Одна голова хорошо, а три — по обстоятельствам

Оказалось, что сходить туда, не знаю, куда — довольно-таки неплохая идея. Пусть собеседник и был несколько своеобразен, на деле он преподнёс много полезной информации, значительно облегчающей жизнь. Другое дело, что подача имела такой вид, при котором вычленить её из потока речи было крайне трудно. В итоге уже после часа беседы головы у змея кружились и, чувствовалось, потяжелели вдвое. Только перспектива захлебнуться в болоте и удерживала от того, чтобы дать шеям отдохнуть. В какой-то степени Горыныч даже проникнулся к существу симпатией. Всё-таки сложно столько пребывать на одном месте с практическим отсутствием гостей: тут уж от скуки хоть на стенку лезь, а ещё, как на зло, и не на что и нечем. Вот и развлекается неизвестный, как может, до тех пор, пока сказка его ещё не началась. Хотя та, по словам привечателя, ни конца, ни начала иметь не может. Впрочем, эта часть беседы велась уже по большому счёту со средней головой. Как только открылась способность Того, не знаю, кого каким-то непостижимым образом формировать материальные вещи, первостепенной целью молодого поколения стало добиться от хозяина странного местечка хоть какой-нибудь снеди. Тот на неё, к удивлению, не поскупился, щедро накрыв стол и пустив тот парить по воздуху. Правда, в особо ответственные моменты, например, когда глаз Змея примечал крайне аппетитную отбивную, капризный предмет мебели мог неожиданно отлететь на пару метров. Так что его приходилось периодически ловить, что не давало настроению подняться до наивысшей отметки. Донельзя сытый змей мечтал только об одной вещи — хорошенько поспать. Однако местечко казалось слишком уж сомнительным да и невежливо это: он всё-таки гость. И пока боролись в несчастном остатки совести с простодушным желанием, в одну из Горынычевых голов, которую на данный момент мы обозначим, как единственно умную, закрался вопрос о том, а сколько, собственно, времени прошло с момента попадания компании в сказочный мир. Профессор испытывал некоторое ощущение неправильности в отношении хода течения времени. Сначала казалось, что эта неправильность продиктована непривычкой к длительным путешествиям. Что окружающее единообразие пейзажа и ласково припекающее солнышко заставляли думать о том, будто часы текут медленнее. Да и особой усталости, по большому счёту, не наблюдалось. И потом, из-за многочисленных впечатлений было затруднительно зациклиться на такой элементарной и привычной вещи. Но теперь, когда Виктор Павлович задумался о том, не отнимают ли гости у себя драгоценное время, понял, что по внутренним часам прошла неделя, а то и больше. Что самое удивительное, до той поры, пока нога Змея не ступила на треклятую дорогу, ночь спокойно вступала в свои права, ничем не отличающиеся от прав привычной. — А это, мои дорогие, ещё одна прелюбопытнейшая вещица, — важно встрял не любящий церемоний голос, — в этом мире привычных для вас расстояний не существует. Допустим, задаёте вы вопрос: "Где живёт тот-то и тот-то", а вам и отвечают: "За тридевять земель". Или же интересуетесь вы, сколько идти туда-то и туда-то, а вам в ответ: "Три дня и три ночи". Вы же, ребятки, путь к какой-либо цели не держали, вот и время для вас, считай, что остановилось, — и, предвещая последующие вопросы, продолжил: — Но только для вас. Для тех же, кого на своём пути вы повстречали, оно шло обычным ходом. Только... как бы это попримитевней... Пересекалось с вашим на момент встречи. Всё-таки, полного стазиса оно не достигло. Но текло настолько медленно, что в окружении мало что менялось. — Тогда почему мы не видели всё, как в замедленной съёмке? — неожиданно даже для самого себя поинтересовался Лёша. В отличие от левой головы, которая уже несколько минут, как преспокойно себе дремала, правая в пол уха слушала рассказчика, не разделяя при этом жадного интереса средней. И всё же парень ненароком втянулся в диалог. Не от того, что хотел запомнить особенности этого мира — он вообще ничего не собирался здесь запоминать, всё ещё надеясь на скорое возвращение — а попросту чтобы не уподобиться младшему собрату по несчастью. Алексей ни за что бы не признался себе в том, что ему стало действительно интересно, но с некоторых пор этого не требовалось. Поэтому мысленная усмешка профессора, пусть и добрая, по вкусу ему не пришлась. А тут ещё Олег, по-видимому, совсем отключился и транслировал бодрствующим невольникам обстоятельств некоторую недвусмысленную сцену, претендующую превратиться в порноканал. Профессор ещё держался, до последнего абстрагируясь от подобного действа. Лёша тоже особым желанием делить бурные фантазии подростка не кипел, а затянувшаяся пауза говорила только лишь о том, что свидетелей творящегося беспредела было как минимум трое. Впрочем, Тот, не знаю, кто взял себя в руки, или что там у него, первым: — Я смотрю, весело у вас будет! — преувеличенно задорно произнёс он. — Насчёт съёмки, усвой один урок: никогда не применяй законы своего мира на чужой. Так ведь и крыша поехать может. Чем быстрее примешь новую действительность, тем лучше для тебя же. Здесь же всё устроено гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд и одновременно проще. Я могу сказать вам, что подобное явление ничто иное, как чудо, хотя сам в чудеса не верю. Есть некоторые вещи и явления, которые нельзя для себя объяснить и которые никто объяснить тебе не может. Но людское сознание так устроено, что человек всё равно ищет для них какое-либо определение. А если что-либо хорошенько поискать, оно несомненно найдётся даже там, где его в помине быть не могло. Поэтому, на вашем месте, я бы не забивал себе этим голову. Я делюсь с вами тем, что тут каждый листик знает — не больше, не меньше. А уж вы, чтобы поменьше забредать в гости к сомнительным личностям, мои скромные инструкции запоминаете, на что-нибудь мотаете и идёте заниматься делом. — Это каким? — стараясь не акцентировать внимание на всплывающих образах, поинтересовался Виктор, малодушно желающих разбудить бесцеремонного студента. Впрочем, какая-то его часть была категорически против такого бессердечия, но часть эта была теперь общей, так что и особого доверия ей не полагалось. — Так ты ж Горыныч! — изумились подобной недогадливости. — И ты просто обязан спасти Елену! Вот тут змей хорошенько опешил. И не нашёл ничего умнее, как уточнить, какую. — То ли Премудрую, то ли Прекрасную... Я вам сказочник, что ли? — в голосе непонятно, кого засквозило недовольство. Похоже, былая разговорчивость пошла на убыль. — И зачем? — всё же треснув по одной из своих морд лапой, уточнил потенциальный спаситель. Левая голова его при этом смешно дёрнулась и распахнула ясны очи, в которых царила полная растерянность. Хотя, уже спустя минуту в них вернулось привычное скептическое выражение. Чем-то трёхголовье даже удобно: одной головой вздремнул — другие всё помнят. Жаль только, радости от отыскавшегося плюса не в состоянии оценить. — Чтобы похитить, — как само собой разумеющееся ответит Тот, не знаю, кто. — Я смотрю, логикой пользоваться здесь опасно, — подвёл всеобщий итог Олег, заразительно зевая. Пожалуй, под этот рассказ спалось не менее сладко, чем под лекции Виктора Павловича. Кругом одни прирождённые усыпители.

