***
СРЕДА Секса у них не было. По сути, после откровения Юнги они вообще ничего не делали. Чимин почувствовал смену настроения и любезно перевернулся к себе на сторону, сказав, что Юнги нужен отдых. - Может, не нужно было начинать, - робко произнёс он, пытаясь улыбнуться, даже несмотря на очевидное беспокойство. – Утром поговорим, ладно? Сейчас утро. Как бы он ни хотел увязнуть в своих страданиях на целых три дня, сейчас они живут вместе. Юнги в одиночестве уселся на кровати; Чимин готовил завтрак в другой комнате, потому что являлся настоящим, чёрт возьми, ангелом, который делал подобное, даже когда Юнги вел себя, как мудак. Снова. Чёрт, Тэхён, если узнает, что-нибудь похуже кирпича в висок с ним сделает. Дело в том, что выражать эмоции у Юнги не очень хорошо получалось. Диапазон в этом у него был довольно ограниченный, а всей этой любви в нём и вовсе не было. Никогда он не смотрел на кого-то и не думал «эй, а вот его я не против видеть каждый день в течение ближайших лет пяти тире десяти», однако именно это он чувствовал, когда прошлой ночью смотрел на Чимина. Это было неожиданно и очень не вовремя, но и в рэп с музыкой он никогда не думал влюбляться. Все лучшие вещи в жизни Юнги почти всегда вытекали из счастливых случайностей. Он с Намджуном-то познакомился из-за сломанного стола в библиотеке, чёрт подери, а сейчас этот парень – его лучший друг. Сынги годами будет над ним смеяться, если он когда-нибудь отважится рассказать брату всю историю. У Юнги были бывшие. Он даже с девушкой встречался, когда учился в старшей школе и экспериментировал. Каждые его отношения заканчивались на дружественной ноте; даже его последняя романтическая авантюра с русским студентом по обмену на первом курсе. Все они говорили о нём одну и ту же вещь – Юнги особо не старался поддерживать на плаву отношения, или они не были способны понимать его на эмоциональном уровне. Это и содержалось в каждой лекции, полученной от Сокджина или его брата, за то, что он не мог выражать свои чувства или даже о них говорить. Однажды Юнги попытался сбежать через окно Намджуна, когда тот жаловался ему на ссору с Джином по причине какой-то фигни. Так что, да, последнее открытие того, что он по уши втрескался в Пак Чимина, забавным совсем не будет. Вообще. Единственное, что укрепило веру Юнги в то, что с танцором об этом можно было даже не заикаться – разговор, состоявшийся пару недель назад во время совместного просмотра телевизора, во вторую ночь с переезда Чимина. То, каким был Чимин, когда говорил о своем краше, лёгкая дрожь в его голосе и то, как он игрался с пальцами, покоившимися на коленях… Юнги знал, что у Чимина к этому парню не обычная симпатия. Люди так не выглядят, когда говорят об обычной симпатии, должно быть, там что-то намного большее. Чимин любил этого парня, и, скорее всего, уже давно. Сейчас он уже смирился с тем, что на свои чувства к Чимину вообще обращать внимание не стоит, однако проверялся на прочность он здесь конкретно. Это был самый худший кошмар Юнги; произошло всё то, чего он и боялся. Он знал, что Чимин для него недоступен, но всё же жил с ним вместе. Всё же создавал с ним памятные моменты, всё же брал его за руку и целовал. Убирал квартиру вместе с ним и ходил за покупками, ел его дурацких витаминных медведей и плечом к плечу с ним чистил зубы. Какой же он всё-таки самоуверенный, раз думал, что сумеет тогда держать свои чувства в узде! А что ему делать, если не сможет сдержать их сейчас? Потратив некоторое время, дабы набраться смелости, он глубоко вздохнул и похлопал себя по щекам. Что бы он не испытывал к Чимину, сомневаться он не мог. Ведь Чусок уже на носу. - Ещё три дня, - негромко сказал самому себе Юнги, пытаясь сделать это более спокойно, чем он на самом деле себя чувствовал. – Ты сможешь. Всего лишь три дня. - А что через три