Одна голова хорошо, а три — по обстоятельствам

"Да здравствуют слуховые галлюцинации!" — торжественно провозгласила чья-то левая мысль, впрочем, ответа на свою реплику не получившая. Все были слишком уж увлечены поиском источника звука, но вязкий, почти что осязаемый туман скрадывал обзор до расстояния в пару метров. И откуда только взялся? Всего минуту назад на тот не было даже намёка, а теперь же лапы змия утопали в грязевой жиже, с каждым шагом становящейся всё глубже. Что удивительно, попытка вернуться на тропу успехом не увенчалась — той словно никогда тут и не было. Но белые пятна мухомора, который отчего-то никуда деваться не хотел, смотрели со злой насмешкой. Конечно, вероятнее всего, она парню показалась, но студент от греха подальше тот изрядно потоптал, чем вызвал порицание средней головы, в общем-то, не особо сопротивлявшейся подобному акту, и даже одобрение правой, что уже больше не могла игнорировать сложившиеся обстоятельства. "Твою ж мать, японский Бог, вот так и знал, что будет от этого старикана какая-нибудь фигня", — не скупился на выражения Лёша. Олег в этом плане оказался наиболее щедрым. Настолько, что наша цензура этого не пропустит, но общий смысл пересказать вполне возможно: "Да, ситуация, действительно, не из приятных. И пусть этому лешему она долго аукается и икается в диковинных разнообразных местах". Восхищаться эрудированностью своего ученика Виктор Павлович долго не стал, выразившись вполне себе ёмким ругательством, заставившим мысли в соседних головушках ненадолго замереть. Всё-таки, никакой тактичности и воспитанности в некоторых ситуациях не хватает даже у самых сдержанных. Тем временем, неизвестный уже закончил горланить, погружая неопределённое пространство в полнейшую тишину. — Ну и где мы, мать вашу? — первым давящего молчания не выдержал Олег. — В "незнаюгде", — ответил таинственный певун, немного могучего змея напугав. По крайней мере, шлёпнулся в лужу он неслабо. Прямо на хвост, пользоваться которым окончательно так и не научился. Зачем он нужен дракону, Горыныч не понимал. Возможно, в полёте и можно было использовать данный атрибут в качестве некоего балансира, только вот летать наш змей сейчас рискнул бы в последнюю очередь. При ходьбе же компания постоянно заваливалась в какую-либо из сторон света, норовя и вовсе встретиться с русской землицей. А встать-то потом тоже задачей не очень-то и простой становилось. Вот и мучился он, горемычный. Оно и немудрено. Раньше ведь думать ещё и об этой части своей туши никогда не приходилось. А тут вот она, ещё и весьма массивная. Хотя, возможно, не будь этой составляющей, утяжеляющей центр приключений, поцелуи с поверхностями в горизонтальном и не только положении стали бы делом обыденным. — А это кто? — продолжила чувствовать себя дебилом левая голова. — Не знаю, кто, — явно не блеснул умом этот индивид. — А ты где? — мастер формулировки вопросов не дремал, в отличии от двух других участников беседы. В голове среднего из них пыталось воскреситься какое-то давнишнее воспоминание, правого — наблюдалось убеждение себя в том, что раздавленный грибок не выделил никаких спор. Однако если и так, то впору было просто расслабиться и наслаждаться произведённым эффектом — всё равно сделать ничего нельзя. — Не знаю, где, — логичность ответа зашкаливала, но Виктор Павлович, кажется, начал осознавать, что хотя бы направление им выдали верное. Куда хотели, так сказать, туда и попали. Как из этого "не знаю, где" только вернуться в конкретную точку? Пожалуй, ответить на это могло только то самое Не знаю, что. Насколько оно контактно, профессор пока ещё оценить не мог, но разговорчивость, пусть и такая, давала надежду на лучшее. "Да залюби его оладик!" — внезапно поделился студент своими пожеланиями. "У вас очень плохие познания в анатомии, Олег", — в голосе Виктора не ощущалось и намёка на усмешку. "Вы так думаете?" — картинно изумился студент, делая интонационный акцент на последнем слове. "Полагаю", — мысленно кивнул мужчина, радуясь, что по морде огромного чудовища трудно прочесть какие-либо эмоции. Если бы он мог, то точно не сдержал бы улыбки. Интересное дело, но каждая из голов всё же старалась как можно меньше смотреть на соседнюю. Для ведения беседы этого не требовалось — все прекрасно друг друга слышали. Но никому не хотелось лишнего напоминания своего положения. Хотя змей, пожалуй, был по-своему красив. Нельзя было назвать Горыныча безобразным, хоть и вид он имел солидно устрашающий. Тёмно-бордовая чешуя с перламутровым отливом переливалась даже сейчас, а головы венчали костяные наросты, образующие собой подобия корон. Морды представлялись довольно массивными, но не сильно вытянутыми. Со сложными желтоватыми