… Главарь усмехнулся и не ответил, только сделав знак своим. Они сразу достали бластеры и нацелили их в Наследников. Иккинг мысленно застонал. За время их болтовни можно было просто вырубить всех противников, ранить их, попытаться сделать хоть что-то, но он отвлёкся, застыл в ступоре и упустил момент. Идиот! Самоуверенный глупец. Всё произошло в доли секунд… Иккинг выхватил один БЛИК, одним движением его активировал, поставил в режим щита. Всё это случилось как раз в тот миг, когда наёмники выстрелили. Энергетические заряды отрикошетили, создав некоторую заминку. В эти мгновения Фурия, срывая с пояса второй БЛИК и последний блок питания, вставляя его в Излучатель, бросился бегом к ребятам. Он включил режим силового поля. Как раз вовремя, ведь эти