дня? – спросил стоящий в дверях Чимин, пугая Юнги до смерти. На нём всё ещё был его фартук. – Чусок с моими родителями? Ты реально так сильно боишься? - Господи, надо на тебя колокольчик повесить, - простонал Юнги, закрывая голову руками. Медленно поднимаясь, он повернулся к Чимину и стиснул зубы. Первым делом ему надо было исправить вот это всё и убедиться, что между ними нет неловкости. Никто не поверит в то, что они встречаются, если между ними будет висеть такое ужасное напряжение. – Послушай, Мин, насчёт вчерашней ночи… - А-ах, - рассмеялся Чимин, взмахивая рукой. Юнги показалось, или танцор старался не смотреть ему в глаза? – Ты был выпивший. Об этом не волнуйся, я не ожидал, что ты любишь обниматься, да и вообще весь такой нежный, поэтому я чуть-чуть удивился, - добавил он, фальшиво хихикая. Развернувшись, Чимин указал Юнги следовать за ним и исчез за углом гостиной. – Если сейчас же не выйдешь, я и твою порцию съем, поэтому лучше умывайся скорее! Чимин был весёлый. Даже слишком. Юнги смотрел на пустующий дверной проём и думал, всё ли в порядке.***
Они плавно, даже немного тихо позавтракали. Хоть это и было несколько неловко, Юнги вытянул посреди приёма пищи руку и положил её на стол. Мгновение спустя Чимин переплёл пальцы с Юнги, застенчиво улыбаясь, и после этого всё стало лучше. С жаром в груди Юнги надеялся, что сможет провести Чусок, не сотворив что-то чертовски идиотское. Последнее, чего он хотел, это сделать Чимину больно, и он намеревался довести до конца то, что обещал танцору с самого начала. Надо было лишь держать эмоции под контролем. По возвращении в Сеул они с Джуном могли бы пойти и напиться в дрова, и Юнги мог бы поныть и пожаловаться на свою дерьмовую удачу. Но сейчас у него были обязательства. Они собирали вещи. Хоть они ехали в Пусан лишь на пару дней, Юнги брал два дополнительных комплекта одежды, на случай если Чимин с братом захотят на пляж. Каждый набивал свой небольшой чемодан, собирая различные предметы одежды из шкафа или же с бельевой сушилки, находившейся у Юнги на балконе. Атмосфера была спокойная, а монотонность задания дала Юнги время на раздумья. Внезапно он кое-что вспомнил и выпрямился. - Хочешь пойти купить семье какие-нибудь сувениры? – спросил Юнги, наклоняя голову и складывая у себя на коленях синюю водолазку. – Идея неплохая, да? Да и обмениваться подарками в Чусок – не редкость. Чимин оторвался от своего телефона, когда переключал песню в колонках Юнги. - Хм-м, - промычал он, обдумывая эту идею. – Но я не знаю, что им купить. - Твоя милая мама шлёт тебе всякие вещички, так что, может, ей понравится какая-нибудь еда, которую можно купить только здесь. А твой брат… Можем поискать какую-нибудь художественную утварь, раз уж ему такое нравится, да? – Чимин закивал, а Юнги почувствовал облегчение, потому что ничего не забыл с тех пор, как они говорили о семьях. – Если пойдем вместе, сможем выбрать что-нибудь хорошенькое, - прогудел он, задумываясь, заряжен ли его фотоаппарат. Ему бы хотелось поснимать, если у них будет время погулять. – Лично мне бы хотелось что-нибудь привезти, если можно. - Ну прямо образцовый молодой человек, - рассмеялся Чимин, сменив песню на «Wedding Dress» Тэяна. Он наклонился и слегка толкнул Юнги локтем, когда комнату заполнили звуки пианино. – Из кожи вон лезешь, потому что чувствуешь, что облажался вчера ночью? - Как говорится, женщине дарят цветы, только когда её обидели, - пошутил Юнги, радуясь, что у них снова всё гладко. Однако прошлую ночь он ошибкой не особо считал – она заставила его понять, что он чувствует к Чимину, даже если ничего и не получится. Он был тем, кто предпочитает такое знать. Он потряс головой, дабы отмахнуться от мыслей, глубоко вздохнул и положил водолазку поверх трёх рубашек, которые брал с собой. – Я беру с собой мало, поэтому можем в мою сумку подарки положить. Чимин заглянул в чемодан Юнги. - Ты уже почти закончил? Юнги кивнул. - Только пару вещей выбрать осталось, а ещё какие-нибудь туалетные принадлежности. Зубную щетку брать не буду. Наверное, лучше новой воспользоваться. Чимин тепло улыбнулся и поднялся на ноги. - Окей. Пойдем.***