***

Далее голос общаться наотрез отказался, сославшись на поджимающее время. Объяснений о том, как же оно может поджимать после прослушанного рассказа тоже добиться не удалось — странное местечко попросту растворилось, открывая взору успевшую осточертеть тропу и несчастные остатки мухомора. И кабы кто знал, как не хотелось Горынычу ввязываться ни в какие авантюры! Но иного выхода он не видел, а потому приходилось довериться покровительственному голосу незнакомца. Сообщил бы тот ещё, куда всё-таки отправляться, но, по-видимому, этот выбор былинный злодей должен был сделать самостоятельно. В левую голову Змея постепенно закрадывалось ощущение, что тот, кто отправил сознания в этот мир, никакой особой цели перед собой не ставил, а разве что решил поиздеваться. И теперь сидит себе где-нибудь, лениво потягивая какой-нибудь напиток, и смотрит телешоу с ними в главной роли. Фиговы клоуны они ему. Вот бы найти того и хорошенько поговорить, да так, чтоб весь дух из того вышибить. Виктор же с выводами пока не торопился, но встретиться с данным индивидом тоже против не был. Правда, рассчитывал на более конструктивный диалог, да и особой огорчённости по поводу происходящего в себе не находил. Разве что предвкушение чего-то поистине необычного. — А если это будет не та Елена? — вот уже несколько минут, как компания обдумывала, куда именно двинется. На этот раз вернуться на основную дорогу оказалось необычайно просто, но прошлых ошибок повторять не хотелось. О Еленах из сказочных сюжетов помнилось только одно — необычайно много было этих разных девиц со всякими определениями. А вот на какую именно там претендовал Горыныч, оставалось загадкой. Да и если Тот, не знаю, кто сказал, что девушку нужно сначала спасти, то все Елены так или иначе сейчас находились в потенциальной опасности, что радужности отнюдь не добавляло. — Давайте уже спасём какую-нибудь, — вздохнул Лёша, порядком уставший от продолжительного спора. Виктор Павлович ни в какую не хотел отступать от сказочных канонов, ссылаясь на то, чем это будет чревато, при этом сюжеты, конечно же, не помня. Олег предлагал, по его мнению, самую здравую идею — наведаться к Кощею и "схапать" какую-нибудь красотку у того: "Наверняка там отыщется кто-нибудь с нужным именем". Алексей, в свою очередь, вообще считал эту затею с кражей обыкновенной шуткой, но его никто и не спрашивал. Студент с преподавателем были охвачены каким-то нездоровым азартом, и если с первым было всё объяснимо, то второй, по всей видимости, впал в детство. — Вот я и говорю. До Кощея по прямой дороге быстрее всего — к нему там кто только таким способом не ходил, — запальчиво продолжал Олег. — А там уже по обстоятельствам разберёмся. — Да с чего вы взяли, Олег, что Елена отыщется именно там? — удивлялся профессор. Складывалось ощущение, что парню попросту интересно посмотреть на Кощеево царство. Впрочем, от истины недалеко ушедшее. — Ну а где же ещё? Или вы предлагаете заявиться в ближайшее село, или что у них тут, и требовать предоставить Елену? — не унимался студент. — Я предлагаю всё-таки задать себе целью дойти именно до девушки, а не до её предполагаемого похитителя, взятого из излишне бурной фантазии, — припоминая инцидент со сном, мягко укорил профессор. — Однако для этого стоит определиться, наконец, к какой. — Я бы топал к Прекрасной, чисто с эстетической точки зрения, — сдался Олег, идею наведаться в гости к другому злодею всё же не отложивший. — Я тоже за Прекрасную, — предвещая следующую словесную баталию, быстро согласился Лёша. Профессору оставалось лишь устало вздохнуть: тратить время на последующую полемику — только воздух сотрясать. И хоть Виктору абсолютно не нравились полное отсутствие плана действий и невозможность его составления, он согласно кивнул. Похоже, и в его практике настало время действовать наобум.