узорами, начинающимися на кончике носа и заканчивающимися на затылке, предварительно огибая надбровные дуги. Когти, как тем и полагалось, имелись достаточно острые, но до гризли всё-таки было достаточно далеко, да и форма у тех была больше крючковатой. Пасть же говорила о том, что поход к стоматологу откладывался если не на вечность, то хотя бы навсегда — широкая улыбка пугала и самого змея, что уж тут говорить о специалистах? Крылья, по известным причинам, никто расправлять не пробовал, хотя у самого младшего из компании пару раз проскакивала такая мысль, да и Алексей, что греха таить, к небу равнодушен не был. Виктор же туда стремился хотя бы лет через тридцать, что, впрочем, было достаточно оптимистично. "А мы дальше-то спрашивать будем?" — Кстати, по поводу Лёши. Эдакая его отстранённость служила следствием полнейшей растерянности, помноженной на абсолютную неготовность к встрече с реальными проблемами. Убеждать себя и дальше в том, что действительность вокруг иллюзорна, парень не мог, поскольку таким хорошим воображением не владел, да и прислушиваясь к мыслям Виктора, понимал, насколько детским казалось его поведение. С трудом, но приходилось признавать, что даже Олег ориентировался лучше, при том при всём, что студент был младше на добрые шесть лет. Кстати, последний раздражал уже намного меньше, хотя и стабильно. Всё-таки страх исходил и от него, пусть и придушенный грубостью. По сути, ощущали они одно и то же, только относился к этому каждый по-своему, да и видел иначе. Впрочем, к глубокому самокопанию Лёша склонен не был, а потому мысль свою развивать не стал. Тем более, что со стороны студенчества уже доносился едва различимый рык — слушать у себя в голове этот бред Олег не хотел. "Раз такой умный, придумай вопрос, который хоть что-то здесь прояснит!" — А вам не кажется, что он как-то странно разговаривает? — проигнорировала правая голова направленный супротив неё душевный порыв. В целом, ничего особенного ни один из участников полилога не ощущал, но на всякий скучай призадумался. Выходило, действительно, странновато. Дело было не в манере разговора, о которой по трём скупым фразам судить было нечего, а в самом "содержании" голоса. Он как будто бы имел некий вес в пространстве, исходя при этом не от какого-либо источника... А словно самостоятельно являясь источником. Правда, как пришёл к такому выводу, Горыныч объяснить не мог. Просто понимал, и всё тут. Не больше и не меньше. — А я то, не знаю, что, — с готовностью объяснил всеобщее замешательство невидимый собеседник. — Аномалия. Живое сознание чужого мира, лишённое физической оболочки, — и до того, как неготовые к такому обороту мозги начали скрипеть своими шестерёнками, добавил: "Зато я знаю всё", озадачив при этом присутствующих ещё сильнее. — И как мы сюда попали, тоже знаешь? — первым очнулся Олег. Потому как слишком зацикленный на вспоминании каких-то там теорий профессор надежду на практическое применение своего разума не внушал. С истерички вообще брать было нечего. — Тоже, — интонация превратилась в какую-то уж слишком наигранно загадочную. Возникло стойкое ощущение того, что просто так этот знающий незнайка информацией не поделится. По крайней мере, предварительно не помучав особо страждущих ожиданием. — И как? — вопрос, пропитанный раздражением. Ну неужели теперь вытягивать каждое слово?! "Просто нужно более полно формулировать", — влезли великие помощники. "Ой, заткнись!" — поблагодарил Олег и только спустя несколько секунд понял, что ответ его предназначался отнюдь не Лёше, а его горячо любимому и самому лучшему преподавателю. На последнюю мысль упомянутый неопределённо хмыкнул. Успел он за это время и про себя наслушаться. Впрочем, этот разговор был отложен в долгий ящик. До лучших раздельных времён, так сказать. — Через желание, — а вот этот ответ уже был интересней. "Значит, никакая не ошибка? Они здесь не просто так? В этом есть какой-то смысл, какое-то великое предназначение? Им что, уготовано спасти сказочный мир?" — фантазия "молодёжи" распалялась до невозможности, а тем временем информировать дальше никто не спешил, подавая требуемое по мельчайшим крупицам. — Чьё? — продолжил Олег это издевательство над собой. Да-с. А как Виктор-то из него ответы на парах выуживал, так ничего. Кажется, кто-то внутри неподобающе статусу злорадствовал, вызывая своими воспоминаниями у правой головы странные всхлипы, напоминающие то ли плач, то ли смех, то ли всё вместе взятое. И как же раздражала вся эта ситуация, кто б знал! — Ваше, — кульминационное заявление. И столько в нём было ехидства, что неимоверно захотелось запустить чем-нибудь эдаким. Трёхсоткилограмовой красной тушей, к примеру. Жаль, но целится было не во