Они шли по улице вместе, переплетая пальцы. - Нам не нужно было идти аж до HOMI*, - заметил Чимин, посмеиваясь и держа сумку. – Сюда так неудобно добираться, почему ты выбрал этот магазин? - Я поискал на Naver, - пояснил Юнги, бросая взгляд на логотип магазина на сумке. – Этот набор только здесь продается. Он юбилейный, поэтому количество ограничено. Просто вручи его брату с радостью. - Но заплатил-то ты, - заспорил Чимин, хмурясь. – Это ты должен вручить его Джихёну! - Мне неловко, так что скажи просто, что он от тебя, - пренебрежительно сказал Юнги, глядя на пакеты в своих руках. Они обошли весь район, и теперь наступал вечер; они шли домой. – И родителям ещё скажи, что соджу и красный женьшень тоже от тебя. А я только скажу, что купил для них макколи. - Я ни за что из этого не платил, не считая женьшень, - возразил Чимин, дуясь и поправляя незавязанный шарф Юнги. – И за соджу я только половину заплатил, поэтому только про эти вещи и скажу. Юнги вздохнул. - С тобой так сложно. - Просто я честен, ты тоже цундере, - парировал Чимин, мило сморщив нос. Юнги захотелось сдохнуть. – Просто скажи, что подарки от тебя… Ой. – Его глаза расширились, когда он чуть не упал. Юнги сильнее сжал руку Чимина, пока тот выпрямлялся, моргая. – Ещё бы чуть-чуть, и… Заворчав, Юнги притормозил у обочины. - Давай обратно на такси, - решил он. За последний час это был уже второй раз, когда Чимин чуть ли не оступался. – Ты просто ходячая опасность, когда устаешь, да и вообще нам нужно немного поспать, прежде чем садиться на автобус до Пусана. - Можно и не на такси - сказал Чимин, прижимая сумки к груди, а Юнги искал такси. – Получится дорого, давай лучше на поезде или автобусе. - О, вон там, - поднял руку Юнги, игнорируя предложение Чимина и с триумфальной улыбкой останавливая машину. Когда та притормозила, он открыл дверь и вежливо улыбнулся водителю. – Здравствуйте, аджосси, спасибо, что остановились. Можете открыть багажник? Чимин покачал головой, подошёл к задней части автомобиля и поднял крышку багажника. - Могли бы и на автобус сесть, - сварливо пробормотал он, загружая всё, что нёс, в багажник. - Если хочешь, поезжай на автобусе сам, - ухмыльнулся Юнги, посмеиваясь над негодующим взглядом, который бросил на него Чимин. Хрупкий алкоголь пришлось держать у себя; Юнги не хотел, чтобы стеклянные бутылки катались по багажнику и разбились. Он протянул свободную руку и кивнул на открытую дверь автомобиля. – Хватит ныть, садись. Поехали скорее домой, закончим собираться и поспим. Взяв его за руку, Чимин фыркнул и уселся на задние сидения машины.***
ЧЕТВЕРГ Юнги заворчал, переворачиваясь и утыкаясь лицом в плечо Чимина. - Не-е-ет, - прохныкал он, зажмуривая глаза. - Пора вставать, - вздохнул Чимин, потрясывая Юнги. – Если сейчас не пойдем, то не успеем на автобус… - Я попрошу Джуна нас отвезти, - пообещал глупость Юнги, перекидывая руку через грудь Чимина так, чтобы тот не смог подняться. – Надо ещё поспать… Танцор вздохнул. Скорее всего, он сейчас дулся и глядел на него. Юнги мог увидеть это даже с закрытыми глазами, хоть и не хотел. - Юнги, ну дава-а-ай, - проныл он, пихая его. Юнги даже не шелохнулся, и Чимин сдернул одеяло и схватился за край футболки Юнги. – Окей, ладно. Сам напросился… Глаза Юнги широко и тревожно распахнулись. - Воу, эй, не надо… Чимин задрал ткань, прижался ртом к его голому животу и подул. Сразу же сжимаясь, Юнги поперхнулся и схватился за плечи Чимина. - Г-господи, - беспомощно прошипел он, извиваясь, а Чимин не унимался. Он