***
Такси тормозит у нужного адреса, и Арсений выходит, вдыхая полной грудью легкий бриз и цветочный аромат какого-то дерева. Широкая длинная улица, где-то вдали шумят машины, а здесь поют птицы, ярко светит солнце, небольшие домишки в два этажа утоплены в зелени аккуратно подстриженных кустов и деревьев — все настолько идеально, что измученная душа радуется, а сердце бьется ровнее. Он толкает калитку резной ограды, увитой плющом, проходит по дорожке, несколько ступенек и он на крыльце уютного небольшого дома с белыми стенами и красной крышей, каких здесь сотни. Здесь легко затеряться, не думая, что тебя кто-то узнает. Вынимает из кармана ключ и в несколько поворотов открывает входную дверь, а затем еще раз, оглянувшись на широкую улицу, медленно ступает через порог. Тишина пустынного дома оглушает, и он несколько минут стоит в прихожей, словно не решаясь пройти дальше. На первом этаже небольшая кухня, оборудованная всей нужной техникой, туалет, гостиная, большой телевизор, кондиционер, широкий диван, журнальный столик, несколько кресел. Интерьер выполнен в ненавязчиво зеленоватых оттенках; на втором этаже душ, небольшой кабинет и спальня с огромной кроватью на двоих и шкафом-купе на всю стену. Арсений скидывает рюкзак поближе к шкафу, затем стягивает с себя футболку, джинсы вместе с боксерами и заходит в душ. Струи прохладной воды бьют по коже, охлаждая и смывая усталость, тревоги и мысли. Он долго стоит под ними, прислонившись лбом к прохладному кафелю. По намокшей челке стекают капли воды, но это его мало волнует. Наконец, с водными процедурами покончено, и мужчина, наскоро вытеревшись, проходит в спальню в чем мать родила. Да и кого ему стесняться, ведь вокруг ни души, а тот, кого он так ждет, и так ему необходим, еще не прилетел, да и прилетит ли вообще — большой вопрос. Он плотно задергивает темные шторы, погружая комнату в полумрак, а затем опускается на прохладную простынь, соприкасается головой с подушкой, чувствуя, как тяжелеют его веки. Он слишком устал, чтобы думать или смотреть новости. Сон настигает его почти мгновенно, и он проваливается в мир грез и ярких фантазий.***
Сколько он спал? Два, три часа, да и спал ли вообще? Арсений открывает глаза, несколько минут жмурится, привыкая к полумраку. Возможно, это просто сон, игра воображения, но рядом спит тот, кого он ждал больше всего на свете. Неужели, прилетел? Его рука тянется к небритой щеке, и парень вздыхает, немного приоткрывая глаза. — Ты мне снишься, — тихий шепот кажется единственным звуком в целой вселенной. Лежащий напротив улыбается: — Снюсь, снюсь, спи. — Просто сон, хороший сон, — бормочет мужчина, утыкаясь носом в снившиеся ему выпирающие ключицы. — Спи, Арс, спи, — доносится следом, и темных волос касаются длинные пальцы.***
На часах почти восемь, когда Арсений вновь открывает глаза, уставившись в зеленоватый потолок. Соседняя половина кровати пустая и холодная, и щемящее чувство тоски возвращается, значит, приснилось. Но когда босые ступни касаются пола на первом этаже, что-то звенит, и мужчина чуть ли не опрометью бросается на звук, но возле арочного входа притормаживает и, нерешительно переступая порог, замирает. Антон в белой майке и серых бриджах сидит за широким столом на барном стуле и с удовольствием уплетает ведёрко ванильного мороженого, щедро посыпанного разноцветными конфетками «скитлс». — Извини, разбудил, — Шастун улыбается, и Арсений качает головой: — Не приснилось, значит, но как… — В два часа ночи прилетел, ключ под ковриком, два оборота, как ты и говорил. Не стал тебя будить, ты слишком мило спал. Кофе будешь? — Арсений, кивая, подходит ближе, обнимает худощавого парня со спины и утыкается ему в затылок: — Я так скучал, спасибо тебе. — Что-то ты совсем расклеился, или обстановка так располагает, — Антон оборачивается, трётся носом о грудь мужчины, а затем их губы встречаются в коротком, но очень нежном поцелуе. Арсений словно оживает, радостно вглядываясь в зелёные глаза напротив. — Все запасы мои решил уничтожить? — не сводя глаз со светловолосого парня медленно садится рядом, улыбаясь наблюдает, как великовозрастный сластена мотает головой, подвигая ведерко с эскимо ближе, и протягивает ложку к его губам, предлагая вкусить угощение. А после они лежат на широком диване, голова Арсения покоится на груди светловолосого парня, и слышно как бьются сердце двоих. — Если тебе было бы все равно, ты бы не был сейчас тут, правильно? — Попов вздыхает, переплетая свои пальцы с длинными пальцами унизанными кольцами. — С ней, а не со мной. — Арс, мы уже с тобой говорили об этом, — Антон вздыхает, задумчиво ворошит темные волосы, пропуская между пальцев длинные пряди чёлки. — Ты звал, и я приехал, я… Арс, иди нахрен, — Шастун смеется, когда чужие пальцы скользят по его бедру, и от этого щекотно и сладко одновременно. — Поехали на море, — Антон кивает, едва заметно улыбаясь, — а вечером будем валяться на диване и есть пиццу. — Арсений вздыхает. — Я счастлив, что ты здесь, Антон, я очень счастлив. Это, кажется, единственное место, где мы можем быть рядом, и я могу не опасаться, что нас увидят, и весь интернет взорвется. — Депрессивный Арсений Попов — за что мне это, а-а? — Шастун картинно вздыхает. — Тебе срочно нужно развеяться, — он приподнимается, но сильные руки тянут его назад, на чужие колени, прижимают ближе, и их глаза слишком близко, а их губы встречаются в неистовой борьбе за первенство. Жадные поцелуи и объятия, тёплые ладони скользят по коже. Антон смеется, ластится, прижимается ближе, отзываясь на ласки и прикосновения. — Я не могу без тебя, — шепчет Арсений, и в этом признании, кажется, всё, и другого не нужно. Я не могу без тебя смеяться, жить, дышать, хотеть, мечтать, работать, любить. Я не могу без тебя… двигаться.