что. Материя, мать его. — Я ничего такого не желал, — запротестовал Лёша, который ну никак не мог припомнить, чтобы в каком-нибудь письме Деду Морозу высылал просьбу о том, чтобы стать драконьей башкой, не владеющей своим телом самостоятельно. Даже намёка такого не было. И только полнейшая тишина со стороны Виктора приходилась какой-то напряжённой. — А если подумать? — добавились вкрадчивые нотки. В мыслях профессора замелькали какие-то размытые кадры. Дворы-дворы... Олег даже не обратил на это внимания, в то время, как Лёша неожиданно начал узнавать эти места. Может ли быть, что они из одного города? — И даже если подумать, — озвучил студент. — Олег, — голос профессора прозвучал неожиданно взволнованно, — а в последний день... Ты не хотел быть на кого-нибудь похожим? Допустим, взять у кого-то какую-нибудь черту? Наконец, Виктор воссоздал в своей голове нечёткий образ студента, но его хватило, чтобы Лёша воскликнул: — Ты тот неформал?! — Ты тот сладкий парень?! — прозвучало ему с небольшим опозданием в ответ. Ситуация выходила презабавнейшая. Виктор даже рассмеялся, правда, немного нервно. И почему именно эта глупая мысль нашла своё воплощение в реальности? Неужели космосу было недостаточно других глупых мыслей? — И что теперь делать? — растерянно произнёс Лёша, ни к кому толком не обращаясь. Почему в обратную сторону эта странная метаморфоза не срабатывает? Они ведь столько раз уже за эти дни отчаянно желали оказаться... А впрочем, где? Если не здесь, то где бы он хотел сейчас быть? В своём пыльном офисе? Клубе? Вернуться к девушке? Ну ладно, офис был не таким уж и пыльным, да и делать особо ничего не приходилось. Только ведь ему ни к чему не хотелось вернуться, словно бы и ничего не держало его настолько, чтобы желание это было достаточно сильным. Как бы ни звучало это эгоистично. — Ну, у Горыныча масса занятий: жечь города, воровать царевен, — охотно начал перечислять голос. — И это ещё даже не половина списка! — Да нет же, вернуться назад как? — Олег, между делом, тоже плюсов в исполнении минутных мечт не видел. Тем более, таким извращённым способом. Всё же, лучше находиться в знакомом месте, чем быть чужим в новом для себя мире, не находите? Это почитать про чьи-нибудь приключения весьма интересно. Как же! "Такое событие! Не каждому выпадает такой шанс! Побежали исследовать открывшиеся перспективы!" И он бы, быть может, и побежал, если бы принадлежал себе больше, чем на одну треть и выглядел хотя бы каплю человекообразней. Но с ролью, ему выданной, становиться участником сомнительных событий, увы, не хотелось. Как, между тем, и с любой другой. — Давайте подумаем, — миролюбиво предложил просвещающий. — Вы попали сюда, чтобы изменить свои характеры, так? Для вас открыта уникальная возможность понять друг друга, познакомиться с мышлением соседа и вынести что-то для себя. Вот когда ваши желания осуществятся, тогда и дорога назад станет доступной. — А возможно ли, допустим... — подошёл Виктор к наиболее волнующей его теме. В принципе, он всегда считал, что проблемы в основной своей массе кроются в нашем восприятии ситуации. Потому, если обозвать происходящее вокруг своеобразным отпуском, экстремальным, так сказать, то всё ещё вполне себе неплохо. Главное — знание того, что этот отпуск обязательно закончится возвращением его прежней жизни. Унылой, однообразной жизни... Хотя, последнее — нюансы. — Слияние познаний? Конечно, возможно. Тот, кто отправил вас сюда, наверняка это учёл. Впрочем, вы всё равно должны быть открыты переменам. — И как нам узнавать друг друга? — недоверчиво спросил Олег. Вот втирают им сейчас какую-то ахинею, помноженную на бред в квадрате. Он вон с этим Алексеем и минуты не может продержаться без подколки, а тут понимай его, знакомься с ним. Какие радости! Да и сам он восторга от вынужденной открытости отнюдь не испытывал. А ну как всплывёт что-нибудь... Этого-то цветочка он и не увидит больше, а вот Виктору Павловичу ещё целый экзамен пересдавать. И, судя по текущим мыслям профессора, тот уже готов взяться за его обучение. С... сенсей потенциальный. — Попробуйте быть Горынычем. Примерьте на себя его роль, — одни дельные советы, однако. Ему б четвёртой головой. — Это уже что-то ближе к гидре выйдет. Хотя, как не называй, а сути не изменится: дракон о трёх головах — дракон о трёх головах и есть, — беспардонно влез в мысленное пространство всемогущий и всезнающий, уставший от длительных многозначительных пауз. — Знаешь, что... — не выдержал такого откровенного хамства Олег, с трудом развернув огромную тушу в нужном, как ему показалось, направлении. — Не знаю, — раздался неожиданно усталый вздох, заставивший кроны деревьев пошатнуться. — Я уже не один год не знаю, что я...