расхохотался, как пятилетка, когда Юнги корчился, запутываясь в простынях и пальцами впиваясь в бок Чимина. – Эй! Пак Чимин, хватит, серьёзно, я тебя тресну… - А это уже домашнее насилие, - мило сказал Чимин, совсем не волнуясь. Он знал, что Юнги никогда его не ударит. – Теперь ты встанешь? - Я встал, встал! – пытался отдышаться Юнги, морщась, когда танцор с довольной ухмылочкой на лице наконец-то отстранился. – Боже, вот это будильник… - Если действенно, я не жалуюсь, - сказал Чимин, озорно улыбаясь, а потом направился в ванную. Он был совсем бодрый и, вероятно, с нетерпением ждал скорой встречи со своей семьёй. Юнги то же самое не ощущал, так как его только что нагло разбудили губы Чимина на его чёртовом животе. – Шевелись, иди сюда. Почисти зубы, нам скоро выходить. Юнги на кровати повернулся и схватил подушку, беззвучно в неё крича и посылая свою эрекцию на три весёлых буквы.***
Промежуточно, от лица Чимина Чимин сел прямо, глядя в окно. Рядом с ним тихо спал Юнги, уложив голову на его левое плечо. Поездка по большей части была непримечательная, и Юнги вырубился спустя пять минут. Вероятно, он всё ещё был измотан последними событиями; Чимин подозревал, что от хардкорного графика написания музыки для его сцены-выступления против B-Free он был вымотан сильнее, чем ему хотелось казаться. Спокойная поездка предоставила Чимину некоторое время поразмыслить, но ему, кажется, для этого нужно больше пары часов. Честно говоря, последний месяц получился насыщенным. Начиная тем, что случилось в университете с Сынхо, и заканчивая рэп-баттлом прошлой ночью, всё это было для Чимина в новинку. Случалось и хорошее, и плохое, но всё это он пережил рядом с Юнги. Глубоко вздохнув, Чимин положил свою голову на голову Юнги и взглянул вниз на их переплетённые пальцы на своём бедре. Этот вид теперь был для него чем-то естественным, чем-то уютным и ожидаемым. Лицезреть это стало обычно, а проявлять инициативу – очень даже легко. Через два дня сделать этого у него не получится. «Это не так», сказал он самому себе, пытаясь включить своего внутреннего Тэхёна и набраться уверенности. Он закрыл глаза и слегка покачал головой, пытаясь избавиться от негативных мыслей. «Ты ему признаешься. Не говори так, пока не получил от него полноценный ответ». Юнги зашевелился, и он замер, но пианист только вздохнул и переложил голову, утыкаясь носом ему в шею. Чимин с облегчением вздохнул, потому что не разбудил старшего, и переключил внимание обратно на сменяющиеся пейзажи за окном. Юнги сейчас необходимо поспать, чтобы позже тем же днём поспевать за безграничной энергией Джихёна. Чимин возвратился к своим мыслям. Как бы ему ни хотелось верить в обратное, гарантии, что Юнги примет его признание, не было никакой; Чимин это знал. Тэхён и Чонгук не сомневались, что Юнги с готовностью согласится стать больше, чем друзьями, но Чимин так уверен не был… Особенно после того, что произошло прошлой ночью. То, как Юнги колебался, расстроило его настолько, что Чимин не мог смотреть ему в глаза… Было больно, однако Чимин знал – такова реальность. Всё, что у них было, строилось на договоренности – на лжи, которую он сказал Юнги в кафе Хосока неделями ранее. Его родители никогда не встречались с Тэхёном. Он так же просто мог попросить поехать с ним своего лучшего друга, но он этого не сделал. Столкнувшись в тот день с выбором, Чимин захотел Юнги. И пианиста он тогда видел не в первый раз. Когда Чимину было пятнадцать, он потерял мотивацию и увяз в танцевальной рутине. Чувствуя крах и жалость к самому себе, он так по-детски ни с того ни с сего сбежал, вызывая множество проблем для своих близких. