More than just a pirate

Он вслепую добрёл до конца причала, опустившись на бревно так, чтобы ноги болтались над океаном. Он не был таким пьяным очень давно, с тех пор, как признался самому себе, что у него есть чувства к Эмме. И до чего всё это довело? Он сидел в одиночестве на причале с промокшим от солёной воды сапогом. Эмма ушла, она поглощена тьмой. После всего, что он сделал, чтобы стать лучше, чтобы вернуть Эмму, ею овладела тьма. Это было несправедливо, ведь Эмме, его Свон, его Спасительнице никогда не была свойственна тьма. Он допил остаток бутылки, пытаясь заглушить боль от её потери, но это не сработало. Она любила его. Наконец, она сказала это, а потом исчезла в вихре тьмы. У злодеев не бывает счастливого конца. Несмотря на всё, что он сделал, чтобы снова стать Киллианом Джонсом, он был всё ещё Капитаном Крюком, он был злодеем. Эмма была его счастливым концом, а теперь её нет, как и всех в его жалкой жизни. Он просто уставился на горизонт. — Какой смысл, черт побери? — казалось, у Вселенной нет ответа на этот вопрос. Во внезапной ярости он разбил бутылку о бревно, выкрикивая свою боль на рассвет. — Она будет в порядке, — он не слышал, как Дэвид приблизился и вздрогнул, когда принц сел рядом с ним. — Ты действительно веришь в это? — нотка недоверчивости сделала его голос грубым, но Дэвид, казалось, не обиделся. — Я должен верить. Нахождение друг друга — вот, что значит семья. — Меня не это беспокоит. Теперь она Тёмная, а я потратил двести лет на охоту за чёртовым крокодилом, который снова забрал женщину, которую я люблю. — Так ты любишь мою дочь? Если бы Киллиан был трезв, возможно, попытался бы взять свои слова обратно, но алкоголь, несмотря на его плохое влияние, на Киллиана действует совершенно иначе, честность ему даётся куда легче. — Да, люблю. Я не жду твоего одобрения, ведь я лишь пират. Я знаю, что она заслуживает лучшего. — Как далеко ты готов пойти, чтобы спасти Эмму? — после долгого молчания спросил Дэвид. — Как только потребуется. Я потратил двести лет, пытаясь убить Румпельштильцхена, я бы потратить целую вечность, чтобы спасти Эмму. Я пересеку все миры и найду способ, чтобы спасти её до самой смерти и за ее пределами. Если есть хоть один шанс вернуть её, я воспользуюсь им. — Тогда ты гораздо больше, чем просто пират. Я видел, как много ты значишь для Эммы, а сейчас вижу, как много она значит для тебя. Она взрослая женщина и тебе не требуется мое одобрение, чтобы ухаживать за ней, но ты его заслужил. — Спасибо, — Дэвид, поднявшись на ноги, кивнул ему. — У Реджины есть идея, как найти Эмму, а ты пока можешь поспать, — Киллиан кивнул и смотрел, как принц удаляется с тем же чувством целеустремленности, которым обладает и его дочь. Он уставился на серую воду, которая постепенно начинает отражать свет восходящего солнца, и сморгнул навернувшиеся слезы. Он никогда не ждал, что семья Эммы примет его, что получил одобрение, но даже слова Дэвида не помогли заполнить пустоту, оставленную отсутствием Эммы.

Шесть недель спустя..

Он снова был пьян. Он пытался, действительно пытался, но после того, как Эмма так и осталась Тёмной, когда он поцеловал её, он потерял надежду. Белль пыталась сказать ему, что с Тёмными не всё так просто: поцелуй истинной любви не сработал потому, что зло внутри Эммы было слишком мощным, но Киллиан не мог избавиться от страха, что причина была совершенно другая, более тёмная. Он знал, что он любит Эмму всем сердцем; но проблема Эммы могла быть в другом — она не любит его. Казалось бы, судьба сыграла с ним злую шутку и якобы дала ему шанс на счастливый конец, а потом расставила их по разные стороны, потому что его чувства не взаимны. Он снова обнаружил себя стоящим на причале, глядя в мутную воду и безуспешно пытаясь пропить свою боль. Какой без неё смысл? Он нашел её в Камелоте, считал, что он может спасти её, а всё оказалось зря. Они потеряли её, и даже не могли вспомнить как. Она сказала, что они все предали её, он предал её, но то, что он ничего не мог вспомнить, мучало его. Её присутствие всегда было утешением для него, а сейчас оно было невыносимым; она не была его Эммой, может быть, она никогда ею и не была. Независимо от этого, он знал, что он всегда будет принадлежать ей. — Киллиан? — это была Эмма; не та Эмма, какой он видел её последний раз – одетую в чёрное с глазами полными ненависти; это была Эмма, которую он помнил, – улыбчивая Эмма с копной светлых волос, беспорядочно убранных в хвост. — Уходи. Ты — не она. — Это я. И я здесь, а на утро ты свалишь всё на ром, — она улыбнулась ему так нежно, её глаза наполнились светом. Она была так похожа на его Эмму, что он не удержался и притянул её к себе. Он зарылся лицом в ее волосы и всхлипнул, когда она обняла его. — Это не сработало, — выдавил он сквозь слезы, — поцелуй не спас тебя. — Я знаю. Но не это занимает твои мысли. Я люблю тебя, Киллиан, не сомневайся во мне. Но я не та, кого нужно спасать. Я должна быть Тёмной пока всё не исправлю. Прошу, прости меня за это. — Я не понимаю, — он отстранился, боясь какого-нибудь трюка. Ее глаза наполнились слезами, но она не дала им скатиться. — Я знаю. Мне жаль, мне очень жаль, но я не позволю тебе спасти меня, пока я не спасу тебя, — она взяла его руку в свои руки. — Ты сказал, чтобы я тебе доверяла, а теперь я прошу тебя, пожалуйста, просто доверься мне. — Тебе я доверяю, Тёмной – нет. Она улыбнулась и поцеловала его. — Я знаю, и это ненадолго, обещаю. А сейчас иди поспи, тебе нужно забыть этот разговор. Я не заберу твои воспоминания, за меня это сделает ром. — Пожалуйста, не оставляй меня, — он знал, что он был жалок, умоляя ее остаться, но ему было всё равно, на мгновение у него была Свон, но этот момент заканчивается и он не может остановить его. За её улыбкой скрывалась печаль, когда она отпустила его руку и отступила назад. — Мы скоро увидимся, потерпи, — она исчезла в вихре магии, и Киллиан опустился на землю, плача так, как не плакал с той ночи, когда потерял Милу. Он проснулся через несколько часов в холодной каюте на борту «Веселого Роджера». Голова болела ужасно, а воспоминания предыдущей ночь были размыты и пока он не был уверен, что было правдой, а что было сном. Но все-таки он помнил руки Эммы на его руках, блеск её волос. Она ошибалась — он достаточно вспомнил, чтобы снова надеяться. Он достаточно вспомнил, чтобы быть уверенным в том, что любит её и не сомневаться в том, что и она любит его.