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять – уйти далеко лишь с карманными деньгами от родителей он не сможет, но он нацелился на то, чтобы все ощутили его отсутствие. Он игнорировал звонки, сел на автобус до Тэгу и, как бандюган, бесцельно блуждал по улицам. Свобода выбила его из колеи; он привык бывать в студии, а воздух в городе отличался от терпкого запаха улиц Пусана. Сдался он быстро, стиснув зубы и под лучами дневного солнца шагая к вокзалу. По дороге на платформу Чимин услышал легкую, мягкую и приятную мелодию пианино, проносящуюся по коридорам. Он любопытства ради проскакивал мимо рук бизнесменов и женщин, все они спешили домой после долгого рабочего дня. Он рыскал по станции, настраивая слух на этот простой и чистый звук. Звучало знакомо и по-домашнему, и он с трудом пытался вспомнить, где же слышал эту песню. Когда Чимин, наконец, между платформой B и C обнаружил источник музыки, он пролез между кругом людей, окольцовывавшим уличного музыканта, неописуемым желанием посмотреть оказавшись в ряду первых. Чимин помнил, как его челюсть поползла вниз, когда он впервые взглянул на Юнги. Пианист был худой, будто подросток; тело его было тонкое, сгорбившееся над синтезатором посреди толпы. Играл он плавно, его пальцы бегали по клавишам так, будто он был для этого рожден. Не столько его вид ошеломил замершего на месте Чимина, сколько количество искренней любви в глазах Юнги, когда он смотрел вниз на свои руки. Даже тогда Чимин знал, что Юнги всей душой любит пианино. Почему-то зрелище было захватывающее, оно привлекало толпу, окружающую юного пианиста, хоть он и был погружен в своё выступление, не заботясь ни о чём и ни о ком другом. «А», тут же подумал про себя Чимин. Из-за развернувшейся сцены он вспомнил песню и когда впервые её услышал. «Так это Gloss». На Юнги был тонкий чёрный пуловер, нижняя половина лица была скрыта белой маской. В порваных джинсах и ботинках он источал чувство уверенности, легко бегая пальцами по клавишам с одного конца синтезатора до другого. Тогда волосы у него были блондинистые и закрывали его глаза. Видя проколотое ухо и очки в толстой оправе, Чимин подумал, что Юнги выглядит эффектно и немного загадочно, и удивился, когда почувствовал своё колотящееся сердце. Тогда с Юнги он не поговорил, а вместо этого развернулся, когда песня подошла к концу. Он уходил, слушая, как Юнги всех благодарит, слушая глубокий тембр его голоса и еле заметный сатури, пока тот застенчиво принимал от незнакомцев мелочь. Чимин сел на первый поезд до Пусана и со станции направился прямиком в студию, кланяясь учителю и извиняясь за свою наглость и беспокойство, которое вызвал, ведя себя так по-детски. И он никогда больше не пропускал занятия в студии после той первой своей встречи с Юнги. Второй раз, когда Юнги появился в его жизни, случился в кафе, где они договорились об этой абсурдной идее фальшивых отношений. И так же, как и с множеством других идущих не так вещей в его жизни, всё это было по вине Тэхёна. Всё началось за неделю до этого. Чимин, будучи невнимательным, оставил открытым в комнате свой ноутбук, пока справлял нужду в туалете. Когда он вернулся, Тэхён смотрел видео, которое он загружал, удивленно распахивая глаза и наклоняя голову. Чонгук облокачивался на изголовье кровати Чимина, лениво разглядывая один из постеров с Big Bang и очерчивая их автографы указательным пальцем. - Не знал, что ты такое смотришь, - сказал Тэ, разворачивая ноутбук Чимина. На экране было открыто видео, на котором Agust D играл на пианино. Чимин слушал его музыку чуть ли не каждый день; она успокаивала, а его клавишная музыка обычно помогала Чимину уснуть. – Он же… Ты его знаешь? Чимин даже не возмутился присутствием в своей комнате Тэхёна; слишком уж он привык к странному умению друга что-то взламывать и куда-то врываться. - Как-то раз видел, как он играет на станции в Тэгу, но лично я с ним не знаком. – Тут он улыбнулся в экран; тот застыл на пианисте, сосредоточившем всё внимание на инструменте под своими пальцами, как и всегда. Чимин немножечко запал на этого ютубера; но он никогда и не думал, что это будет важно. Ему стало грустно, когда он понял, что активность канала неуклонно шла в упадок, и опечалился, когда в течение нескольких месяцев не появлялось никакого контента. Тем не менее, Чимин слушал музыку парня, как его старые, так и новые песни на Ютубе и SoundCloud. – Я давно нашёл его для задания ещё в академии в Пусане, и с тех пор мне нравится его музыка. - А он вроде симпатичный, - прокомментировал Тэхён, хихикая. – Но какой-то немного недовольный. - Как по мне, всё с ним хорошо, - заспорил Чимин, присаживаясь рядом с Тэхёном на кровать. – Смотри, даже если у него постоянно покер-фэйс, он улыбается, когда играет. Видно, что только люди, которым нравится то, что они делают, так выглядят. – Он указал на экран и поднял бровь. – Он обожает играть, и я думаю, это привлекательно. Мило. - Тебе правда нравится этот парень? – как-то по-странному серьёзно спросил Тэхён. – Ты вообще никогда ни с кем не встречался, но это первый раз, когда я вижу, чтобы ты на кого-то так смотрел, хоть это и видео. Покраснев, Чимин отвёл глаза и смущенно скрестил руки на груди. - И что с того, если он мне нравится? – надулся он из-за того, как начал загоняться Тэхён. – Я видел его один раз и считаю, что у него отличная музыка. Он довольно милый, но я же не так хорошо его знаю… - Подождите, - поднял голову Чонгук, моргнув, а потом приблизился к компьютеру. – Это же… Тэхён закивал. - Мы знаем этого парнишу, - мягко произнёс он, наклоняя голову и глядя на Чимина. – Его зовут Мин Юнги, и он часто тусит с Джин-хёном и Намджун-хёном. - Да ладно. – Глаза Чимина широко распахнулись, а губы приоткрылись от удивления. – Серьёзно?! – Если Тэхён сейчас издевается, Чимин вышвырнет его из окна. Кивая, Чонгук схватил подушку с кровати Чимина и прижал её к груди. - Он учится здесь. На архитектуре. Тэхён откинулся обратно на мягкий плюш, бросая на Чимина задумчивый взгляд. - Ты говорил, что хочешь признаться семье в этот Чусок, правильно? – спросил Тэ, глядя на Чимина. – Может, тебе и не надо меня с собой брать. Чимину потребовалась почти целая минута, дабы понять, о чём говорил Тэхён. - Хочешь, чтобы я попросил буквально незнакомца сделать для меня такого рода одолжение? – Чимин скептично рассмеялся, хлопая своего друга по плечу. – Ага, Тэ. Уверен, он будет в восторге. А давай ты у него спросишь, м? Тэхён легко пожал плечами. - Не вопрос, - прогудел он, снимая видео с паузы и расслабляясь на подушке поверх груди Чонгука. Мягкая мелодия «First Love» разносилась по комнате из динамиков ноутбука Чимина. – Буду держать тебя в курсе событий. Внезапно Чимин вспомнил, как он тогда предчувствовал, что его интернет-краш в секрете не останется. И, конечно же, он оказался прав. Тэхён, хоть и в лучшие времена несомненно пустоголовый, был способен коварствовать и замышлять так же, как и все остальные. Он за спиной Чимина рассказал Джину, Намджуну и, наверное, всей Южной Корее о сделке, которая, в конце концов, произошла. Это застало Чимина врасплох, и он целый день не разговаривал с Тэхёном, когда узнал. Он решил раскрыть Юнги правду, как только они встретятся, просто продолжить жить своей жизнью и рассказать семье о своем выборе, независимо от того, поедет ли с ним в Пусан на Чусок Тэхён или нет. А потом он познакомился с Юнги. Ожидая колкую и грубую встречу после первоначальных комментариев Чонгука и Тэхёна о парне, Чимина вместо этого любезно поприветствовали и извинились за опоздание. Пианист был неловким и немного застенчивым, но милым и искренне добрым. Он был прямолинейным, даже больше, чем Чимин ожидал, и это было как-то… Приятно. Юнги говорил от сердца, и было ясно, что эта честность служила ему основанием оставаться верным и себе, и таким мелочам, как произнесённые им слова, и большим вещам, как его ориентация. Чимину было интересно, каково это – родиться с таким мужеством. Будучи подростком, он смотрел на Юнги и считал его прекрасным. И шесть лет спустя абсолютно ничего не изменилось. В кофейне у него и правда не было возможности. Он струсил говорить правду, Юнги сходу всё взял на себя, и вот так они и начали фальшивые отношения. Это было одновременно лучшее и худшее моментальное решение, которое он когда-либо принимал. Юнги до сих пор был ни сном ни духом, а Чимин и вовсе за последний месяц сам не свой. С легкостью переключившись с друзей на любовников, Юнги держал его за руку на людях, целовал его в щеку и обнимал. Они пару раз сходили на свидания, и Чимин стал ценить публичные проявления любви и принимать их. Понимать, что имеет на это право, хоть он и с мужчиной. В последнее время он даже начал проявлять инициативу, и эта мысль окрасила его щеки в розовый. По природе он всегда был парнем застенчивым. Начиная кожаными куртками с рваными джинсами и заканчивая встречами с Чимином по окончанию тренировок с изотоником в руках, Юнги вовсе не должен был такими вещами заниматься. И как Чимин должен был реагировать, когда Юнги побудил его прочувствовать всё – от желания обнять его и закутать в одеяла и до желания прижать его к стене и целовать до тех пор, пока оба не смогут дышать? Чимин по праву считал Юнги примером. У него был действительно простой подход к другим, несмотря на резкость. Юнги не следовал общественной норме заводить друзей по схожим интересам; он больше обращал внимание на характер человека и на то, как тот руководит своей жизнью. Он не был человеком морали и стандартов общественности; вместо этого он создавал свои собственные принципы и придерживался их с восхитительным усердием. Когда Чимин был помладше, его мама дала ему совет. «Посмотри, как она обращается с другими людьми», сказала она ему, поглаживая его по волосам и улыбаясь. «В прошлом и даже сейчас твой отец всегда находил чего доброго сказать всем, даже незнакомцам. Я влюбилась в него не потому, что он был ко мне добр, а потому что он был способен любить каждого, уважать других и заботиться даже о тех, чьё имя ему неизвестно». Чимин, сбитый с толку и совсем не готовый понимать смысл её слов, смотрел на неё. Она рассмеялась, лучезарно улыбнулась и покачала головой. «Легко быть добрым к своей девушке, Чимин-а», пояснила она, «но легко ли тебе быть добрым к Джихёну, даже после того, как он ломает твои карандаши или берёт твою одежду без разрешения?» Чимин тогда сморщил носик, раздражаясь только от мысли. «Вот поэтому», проницательно сказала она, «ты должен следить за тем, как твоя девушка обращается с другими, а не только за тем, как она обращается с тобой». Это был лучший совет, который она когда-либо давала Чимину. По этому правилу он подружился в школе с Тэхёном и Чонгуком, и по этому же правилу он полюбил Юнги. Месяца ему было более чем достаточно, чтобы понять, что имидж Юнги «пошло-оно-всё-в-жопу» - не что иное, как полнейшая ложь. Юнги заботило гораздо больше, чем кто-либо вообще может подумать; глядя в течение последнего месяца на Юнги и на то, как он относится к окружающим, Чимин знал, что это правда. Юнги часто жаловался на Тэхёна, но всегда следил за тем, чтобы Тэ знал, что его присутствие ценили. Он покупал для Чонгука зелёный чай и держал его у себя в холодильнике, хотя сам не пил и часто ворчал о том, что не хочет, чтобы кто-либо приходил к нему домой. Юнги не единожды уходил из дома в срочном порядке, чтобы до возвращения Джина починить что-то, что сломал Намджун, тем самым спасая лучшего друга от лекций. Он громче всех хлопал Хосоку и послал ему длинное сообщение, чтобы сказать, как он был тронут их выступлениями на концерте в честь Чусока. Несмотря на то, что ненавидит овощи, Юнги прочел несколько рецептов, дабы включить их в свой рацион, только для того, чтобы Сокджин о нём не беспокоился. Сначала пианисту было неловко среди членов клуба Чимина, но вскоре ему стало комфортно настолько, что они долго разговаривали о музыке и культуре хип-хопа. Он прекратил исправлять Инчона, когда тот звал его сонбэ, а вместо этого похлопывал парнишку по голове и ласково улыбался. Юнги отвечал на как можно больше вопросов от своих одноклассников в их групповом чате, хоть и не был с ними близок. Даже когда они ходили в рестораны с плохим обслуживанием, он вежливо и любезно относился к официантам и официанткам. Юнги не был компанейским человеком, однако был более чем способен быть добрым к людям. И это не говоря ещё о его преданности. Хотя Юнги в целом и был человек сдержанный и несколько апатичный, он быстро вставал на защиту друзей, когда тем угрожала опасность. Хоть раздражался он с легкостью, Юнги действительно выходил из себя только когда страдали дорогие ему люди. Чимин не только был свидетелем этого, когда Юнги дрался за него с Сынхо, но, боже… Юнги дрался за него с Сынхо. До такой степени, что его губа была разбита, что на лице были порезы, а костяшки покрылись синяками. Чимин в общем-то так и не понял, насколько и почему Юнги был разозлён. Встретившись с деканом, Юнги легко объявил их партнерами в однополых отношениях, защищая Чимина, и, по сути, взял на себя всю ответственность за инцидент, дабы уберечь Чимина и друзей. Хоть их отношения и были поддельные, Юнги дошёл до этого для того, чтобы дать Чимину понять, что всё это было несправедливо. Что терпеть эту херню из-за Сынхо у Чимина причин не было, что ничего неприличного в их отношениях не было, что их поцелуй на сцене был просто проявлением чувств между возлюбленными. И это не единственный раз, когда Юнги был внимателен к чувствам Чимина. Он никогда не пересекал черту комфорта Чимина, не спеша вёл их обоих к более тактильным отношениям. Юнги был осторожен, но почтительно щедр с проявлением нежностей как наедине, так и публично. Он протягивал руку, но давал Чимину возможность решить. Он обнимал Чимина за плечи, но тут же отстранялся, когда Чимин напрягался. Он обнимал Чимина за талию, но тут же отпускал, когда тот уклонялся или даже неловко переминался с ноги на ногу. Осторожно и ласково Юнги заставил Чимина понять ценность таких маленьких интимных моментов между партнерами. В целом динамика между ними была построена на основе доверия и уважения. Юнги был заботливым, внимательным и чутким настолько, насколько никто и не мог подумать, и Чимин с Юнги никогда не чувствовал себя принужденным что-то делать, ни разу такого не было. Всё, что они делали, было согласовано; даже (об этом он размышлял с пылающими щеками) такое, что случилось прошлой ночью. Теоретически, он всегда знал, что свою сексуальную ориентацию скрывать не нужно. Но именно Юнги старательно и терпеливо демонстрировал это Чимину весь прошлый месяц. Он пользовался возможностями показать Чимину, что это нормально, когда человек любит людей своего пола. Юнги рискнул причинить себе боль, быть исключенным, рискнул даже своей репутацией в андеграундном хип-хоп сообществе, и всё для того, чтобы научить этому Чимина. Он зашёл так далеко ради человека, которого едва знал. Чимин был влюблен, и он это осознавал. Он не знал, что всё так далеко зайдет. Устало прислонив ладонь к лицу, Чимин вздохнул, и его вздох затерялся в громыхании автобусного двигателя. Он много знал о Юнги, но также он знал, что великодушие Юнги не распространяется на жертву своими собственными чувствами. Доброта Юнги не позволила бы ему встречаться с кем-то из чистой жалости. Он был выше такого, и Чимин не был до конца уверен, что Юнги чувствует к нему то же самое. Действительно, существует высокая вероятность того, что Юнги его чувства не примет. И Чимин этого боялся.